Власть над своей судьбой

        Через лес по азимуту Райджиншу шли недолго: ближе к полудню сделали привал, чтобы определиться с целью путешествия. Найти бы кого-нибудь из согильдийцев — но никто не мог придумать, где именно искать. Лаксас сидел хмурый и позволял своим «гвардейцам» спорить до хрипоты, будто ему нет разницы, куда идти. И так и не высказал никаких идей.         Наконец Фрид предложил, раз свою гильдию отыскать не получается, отправиться в чужую. Ближайшей из крупных и знакомых была «Чешуя ламии» — для Райджиншу условно-знакомая, на самом деле, потому что кроме как на Великих Магических Играх они с ними дела не имели. Бикслоу согласился — похоже, ему уже наскучило обсуждение, — Эвергрин ещё повозражала, потому что дорога предстояла дальняя, но вскоре тоже умолкла.         Лаксас одобрил вариант, хотя всё ещё казалось, что ему нет дела до того, куда они отправятся.         Одной из самых ценных вещей, которыми их снабдила Полюшка, была карта. Не новая, вся измятая и забрызганная чем-то подозрительным, но достаточно точная. По ней Фрид и Бикслоу совместными усилиями проложили маршрут, который позволял посетить все крупные городки и деревни более-менее по дороге, чтобы навести там справки о согильдийцах. Надежды немного, но всё же лучше, чем ничего не пытаться сделать.         Шли по большей части молча: попытки болтать на ходу, пробираясь по еле различимым тропам (до дороги ещё предстояло добраться), вскоре бросил даже Бикслоу. Эвергрин больше всего заботило, как бы не порвать чулки, Фрид отмахивался от него со словами: «Пытаюсь вспомнить побольше о «ламиях», не отвлекай, пожалуйста», — а Лаксас просто не отвечал. Так что кукольник угомонился и только бормотал что-то себе под нос: ему явно не хватало компании его «деток», которых он лишился в бою с этериасом.         К вечеру они выбрались на дорогу. Полузаросший, явно мало используемый просёлок, но и это лучше, чем лес, потому что дороги рано или поздно выводят к жилью — а им обязательно нужно найти людей, чтобы пополнить запасы продуктов. Того, чем с ними поделилась целительница, хватило бы на два, от силы три дня. Правда, Бикслоу утверждал, что как только попадётся какая-нибудь речка, он соорудит удочку из подручных материалов и будет ловить рыбу, и товарищи даже верили в его способность это сделать… но подходящих речек или озёр пока не встречалось.         Привал устроили в роще чуть в стороне от просёлка, где из-под корней корявого вяза вытекал маленький ручеёк. Воду из него набрать можно было только кружкой и по чуть-чуть, но лучше так, чем допивать остатки из полупустых фляг, а на следующий день маяться от жажды.         Готовить не пришлось: Полюшка дала им только хлеб, сыр, вяленое мясо и смесь орехов с сушёными ягодами. Правда, Бикслоу предложил выгрести из смеси ягоды и сделать компот, но больше в шутку. По крайней мере прямо сейчас он с этим возиться не собрался. Так что, разведя костёр, заварили найденную тут же в рощице мяту, потому что по вечерней прохладе хотелось выпить тёплого; Эвергрин соорудила бутерброды — ими и поужинали.         Уже когда все ложились спать — поближе друг к другу, Эву, как самую легко одетую, в середину, потому что одеяла тонкие, — Фрид задумчиво сказал:         — Всё-таки нужно было уговорить Полюшку идти с нами.         Бикслоу, недолго думая, пихнул его кулаком в бок:         — А ты перенёс бы путешествие в её компании? Мазохист!         — С большим трудом, — честно признал рунный маг. — Но всё же…         — Никаких «всё же», — прервал их Лаксас. — Спите, болтуны, и не мешайте спать остальным.         Эвергрин уже тихо сопела, уткнувшись носом в плечо Фриду. Ей, похоже, разговоры не мешали ни капли.                  Наутро Лаксас выглядел не столь хмуро и сам предложил Фриду помочь поменять повязки: самостоятельно размотать бинты на руках было затруднительно. Но, надо думать, быстро пожалел об этом, потому что, убедившись, что Бикслоу бродит по роще в поисках мяты, а Эва собирает кислицу («Единственное, что я помню, что из трав можно есть»), рунный маг вполголоса спросил:         — Лаксас… что тебе всё-таки сказала Полюшка?         — Я уже говорил. — Он затянул бинт чуть сильнее, чем нужно, так что Фрид поморщился — и извиняться после этого не стал, только перемотал ткань поаккуратнее.         — Прости, не верю, — мягко, но непреклонно возразил Фрид через несколько секунд. — Можно подумать, тебя никогда не отчитывали за неблагоразумные поступки. Только твой дед это делал неоднократно — и ты никогда так не реагировал, — он вздохнул. — Интересно, где мастер Макаров сейчас.         — Не интересно, — отрезал Лаксас. — Ни его судьба, ни судьбы остальных в гильдии от нас не зависят, так же как и мы не зависим от них. Вы предложили идти к Ламиям, я согласился — всё. Это как задание — есть цель, которой нужно достигнуть. А что мне сказала Полюшка — пока для вас не важно.         — Пока?         — Если станет важно — расскажу, — тон голоса чуть изменился, стал жёстче и прохладнее. — Хватит, Фрид. Ещё один вопрос — и перевязку будешь заканчивать сам.         