Власть над своей судьбой

        Магия может сделать человека драконом, но если её не станет — всё возвращается на круги своя. И если это происходит в сотне метров над поверхностью земли…         Акнология вцепился в оказавшуюся рядом когтистую лапу чисто рефлекторно. И не менее рефлекторно Игнил удержал человеческое тело, не давая ему выскользнуть. Это спасло бывшего драгонслеера, потому что сам по себе он бы падение с такой высоты не пережил. Даже дракон — еле пережил. Ведь дракона поддерживает в воздухе тоже магия. Массивная туша рухнула среди руин, размалывая остатки стен, судорожно дёрнулась и замерла с безжизненно раскинутыми крыльями.         Игнил с трудом шевельнулся и сфокусировал взгляд норовящего закрыться глаза на скатившемся на землю человеке. Тот ошалело тряс головой и, пытаясь подняться, оскальзывался на крови. На его, Игнила, крови, которой было пугающе много.         — Эдель?         Имя вырывалось из глотки с хриплым клёкотом, с солоновато-металлическим привкусом в пасти — и это было на одно слово больше, чем нужно. Воспоминания — давние, загнанные поглубже и подальше. Он не видел этого человека четыреста лет. Этот человек умер. Хуже чем умер. Его нет, осталось только чудовище, безумный дракон Акнология, которого нужно уничтожить любой ценой.         Игнил не мог двигаться, чтобы завершить то, что должен: тело будто целиком состояло из камня, мышцы застыли и не подчинялись. Неужели он, выстояв в бою против Акнологии, умрёт вот так? Он понимал, что произошло, и сейчас клял свою ошибку — свою непредусмотрительность, — уверенность в том, что времени хватит. Магия исчезла слишком быстро. Люди не справились, его сын не справился… Но мог ли он сделать что-то ещё, кроме как положиться на них? Нет.         Они все проиграли. По крайней мере, Акнология больше никому не причинит вреда. Но угроз хватит и без него: демонов Зерефа теперь некому остановить.         Бывший (или сейчас не бывший? не поймёшь) драгонслеер бросил безуспешные попытки встать и сел, опираясь обеими руками на землю. Обвёл мутными глазами окружающее пространство и остановил взгляд на драконе. Неуверенно и хрипло, будто отвык говорить, он пробормотал:         — Игнил?         Вместе с узнаванием в глазах вспыхнул гнев, неконтролируемая ярость, но она сменилась шоком, затем — страхом на грани паники. Драгонслеер с глухим стоном уткнулся лицом в ладони и согнулся пополам, почти касаясь лбом земли. Кончики волос окунались в растекшуюся драконью кровь.         Игнилу было уже мало дела до того, что происходит с Акнологией — легкие жгло от невозможности вдохнуть, как будто его пламя теперь обернулось против него и разъедало изнутри. Он понимал, что это невозможно, драконий огонь — магия, и она ушла, — насколько вообще мог что-то понимать меркнущим сознанием. Боль стала настолько всеобъемлющей, что почти не воспринималась реальной.         На краткое мгновение он перестал быть.         А потом по груде камней скатился обнажённый рыжеволосый мужчина. На четвереньках отполз от лужи крови, от запаха которой его подташнивало, и скорчившись упал на землю, пережидая отголоски боли.         Игнилу понадобилось несколько минут, чтобы понять, что именно с ним происходит — произошло. Догадывался даже, почему, хотя легче от этого не становилось. Он не умер, но что теперь? Может, лучше бы умер. Он даже встать толком не мог — тело не подчинялось командам разума, привыкшего к другому облику. Мелькнула невнятная мысль: а у Акнологии такие же проблемы? Хоть тот когда-то был человеком, но с тех пор прошло очень много времени…         Болело разодранное плечо, болели рёбра и челюсть — но, кое-как осмотрев раны, Игнил убедился, что кровь уже не течёт. Последний подарок от исчезающей магии? Без этого, пожалуй, он бы не выжил.         Наконец после нескольких неудачных попыток ему удалось сесть ровно и оглядеться. Вокруг были руины штаба Тартароса; Эдель — Акнология, не нужно называть его иначе, — всё так же сидел, сгорбившись, в луже крови, и, обхватив себя руками за плечи, раскачивался из стороны в сторону. Больше никаких живых существ Игнил не увидел. Наверное, к лучшему, хотя маги «Хвоста феи» помогли бы ему… если уцелели после того, как в бою остались без магии. А кроме них здесь могут найтись только этериасы и люди из «Тартароса» (опять же, если кто-то из них дожил до этой минуты) — но их он предпочёл бы не встречать.         