Демон в танке

Марисса глубоко вдохнула и бросила гранату. На дуло танка она не смотрела. Голос вселил ей просто невероятную уверенность. Тяжёлый грохот ознаменовал собой разрушение одной из дьявольских машин. Вторая же дрогнула и послала заряд в сторону Спирито. Рыжая опять не обратила на это внимание. Голос как-то странно усмехнулся и прошептал: — Не на того напали… Заряд нёсся прямо на девушку, а та просто стояла на одном месте, примериваясь для следующего броска. — Назад! Назад! Ты ещё можешь спастись! — голос блондина развеял эта фантасмагорию. Марисса вздрогнула и подумала, что у Пабло ведь может хватить ума оттолкнуть её и кинуться самому под заряд. Этого нельзя было допустить. Она резко дёрнулась навстречу, казалось бы, своей смерти. Заряд проник в тело, буквально на секунду озарив его вспышкой боли. Но это было не более, чем на секунду. Затем появилось ощущение непонятного жжения, словно она чересчур резко прикоснулась к неожиданно горячей батарее. Она упала, спокойно готовясь к продолжению фантасмагории и уже мысленно предвкушая встречу с Ману. Однако голос, чуть усмехнувшись, тихо произнёс: — Такие спектакли уже не в моде, дорогая… — Ты о чём? — удивилась Марисса, не спеша порывать со сладостным ощущением смерти. — Ты ведь не умрёшь сейчас… Хоть как ты меня не ненавидишь, но ты не умрёшь… Рыжая покачала головой. Очередной фокус голоса уже даже не располагал к приятным сюрпризам. И она, чуть тяжеловато вдохнув, поднялась на ноги, безразлично бросив ещё одну гранату. На этот раз она даже не целилась, однако последующий взрыв был доказательством неожиданной точности. — Ты сошла с ума! Уходи оттуда! — Пабло за своим бзиком под названием «спасти Спирито» практически не обратил внимание на то, что она осталась цела после попадания. Он решил, что снаряд каким-то чудом всё-таки пролетел мимо. — Зачем? — спросила рыжая, методично заряжая винтовку и целясь в выскочивших из танка людей. Сейчас она думала даже не о нём, а о том, что граната оказалась недостаточно взрывоопасной, чтобы танкисты хорошенько прожарились. Голос, защитивший её от смерти, притупил чувства. — Тебе не за чем умирать! Ты, как порядочная преемница Гитлера, должна следить за всем с расстояния! — А я не порядочная, — спокойно отозвалась Марисса, с садисткой улыбочкой наблюдая за агонией несостоявшихся вояк. На секунду она закрыла глаза, пронеся в памяти всё происходящее раньше, а затем оттолкнула Бустамантэ с такой силой, что тот чуть назад в окоп не улетел, и пошла на врагов. — Тебе его не жаль? — спросил вдруг голос. — Сейчас ты могла бы ему что-то объяснить. Спирито пожала плечами. Думать об этом не хотелось. И она продолжала уничтожать плоды трудов голоса. Когда закончились патроны и не было гранат, она начала отбирать это у убитых ею. К окопу, где был вконец запутавшийся блондин, она возвращаться не стала. Её решительность вкупе со ставшей очевидной практически полной неуязвимостью заставляли людей отступать. Ненадолго, но отступать. Её начали бояться. Та девушка, что была перед ними, почему-то совсем не походила на саму себя, спровоцировавшую эту войну. Она была совсем иной. В глазах сквозила боль с мелкой презрительностью, заставлявшие её не жалеть даже тех, кто сдался. Была только одна полуфанатичная мысль: «Если я не убью их, то они убью Пабло, а его я не могу потерять!» Голос лишь хмыкал на такое несколько странное проявление чувств, но продолжал держаться в стороне, только защищая её тело. Но всё же она была одна. Она металась, как могла, но враги всё-таки потихоньку нашли способ её обойти, атаковать так, чтобы она была практически в центре, не успевая следить за всеми. И вот она услышала предсмертный крик Бустамантэ. Его практически изрешетили пулями. Спирито кинулась к нему. Она поняла, что голос был прав. Ведь она могла ему всё объяснить, а теперь… Что она может сделать теперь?! Закрывая своим неуязвимым телом труп любимого человека и