Рунный маг еле заметно покачал головой, но больше ничего спрашивать не стал. Он достаточно хорошо знал командира, чтобы понять, когда действительно нужно отступиться — и не в перевязке дело, с этим, если что, ему бы помог Бикслоу. Лаксас имеет право на свои тайны.         Только не было бы от этих тайн беды.                  На следующий день просёлок вывел в маленькую деревушку — всего-то пять дворов, неудивительно, что по дороге ездят мало. Дома, основательно построенные, давно не подновлялись: деревенька не процветала. Но раз не опустела до сих пор, значит, чем-то живут эти люди — вдалеке можно разглядеть стадо овец на пастбище, а другие поля уже распаханы под посев.         Путников встретили радушно. Хоть селение и стояло недалеко от Магнолии, но новости сюда доходили с большим опозданием, так что местные ничего не знали — но очень хотели узнать. Магию тут никто толком не использовал, но когда разом гаснут все светильники и больше не зажигаются ни в какую — поневоле забеспокоишься.         Послушать, как Бикслоу пересказывает события последних дней, за ужином в самом большом из домов собрались все жители — шестнадцать человек, от восьмидесятилетнего деда-«старейшины» до стайки разновозрастных ребятишек. Рассказывал кукольник живо и красочно: успел насочинять по дороге, пока не с кем было поболтать. Хотя от сути он не уклонялся и говорил правду… только кое-что не договаривал, а другое — преувеличивал. Иногда его дополняла Эвергрин, Лаксас изредка напоминал: «Не перегибай палку», — а Фрид ел молча и только чуть приподнимал бровь на самых выдающихся пассажах.         За столом они сидели долго: скучающие в глуши крестьяне просили рассказать что-нибудь ещё, не важно, о чём. Бикслоу болтал без видимого напряжения и готов был общаться хоть до утра, однако к полуночи Лаксас решительно пресёк разговоры, сообщил гостеприимным хозяевам, что все устали с дороги, так что спасибо за угощение, но пора спать. Спать он на самом деле не хотел, но Эвергрин уже замучилась отмахиваться от смотрящего на неё влюблённым взглядом юного пастуха и готова была перейти к рукоприкладству, а Фрид засыпал сидя и чуть не падал со скамьи. Его даже наверх, на чердак, которым им выделили для отдыха, пришлось практически тащить на руках — просыпался он только до состояния «А, что, зачем?» и тут же отрубался снова.         Утро встретило их запахом оладий с кухни и проливным дождём — так что план выйти пораньше провалился. Да и выйти попозже не получилось, потому что дождь не прекращался, и мокнуть никому не хотелось. Хозяева дома, «тётушка» Марта и её супруг (кто в семье главный, вопросов не возникало), ничуть не возражали, если постояльцы останутся ещё на пару дней. И упорно отказывались от денег, которые им предлагал Лаксас. Однако его так просто не переупрямишь… так что позже, перед уходом, он оставил деньги на столе.         Но весь дождливый день Райджиншу провели в доме. Ничем особо толковым не занимались: чуть-чуть помогли по хозяйству, Бикслоу, накинув непромокаемый плащ, убежал в гости к «старейшине» и вернулся только через три часа, зато в починенной одежде (не только к Эвергрин вчера проявляла симпатию местная молодёжь… а у старика имелось целых две внучки), Фрид полдня рассказывал сказки и мифы сыну хозяев.         После раннего ужина они собрались на чердаке. Ложиться, вроде как, было ещё не время. Фрид пристроился рядом со свечкой читать книгу, которую попросил у тётушки Марты — кулинарную, других тут не водилось, но уж что нашлось. Лаксас, за весь день сказавший от силы десяток слов, растянулся на своём матрасе и закрыл глаза. Слушал бы музыку — вот только проигрыватель без магии не работал, и теперь невозможность заткнуть уши его раздражала. По его мнению, порой некоторые в команде болтали чересчур много. Например, Бикслоу, который в ответ на вопрос Эвергрин, куда он ходил, ответил развёрнуто и в деталях вплоть до цвета фартука младшей барышни. Скучающая Эва не возражала. А потом, когда рассказ неизбежно кончился, переключилась на другую цель:         — Фрид, я давно хотела спросить, но как-то к слову не приходилось… Ты из знатной семьи?         Фрид поднял голову от книги: рецепты, которые записала ещё бабка Марты, оказались интересны только очень фрагментарно, так что он не возражал, чтобы его отвлекли. Спросил:         — С чего ты взяла? — и мог бы ещё добавить «с чего ты про это вспомнила?». Но не стал.         — Ну, ты обычно так одеваешься и держишься…         — Я бы сказал, Эва, как кто одеваешься ты! — заржал Бикслоу и немедленно получил веером по затылку. Девушка еле дотянулась, потому что он валялся на своём спальном месте, по соседству с Лаксасом — но всё-таки достала, хоть ей и пришлось перегнуться через того. Бикслоу с показным смирением вздохнул: — А я всего лишь хотел сказать «актриса». Может быть, «актриса кабаре». Фрид, а правда — ты из знати?         — Ничуть, — Фрид покачал головой. — Просто год изображал такого.         — Зачем?         Он неловким жестом взъерошил укороченные волосы — похоже, что пока не привык, — и ответил с еле различимой неуверенностью:         — Чтобы втереться в доверие к одному старику и украсть книгу. По рунам. Она была мне очень нужна, и я не придумал ничего лучше.         — Надо же, никогда бы не подумала, что ты мог что-то украсть, — рассмеялась Эвергрин. — Ты ведь такой… правильный. Как мало мы о тебе знаем!         — Мы вообще немного друг о друге знаем. Хотя, справедливости ради — книгу я так и не украл.         Действительно как-то так сложилось, что хоть они проводили вместе много времени что на заданиях, что на отдыхе — но мало рассказывали о своей жизни до вступления в гильдию. Хватало других историй.         — А кое-кто видит и знает, но не говорит, — всё ещё веселилась Эвергрин.         — Не знаю, вот ещё! — Бикслоу, приподнявшись на локте, показал ей язык и помотал головой для доходчивости. — Я не могу видеть события, только души… и могу лишь догадываться, что сделало их такими, какие они есть. Хотя иногда догадываюсь верно, — он усмехнулся.         — И о чём ты догадываешься? Расскажи что-нибудь!         — Не про меня, — тут же хмуро потребовал Лаксас, перестав изображать, что спит.         — Можешь про меня, я ничего не скрываю, — пожал плечами Фрид. — К тому же про самую сомнительную часть своей жизни я только что вам рассказал. И Бикслоу ведь не обязательно угадает правильно.         — Сам напросился — специально выберу то, в чём уверен… Ну, например… Ты пришёл в «Хвост феи» не просто так — разыскивая кого-то.         — Не Лаксаса ли? — захихикала Эва.         — Я ещё не договорил. Разыскивая кого-то… но так этого человека и не нашёл.         — Почему?         — Потому что её уже не было в гильдии, — объяснил уже сам Фрид и кивнул в ответ на удивлённый взгляд Эвергрин: — Да, это была женщина. Наверное. Я так и не узнал точно, того ли человека искал… Просто после разговора с мастером Макаровым решил остаться. А с Лаксасом, если тебя это волнует, я познакомился практически на пороге здания гильдии.         — Эй, я же сказал про меня ничего не рассказывать и не угадывать!         — А я про себя, а не про тебя. Понимаешь, Эва, по пути в Магнолию, а также в городе я столько разного наслушался про «Хвост феи», что, добравшись до гильдии, просто не решался зайти… Думаю, так и не решился бы, если бы проходивший мимо Лаксас меня не успокоил, что хоть там и бардак, но меня никто не убьёт за то, что я задам мастеру вопрос. По крайней мере, не убьёт специально.         — Не так всё было, — маг молний наконец перестал хмуриться и усмехнулся. — Ты проход загораживал, и я просто впихнул тебя внутрь.         — Но всё-таки объяснил, что ничего выдающегося не происходит, и к мастеру потом проводил в обход эпицентра побоища, — возразил Фрид. — И испепелил летящую в меня табуретку. Впрочем, думаю, с табуреткой я даже тогда мог сам справиться… если бы не был в шоке от того, что в одной из известнейших гильдий королевства дерутся, как в дешёвом трактире. Хоть и с магией. А мастер сидит за барной стойкой и это не пресекает.         — Видимо, не настолько тебя это шокировало, раз ты не сбежал после разговора со стариком, — с невнятной досадой отметил Лаксас. Его настроение в последние дни выглядело вполне объяснимым… но всё-таки в некоторые моменты Райджиншу его не понимали. По крайней мере, Фрид не понимал, а остальные, возможно, просто не заморачивались.         — Мастер Макаров предложил мне подождать нужного человека, потому что она была на задании. Денег, чтобы жить в гостинице, у меня не имелось, и он разрешил мне остаться прямо в здании гильдии.         — А с начала ты всё рассказать не хочешь? — Эвергрин недовольно надула губки. — А то всё какими-то отрывками… кого ты искал, зачем, куда этот человек делся?         — Нет, не хочу.         — Почему?         — Потому что когда я думаю об этом сейчас, это выглядит донельзя глупо.         — Да ладно тебе, мы не будем смеяться. Правда, Бикслоу? Все когда-то делали глупости. Я даже расскажу про одну свою глупость, — предложила Эвергрин.         — Только чтобы действительно глупость, — улыбнулся уголками губ Фрид. — Хорошо.         Свеча почти прогорела, и он зажёг новую. Поставил обратно на выступ печной трубы, сел поудобнее, скрестив ноги и накинув на плечи лоскутное одеяло, и привалился к еле тёплым кирпичам. Эвергрин тоже укуталась в одеяло и присоседилась к нему, прислонившись плечом к плечу. То ли для тепла, то ли просто так. Бикслоу лежал на боку, опираясь на локоть, и всем видом демонстрировал, что готов внимательно слушать историю. И даже, может быть, не смеяться.         — Я ушёл из дома в четырнадцать лет, — начал Фрид рассказывать, к неудовольствию напарницы, всё-таки не с начала: без объяснений, почему. После первой фразы сделал паузу, собираясь с мыслями, а после уже говорил ровно, без остановок: — Сперва болтался неприкаянным, пытался зарабатывать на жизнь и одновременно продолжать учиться, потом эта история с книгой, из которой ничего хорошего не вышло. Плохого, впрочем, тоже – повезло. И ночь на переправе. Ерунда, конечно, — слова сопровождались коротким смешком, — торопиться мне было некуда, а значит, не было и смысла идти на ночной паром, да ещё в паршивую погоду. Погода испортилась окончательно, когда мы были на середине реки. Сильно штормило, молнии били совсем близко, гром грохотал будто прямо над головой, а сквозь ливень видно было на пару шагов… От фонарей на пароме — никакого толку.         