Мысли путались, от запаха крови всё ещё мутило, но Игнил попытался встать. В настоящем облике отсутствие одежды естественно, однако сейчас, в хрупком человеческом теле, он чувствовал себя слишком уязвимым. Фактически одежда ничем помочь не могла, но желание хоть что-то на себя накинуть казалось инстинктивным. Для того, наверное, люди и одеваются. И ещё для приличия. Вспомнить о приличиях сейчас было смешно — Акнологию его вид точно не смутит, а больше никого рядом нет.         Контролировать тело оказалось трудно, шаги получались неуверенными, но идти всё-таки удавалось, и чем дальше, тем проще. Игнил достаточно быстро отыскал какое-то полотнище — судя по всему, флаг, но какая разница? — обтёрся им от крови, насколько смог, а потом обмотал его вокруг бёдер. Для плаща эта тряпка всё равно была маловата.         Он представления не имел, что делать дальше. Простая задача «найти что-нибудь вместо одежды» решена, что ещё возможно и нужно — он не знал. Уйти отсюда? Да, наверное, уйти. Куда? Куда-нибудь. Зачем?         На этом размышления стопорились.         — Игнил, — тихо и хрипло позвали его.         Он оглянулся вопреки тому, что прекрасно понимал, кто зовёт. Акнология так и не поднял головы и, наверное, даже не понял, что произошло с его противником. Что вообще надо этому чудовищу?         — Сдохни, — коротко ответил он.         Уйти куда-нибудь. Подальше. Только отдохнуть немного: израненное непривычное тело работало паршиво. Игнил сел на землю, не глядя больше на Акнологию. А тот больше ничего не говорил.         Иногда нужно отступать — Гаджилу до сих пор это не нравилось, но Пантерлили смог вбить данную идею ему в голову. И ситуация «оказаться в штабе демонов без магии и без оружия» явно входила в такое «иногда». Хорошо хоть, конкретно в момент исчезновения магии он ни с кем не дрался, а выскочившую откуда-то докучливую мелочь смог угомонить кулаком по голове, как только понял, что превратить руку в меч не получается.         Значит, этериасы добились своего. Характеризовать ситуацию хотелось исключительно нецензурно.         Рядом не было никого, кроме оглушённой или дохлой тушки мелкой демоницы (по крайней мере, он посчитал, что это демоница, потому что для человека очень странно пытаться его укусить): все согильдийцы куда-то запропали. Ладно, Леви он сам отослал, а Грей ушёл искать главного демона. Остальные? А кто их разберёт. Развалины большие, если вспомнить, какого размера была эта хреновина до того, как грохнулась.         Знать бы ещё, где тут выход. Куда отступать-то? Но вешать в своём штабе таблички с указателями этериасы не додумались. Гаджил посмотрел на солнце, безуспешно попытался сообразить, в какой части Куба находится, махнул на всё рукой и просто пошёл в случайную сторону, стараясь поменьше показываться на открытых местах. С демонами лучше сейчас не встречаться, а если попадётся кто-то из своих, выйти к ним он всегда успеет.         Однако попались ему только какие-то очень странные личности. Как ещё назвать тех, кто сидит в луже крови (драконьей или демонской, мелькнуло в голове — потому что из человека столько крови вылиться просто не может)? Да ещё и без одежды. Какие-то беглые пленники этериасов, что ли?         Его появления ни один из двоих не заметил. Гаджил подумал, не обойти ли их стороной, но можно ведь, в конце концов, предупредить? Живые люди, как-никак. Вряд ли им стоит дожидаться, пока их найдут этериасы.         — Я не знаю, кто вы такие и какого хрена голые, но если вы не с демонами — советую спрятаться.         На самом деле не совсем голые — у одного из них была намотана вокруг бёдер тряпка, которая подозрительно походила на обгоревшее и чем-то заляпанное знамя Тартароса.         Судя по столь непочтительному обращению со знаменем (знак гильдии оказался ровно на заднице) и по отсутствию меток, эти двое были не с демонами. Ко всему прочему, черноволосый выглядел слегка контуженным, а рыжий — и не слегка: на его слова они отреагировали заторможено.         — Нет, не с демонами… — пробормотал рыжий, не поднимая головы. — Я был… — слова оборвались коротким нервным смешком.         