***
Вая вышел из подземного перехода и, оглянувшись по сторонам, достал из кармана жилетки помятый листок бумаги. Шиндо, конечно, прислал ему сообщение с описанием дороги от станции до дома, но с учетом топографического кретинизма друга всецело доверять этому описанию было бы большой ошибкой — карта явно была надежнее. Последняя игра в третьем круге отборочных за титул Оуза сложилась удачно: он выиграл с перевесом в пять с половиной очков у игрока шестого дана и воспрянул духом — до этого несколько матчей подряд он проиграл. Наверное, третьи отборочные для пятого дана плохим результатом не назовешь, только вот до Шиндо и Тойи ему все равно как до луны. Вая остановился перед многоэтажкой, еще раз проверив номер дома. Шиндо и Тойя, Тойя и Шиндо, пара признанных гениев мира профессионального го, друзья, рядом с которыми различие в мастерстве чувствуется невероятно сильно, противники, ушедшие так далеко, что их теперь, наверное, и не догонишь… Согласно указаниям Шиндо, после набора кода на домофоне нужно было подняться на последний этаж, повернуть направо и пройти до конца коридора. Вая посмотрел вниз с открытого балкона и невольно поежился, ощущая страх, смешанный с восторгом — вид с высоты открывался пугающе волшебный. С момента последней встречи с друзьями прошел почти месяц: до этого они виделись только на его дне рождения, когда Вая закатил шумную попойку на все выходные, мотивируя это тем, что совершеннолетие нужно отмечать с размахом. И в тот момент, когда они с Шиндо одновременно оказались около холодильника, чтобы взять еще газировки, он вдруг спросил: — Как так вышло? И, наткнувшись на недоуменный взгляд друга, пояснил: — У вас с Тойей. Я не удивлен, конечно, но… Вая сделал неопределенный жест рукой, а Шиндо усмехнулся: — Спроси ками-сама, как так вышло, что семь лет назад меня занесло в го-салон его отца. Как так вышло, что Акира притащил меня в мир го, когда в действительности дело было вовсе не в игре. Как так вышло, что мы всегда ставили го выше всего остального, а чтобы понять, что происходит между нами с двенадцати лет, нужно было оторвать глаза от гобана и выкинуть его к чертям. И все чувствовали это гораздо раньше, чем мы сами во всем разобрались, — он повертел в руках полупустую пластиковую бутылку. — Потому ты и не был удивлен. Как и Исуми-сан. И Яширо. В такие минуты Шиндо всегда выглядел гораздо старше, в чем-то даже мудрее, и Вае начинало казаться, что того малолетнего раздолбая, который, будучи профи, не знал, что такое Оотэай, не было вовсе. — Кто-нибудь еще знает? Тот покачал головой. — Хикару, ты… — на кухне показался Тойя и, заметив Ваю, тут же осекся. — Все в порядке, сейчас вернемся, — Шиндо едва уловимым движением заправил Тойе за ухо прядь волос, выбившуюся из перетянутого резинкой хвоста. Вая забрал оставленную Шиндо газировку и тихо ушел, улыбаясь сам себе. Пожалуй, он ни разу в жизни не видел Шиндо таким счастливым, как сейчас, когда на заваленной упаковками из-под пиццы и пустыми банками кухне они с Тойей молча смотрели друг на друга. Вая встряхнулся, отгоняя непрошеное воспоминание, и нажал на кнопку звонка; под ней корявые кандзи «Шиндо», на следующей строке — каллиграфическим почерком «Тойя». Дверь распахнулась, и на пороге возник Шиндо. — Салют, — улыбнулся Вая. Друг, ответно улыбнувшись, сунул ему под нос отвратительно розовую табличку с надписью «привет!». Несколько долгих секунд он пялился на детскую доску. И, наконец, не выдержал: — Что это за фигня?! Шиндо стер написанное и начал что-то быстро писать на освободившемся поле, но их прервали. — Хикару, уйди со сквозняка! — донесся из глубин квартиры гневный голос Тойи, и Вая невольно подпрыгнул на месте; Шиндо же не обратил на повышенный шумовой фон ни малейшего внимания. За его спиной показался Тойя и, аккуратно подхватив Шиндо под руку, утянул его обратно в квартиру. — Вая-кун, проходи, пожалуйста, — тот открыл дверь, впуская его внутрь. — А в чем дело-то? Тойя покосился на продолжающего строчить на табличке Шиндо и вздохнул: — У него голос пропал из-за болезни. Врач запретил разговаривать в ближайшие несколько дней, поэтому приходится общаться таким образом. Извини за это. Я пытался его отговорить, но… «Но это бесполезно», — показал Шиндо. — Иди в комнату, несчастье, лекарства на столе, — Тойя мягко подтолкнул его в плечо, стараясь выглядеть серьезным, но получилось у него так себе. Вая тем временем вертел головой туда-сюда, осматривая прихожую, и заглянул в кухню-гостиную. Место, в котором он оказался, можно было описать разве что словом «дурдом», но царящий повсюду хаос создавал удивительно расслабляющую, уютную атмосферу — благодаря то ли сочетанию огромных окон с