Огонёк свечи мерцал, подрагивая от случайных дуновений воздуха. Фрид помнил, как боялся тогда — но эти воспоминания были далёкими, острые углы давно сгладились, и он рассказывал негромко и спокойно. Всё в прошлом.         — Меня чуть не смыло за борт — один из попутчиков удержал. В темноте, под дождём, я этого человека совсем не рассмотрел, запомнил только метку на руке. Он мне жизнь спас, а я даже не поблагодарил — онемел от страха и забился в щель между ящиками с грузом. Заснул там, и разбудили меня рабочие, которые пришли их разгружать. Того человека в плаще я уже не нашёл. А дальше начинается глупость, которую только и можно совершить в шестнадцать лет: я решил, что обязан его разыскать. Наверное, мне просто нужна была какая-то цель… Значимая на самом деле или нет — не важно, лишь бы какой-то смысл действий. Помнил я только знак на руке, да и его, как выяснилось, не очень точно, но зарисовал, как смог, и начал расспрашивать людей.         — «Хвост феи» уже тогда был достаточно известен, — вмешался Лаксас. Значит, всё-таки слушал, хоть в отличие от Эвы и Бикслоу интерес не демонстрировал. Да и куда ему деваться — раз не заснул до сих пор, приходится слушать.         — Да, — кивнул Фрид, — но я хорошо рисую только руны, а картинки — не очень. Рисунок получился слишком кривой, тем более что эту метку я видел пару секунд при плохом освещении. Умные люди мне посоветовали обратиться в столичный архив и перебрать все знаки гильдий — там ведь хранятся данные действительно обо всех, даже совсем маленьких или уже не действующих. Даже о тёмных, о ком известно… Но, конечно, никто из тёмной гильдии не стал бы спасать незнакомого подростка. В архиве я действительно нашёл рисунок, который узнал. Только за время пути до столицы, получения допуска и собственно изучения бумаг у меня кончились деньги, так что в Магнолию пришлось идти пешком. Больше, чем за месяц — но всё-таки добрался. О том, какое впечатление на меня произвёл «Хвост феи», я уже сказал…         — А мне вот с самого начала понравилось, — влез Бикслоу. — Весело.         — Не сомневаюсь. Может, тогда ты что-нибудь расскажешь?         — Нет, давай уж договаривай. Не отвертишься!         — Я и не пытаюсь. Просто не люблю, когда меня перебивают.         — А Лаксасу ты не говорил, чтобы он тебя не перебивал.         — Во-первых, думаешь, помогло бы? Во-вторых, его замечание относилось к содержанию истории.         — Зануда, — фыркнула Эвергрин и ткнула его пальцем в бок. Возражать Фрид не стал, вместо этого продолжил рассказ:         — Я поговорил с мастером Макаровым, вывалил на него все детали, которые вспомнил — которые даже не думал, что помню, пока он не стал задавать уточняющие вопросы. И он предположил, кто мне нужен — Айса Рихенсдорф. Но она всё ещё не вернулась с задания, на которое ушла полгода назад как раз в те края, и мне оставалось либо махнуть рукой на поиски, либо ждать.         Он замолчал, и в возникшую паузу снова заговорил Лаксас (видимо, считая, что его «перебивать» всё ещё не касается):         — Айса? Я жил в гильдии с детства, а её почти не помню… Вечно хмурая, нелюдимая тётка. Брала долгие и сложные задания, хотя экзамен на звание мага S-класса даже не пыталась сдать, месяцами пропадала в глуши в одиночку, возвращалась отметиться о выполнении работы и снова исчезала.         — И в тот раз так и не вернулась. А я вступил в гильдию. Что было дальше — вы и сами знаете.         — Ну, предположим, не всё…         — Не всё, — не стал спорить Фрид. — Но сейчас, Эва, твоя очередь рассказывать. Ты обещала.         Они так и просидели до темноты, рассказывая истории, до которых раньше не доходило дело — часть которых раньше и не хотелось вспоминать. Даже Лаксас не только перебивал, но и сам рассказал о первой, неудачной попытке сдать экзамен на S-класс. Эвергрин задремала, положив голову Фриду на плечо, когда Бикслоу переключился на какие-то совсем не вызывающие доверия байки. Потом рунник аккуратно уложил её на матрас (пусть прошлой ночью тут спал он, но не будить же подругу ради эфемерного «моё место»?), а сам занял последний оставшийся. Бикслоу говорил ещё довольно долго, кажется, даже в режиме диалога с Лаксасом… но Фрид не вслушивался. Уснул.                  На следующее утро им всё-таки удалось уйти, хотя дождь продолжался — но мелкой моросью, которая больше портила настроение, чем действительно мешала. Экипировка пополнилась потрёпанными, но почти непромокаемыми плащами, и Райджиншу продолжили путь, теперь уже не собираясь сворачивать с дорог и бродить по лесам. Из города в город всегда можно добраться по дорогам, пусть и не напрямик — так что хватит с них дебрей! В этом вопросе все четверо были солидарны.         Раньше им редко случалось подолгу ходить пешком: есть поезда, есть другой транспорт, — но сейчас в лучшем случае нашлась бы попутная телега, едущая со скоростью чуть быстрее пешехода. Никакой техники, работающей на магии.         Да и никаких телег, как назло, не попадалось. Из Магнолии в Пассифлору, где базировалась «Чешуя ламии», напрямик мало кто ездил. Чаще через Харгеон, чтобы большую часть пути преодолеть на корабле — вот только и железная дорога из Магнолии в порт, и пассажирские суда сейчас вышли из строя. Скажете, что кораблю нужны только ветер и толковая команда? Но большие корабли хоть отчасти автоматизированы с помощью магии, и теперь желание упростить себе жизнь обернулось против их хозяев… И против всех, кто хотел отправиться в морское путешествие.         