Второй чужак приподнялся и сел, глядя на Гаджила то ли как на призрака, то ли как на какую-то мерзость, но ничего не сказал. Вообще-то на призрака (или даже мстительного мертвеца) походил как раз он: бледный, худощавый, с резкими и хищными чертами лица и с растрёпанными чёрными волосами длиной до середины шеи, весь измазанный в крови. Красота, да и только: детей и беременных женщин пугать. Гаджил без особого веселья усмехнулся.         — Что вы вообще тут делаете?         — Мы сражались, — коротко и хмуро ответил «мертвец», и судя по взгляду, которым он обменялся с товарищем по несчастью (как минимум, по нехватке одежды) — сражались они друг с другом. Желание размазать по стенке в глазах читалось вполне ясно.         Рыжий дёрнул головой, прижал ладонь ко рту, будто его затошнило, и невнятно прошипел:         — Тварь.         «Взрывом их, что ли, приложило?» — задумался Гаджил, но отсутствие одежды такая версия не объясняла. Разве что вещи сгорели — но ожогов на мужчинах не было, только старые шрамы (особенно много у черноволосого) и свежие раны, хотя не слишком серьёзные. А ещё куча синяков и ссадин.         — Всё с вами ясно, — пробормотал он, хотя на самом деле не ясно было ровным счётом ничего.         Ну и ситуация. Никого из согильдийцев нет: оставалось надеяться, что им хватило ума и везения, чтобы отступить. Сильнее всего опасался за Джувию, которая, как он знал, после боя осталась в плохом состоянии — но там, где он её оставил, её уже не было. Зато нашёл двух неодетых придурков, стремящихся вцепиться друг другу в глотки. Кто бы ни были эти парни — они странные. Но то, что странные, не повод оставлять их демонам, решил Гаджил.         — Валить отсюда надо, — сообщил он, и «найдёныши», как ни удивительно, достаточно дружно покивали.         Гаджил осторожно высунулся из-за полуразваленной стены, которая перегораживала дорогу в условно-нужную сторону. Сперва надо оценить обстановку… Она ему исключительно не понравилась.         Мягко говоря.         Какой-то этериас (на человека это создание со звериными ушами, лапами и хвостом походило слабо) волок по земле девушку, ухватив её за лодыжку — и хоть сиреневые волосы были измазаны в пыли и крови, а очки потерялись, Гаджил узнал Лаки. Никогда не воспринимал её иначе как «ещё одна девица из гильдии», разговаривал пару раз по паре слов — но всё равно чуть не сорвался с места в безрассудной попытке вмешаться. Чуть. Потому что через полмгновения холодно и отстранённо осознал: у живого человека шея так гнуться не может.         Гаджил стиснул кулаки и отвёл взгляд. Гнев и желание атаковать демона хоть голыми руками жгли, будто кислота, но хватало самообладания, чтобы не забывать о том, что у него ещё есть обязательства перед живыми. Как минимум, перед напарником, который, надо думать, огорчится, если он умудрится погибнуть так глупо. Да и не только…         — Уходим, — резким полушёпотом сообщил он «найдёнышам». Этих контуженных придурков тоже нехорошо бросать.         Они одновременно попытались что-то сказать — в адрес друг друга, — и понизить голос даже не подумали, так что ему пришлось зажать обоим рты ладонями. После этого, не сдержавшись, он высказал всё, что про них думает…         После его экспрессивной — а если честно, по большей части нецензурной — речи вполголоса они притихли, и тогда Гаджил скомандовал тактическое отступление в город (если он не ошибся, Куб рухнул на южные пригороды Магнолии, а значит, сейчас следовало идти на север: мог бы и сразу сообразить). То, что валить отсюда надо, — и не только из развалин Куба, но и вообще подальше, — уже стало очевидно, но валить он предпочитал хоть с каким-то снаряжением, потому направился домой.         После возвращения из Эдоласа и появления Пантерлили Гаджил столкнулся с неожиданной проблемой: комендант мужской общаги «Хвоста феи» был категорически против животных. Любых, и аргумент, что иксиды — не домашние питомцы, — на него не действовал. Хотя Пантерлили сказал, что ему не составит проблем ночевать в здании гильдии, драгонслеер всё равно успел разругаться с комендантом настолько, что из общаги его выселили. Так что пришлось искать съёмное жильё.         