разбросанными по татами разноцветными подушками, то ли свалке книг на стеллаже и постоянно попадающимся на глаза кифу на смятых листах бумаги, то ли тому, что от кастрюли на плите пахнет рыбным супом, на усилителе для электрогитары стоят лакированные деревянные чаши с камнями, под диваном валяется джойстик для игровой приставки, а икебана грозится рухнуть с подозрительно покосившейся полки прямо на невесть откуда взявшееся котацу. Шиндо сидел за столом, заставленным склянками непонятного происхождения, и косился на Тойю, сосредоточенно наливающего какой-то сироп в мерный стаканчик. — Пей, — Тойя пододвинул к нему пластиковую емкость, заполненную прозрачной жидкостью, но Шиндо, брезгливо поморщившись, настрочил на своей доске: «Гадость!» Он не думал, что подобный момент когда-либо наступит, но сейчас искренне посочувствовал Тойе: Шиндо порой был действительно невыносим. Однако, тот, похоже, прекрасно знал, как с этим справиться; Вая едва удержался от смешка, когда Тойя зажал Шиндо нос, заставив его поневоле открыть рот, и, мстительно ухмыляясь, влил в него содержимое стаканчика. — Сделай паузу, скушай «Твикс», — невозмутимо ответил он на гневное послание Шиндо и поставил перед ним кружку с чаем. Взгляд Ваи остановился на висящей на стене каллиграфии. Кажется, это… — Высшее мастерство? — спросил он на автомате, продолжая смотреть на витиеватые черные линии на тонкой бумаге. — Да, — Тойя снял с подноса еще две чашки. Он отхлебнул небольшой глоток, поморщившись, когда горячий чай обжег ему язык, и подул на него; по поверхности жидкости пошла рябь. Высшее мастерство… неудивительно. Было бы странно, если бы эти двое замахнулись на меньшее. — Кстати, у тебя неплохие шансы попасть на основной турнир Оуза, — сказал Тойя, усаживаясь рядом с непривычно тихим Шиндо. — Поздравляю. — Спасибо. Поздравлять? С чем? С тем, что он за четыре года бытия профессиональным игроком в кои-то веки выбрался дальше второго круга отборочных? Поздравлять нужно с чем-то, чем можно гордиться. А здесь гордиться нечем. — Мы с Хикару с сентября открываем свою учебную группу, присоединишься? Шиндо энергично закивал в знак согласия. — Расписания, правда, пока нет, будем согласовывать чуть позже. — Я… подумаю, — неуверенно произнес Вая, мысленно проклиная себя за непонятное чувство страха, накрывшее его от услышанных слов. Он опасался играть с Шиндо и Тойей. С Яширо. С другими сильными игроками вроде них. Точно так же, как несколько лет назад на отборочных первого кубка. Разве этому учил его Моришита-сэнсэй? — Вая-кун, — голос Тойи вырвал его из раздумий. — Давай сыграем. Вая поднял голову от кружки и вздрогнул, наткнувшись на холодный взгляд Тойи — его будто проткнули две колючие льдинки. — Последний раз мы играли во время тренировки перед кубком, — Тойя поставил рядом с гобаном чаши с камнями и уселся на татами. — Я хочу увидеть разницу. Или… не увидеть. Звучавшая в его словах надменность сразу заставила Ваю вспомнить, почему Тойя бесил его столько лет. Вспомнить два шокирующих поражения на предпоследнем профессиональном экзамене. И те, другие матчи, в ходе которых его понимание го разбивалось на кусочки под атаками этого «игрока двадцать первого века», как неустанно называли Тойю в заголовках «Мира го». — Я тебе покажу разницу, — Вая сжал кулаки и, злобно фыркнув себе под нос, сел напротив него; Шиндо, оставивший на столе свою доску, подгреб к себе несколько подушек и приготовился наблюдать. — Нигири! Страшно. Играть с Тойей страшно. Но злость сильнее. Вая забрал чашу с черными камнями и, пожелав противнику удачной игры, сделал первый ход. О регламенте договоренности не было, но камни задерживались в их пальцах лишь на долю секунды, чтобы найти свое место на пересечении тонких линий. Белые окружили территорию внизу слева и через нижнюю сторону выходили в центр; черные отвоевали верхний левый угол и часть верхней стороны вплоть до правого верхнего угла, сражение в котором распространилось на правую сторону. Тойя был верен себе: играл так же жестко и агрессивно, как и всегда. Но разве он сам не предпочитал атаку обороне? Вая резко вздохнул, стерев каплю пота с виска, и поставил камень на расстоянии двух пунктов от строящейся группы белых. Война так война. Напряжение прочными нитями приковало всеобщее внимание к происходящему на гобане: влияние разрушенной формы белых все еще было слишком велико, но сэмэай на правой стороне был выигран черными, равно как и часть центральной территории после того решающего хода, помешавшего белым взять всю доску под контроль. В очередной раз утерев вспотевший лоб, Вая вдруг подумал, что очень давно не играл с таким азартом. Очень давно так сильно не хотел