параллельно умудряясь отстреливаться от врагов, она тихо спросила у голоса: — Ты можешь помочь? — Как ты себе это представляешь? — удивился тот. — Но ты ведь как-то оказался во мне, руководил мной, потом дал мне чуть ли не бессмертное тело… Если хочешь, можешь забрать его обратно, только верни Пабло! — Ну, допустим, я могу его спасти, могу вернуть к жизни, но тогда ты можешь умереть, понимаешь? Я не уверен, что силы во мне хватит на поддержание жизни в вас двоих. И он станет другим. Он очень сильно изменится. Ты уверена, что готова ко всему этому? — Я готова на всё. Если я погибну, значит, пускай так и случится. И мне всё равно, каким он станет потом. — Я всё-таки сильно тебя надломил… — вздохнул голос. — Раньше у тебя было другое видение мира. — То, что было, уже не вернуть. Оживи его! — Хорошо. Только обними его очень крепко, так, словно вы единое целое. Марисса сделала то, что он просил. А потом вдруг её пронзила резкая боль, настолько сильная, что её словно выкручивало наизнанку. Она шипела и извивалась, словно под пытками, практически не осознавая, что она делает. Мысли путались, всё кружилось и в этом круговороте она таки сумела увидеть, как Пабло, пошатываясь, поднялся. Её озарила кривая усмешка, а затем наступила потеря сознания. И было уже всё равно, очнётся она или умрёт. Она словно провалилась в какой-то туннель. В этом туннеле сновали туда-сюда тени и слышался несколько безразличный шёпот. Она, спотыкаясь, пыталась куда-то продвигаться, однако выхода видно не было. — Но ты не стой, иди, — прошептал тот самый голос, который она слышала ещё с поездки на остров. -- Иди, ты всё-таки выживешь. — Я выживу? — проскользнуло лёгкое удивление, а за ним и очень робкая надежда. — Ты выживешь. Я не могу дать, вернуть тебе всё, что отобрал, но ты выживешь! .. А потом туннель затрясся, земля под ногами разверзлась и она с безмолвным криком снова начала проваливаться, только там не было теней. Лишь какой-то странный сероватый свет… — Она приходит в себя! — услышала она. — Она приходит в себя! Тело на секунду окутала нестерпимая, просто адская боль, а потом возникло странное чувство реальности. Перед глазами расплывалась какая-то мутная блёклая картинка. Она пару раз моргнула, и изображение несколько нехотя начало обретать контуры. Это была больничная палата. Она лежала на кровати, опутанная проводами, рядом стояла капельница и тут же суетились две медсестры. Одна вводила в шприц какую-то жидкость, а вторая протирала ей лоб мокрой тряпкой. — Как Вы себя чувствуете? — с профессиональным участием спросила та, что протирала лоб. И правда? Как она себя чувствовала? Вне всяких сомнений, она была жива. Правда, оставалась какая-то тупая боль в сердце, слегка ныла печень, но голова была более-менее ясной. Это радовало. — Я… я хорошо себя чувствую… Всё в порядке… — Вам повезло, — заметила вторая медсестра, быстро сделав ей укол в левую руку. — Вы выжили. А сейчас очень многие умирают. Эта война, наверное, самая жестокая из всех. — Да, — подхватила первая. — Вы — молодец. Попасть в самое пекло и остаться в живых. Наверное, Вам только за это должны орден присвоить или медаль какую. — Какая там медаль… — фыркнула вторая. — Ничего ей не дадут. Вот выйдет из госпиталя, так сунут в зубы ломоть хлеба и ещё радоваться велят! — Кстати, — чуть вымученно улыбнулась ей первая медсестра, —, а как Вы на фронт-то попали? В голове образовалась каша. Они, что, не узнают её? Её, Гитлера в женском обличье, не узнают?! Что случилось?! — Вы только не переживайте, — быстро сказала первая, заметив её волнение. — Всё будет хорошо. Вы не слушайте Долорес. Она слишком скептически ко всему относится. Вам помогут, будьте уверены. Не зря ведь сам командир вынес Вас с поля боя. Наш командир хороший… — Ага, когда его прикладом огреют, — скривилась вторая. — Линда, ну, зачем ты рассказываешь эти сказки?! Не лучше ли сразу резать правду-матку?! Только хуже ведь