Не такая это оказалась и проблема… Несколько дороже, чем общежитие, но жить подальше от согильдийцев Гаджилу понравилось: никто не шумит, кроме него самого. Домохозяйка, добродушная старая дева, сдававшая две комнаты на втором этаже домика на окраине города, была глуховата и на шум никогда не жаловалась. Когда он вместе с остальными пропал на шесть с лишним лет, почти год ждала, прежде чем найти новых жильцов, и все его вещи аккуратно собрала и сложила на чердаке. К тому времени, когда остров Тенрю возник в реальном мире, жильцы уже снова сменились и вскоре собирались съезжать. Гаджил решил подождать, тем более что ради тренировок и подготовки к Магическим Играм вместе с напарником ушёл в глушь. Вернулся уже после Игр — и снова поселился в двух комнатах с окнами на маленький сад с яблонями и хризантемами. За прошедшие с того времени восемь месяцев он ни разу не пожалел об этом решении.         Собственно, домовладелица мисс Кобаяши и являлась второй причиной кроме снаряжения, по которой Гаджил направлялся к себе. Тревога за Пантерлили была сильнее, но тот — драгонслеер не сомневался — сам может о себе позаботиться (и есть надежда, что тоже доберётся до дома), а пожилая женщина — нет.         Куда бы ещё этих двоих деть. Видимо, придётся вести с собой, если они не сделают ему одолжение и не потеряются по дороге.         По пути Гаджил содрал с подвернувшейся бельевой верёвки простыню и кинул черноволосому мужчине со словами: «Прикройся пока, нечего в городе голым задом щеголять!». Чужак оскалился по-звериному, но тряпку поймал и кое-как замотался в неё. Большую часть кровавых потёков это скрыло; да и вообще, высохнув, нечеловеческая кровь стала почти чёрной и больше походила на грязь. Прохожие, можно надеяться, шарахаться с воплями не станут.         Но поводов для паники у горожан хватало и без этого. В центре на улицах было полно людей, и, видя его гильдейский знак, они спрашивали, что происходит — с магией и вообще в целом. Кто разрушил собор, что за обломки рухнули на город, что будет дальше…         Гаджил быстро пожалел, что не пошёл в обход, по менее людным кварталам, и объяснять детально не имел ни желания, ни времени, поэтому практически всем повторял две фразы: «Катастрофа магического характера» и «Убирайтесь из Магнолии как можно скорее». Проверять, прислушался кто-то к его словам или нет, считал излишним. «Найдёныши» тащились следом за ним и даже не думали теряться; черноволосый выглядел так, будто в толпе ему крайне неуютно, и старался держаться поближе. Но по-детски ухватить за руку не пытался, так что и ладно.         Наконец шумные центральные улицы сменились тихими окраинами; Гаджил шёл знакомым коротким путём, то и дело срезая через чужие дворы и сады. Здесь его почти все знали и не возмущались (потому что бесполезно). Тоже спрашивали, что происходит — тогда он отвечал всё теми же двумя фразами.         Вдалеке снова что-то взорвалось. Гаджил почти бегом поднялся на крыльцо дома мисс Кобаяши и распахнул дверь: она саданулась о перила так сильно, что посыпалась краска. Обычно домовладелица ему за это выговаривала — один раз даже пришлось несчастную дверь перекрашивать.         — Бабуля, быстро собирайтесь. Из города нужно уходить! — рявкнул он с порога вместо приветствия. Если говорить тише — старушка не услышит.         В комнате одуряюще пахло ванилью и корицей: если бы драконий нюх не отключился вместе с магией, Гаджил наверняка бы расчихался. Руки мисс Кобаяши, когда она обернулась от кухонного стола, были почти по локоть в муке.         — Что случилось? — всплеснула она ладонями при виде него и его спутников, и в воздух взлетело облако белых пылинок.         — Как будто вы… — «не знаете», — не договорил Гаджил, потому что понял: действительно не знает. Просто не слышала взрывов и грохота, а больше ничего до этой части города пока не добралось. И готовила мисс Кобаяши без использования магических устройств, так что исчезновение магии могла не заметить. Он начал объяснять: — Случился п… случилась катастрофа — тут замешана тёмная гильдия, «Тартарос». Не знаю, когда начнётся общая эвакуация, но здесь оставаться опасно, — его терпения хватило только на две фразы. — Бросайте свою грёбанную выпечку и собирайтесь! Так, а вы двое, — он оглянулся на «найдёнышей», — двигайте наверх и оденьтесь. Вещи в стенном шкафу. Не вздумайте что-нибудь учудить — головы поотрываю! А если раны надо обработать, возьмите аптечку в ванной. И умойтесь, а то на трупы неупокоенные похожи.         