победить. Он толком не заметил, как игра перетекла из тюбана в ёсэ, как медленно, но верно обозначились границы территории, как Тойя снял с доски пленные камни, со звоном посыпавшиеся в чашу… Все, о чем он мог думать, так это о том, хватит ли черным очков. Десять… двадцать… тридцать… — Черные: тридцать семь моку. — Белые: тридцать два моку. Вая, чертыхнувшись, ударил рукой по татами. Полтора очка… все-таки не хватило. — Благодарю за игру, — процедил он и замер, увидев на лице Тойи легкую улыбку. Тот поклонился в ответ и спросил: — Так что, мы на тебя рассчитываем? Вая перевел взгляд на гобан, с которого они еще не успели снять камни. Тойя не жалел его. Не поддавался. И выиграл только полтора очка. Значит… значит, он может так играть? — Да, — твердо ответил он. — Я тоже присоединюсь, — донесся из-за спины голос невесть откуда взявшегося Исуми-сана, и Вая даром что не подпрыгнул на месте. — Это была красивая партия. — Исуми-сан, когда ты… — Минут пятнадцать назад. Кстати, кто-нибудь объяснит, почему Шиндо теперь общается по переписке? Шиндо, украдкой показав ему большой палец, начал что-то гневно строчить, а сам Вая, накрыв чашу крышкой, тихо сказал: — Спасибо. Тойя не ответил. Но по его лицу было видно, что он его услышал. Обед, приготовленный Шиндо, оказался выше всяких похвал, и Вая даже не удивился, когда Исуми-сан на полном серьезе предложил ему открыть свой ресторан где-нибудь неподалеку от Нихон Киин, а то от готовых бенто из конбини их уже выворачивает. На заднем фоне мирно вещал Baduk TV, по которому транслировалась партия очередного корейского турнира, Шиндо, вертя в руках календарь, вместе с Тойей пытался сделать черновик расписания занятий, а Вая раздумывал над тем, как объяснить Моришите-сэнсэю, что время от времени он будет посещать другую учебную группу. В голову пришла внезапная идея, и он тут же выпалил: — Тойя, а не хочешь как-нибудь прийти на заседание к Моришите-сэнсэю? На него уставились три пары удивленных глаз. «Думаешь, он согласится?» — поднял доску Шиндо. — А почему нет? Если, конечно, Тойя не против. Тойя и Шиндо обменялись долгими взглядами, словно что-то решая; наконец, Шиндо пожал плечами, и Тойя кивнул: — Я буду рад поучаствовать, если мое присутствие никому не помешает. — Отлично, тогда я поговорю с учителем. Исуми-сан, по каким дням у тебя занятия в Кьюсейкай? Исуми-сан полез в рюкзак за своим расписанием; Вая же, прислонив руку козырьком ко лбу, смотрел на раскинувшийся за стеклом город в лучах жаркого летнего солнца. — Потрясный у вас отсюда вид, конечно, — хмыкнул он, проведя рукой по невесомой полупрозрачной занавеске, закрывающей часть окна. — Это была одна из причин, по которой мы сюда переехали, — сказал Тойя, доливая ему чай. — Хикару от этого окна полчаса не отлипал, когда мы впервые пришли сюда с риэлтором. «А ты завис на балконе», — тут же настрочил Шиндо. — У вас еще и балкон тут есть? А где? — Выход через спальню, — Тойя указал на дверь напротив. — Я тоже хочу посмотреть, — Исуми-сан поднялся с татами и прошел вперед, обогнав его на несколько шагов. Обстановка в спальне ничуть не выбивалась из сумасшедшего дизайна всей квартиры в целом; Вая хихикнул себе под нос, увидев сложенный рядом с кроватью футон и заваленную пачками печенья тумбочку. Живут же они как-то в этом дурдоме… — Все-таки здорово у них здесь, — прокомментировал Исуми-сан, облокотившись на перила балкона и посмотрев вниз; дети, играющие на площадке, с высоты были размером с муравьев. — Уютное семейное гнездышко двух психов. Но ты прав, здесь классно. — Ты серьезно хочешь собрать нас всех у Моришиты-сэнсэя? Мы ведь и так будем приходить к Шиндо и Тойе на заседания. — Хочу. Мне кажется, это всем будет полезно. — Раз так, постараюсь не пропустить. Ну что, обратно пойдем? От картины, представшей их взору, Вая готов был с разбегу врезаться головой в стену. С закрытыми глазами. Нет, он, конечно, знал об их отношениях, но… Тойя, сидящий на коленях у Шиндо, пальцы Шиндо в его волосах, их губы, слившиеся в поцелуе — внезапно завораживающее зрелище. Услышав за спиной вздох Исуми-сана, он не выдержал: — Вы бы хоть табличку «не беспокоить» поставили! Они, наконец, оторвались друг от друга; Шиндо нащупал свою доску и, что-то быстро на ней набросав, сунул ее Вае под нос и поцеловал Тойю в слегка покрасневшую щеку. — Придурки, — обреченно констатировал Вая. На пластиковой доске красовалась надпись «не беспокоить».***