будет, если она потом всё узнает! В голове пронеслась странная мысль. Эта мысль заставила тихо сказать: — Дайте мне зеркало. Я хочу посмотреть на себя. Медсёстры переглянулись, грустно покачали головами, но всё же первая достала из кармана халата маленькое дамское зеркальце и протянула ей. Она вскрикнула. От девчонки не осталось и следа. Из холодного стекла на неё смотрела женщина чуть ли не бальзаковского возраста. Тусклые глаза, цепочка морщин, обкусанные синеватые губы, впалые щёки. Лицо какое-то бледное, вместо румянца намёк на зелень. И волосы. Длинные, выцветшие волосы с хорошо заметной проседью. Она постарела! Дверь открылась. Пабло вошёл и кивнул медсёстрам. — Она в пригодном состоянии? — Да, командир, — ответили те, чуть жалостливо смотря на Мариссу. — Тогда готовьте её к выписке. Нечего ей тут разлеживаться! Пабло сплюнул на пол и вышел. — Что происходит?! К шоку от новой внешности прибавился ещё и шок от того, каким стал теперь Пабло. Она его спасла по собственной воле. Голос помог ему выжить, предупредив её о возможных последствиях. Но почему тогда в душе такой ком?! Почему же мозг не хочет просто смириться?! — Что происходит?! Первая медсестра опустила глаза и чуть сгорбилась. — Ничего… Ничего… Вторая чуть сжала кулаки. — Видишь, Линда, как оно выходит! Теперь она по-любому всё узнает! Ей даже отдохнуть никто не даст! — Она вздохнула. — Видите ли, командир счёл, что раз Вы выжили в такой мясорубке, то Вы вполне годны для роли пушечного мяса в его армии. Ему не хватает таких вот живчиков, как Вы. — Но если я для него только пушечное мясо, зачем же он вынес меня с поля боя? Или он каким-то образом предвидел, что я выживу? — Этого точно никто не знает. Только слухи ходят, что Вы ему кого-то напомнили, кого-то из довоенной жизни… — прошептала Линда. Долорес саркастически фыркнула. — Сомневаюсь, что у него была довоенная жизнь! Этот солдафон и родился, наверное, в танке! Спирито промолчала. Значит, голос всё-таки имел какое-то положительное влияние на Бустамантэ. Это радовало. Только вот её положение от этого не сильно улучшилось. Снова она должна воевать. Воевать под командованием всё ещё любимого человека, для которого она сейчас практически ничего не значит. Линда принесла ей поесть, а Долорес приготовила одежду: обычную солдатскую форму. Кое-как умывшись, Марисса закрутила волосы в более-менее приемлемый жмут, поела, оделась и вышла вместе с Долорес за пределы госпиталя. Там её уже ждала машина с угрюмым молодым солдатом за рулём. Он неодобрительно покосился на Спирито, но ничего говорить не стал. Кивнув Долорес, она села в машину и чуть прикрыла глаза, внутренне стараясь настроиться на нужный лад. -- Ты это вытерпишь? -- тихо спросил голос. Марисса пожала плечами, мысленно ответив: -- А у меня есть другие варианты? -- Нет. Это единственный. -- Ты не сохранил мою молодость... -- У меня не было выбора. Или ты молодая, но инвалид, или такая, но вполне здоровая. На тебе же не было живого места, сама понимаешь. -- Понимаю... А это ты заставил его меня спасти? -- Не совсем. Он и сам что-то понимает, но мне пришлось слишком много в нём заместить, чтобы он вообще остался жив, поэтому его сознание в прежнем состоянии сохранить не удалось. -- А дальше? Он сможет закончить войну под твоим руководством достаточно быстро? -- Это вряд ли... Понимаешь, у него нет достаточной внутренней мощи для этого, да и я использовал слишком много для его восстановления. Была бы ты на его месте, победа наступила бы уже через полгода, а так... -- Можно вопрос? -- Спрашивай. -- Чего ты добивался всем этим? -- Сначала -- морального насыщения. Это заключено в моей природе. Но ты заставила меня пересмотреть былые принципы. Я уже не смогу, оказавшись в других людях, делать то, что делал до встречи с тобой. -- Мне хлопать в ладоши? -- Необязательно. Голос замолчал. Марисса же думала о том, сможет ли она как-то вернуть к жизни настоящего Пабло. По