Когда он, успокоив мисс Кобаяши и оставив её собирать вещи первой необходимости, поднялся наверх за снаряжением, его гости уже успели кое-как одеться (воспользовались аптечкой или нет — непонятно, но кровь смыли). Штаны им более-менее подошли (что с бельём, Гаджил интересоваться не желал), рубашка на рыжем болталась, но в целом тоже годилась, а второй найдёныш умудрился выкопать старую чёрную тунику со знаком «Фантом лорда», которая сидела на нём на удивление хорошо. Гаджил подумал, что знак стоит убрать, но на этой мысли не задержался: черноволосый неуверенно вертел в руках меч — будто пытался вспомнить, что с ним делать.         — Ну-ка дай сюда! — Гаджил выхватил у него оружие, чудом не порезавшись: забыл, что не может сейчас превратить руку в металл. — Это моё. И не умеешь — не берись!         — Я умею, — хмуро отозвался тот.         — Оно и видно.         — Вспомню.         — Вот как вспомнишь — тогда посмотрим, а пока с деревяшками тренируйся.         Разговаривая, Гаджил перетряхивал собранный на случай спешного ухода на задание рюкзак: чтобы ничего не забыть. Спички, огниво, если они отсыреют, набор основных лекарств, бинты, смена одежды и белья, непромокаемый плащ-палатка, карта, компас, котелок… изрядный список барахла, который он поначалу считал идиотским, но после пары долгих походов в дебрях вдали от цивилизации согласился с напарником, что нормальное снаряжение — это важно. «Найдёнышам» тоже надо что-нибудь выдать. Например, палатку, которую он забыл вернуть в гильдию после того, как водил на задание Венди (сам-то обычно обходился плащом). И одеяла. И, кстати, эти двое что, босиком пойдут? Видимо, как минимум один — босиком, потому что запасной обуви нет. Он откопал почему-то не выкинутые старые дырявые сапоги, которые более-менее подошли черноволосому «гостю», но для рыжего не нашлось ничего.         Разобравшись с вещами, Гаджил пошёл во вторую комнату, совмещённую с кухней. С продуктами было плохо: он собирался идти на рынок в воскресенье, и сейчас в шкафах мало что осталось. Он машинально попытался сжевать ложку, чуть не сломал зуб и крепко выругался. От драгонслеерских привычек стоит отвыкать. И если с ложкой — ерунда, то с мечом могло выйти довольно неприятно…         В рюкзак в результате отправилась только пара мешочков с крупой, а прочее необходимое Гаджил решил позаимствовать в кладовой домовладелицы. Сейчас она не станет возражать. Она и в мирное время не возражала, если он обращался к ней, когда забыл сходить на рынок, время слишком позднее, а напарник недоволен отсутствием нормальной еды (иногда в таких ситуациях они ходили в таверну, но до ближайшей несколько кварталов — не всегда охота идти после полуночи или в плохую погоду).         В этот раз мисс Кобаяши сама помогла ему собрать еду в дорогу: она, оказывается, не хуже него понимала, что годится, а что нет. Выйдя вместе с ней из кладовой, он окинул взглядом собравшийся «отряд», про себя удивился, как дошёл до жизни такой, и еле заметно пожал плечами: ну что поделаешь. «Мы в ответе за тех, кого приручили» — так, кажется, говорилось в одной книжке, которую ему подсунула Леви? В ответе он скорее перед согильдийцами, но раз не сумел их найти, зато нашёл этих двоих и повёл с собой… будь что будет.         — Так, рыжий… кстати, как тебя зовут-то?         — Игнил.         — Так вот, Игнил, помоги мисс Кобаяши с вещами.         Мысли Гаджила были заняты чем угодно, только не именем собеседника, так что он воспринял его как простой набор звуков и даже не вспомнил, что слышал раньше не один раз. Отыскав бумагу и ручку, он написал записку и пришпилил её рядом с лестницей на второй этаж: если Пантерлили тут всё-таки появится, пусть знает, куда понесло его напарника. «Зачем», он пояснять не стал. Подобное лучше излагать при личной встрече. К тому же Пантерлили догадается и сам, без объяснений.         Гаджил покачал головой, глядя, как старушка тщательно запирает дверь, и подумал, что если всё пойдёт так, как он опасается — толку от этого будет мало. На юге города уже что-то горело…         Они прошли через маленький садик с яблонями и хризантемами, мимо соседнего дома, жители которого уже тоже лихорадочно паковали вещи, а потом — по утоптанной тропе в лес. Крупных дорог Гаджил собирался избегать, потому что по ним пойдёт основной поток беженцев — и там будет опаснее всего, если демоны решат поохотиться на людей.         