Хикару вихрем вылетел из игрового зала и помчался вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Его собственный матч в лиге Кисэй закончился победой в два с половиной очка, и он приложил все усилия, чтобы сделать его как можно короче: Акира сегодня играл вторую половину первого титульного матча за Мэйдзин в отеле Шинзансо, а туда еще нужно было добраться. Судя по тому, что было сыграно за вчерашний день, Акира должен выиграть, но… Хикару прошел через турникет и, нетерпеливо притопывая ногой, встал у ограждения. В борьбе за титул может случиться все что угодно, и мало кто не понимал, насколько важен для Акиры именно Мэйдзин. Ни пропущенных звонков, ни новых сообщений; он захлопнул крышку телефона и убрал его обратно в карман. Среда, четырнадцатое сентября. Следующая игра в лиге Кисэй у него двадцать второго, второй матч Акиры за титул назначили на следующую пятницу, а они хотели съездить на Инношиму на сюбун-но хи… Да и в какой-то момент нужно будет устроить вечеринку в честь грядущего дня рождения. Хикару вздохнул, еще раз проверив мобильник. В этом году двадцатого числа он не хотел видеть никого, кроме Акиры. Акиры, который своими маниакально-назойливыми расспросами на тему, что ему подарить, точно скоро доведет его до истерики. Он проскользнул в игровой зал ровно в тот момент, когда Хатанака Мэйдзин, склонив голову, признал свое поражение. Хикару видел отразившееся на лице Акиры собственное облегчение: победил! Тот, поблагодарив противника за игру, повернул голову в его сторону и улыбнулся; Хикару украдкой подмигнул ему и подошел к гобану, готовясь поучаствовать в обсуждении партии. «Вот это погром», — было его первой мыслью, когда он увидел доску: белые не оставили черным ни единого шанса даже на достойный проигрыш — о победе и речи не было. Так держать, Акира. — Преимущество у белых появилось еще на стадии фусэки, — прокомментировал Камаиши-сэнсэй. — Да, здесь определенно не стоило играть надарэ-джосеки, — согласно кивнул Хатанака-сэнсэй. — Я сыграл бы так, — пальцы Акиры нырнули в чашу, и он поставил черный камень в нужную точку. — Тогда белые потеряли бы часть своего влияния на правой стороне, и в тюбане им пришлось бы трудно, развернись сражение на этом участке… Дело было не в ошибках Хатанаки-сэнсэя. Точнее, не только в них. А в том, что сила игры Акиры, его способность видеть абсолютно превзошла таковую Хатанаки Мэйдзина как минимум в этой конкретной партии: Хикару не был уверен, что смог бы сыграть ее столь же красиво. Когда обсуждение закончилось, и они вышли из игрового зала, Хикару крепко ухватил Акиру за руку и утянул в ближайший боковой коридор, сжав его в объятиях. — Отличная игра, — похвалил он; пальцы запутались в длинных волосах. — А твой матч? — Выиграл. Не так красиво, как ты сейчас, но… — Поздравляю. — Поедем домой или зайдем куда-нибудь? Акира откинул челку с его лба — слишком отросшая, та постоянно лезла в глаза. — Домой. Ты еще должен показать мне партию. В поезде Акира задремал, уронив голову Хикару на плечо, и тому еле удалось его растолкать на пересадочной станции. К Моришите-сэнсэю, давшему добро на приход сына своего давнего соперника, они собирались через полторы недели, чтобы разобрать с ним последние матчи лиги Кисэй, равно как и титульные, и до этого нужно было успеть отдохнуть: учитель всегда здорово ругался, когда уставший после турниров Хикару практически засыпал во время очередного разбора полетов. Дома он, скинув кроссовки на пол, сразу направился к холодильнику: нужно было успеть разогреть ужин до того, как Акира вырубится там же, где стоит. За спиной послышался какой-то шум. — Какого черта тут делает эта коробка? — пробурчал Акира, потирая ушибленную ногу. — И что это вообще? — А, я заказал себе новые визитки в Киине, — Хикару выложил тэмпуру на тарелку и поставил ее в микроволновку. — Хочешь, посмотри. Тот смерил его подозрительным взглядом и уволок коробку к столу; Хикару с трудом сдерживал рвущийся наружу смех: он слишком хорошо представлял реакцию Акиры на то, что он там увидит. Достаточно было вспомнить лица сотрудников типографии, когда Хикару лично зашел к ним с макетом, чтобы обсудить заказ — наверняка они подумали, что в Нихон Киин работают исключительно психи. — Что это за хрень?! — возопил Акира и стукнул кулаком по столу; посуда на полках жалобно зазвенела. — Визитки, разве не видишь? — он изо всех сил пытался сохранить серьезное выражение лица. — Вижу, — тон из яростно-возмущенного в одно мгновение стал ледяным. — И нет, я не жду объяснений, почему на них изображен танцующий на гобане Пикачу с веером, не говоря уже о том, что они должны быть белыми, а не цвета яичного желтка на сковородке… Он продолжал вещать, но Хикару уже не мог больше терпеть. Он расхохотался в голос, глядя на Акиру, чье лицо выражало глубочайшее сочувствие его идиотизму, о чем тот, конечно, не преминул ему сообщить в нескольких длинных витиеватых выражениях, некоторые из которых