Потому Райджиншу изначально не рассматривали морской путь. Наверное, со временем там всё образуется, но ждать неизвестно сколько не хотелось. Лучше уж пешком — и зависеть только от самих себя. К тому же Полюшка советовала избегать крупных трактов, а из Магнолии в Харгеон вёл именно такой. Если такая особа, как целительница, расщедрилась на добрый совет — стоит, пожалуй, прислушаться.         Идти оказалось не столько тяжело, сколько скучно. Они рассказывали истории, играли в слова и в загадки, Бикслоу периодически пытался что-то напевать и каждый раз получал по голове от Эвергрин, потому что получалось у него исключительно бездарно. Хотя для исполнения неприличных частушек слух и голос не нужны… но тут претензии возникли уже к содержанию, а к Эве в её возмущении присоединился Фрид. Лаксас по большей части молчал, не участвуя даже в спорах над картой «нам нужен этот поворот или следующий?». Его не трогали лишний раз — кому охота нарываться?         Иногда попадались деревни и городки, что хоть как-то разнообразило путь и позволяло пополнить запасы продуктов. Кое-где жители уже знали новости, кое-где ещё нет, и жаждали узнать — тогда Райджиншу рассказывали (Бикслоу рассказывал, в основном). А вот о согильдийцах они выяснить ничего не смогли. Похоже, что оказались первыми из гильдии, кто покинул Магнолию этим путём.         Если кто-то вообще смог покинуть Магнолию.         Фрид старательно отгонял эту мысль и не делился ей ни с кем, хотя не был уверен, что это не приходило в голову кому-нибудь ещё. Например, Лаксасу — не из-за того ли тот столь мрачен? Хотя у него и раньше бывали приступы плохого настроения без особого повода, так что далеко не факт. А выяснять — никакого желания. Лучше от этого точно никому не станет.         Поля и рощи постепенно сменялись пологими холмами, поросшими лесом. Предгорья — значит, они на верном пути, потому что Пассифлора находится на северных отрогах Прибрежного хребта. Отличное название, что ни говори. Тот, кто именовал эти горы, явно не страдал избытком воображения. То ли дело Восточные горы, которые находятся в самой западной части Фиора — тут воображения, напротив, избыток.         Но столь далёкие места значения не имели. Сейчас, на третий день после того, как Райджиншу миновали очередную деревеньку с оригинальным названием Двуречье (через оба имеющихся там водотока без проблем можно было перешагнуть), более интересным стал вопрос, не сбились ли они с пути. Уж больно ненаезженной выглядела дорога: похоже, что ей нечасто пользовались в последнее время.         Мост, перед которым они остановились, смотрелся непрезентабельно: капитальный, каменный, но кладка местами осыпалась, а перил не было вовсе, только пара сиротливо торчащих столбиков. Наверное, раньше тут ездили сильно больше — иначе зачем возводить такую махину? На маловажных дорогах в глуши чаще можно встретить брод, чем арочный мост.         Но, как бы там ни было, этот «шедевр архитектуры» уже давно не ремонтировался. Не настолько, чтобы на него страшно было ступить: всё-таки камень, а не гнилые доски, — но достаточно, чтобы держаться подальше от края, где камни обкрошились, а от перил ничего не осталось.         Не вернуться ли, чтобы уточнить путь и не забраться совсем в дебри?         Красивое, на самом деле, место: река, бегущая между крутых каменистых склонов, поросших цветущими рододендронами, а выше — деревьями, узкая полоска светлого песка вдоль правого берега, прозрачная вода, в стремнине разбивающаяся белой пеной. Уже почти горы. Только торчащий в сотне шагов выше по течению Лик несколько портил пейзаж, но эту пакость им по дороге видеть уже случалось, и ничего особенного в ней не было.         — Может, сделаем привал? — осмотревшись, предложил Фрид. — А потом решим, куда дальше.         — Можно, — кивнул Лаксас.         Эвергрин никакого энтузиазма не проявляла, хотя полчаса назад намекала, что проголодалась, так что неплохо бы остановиться на обед. Сейчас же только наморщила носик, оглядев окрестности, и пробормотала что-то вроде: «Ну, сойдёт».         — Что огорчило прекрасную даму? — не преминул полюбопытствовать Бикслоу.         — Твоя болтовня, — недовольно отозвалась девушка.— С утра треплешься без умолку — сколько уже можно?         Тут она была не совсем справедлива: на самом деле кукольник говорил вовсе не непрерывно. Хотя, надо признать, много. И замечание его ничуть не смутило.         — Больше не буду, — пообещал он, ухмыльнувшись. — Ну, ближайшие полчаса точно. Могу я как-нибудь заслужить твоё прощение?         Ещё не договорив, он шагнул на обочину дороги и сорвал веточку с ближайшего рододендрона, чтобы потом с шутовским поклоном вручить её Эвергрин. Она нахмурилась — похоже, его выходка её ни позабавила, ни порадовала, — повертела в руках цветок и отбросила со словами:         — Розовый мне не идёт. Достанешь белый — может быть, прощу.         