Он знал, что у мисс Кобаяши есть замужняя сестра на ферме где-то в паре дней пути к северу от города, и собирался проводить её туда. Точное место не знал, но сперва нужно уйти подальше от Магнолии, которая скоро, он полагал, станет для всех ловушкой, — а потом уже разбираться с точной целью.         Первый привал сделали через час: несмотря на то, что мисс Кобаяши была весьма бодра для своего возраста, ходьба по лесной тропе её утомляла. Да и двое контуженных выглядели довольно бледно — Гаджил решил, что не надо ждать, пока кто-нибудь свалится. Они остановились в тени у ручья, так что он сходил наполнить фляги: свою и запасную, которую выдал Игнилу. Тот с благодарностью взял её и сразу отпил несколько глотков, но предложить черноволосому даже не подумал. Гаджил дал тому свою — а заодно вспомнил, что так и не узнал его имя.         — А тебя как зовут?         — Не твоё дело, — недружелюбно отозвался чужак. За воду, кстати, спасибо не сказал.         — Так и называть?         — Его зовут… — Игнил сделал короткую, еле заметную паузу, — Эдель.         — Вот и ладно, сойдёт. А моё имя — Гаджил.         — Мне твоё имя без надобности, — помотал головой Эдель.         — Не тебе — так твоему товарищу.         — А я тебя и так знаю.         — Знаешь? Откуда бы это? Я б тебя запомнил, если бы общался, факел ходячий.         На «факел» рыжий не обиделся: надо полагать, прекрасно знал, какие ассоциации вызывает у людей его цвет волос. К тому же это лучше, чем, например, «морковка».         — Со мной ты не общался, но хорошо знаешь моего сына, — пожал плечами Игнил.         После этого заявления в голове у Гаджила наконец что-то сложилось, и он ошарашенно уставился на собеседника:         — Игнил? Погоди, ты — огненный дракон, папаша Нацу?         Если бы ему когда-нибудь предложили представить, как выглядит приёмный отец Саламандра в виде человека, он бы решил — ну, после того, как отсмеялся над абсурдностью идеи, — что тот должен быть похож на Нацу. Без особых причин, ведь кровными родичами эти двое не являлись.         Что ж, на самом деле Игнил-человек оказался рыжим: встрёпанные пламенные волосы и на удивление аккуратная бородка (её наличие почему-то казалось особенно странным). Среднего роста, с достаточно узкими плечами, но не тощий — мышцы просматриваются. Черты лица довольно правильные, живые и подвижные, глаза серые.         Пожалуй, больше всего его роднило с Нацу периодически возникающее на лице и в глазах выражение — «стремление нарваться»; как это назвать лучше, Гаджил не придумал. Не агрессия и злоба, а некоторая форма наглости.         — Да. Ты что, до сих пор не понял? — искренне удивился Игнил.         — На дракона ты не похож.         — Драконы не могут жить без магии. Вот и вышло… так.         — Драконы… вас там было двое, — задумчиво сказал Гаджил, постукивая пальцами по гарде меча. — А второй где? Не то чтобы я хотел его видеть, ги-хи, — он ненадолго замолчал, а Игнил не торопился отвечать — тогда он перевёл взгляд на Эделя и неверяще пробормотал: — Только не говори мне, что это…         — Да, — огненный дракон не стал отрицать.         — Назовите хоть одну причину, почему я не должен его прикончить прямо сейчас.         — Нет таких причин, — Игнил усмехнулся, и выглядело так, будто его подобный исход вполне устроил бы. Акнология зло оскалился, но ничего не сказал.         — Молодые люди, что за разговоры?! Почему кто-то собрался кого-то убивать — вам не кажется, что это несколько несвоевременно?         На сидящую на валуне у ручья мисс Кобаяши одновременно посмотрели все трое. И Гаджил про себя признал, что лично для него одна причина всё-таки есть.         До вечера шли без инцидентов, только один раз потеряли тропу, но отыскали её заново. В этих краях Гаджил уже бывал, хотя не сказать, что очень хорошо ориентировался, так что с компасом и картой надеялся выйти куда нужно. Мисс Кобаяши, после того как он ей объяснил, что изображено на листе и как читать условные знаки (она, как выяснилось, в жизни не путешествовала, ориентируясь по карте), указала, где искать ферму её сестры. Если не ошиблась, конечно. Но если ошиблась — придётся искать на местности. Проблемы надо решать по мере поступления, считал Гаджил.         