Хикару мысленно поклялся записать — не иначе как для составления сборника изощренных ругательств для чайников. — Признай, что тебе завидно, — озорно подмигнул ему Хикару. — Таких визиток, как у меня, ни у одного профессионального игрока нет! — О да, безусловно, — ядовито протянул Акира. — По ним сразу видно, что не стоит нанимать тебя в качестве преподавателя. Серьезно, чем ты думал? Хотя постой, я не хочу знать ответ на этот вопрос. Тем более, что мозгов у тебя все равно нет. Стоило заказать такой дизайн только ради его реакции — вечное ворчание Акиры по поводу и без стало настолько привычным, что без него появлялось странное ощущение, что что-то не так. Хикару обнял его со спины и, потершись носом о его ухо, поцеловал в шею — прямо над жестким накрахмаленным воротником рубашки. Раздался писк микроволновки. — Зануда, — фыркнул он, — ужинать пошли. На удивление, Акира не стал спорить. Когда он, закончив с посудой, зашел в спальню, Акира уже спал, развалившись на кровати прямо в одежде. Хикару только покачал головой, усаживаясь на покрывало, и попытался снять с него хотя бы ремень и галстук, но тот лишь что-то сонно пробурчал и замотался в одеяло, как в кокон. Ну и ладно, завтра у них обоих выходной, а ребята придут на заседание только в воскресенье. Мысль об этом заставила Хикару вспомнить, что он давно ничего не слышал от Яширо, который должен был переехать в Токио уже в конце этого месяца, и дал себе обещание позвонить ему завтра. А пока он быстро переоделся и, прикрыв балконную дверь, чтобы сквозняк не дул в спину, растянулся рядом с Акирой, обнимая его поверх одеяла. — Я придумал, что хочу на день рождения, — тихо шепнул он, гладя по волосам спящего Акиру. — То, что подарить сможешь только ты. И улыбнулся себе под нос, вслушиваясь в ритм его спокойного дыхания. Идея, внезапно пришедшая на ум, более-менее оформилась до конца лишь к вечеру понедельника, когда Акира, не принимающий на веру слова «я не хочу, чтобы ты покупал мне какие-то подарки», решил вновь устроить бомбардировку вопросами на злободневную тему. — Мне не нужно никаких материальных подарков, — сказал Хикару, видя, как тот нервничает — Акира ничего, по его мнению, не подарил ему год назад, хотя Хикару искренне считал их совместное выступление на сцене перед друзьями одновременно подарком и лучшим событием вечера, и теперь дергался, что даже за год не сумел придумать ничего на его взгляд достойного. — Я хочу провести этот день с тобой. Двадцать четыре часа, только мы вдвоем. — Да, я уже отменил все учебные партии и предупредил Ичикаву-сан, что меня не будет в салоне, но… — Никаких «но». Я хочу, — Хикару легонько щелкнул Акиру пальцем по носу, от чего тот забавно поморщился, — сходить на свидание с любимым человеком и в процессе спустить кучу денег на всякую фигню. Правда, вполне вероятно, что мы вляпаемся в какие-нибудь приключения, но обещаю, это будет весело. Не говорить же ему, что план приключений уже практически готов — сюрприз будет безвозвратно загублен. Проснулся Хикару от того, что квартиру наполнил запах гари; с трудом разлепив глаза и пару раз чихнув, он, заметив, что Акира уже встал, сложил в уме два и два и с некоторой опаской выглянул в гостиную. Акира обнаружился за плитой, одетый в его любимый фартук, и, судя по выражению его лица, готовка явно не ладилась. — Что-то ты рано сегодня, — зевнул Хикару, потирая глаза, и хихикнул, когда Акира подпрыгнул от неожиданности и по-детски спрятал сковородку за спиной. — С днем рождения! — тут же поздравил тот и слегка покраснел, ногой старательно запихивая мусорное ведро обратно в шкафчик под раковиной. Хикару подошел ближе и, приобняв его, ловко выхватил у него из рук сковородку и не глядя зашвырнул ее в раковину; посудина с грохотом рухнула в металлическое корыто. — Спасибо, — улыбнулся он, притягивая Акиру ближе. — Забыл вчера предупредить, что хотел позавтракать в кафе или ресторане, ты не против? Акира неуверенно покосился на торчащую из раковины ручку сковородки, и Хикару, проследив за его взглядом, почувствовал некую радость, что еда, которую тот пытался приготовить, сгорела с концами: кулинарный талант у него и впрямь был со знаком минус. — Ладно, я в душ, а посуда на тебе, раз уж у меня день рождения, — Хикару подмигнул и скрылся в ванной. Выйдя на ресторанную улочку у станции, он осмотрелся и потянул Акиру в сторону небольшой удонной на углу. — Если хочешь, давай поедим рамен, — предложил тот. — Сегодня ведь твой праздник. — Да рамен я себе сам приготовлю, если захочу, а хороший удон сделать — это уметь надо. Внутри было уютно и, к счастью, практически безлюдно: в такое время в будние дни мало кто захаживает в рестораны, ведь