Ближайший белый рододендрон рос в двух десятках шагов от дороги, на каменистой осыпи, но кукольник, недолго думая, сунул в руки удивлённому Фриду свой вещмешок и плащ и со словами: «Как миледи пожелает», — полез туда.         — Вот ведь некоторым делать нечего, — проворчал Лаксас, но не слишком сердито. Пусть лучше «некоторые» ползают по кустам, чем впадают в уныние. Лишь бы не свалился. Но Бикслоу ловкий, да и палка-посох, чтобы если что опереться, у него есть — справится.         Тот правда вернулся без происшествий, только мусора в сапоги насобирал. Торжественно вручил Эвергрин веточку с белыми цветами, — дуться она, впрочем, перестала ещё тогда, когда хихикала над тем, как он пробирается через цепкие кусты, — вытряс сапоги, забрал у Фрида свои вещи и громко вопросил:         — Ну так что, перерыв на обед?         — Перейдём на тот берег, тут к воде не спуститься, — ответил Лаксас.         Но до конца моста они не дошли.         До сих пор им не встречалось никаких серьёзных опасностей: ни зверей, ни людей, хотя пару деревень назад их предупредили, что «в окрестностях разбойники пошаливают». Там они держались настороже, и Лаксас даже распределил ночные вахты — но ничего не случилось.         Похоже, «лихие люди» сменили район операций. А может, это были другие. Не важно: четыре мужика, заступившие дорогу, выглядели очень недружелюбно, а через несколько секунд из придорожных кустов вылез ещё один, окончательно закрепляя численный перевес.         Лаксас коротким жестом показал своим, чтобы стояли на месте, хотя они и так остановились: дураков лезть на рожон не нашлось.         Пара минут прошла в молчании — стороны оценивали друг друга. Надежды на то, что разбойники, на удивление единообразно и хорошо снаряжённые, пропустят их, было мало. Но Лаксас всё-таки попытался:         — Нам с вами нечего делить. Разойдёмся без резких движений — никто не пострадает.         Если бы магия была при нём, он бы и говорить с таким отребьем не стал… До чего жалко выглядят маги, лишившиеся способностей! Конечно, они будут драться, если потребуется. Но это может стоить кому-то жизни. Кому-то из его отряда. Его друзей.         Чтобы этого избежать, можно и поговорить.         — Это ты так считаешь, что нечего, — ухмыльнулся один из бандитов, видимо, главный. — А по мне, так у вас найдутся вещицы, которые нам пригодились бы.         — И вы намереваетесь забрать их с мёртвых тел? — холодно уточнил Лаксас.         Главарь махнул рукой и поморщился.         — Мы ж не звери какие, чтобы сразу убивать. Тихо-мирно сдаёте деньги и ценности — и можете идти дальше.         Лаксас лихорадочно пытался просчитать ситуацию. Спросить бы Фрида, что тот думает — но отворачиваться от противников нельзя. Отпустят ли? Может, и отпустят. Всё же за грабёж и за убийство по-разному судят. Хотя обычно таких вот по лесам как раз маги ловят, и сейчас они распоясались, раз ловить некому…         Хорошо, кстати, что гильдейских меток ни у кого не видно. Можно надеяться, что не видно — что Фрид сообразил держать левую руку так, чтобы спрятать знак. И что Эвергрин запахнула плащ.         — Что вам нужно? Деньги? Их у нас немного.         — Деньги, украшения, сумки перетряхнёте — может, что ещё найдётся, — начал перечислять главарь.         Ожидаемо.         — Меч у зеленоволосого неплох, пусть тоже оставит, — встрял один из разбойников.         Лаксас снова с трудом удержался от того, чтобы оглянуться посмотреть, как отреагировал рунник. Сколько лет тот не расстаётся с этим клинком? В гильдию пришёл уже с ним. Маг с холодным оружием — не самая обычная ситуация. Наверное, есть здесь какая-то история. Спросить бы когда-нибудь…         Мысли совсем не ко времени.                  Фрид плотно сжал губы и ничего не сказал. Он готов сражаться — но сделает так, как решит Лаксас. Если тот согласен откупиться… пусть так. И будет прав, потому что, начнись драка — шансов у них немного.         Деньги, вещи, меч — ничего. Как-нибудь обойдутся без этого. Правда, остаться без оружия не хочется, потому что если разбойники решат, забрав всё ценное, всё-таки убить их…         — Да, и девицу тоже. Заскучали мы тут в чисто мужской компании, — скабрезно ухмыльнулся предводитель банды.         Позади Эвергрин тихо всхлипнула. Фрид краем глаза заметил, как с появлением чужаков она плотнее запахнула плащ и старалась привлекать как можно меньше внимания; нужно быть совсем дурой, чтобы не понимать разницы между тем, чтобы дразнить откровенными нарядами парней в гильдии — или бандитов на дороге в глуши, не имея возможности использовать магию, чтобы защитить себя. Эва дурой не была, что бы ни думали о ней некоторые…         Надежды урегулировать дело миром не осталось. Фрид не сомневался, что за этим последует.         Лаксас чётко, в несколько слов, и крайне нецензурно описал, как именно разбойникам стоит в «чисто мужской компании» удовлетворять свои физиологические потребности. И речь шла вовсе не о самообслуживании. Бикслоу даже присвистнул, восхищаясь изощрённостью формулировки.         Пять бандитов против них четверых. Вроде бы не слишком страшный расклад, вот только противник вооружён заметно лучше, чем они.         — Эва, отойди подальше назад, — тихо сказал Фрид, вытягивая из ножен меч. Хорошо хоть луков и арбалетов у «лихих людей» не нашлось. Иначе, можно считать, конец. А так они ещё повоюют.         Лаксас вытащил нож и стянул с плеч шубу, накидывая её на левую руку — подобие щита. Бикслоу за неимением лучшего оружия перехватил двумя руками палку, с которой шёл. Перестроиться они уже не успели — бандиты атаковали, и маг молний, который стоял чуть впереди, присоединиться к товарищам не смог.         Фриду сразу удалось серьёзно ранить одного из противников, однако второй оказался куда более умелым бойцом. С Лаксасом сражался сам главарь, а Бикслоу атаковали двое, и тому приходилось тяжело: оставалось только обороняться. Но помочь — никакой возможности.         Удары, блоки — всё почти не сходя с места, без привычных стремительных перемещений, потому что мост не настолько широк, чтобы по нему бегать. Тут не оступиться бы. У бандита был тяжёлый палаш, а сам он изрядно превосходил Фрида в силе, так что рунный маг старался избегать его атак, отводить в сторону, а не парировать прямо. Пока он держался — его не задели ни разу. Правда, и он сумел только оцарапать врага: проклёпанная железом плотная куртка неплохо того защищала. Но ничего. Всё впереди. Лишь бы все держались…         — Убери руки, скотина! — завизжала Эвергрин, и, улучив полсекунды, Фрид увидел, что один из тех, кто сражался с Бикслоу, сменил цель и пытается схватить девушку. А ей даже нечем отбиваться, она может только уворачиваться.         В следующие несколько секунд всё перемешалось.         Эвергрин оступилась на обкрошившихся камнях, пытаясь сохранить равновесие, сделала шаг назад… и с криком рухнула с моста.         — Фрид, помоги ей! — заорал Лаксас.         Фрид на секунду посмотрел на него, и дыхание перехватило от ужаса: откуда-то выбрались ещё два бандита, и теперь маг молний отбивался от троих. С большим трудом — на животе расползалось тёмное пятно. Он отвлёкся на Эвергрин всего на пару секунд, но и это дорого обошлось — пропустил удар, сумев только чуть отклонить его.         — Фрид, быстро!         Потеряв сосредоточенность, Фрид тоже едва сумел увернуться от удара: палаш противника оцарапал плечо, — но затем резким, отчаянным выпадом вогнал клинок разбойнику в горло, и тот рухнул на мост, захлёбываясь кровью.         Теперь… вниз, на берег, или?..         Или. Лаксас упал и еле избежал атаки, а на него уже наступали трое, и один занёс топор, чтобы добить его.         Фрид успел. Ударил в спину, подло, и смертельно раненый бандит рухнул рядом с Лаксасом. Двое обернулись — он полоснул одному поперёк лица, метя в глаза, а маг молний уже вскочил с топором в руках и сразу обрушил его на левое плечо того же противника. Тот вопил от боли, пока следующий удар не заставил его замолчать.         Остался один, пусть главарь, но раненый — уж с ним-то Лаксас сумеет справиться.         «Держись, Эва. Я сейчас…»         Фрид решительно отвернулся, оставляя командира добивать последнего противника, и побежал вниз по осыпи, на берег. Галька разлеталась из-под ног, скользила, он упал и кубарем скатился на песок у воды, чудом не поранившись и не потеряв меч. Тут же бросил его и перепрыгнул с песка на ближайший валун в реке. Так быстрее, чем лезть в воду — камней тут много.         Бегом, ближе к стремнине, куда сносит Эву. У моста вода глубокая, но дальше начинается перекат. Он должен успеть раньше. А она ведь умеет плавать лучше, чем он. Добраться, не свалившись со скользких камней, и подать руку. Совсем немного надо. Совсем.         Шум стремнины стал ближе и громче, но он почти не слышал его. Ничего не видел, кроме девушки в воде — она ведь сопротивляется течению? Она ведь?..         Он уже совсем рядом.         Фрид всё-таки поскользнулся на последнем шагу, скатился в воду, больно ударившись плечом, но уцепился за камни — его не снесло течением. И отчаянным рывком он сумел дотянуться: пальцы сомкнулись на тонком запястье. Теперь всё. Успел. Всё будет хорошо…         Он подтянул Эвергрин к себе — обмякшую, словно марионетка с оборванными нитями.         Когда на мосту закончился бой, — чтобы расправиться с двумя разбойниками, понадобилась пара минут, — Фрид всё ещё сидел в воде, привалившись спиной к валуну и обнимая напарницу, и даже не пытался встать. Бикслоу сбежал-сполз по насыпи и, оскальзываясь на камнях, добрался до него. Наклонился, чтобы помочь.         — Фрид, тебя что, угораздило что-то сломать, когда навернулся?! — зло выкрикнул, спускаясь вслед за ним, Лаксас. Его шатало, он прижимал рукой порез на животе — но остаться в стороне и не подумал. После боя в крови кипел адреналин. — Немедленно на берег!         Фрид будто не слышал его.         Бикслоу медленно выпрямился и оглянулся на командира; выражение лица у него было такое, что заставило того приостановиться.         — Эва мертва, — чётко произнёс он и снова наклонился, подхватывая два тела.         Бикслоу вытащил на берег обоих: Фрид почти не стоял на ногах, хотя, похоже, ничего не сломал. Он отпустил напарника — тот пошатнулся, но всё-таки не упал, — положил девушку на песок и встал на колени рядом с ней.         — Пять минут. Может, успеем… — начал говорить он, но осёкся. Мягко, почти нежно отвёл в сторону слипшиеся от крови пряди русых волос и покачал головой: — Нет.         — Что? — глухо спросил Лаксас, похоже, не очень понимая, что кукольник собирался делать. Тот поднялся на ноги, но не поднял взгляд, и ответил:         — Реанимация не поможет. Она не захлебнулась — ударилась о камень. Проломлена височная кость, — Бикслоу говорил чётко и сухо, будто отвечал на зачёте по курсу оказания первой помощи, который как-то проводил в гильдии заезжий целитель. Собственно, из Райджиншу он был единственным, кто эти занятия посещал — непонятно, с какой радости, но товарищи тогда даже не пытались понять, что ему взбрело в голову. Иногда он устраивал и более экстравагантные выходки, чем месяц не ходить на задания, чтобы через день по четыре часа слушать лекции какого-то старого хрыча.         Так и не пригодилось толком ни разу. Даже сейчас.         — Ты уверен? — впервые с начала боя подал голос Фрид, и для Лаксаса это сработало, как спусковой крючок.         — А ты что, слепой и сам не видишь?! — он резко шагнул вперёд, и на секунду показалось, что собирается ударить рунника, но только стиснул кулаки и выплюнул: — Если бы ты сделал то, что сказано, Эва была бы жива!         — Но был бы мёртв ты, — пустым, лишённым интонаций голосом возразил Фрид.         — Я бы справился. А ты нарушил приказ, и из-за этого она погибла!         Фрид отшатнулся, словно Лаксас всё-таки ударил его, и Бикслоу придержал его за плечи. Глядя в глаза командиру, негромко сказал:         — Прекрати это. Не стыдно устраивать ссору над телом? — Горящий яростью взгляд его не пугал.         Лаксас вздрогнул и открыл рот, собираясь обрушить гнев и на него, но через полсекунды тряхнул головой, будто пытаясь избавиться от звона в ушах, и промолчал.         — Нужно перевязать твою рану, — неестественно спокойно добавил Бикслоу. — А потом — похоронить Эву.         Договорив, он сразу двинулся к осыпи, чтобы подняться обратно на мост, и Фрид в растерянности сказал ему в спину:         — Куда ты?         — Мародёрствовать, — жёстко ответил Бикслоу.         — Мы маги «Хвоста феи», а не какое-то отребье! — гнев всё-таки прорвался сквозь хрупкие барьеры самоконтроля мага молний; побелевшее, забрызганное чужой кровью лицо выглядело жутковато.         Бикслоу резкая отповедь не смутила. Притормозив, он всё так же жёстко объяснил:         — Тебя нужно перевязать, Фрида нужно перевязать, потом его одеть, иначе вечером замёрзнет, — рубашка на рунном маге была располосована в нескольких местах и сползала с плеч. — Я кинул свой вещмешок в первого противника, и в итоге всё моё снаряжение в реке. Карта тоже куда-то сгинула, — он подцепил пальцами неровный разрез поперёк кармана, в котором хранил карту. — Так что я возьму с этих скотов всё, что найду. И, Фрид, не говори, что не наденешь вещи мертвеца — кровь отстираем, и наденешь.         Фрид и так ничего не говорил, все глубже погружаясь в нездоровое безразличие — казалось, что даже ответ на заданный вопрос он прослушал. Но ни обозлённый Лаксас, ни Бикслоу, который уже начал подниматься по склону, не обратили на это внимания.         Маг молний не знал, что делать, куда деть руки и куда деваться самому: смотреть что на Фрида, что на тело Эвергрин было почти невыносимо. Сквозь шок и адреналин постепенно проступала боль — он опустил взгляд на рубашку, пропитывающуюся алым, и заляпанную ладонь. Бикслоу прав: нужно перевязать. Очень глупо было бы вот так истечь кровью…         — Лаксас, подойди! — требовательно позвал Бикслоу с моста. — И Фрида веди сюда!         Рунника пришлось именно что вести — он не слышал оклика и не сошёл с места, пока Лаксас не схватил его за локоть и поволок за собой. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что это неправильно, но её стёрла ещё не отступившая злость. Кто-то ведь должен быть виноват… И это тоже было неправильно — но за гранью осознания.         Кукольник сидел, раскачиваясь с пятки на носок, на корточках рядом с одним из мертвецов: тем, кого прикончил Лаксас трофейным топором. Раскроенное лезвием лицо — зрелище малоприятное, но Бикслоу это, похоже, не волновало. Когда товарищи приблизились, он поднял голову и растянул губы в болезненной злой усмешке. Отвёл в сторону ворот залитой кровью рубашки разбойника, демонстрируя рисунок под правой ключицей.         — Тартарос.         Лаксас не отпустил локоть Фрида, так что почувствовал, как тот вздрогнул — но рунник не произнёс ни слова. А он молчать не стал.         — И тут эти твари, — это прозвучало почти равнодушно. Гнев быстро перегорал, сменяясь апатией и усталостью. Ещё чуть-чуть, и сил на то, чтобы двигаться дальше, может не остаться.         Люди, не демоны — наверное, в иерархии Тартароса они занимали самую нижнюю ступень. Что они делали здесь, так далеко от своей гильдии (хотя «далеко» — растяжимое понятие, когда речь идёт о летающем острове), шли на задание, возвращались с него или дезертировали — уже не узнать. Да и не важно.         «Тартарос» в любом случае причина всего происходящего. С самого начала. Но куда им втроём тягаться с сильнейшей тёмной гильдией?         Нужно перевязать раны и похоронить Эву. Больше ничего они сделать не смогут.