На вечернем привале первой проблемой стала палатка. Не место под неё: на поросшей короткой густой травой поляне у ручья ровного места хватало, — а сам процесс установки. На том задании её собирал Пантерлили с помощью Венди, которая хотела научиться. Гаджил решил, что ему это без надобности, и теперь очень смутно представлял, что и куда.         Игнил пытался помочь, но толку от него оказалось немного. Огненный дракон явно никогда в жизни не ставил палаток, если вообще видел их. Он только, пытаясь распутать растяжки, запутал их ещё больше.         Костёр разводить он тоже, как выяснилось, не умел. Тогда Гаджил отправил его за дровами, понадеявшись, что хоть в горючем огненный дракон разбирается. После того, как Игнил приволок охапку зелёных веток — стоило вспомнить, что в драконьем огне горит всё, что не камень или железо, — Гаджил махнул рукой на попытки приставить его к делу и оставил с указанием «сиди и ничего не трогай».         Акнология оказался не столь безнадёжен и охапку сушняка притащил, а пока Гаджил продолжил путаться в верёвках палатки и выстругивать мечом опорные стойки, мисс Кобаяши развела огонь и начала готовить ужин, привлекая к процессу всех, кто подвернулся под руку.         Дракон Апокалипсиса, моющий в ручье картошку и морковку — то ещё зрелище, надо сказать.         Почему он не отказался, осталось для Гаджила загадкой: сказывалась контузия, видать. Не личное же обаяние старушки… А может, голод. Превращённым в людей драконам нужна человеческая еда.         Ужин прошёл почти в полном молчании, только мисс Кобаяши попыталась расспросить Гаджила о событиях в городе. Но он не был настроен рассказывать в подробностях, потому что известные ему детали касались сражения, а зачем пугать её этим? О целях же Тартароса он мало что знал. Только фрагменты, рассказанные мастером Макаровым до боя и товарищами — прямо во время. Чем смог — поделился, и настаивать мисс Кобаяши не стала. Мудрая женщина.         Наконец еда закончилась, посуда была вымыта и в котелке заварен травяной сбор. Гаджил, в раздумьях присматриваясь к Эделю, вспомнил, что хотел убрать с его туники нашивку «Фантом лорда»; тот равнодушно кивнул, соглашаясь, и мисс Кобаяши за пару минут решила эту проблему. Всё-таки Гаджилу не хотелось сейчас светить перед людьми этой эмблемой. Могут возникнуть вопросы, с чего кто-то носит знак распущенной — причём распущенной со скандалом — гильдии.         Однако это дела давно минувших дней. Убрали – всё, можно больше про это не думать, есть более насущные вопросы. Гаджил поднялся с места, — всё равно травяной отвар должен настояться ещё с четверть часа, так зачем терять время? — и сказал Акнологии:         — Иди за мной.         — Куда и зачем?         — Гаджил, я не знаю, что у вас за проблемы… — начала говорить мисс Кобаяши, но он перебил её:         — Не волнуйтесь, бабуля, никаких убийств и даже никаких проблем. Не в этот раз. Ну что, Эдель, Акнология или как там тебя называть — сам пойдёшь, или мне тебя за шкирку тащить? Утащу, не вопрос.         Акнология был почти одного с ним роста, но поуже в плечах, жилистый и, наверное, довольно сильный — но Гаджил сильнее. В этом он не сомневался. Бывший дракон, видимо, не сомневался тоже, потому что хмуро бросил:         — Пойду.         Гаджил углубился в лес, чтобы лагерь было не видно и не слышно (что без проблем найдёт дорогу обратно, не вопрос) — идти пришлось довольно далеко, потому что подлесок тут рос негустой. Много папоротников и валежника среди них, о который легко споткнуться, а вот кустов и молодых деревьев немного. Всё хорошо просматривается — а Гаджил хотел, чтобы этот разговор проходил без свидетелей.         Если всё-таки понадобится убивать.         Посчитав, что они ушли достаточно далеко, он остановился, и, обернувшись к Акнологии, скрестил руки на груди.         — Давай, рассказывай.         — Что?         — Что-нибудь, что объяснит, что ты за хрень такая и что с тобой делать.         — Как будто ты не знаешь.         — Знал бы — не спрашивал.         Акнология смотрел на него хмуро, со злостью — но без агрессии. Может быть, «да что б ты сдох (и оставил меня в покое)», но не «убью собственными руками». Он медленно покачал головой:         — Мне нечего рассказывать.         — А ты постарайся, — в голосе Гаджила еле различимо проступила угроза. Даже ещё не угроза — намёк-предупреждение: упрямиться можно только до некоторого предела, потому что терпение железного драгонслеера не бесконечно. Хреново у него с терпением, на самом деле, хоть и не настолько хреново, как год назад. Некоторые события не проходят бесследно.         Может быть, Акнология уловил это предупреждение. Может быть, просто решил пойти на компромисс:         — Спрашивай сам.         Не то чтобы Гаджил знал, о чём спрашивать. Он не планировал разговор заранее, да и вообще плохо умел планировать такие ситуации, но показывать неуверенность не хотел, так что спросил первое, что могло оказаться важным:         — Зачем ты пытался уничтожить остров Тенрю?         — Что такое «остров Тенрю»?         — Сейчас получишь в челюсть, — мрачно предупредил Гаджил. — Несмотря на то, что я обещал бабуле, что никаких проблем.         — Я не помню острова. Никакого, вне зависимости от названия.         — Не врёшь… — с сожалением заключил он. Совсем уверенным, конечно, быть не мог, но интуиция говорила, что Акнология не обманывает. — Жаль. Был бы аргумент в пользу того, чтобы прикончить тебя.         — Сам ведь говоришь, что обещал.         — А мне не впервой нарушать обещания, — ухмыльнулся Гаджил. На самом деле он не собирался так поступать, если только Акнология не сотворит что-нибудь совсем вопиющее здесь и сейчас, потому что и без расспросов заметил, что тот ведёт себя как человек. Не как атаковавший Тенрю и сражавшийся с Игнилом дракон. Почему так и что это значит — ещё предстояло разобраться.         — Ты хочешь убить Игнила? — спросил он, резко меняя тему.         — Нет.         — Ты пытался это сделать.         — Я знаю. Помню… смутно. Как в тумане всё. Давно, так давно… не знаю, что было, а что нет. Помню, хотел…         Несмотря на то, что это было самое длинное из всего, что говорил Акнология, понятнее не стало. Провалы в памяти? Возможно. Изображает их? Тоже вполне возможно.         — Что хотел? — на всякий случай переспросил Гаджил.         — Не знаю, — ответил Акнология, но казалось, что это скорее «не скажу». Нужно ли сейчас добиваться ответа — железный драгонслеер сомневался. Скорее всего, добиться просто не получится. Тогда он спросил:         — А чего ты хочешь сейчас?         На правдивый и полный ответ, конечно, не рассчитывал, но даже если дракон соврёт — о чём-то это скажет. Даже если промолчит — тоже.         Акнология впервые прямо встретил его взгляд; стоял достаточно близко, чтобы в свете показавшейся между ветвей луны видеть его лицо — неподвижное и застывшее, — и странный блеск в глазах. И глаза оказались тёмно-тёмно-синие, а не чёрные, как Гаджил был уверен.         Ответ прозвучал глухо и резко, как треск ломающейся под ногой ветки:         — Жить.         В одном слове эмоций прорвалось больше, чем во всех сказанных до того. Гаджил не сомневался, что это правда. Вся ли правда — другой вопрос, — но Эдель не солгал. Что ж, он заслужил правду в ответ.         — Я не буду тебе мешать — если ты не будешь мешать мне и моим друзьям.         — Игнил в их число входит?         — Пока не знаю.         — Игнилу я, похоже, мешаю самим фактом своего существования, — криво усмехнулся Акнология.         — Его можно понять.         Бывший дракон пожал плечами и отвернулся, прерывая зрительный контакт. Гаджил решил, что уже достаточно вытянул из этого разговора — и задумался, рассчитывал ли Эдель на что-нибудь, получил ли то, на что рассчитывал? За весь разговор он задал всего один вопрос, но было ли это единственным, что его интересовало? Наверняка нет.         — Голову в ручье помой, — напоследок посоветовал Гаджил. — У тебя все волосы в грязи — с этим и с бледной мордой ты похож на мертвяка, выкопавшегося из могилы.         — В крови, — поправил Эдель.         — Тем более.         — Мне всё равно.         Однако когда они вернулись в лагерь, где мисс Кобаяши неспешно пила травяной чай, а Игнил задремал у огня, Акнология свернул к ручью. А потом сидел у костра, обтекая и ругаясь на рубашку, которую забрызгал водой, потому что не подумал снять.         В бытовых делах, похоже, оба дракона пока испытывали некоторые трудности.