завтрак уже прошел, а обед еще не начался. Они заняли столик у окна, и первое, что сделал Хикару — взял Акиру за руку. Просто так. Потому что ему так этого хотелось. И наплевать, что об этом подумают окружающие, пусть даже официант чуть не расплескал бульон из чаши, а две девушки за столиком в углу даром что украдкой не снимали их на камеру. Он вздохнул: хоть пару дней в году они имеют право не скрываться? Акира тем временем смерил любительниц фотографии своим фирменным презрительно-холодным взглядом и, проведя ладонью по его руке до локтя, неожиданно улыбнулся и наклонился вперед. — Ловите кадр, девочки, — сказал он достаточно громко, чтобы те услышали. И поцеловал его. Не мимолетным легким поцелуем, а настоящим, с натиском, которому Хикару никогда не мог и не хотел сопротивляться. И весь мир вокруг словно растворился. Когда они наконец оторвались друг от друга, в удонной, кроме них, никого не было: незадачливых зрительниц как ветром сдуло. — Похоже, не у одного меня проснулась тяга к приключениям, — прокомментировал Хикару, стараясь не засмеяться в голос. Акира поднял взгляд от кружки с чаем и забавно поиграл бровями, а он подумал, что тот никогда не перестает его удивлять. Владелец ресторана, кажется, вздохнул с облегчением, когда они с Акирой вышли на улицу, но Хикару это совершенно не волновало. — Куда пойдем дальше? — Ты был когда-нибудь в парке аттракционов? Акира ненадолго задумался. — Не помню. Наверное, нет. А ты? — Один раз. Мне было, наверное, лет десять, и в какой-то из дней Золотой недели родители меня туда отвели. Правда, из-за роста я смог прокатиться только на половине аттракционов, но зато обожрался мороженым так, что меня чуть не стошнило, — хмыкнул он, взлохматив волосы. — Ценные подробности. — Поэтому мы едем на станцию Коракуэн. — А что там? Хикару ухмыльнулся: — Парк аттракционов Токио Доум Сити и самые стремные американские горки из возможных. Акира запрокинул голову назад и приложил руку козырьком ко лбу, щурясь от яркого солнца. — Они и правда стремные, — констатировал он, наблюдая, как вагонетки с ужасающей скоростью несутся вниз по рельсам, а эхо доносит до них крики пассажиров. — Как найти самый жуткий аттракцион в парке — идти по градиенту воплей, — согласно кивнул Хикару, которому первоначальная идея уже не казалась такой радужной. — Тогда лучше с горок и начать. После них все остальное точно не напугает. Что-то подсказывало, что они многократно об этом пожалеют, но лифт уже вез их на нужный уровень. Пожалели они о своем решении как раз в тот момент, когда вагонетка тронулась с места. Хикару чувствовал, как подрагивают пальцы Акиры в его руке, и ему вдруг стало очень тепло и спокойно. — Уже можно начинать орать? — деланно-невозмутимо поинтересовался он, когда вагонетка оказалась почти на самом верху начального подъема. — Подожди хотя бы до… А-А-А! Воздух со свистом ударил в лицо, а грохот колес бешеным стуком замолотил в ушах, перекрывая даже их собственные крики. Вниз, вверх, направо, резкий поворот и мертвая петля — адреналин заставлял сердце колотиться так, словно оно хотело выскочить из груди, но к ужасу примешивалась толика неописуемого восторга. Примерно то же самое Хикару чувствовал, стоя у окна в гостиной их с Акирой квартиры: радость пополам со страхом, ведь однажды посмотрев на мир с высоты, отказаться от этого зрелища ты уже не сумеешь. Они вышли из вагонетки на дрожащих негнущихся ногах; за те полторы минуты, что длился полет по стальному треку, вся жизнь как минимум трижды промелькнула перед глазами, но единственное, что Хикару мог сказать, это: — Может, повторим? Аналогичный безумный блеск в глазах Акиры был ему ответом. Разумеется, они прокатились еще раз. И еще — на переднем сиденье первой вагонетки. Хикару порывался проехаться вновь, но Акира отговорил, напомнив, что они планировали обойти все аттракционы, а не проторчать весь день на одном, и ему пришлось признать его правоту. К тому же, водные горки и башня свободного падения тоже оказались очень даже неплохи, и теперь он в спешке доедал большой рожок мороженого, пока Акира воевал с автоматом для продажи билетов на колесо обозрения — в кабинки с едой вход был воспрещен. — Готов? — А то, — он выкинул остатки вафельного рожка в мусорный бачок и взял один из билетов. Перед ними стояло всего три человека, так что ожидания как такового и не было; контролер просканировала штрих-коды. — Не хотите сфотографироваться? — предложила вторая из работающих здесь девушек, вооруженная профессиональной камерой. — Почему бы и нет, — вежливо улыбнулся Акира. Действительно, у них ведь так мало совместных фотографий… Хикару, встав рядом, приобнял его за плечи и повернулся лицом к