намёкам голоса, она может быть на это способна. Но сколько времени на это уйдёт? И сможет ли голос продолжать держать жизнь в двух людях, если их снова изрешетят снарядами? Она ведь и так уже постарела, и не факт, что в следующий раз она не окажется семидесятилетней бабкой. Живой, но бабкой. Не факт... Машина резко остановилась, и солдат толкнул Спирито в плечо, процедив сквозь зубы: — Вылезай! Нечего тут рассиживаться! Она вздохнула, но всё-таки открыла дверцу и выбралась на поверхность. Они были в военном лагере. Среди высоких палаток цвета хаки сновали тени, только отдалённо напоминающие нормальных людей. Над лагерем витала усталость и тоска. Только один человек, казалось, не был подвержен влиянию ни того, ни другого: Пабло. Он спокойно стоял у ближайшей к Мариссе палатки и щурился, устремив взгляд на солнце. В глазах ясно проскальзывали попытки тяжёлой мыслительной деятельности. — Здравия желаю, товарищ командир! Задание выполнено! Новобранец доставлен! — быстро отрапортовал солдат и кивнул на Спиритто. Бустамантэ моргнул и вернулся в реальность, безразличным взглядом пробежавшись по женщине. Чуть кивнув солдату, он махнул в сторону палаток. — Есть! — солдат удалился. Марисса проводила его взглядом. Робот. И она должна стать такой же. Как глупо… Пабло, отвлёкшись на секунду опять на ярко светившее солнце, снова посмотрел на неё, только теперь слегка заинтересованно. В глазах его проскользнула лёгкая искорка, словно в старые добрые времена. Правда, потом зрачки заволокло какой-то странной мутью, они начали заметно стекленеть. Это тоже происходило не долго. И взгляд резко стал безразличным. — Ты возглавишь первый отряд. Задача: пройти по минному полю. Где расположены мины, неизвестно. Сапёров у нас нет. Остальные отряды будут продвигаться за первым, учитывая его прохождение. — Почему… почему именно я, командир? — Из-за твоей живучести. Чтобы армия не взбунтовалась за такой жестокий приказ, мне нужно, чтобы хотя бы один человек из первого отряда остался жив. Да и часть ответственности за погибших можно будет переложить на тебя. Всё ясно? — Так точно, командир. — Твои подчинённые во-о-он в той палатке. Выступаете в 11 вечера, чтобы иметь больше шансов пробраться тихо. — Есть. Марисса поплелась к палатке. Как ни странно, требование командования солдаты восприняли спокойно. Идти на мины? Нет проблем! Хотя выбора у них и не было. Таковы правила: или подчиняться любому взбрыку, или быть убитыми на месте. Закон военного времени. А уж там есть шанс как-то выбраться из переделки живыми и нервно улыбаться, когда другие попросят поведать о войне. И никакого патриотизма. Он здесь просто излишен. — Ты поможешь? — тихо спросила Марисса, цепляя на плечо автомат уже перед самым выходом на задание. — Я не знаю, где расположены мины, — ответил голос. — Но у меня есть шанс пройти там? — Есть. Шанс всегда есть. Время пришло. Они медленно двинулись по полю, готовые в любую секунду шарахнуться в сторону. Взрыв. Затем ещё один и ещё. Сдавленные крики боли. С другой стороны, принадлежащей противнику, зашевелились и начали стрелять. Приходилось использовать для прикрытия собственных туш тела мёртвых товарищей, больше похожих сейчас на куски горелого мяса, а движение стало ещё более медленным. Сзади же напирали свои, не совсем цензурно требуя «выбраться, наконец, отсюда, а то на тот свет отправлю раньше времени!» Наконец, поле было пройдено, а оставшиеся люди из отряда Мариссы, три человека, включая её, заняли мало-мальски нормальные позиции для продолжения стрельбы. Патроны заканчивались быстро, а количество противников не уменьшалось. Рисковать же своим здоровьем, как тогда, Спирито не решалась. Однако когда уже автоматы стали обыкновенными палками, свои таки умудрились прогнать чужаков с этой территории. Правда, на сколько точно, известно не было, но отряду Мариссы дали отмашку на отдых. Она устало опустилась на траву. Тело ныло от