объективу; тонкая рука Акиры скользнула на его талию, и он, не удержавшись, украдкой покосился на него. И закономерно расплылся в улыбке, поймав его взгляд. Затвор камеры щелкнул. Стоило двери кабинки захлопнуться за ними, как Хикару тут же прилип к окну, рассматривая здания, медленно уплывающие вниз. — Знаешь, в академии собираются открыть курсы для детей. Для начинающих, — уточнил он, что-то бездумно рисуя пальцем на стекле. — Хочешь поучаствовать? — Пока не уверен. Думаю, да. — С детьми ты ладишь неплохо, так что тебе надо попытаться, — Акира, сидящий напротив, коснулся ладошкой его колена. — А вот мне лучше не стоит. — У тебя больше получается учить взрослых, это верно. Забавно, правда? — Может, оно и к лучшему? Хороших преподавателей пересчитать по пальцам, а учить нужно всех: и детей, и взрослых, — справедливо отметил он. — Попробуй. У тебя получится. Об этих курсах он услышал пару недель назад от Какимото-сэнсэя, обсуждающего организационные вопросы с Сакамаки-саном и Шинодой-сэнсэем: он подошел поздороваться с бывшим учителем и невольно стал свидетелем разговора пожилых преподавателей. — Шиндо-сэнсэй, не хотите взять на себя часть лекций? — поинтересовался Какимото-сэнсэй, тогда как у Сакамаки-сана при этом задергался глаз. — Я подумаю. Если он согласится, Сакамаки-сану точно в ближайшем будущем понадобится консультация невролога, и от этой мысли хотелось по-идиотски рассмеяться. Солнце заливало светом маленькую оранжевую кабинку, а ладонь Акиры в его руках была теплой на ощупь; колесо медленно вращалось, вознося их на вершину. Игнорируя ворчание Акиры на тему, что ему, видимо, мало было ларингита в августе, Хикару купил еще одну порцию мороженого и увел его в парк Коисикава Коракуэн, располагающийся рядом со стадионом. Любовь к садам и парковым комплексам привил ему Сай: тот мог часами наблюдать за тем, как с веерных кленов облетают листья, или слушать, как шумит вода в ручье, падающем с каменистого выступа, превращаясь в маленький водопад. За год, что прошел с того момента, как он поделился своей тайной с Акирой, жгучая тоска притупилась, оставив легкую, едва заметную горечь. Но если раньше Хикару до дрожи необходимо было увидеть его снова, пусть даже во сне, то теперь он мечтал, чтобы и Акира смог увидеть Сая. Больше всего ему хотелось их познакомить, пусть даже Сай и знал об Акире столь много, как, впрочем, теперь и Акира — о Сае… — Саю бы здесь, наверное, понравилось, — тихо сказал Акира, и Хикару в который раз поразился, насколько точно он может предугадать его мысли. — Да. Думаю, да. Шиндзюку-гоэн, например, ему нравился. Но мне кажется, недвижимое первое место в его списке принадлежит парку вокруг императорского дворца. Здесь ведь находилась школа Хонъимбо и проводились замковые игры… такой был шанс расспросить его, как все это проходило, а я его проворонил. Да чего уж там говорить, я про эти игры и узнал-то лишь после того, как Сай ушел. Ничего не знал. Ни про го, ни про его историю. Его захлестнула привычная волна злости на самого себя и собственную глупость. И так же внезапно схлынула, когда Акира обнял его со спины и уткнулся лбом ему в плечо. — Значит, спросишь его, когда в следующий раз увидишь, — его голос звучал как никогда серьезно. — Или можно вообще записать все вопросы, которые ты хотел бы ему задать, пока ты не забыл, что нужно спросить. — Наверное, ты прав. Поможешь мне? Он слегка повернулся, чтобы видеть его лицо — удивленное и вместе с тем радостное. — Я же знаю, что у тебя вопросов накопилось еще больше. Давай запишем, когда вернемся домой? Акира едва заметно улыбнулся: — Конечно. Они прогуляли в парке до закрытия; людей вокруг было немного — не чета сезону цветения сакуры или красных кленовых листьев, но им это было только на руку. — Что ты сказал родителям? — вдруг произнес Акира, повертев в пальцах разлапистый лист, слетевший прямо в руки. — Что зайду к ним в субботу после окончания твоего матча. Так будет лучше, да и отец, возможно, сможет отпроситься с работы. Я уже не помню, когда его последний раз видел. Скоро забуду, как он выглядит. После переезда он и правда реже возвращался в родительский дом, а сейчас подумал, что это, наверное, неправильно. — Наверное, я переночую у них в выходные, а в воскресенье встретимся с тобой где-нибудь на полпути и вместе поедем к Моришите-сэнсэю, не возражаешь? Акира покачал головой. Над ними шелестели веерные клены, чьи кроны, казалось, мягко вплетаются в высокое осеннее небо, освещенное солнцем. Мельком посмотрев на часы, Хикару прикинул, что им, наверное, пора: оставалось еще одно место, которое он обязательно хотел сегодня посетить. Акира, к счастью, удержался от расспросов вплоть до