перегрузок. Чертов бальзаковский возраст! .. Она вздохнула. И сколько таких операций она с отрядом пройдёт за день? Десять? Двадцать? Сто? С таким Пабло, как сейчас, она ничему бы не удивилась. — Успокойся, — тихо сказал голос. — Как? Я уже выдыхаюсь. Я прошла один раз по минному полю, ничего вокруг не видя… Я даже толком не долечилась. Как мне успокоиться? Меня не хватит на полноценную роль «пушечного мяса». Я не смогу полноценно помочь Пабло… Да и он не захочет меня сейчас слушать. Голос молчал примерно минуту, а затем пробормотал: — Не знаю, устроит ли тебя этот вариант… — Какой?! Что за вариант?! — Впустить в своё тело ещё одного демона. Демонессу, вернее. Недалеко отсюда есть заброшенный дом старых аристократов… Там, в подземелье, она и заточена. Она сможет придать тебе сил… Правда, не знаю, удастся ли тебе с нею договориться. Марисса криво усмехнулась. — А что она может ещё от меня потребовать? Хуже, чем сейчас, уже не будет. Я согласна! .. — Вот только одна маленькая деталь? — Какая? — Дом находится на территории врагов. Чтобы добраться туда, тебе придётся напроситься на военную операцию по освобождению этого места. Марисса вздохнула. — Я так и знала, что это будет не так просто… Сколько шансов у меня там выжить? — Один из ста. И вряд ли с тобой кто-то согласится пойти… Вздохнув, Марисса кое-как поднялась и пошла искать Пабло. Обнаружился он в своей палатке. Бустамантэ со злым выражением на лице орал какой-то код в хрипящую рацию. Спирито он заметил не сразу. Ожидая, пока любимый человек её увидит, женщина просто наблюдала за ним, раздумывая, вернётся ли всё когда-нибудь на круги своя. Станет ли она молодой? Ей так хотелось, чтобы наступила нормальная жизнь… Чтобы она снова была Мариссой Пиа Спирито — молодой бунтаркой, у которой был парень, но не военный, а обычный человек. Нормальный такой папенькин сынок, ради неё забывающий о своей прежней жизни… И чтобы была их группа… А сейчас она даже подойти к нему не может, как к своему парню, ведь он её воспринимает только в качестве «пушечного мяса«… Наконец, Пабло выключил рацию и хмуро зыркнул на неё. — Чего тебе? — Командир, я хочу попросить себе новое задание… Бустамантэ подозрительно покосился на неё. — И с какой это стати ты инициативничать вздумала?! Не подумала, что это вредно для здоровья?! — Да, конечно, я понимаю… Однако мы же на войне. Здесь здоровье не имеет значения. Здесь главное — это победить. И пусть жилы рвутся, а голова не соображает, зато мы будем первыми… Марисса вдохновенно плела то, что подсказывал ей голос. В конце концов, она всё-таки выпросила разрешение на самостоятельный захват дома, находящегося в трёх километрах отсюда. Вернее, не совсем самостоятельный. Покосившись на её тщедушную фигуру, явно не умеющую толком ни с чем управляться, Бустамантэ выделил ей… танк. Танк с экипажем. Это были три человека из тех, кому уже было плевать абсолютно на всё. Жили они в том же самом танке. Отбитые на все части тела, жалкие представители военного времени. И именно с ними Спирито отправилась на эту операцию. Маленький потрёпанный танк выехал под покровом ночи, а следом за ним пошла Марисса, обвешанная оружием, как новогодняя ёлка игрушками. От этого оружия она чуть не падала, но выхода не было. Оружие же было, а вот больше людей Бустамантэ ей не выделил. Они были гораздо ценнее автоматов и пулемётов, ведь пулемёты сами по себе не могли стрелять… Операция прошла, как в тумане. Пройти удалось скорее благодаря шоку врагов, увидевших, что на них идёт тщедушная женщина бальзаковского возраста под прикрытием самого ржавого танка на этой войне. Пока они добрались до дома, танк был продырявлен в нескольких местах, но каким-то чудом всё-таки не загорелся. Правда, снарядов у него уже не осталось. Марисса же последние пули использовала на сторожей дома. Теперь у неё была только надежда на то, что удастся получить помощь демонессы, поскольку иначе её ожидала смерть…