нужной станции, но, стоило им выйти на улицу, все-таки сломался. — Зачем мы приехали в Киту? Хикару неуверенно поковырял землю носком кроссовки. Возможно, эта спонтанная мысль не была такой уж хорошей, но… — Я хочу познакомить тебя с моими дедушкой и бабушкой, — ответил он. — С моими родителями ты знаком, а вот с ними нет. — Я же видел твоего дедушку на банкете в честь предпоследнего кубка. Правда, я не представился, и я не уверен, что он меня помнит, но… — Но ты не знаком с моей бабулей, — тут же выкрутился Хикару. — Ты их хотя бы предупредил? Он вздохнул: порой Акира бывал излишне проницателен. — Я решил, что это будет хорошим сюрпризом, — честно признался он. Акира закатил глаза, но все же последовал за ним, стукнув его кулаком по плечу прежде чем взять за руку. Стоя перед воротами с табличкой «Шиндо» на них, Хикару понял, что нервничает. Дедушка прекрасно помнил Акиру — как можно было его не помнить, даже увидев лишь однажды? И представить его Хикару хотел не как своего друга. Его семья имеет право знать правду. Должна знать. И именно дедуля помог ему понять… — Ты до ночи собрался ждать у моря погоды? — ехидно протянул Акира, и Хикару, вздрогнув, нажал на кнопку звонка. После нескольких гудков из мембраны донесся голос: — Шиндо слушает. Кто там? — Дедушка, это я, Хикару! — Ах ты, поганец маленький, хоть бы предупредил! — грозно прикрикнул дедушка, и Хикару инстинктивно вжал голову в плечи; Акира прыснул в кулак. Ворота открылись, и дедуля показался на пороге. — Девятнадцать лет уже, а телефоном пользоваться до сих пор не научился! — тот дал ему легкий подзатыльник и только тогда увидел стоящего рядом Акиру. — Хикару, это же… — Приятно познакомиться. Я Тойя Акира, — он вежливо поклонился. — А, Тойя-кун! Наслышан, наслышан. Рад встрече. Заходите в дом, будем ужинать, бабушка как раз поставила еду готовиться. Хикару снял кроссовки и зашел на веранду; под ногами скрипнула старая половица. — Привет, бабуля! — он заглянул на кухню, и ему в лицо тут же полетело полотенце. — Не мешай! — бабушка одной рукой помешивала жарящуюся тэмпуру, другой — рис, судя по его виду, только что вынутый из рисоварки. — Нет бы поздравить с днем рождения единственного внука, — притворно проворчал Хикару, но все же скрылся в коридоре, пока в него не полетело что-нибудь потяжелее — нрав у бабушки всегда был крутой. Пока он ходил поздороваться, дедушка уже вытащил на веранду доску и чаши с камнями; Акира осматривал старый гобан и что-то тихонько спрашивал. — Что, выдворили тебя? — засмеялся дедушка, увидев у него в руках кухонное полотенце. — Подумаешь, а я помочь хотел, — буркнул Хикару, усаживаясь рядом с Акирой. — Он очень хорошо готовит, — искренне похвалил он. — Да, точно, вы ведь живете вместе. Значит, за кухарку у вас мой безалаберный внук? — Я не безалаберный! Акира тихо рассмеялся, и Хикару, подумав, что если не сделает этого сейчас, то не решится никогда, взял его за руку и, игнорируя его удивление, повернулся лицом к дедушке. — У меня к тебе важный разговор, — начал он и нервно сглотнул. — Помнишь, однажды я спросил тебя, что значит — любить кого-то? — Помню. — Ты тогда сказал, что я должен выбрать человека, без которого не смогу прожить. С которым останусь, несмотря ни на что. Я выбрал, — Хикару поймал взгляд Акиры, полный непонимания, приправленного страхом. — И я хотел тебя с ним познакомить. Именно тебя, потому что именно твои слова помогли мне принять самое важное решение в жизни. Мы с Акирой, — он сделал паузу, — не друзья. Мы встреча… — Придурок, нельзя же так сразу! — отчаянно прошипел Акира, но Хикару не отводил глаз от сидящего напротив дедушки, который застыл в одной позе, словно мебель. От этой картины ему стало жутко, и вся та храбрость, которую он мысленно призвал, чтобы сказать это, внезапно исчезла, испарилась, оставив лишь неуверенность и страх. — Хикару, у тебя совсем мозгов нет? А если твоему дедушке плохо станет от такой новости, ты об этом не подумал?! — Акира практически сорвался на крик. — От идиота слышу! — огрызнулся он. — Я хотел хоть раз в жизни не скрывать того, что чувствую, от людей, которых я люблю! — Я понимаю, но ты мог предупредить меня! Или посоветоваться со мной! — Я решил, что… — Это касается нас обоих, а значит, ты не можешь решать в одиночку! — А ты что, был бы против? — Да нет же! — Тогда в чем дело? — В том, что ты имбецил! — рявкнул потерявший терпение Акира и, выхватив у него злосчастное полотенце, с размаху шлепнул его им по спине. Хикару хотел было ответить, но раздавшийся в наступившей тишине хрипловатый смех заставил его замереть. — Встречаетесь, значит, — дедушка перестал смеяться, лишь усмехнулся себе под нос, явно наслаждаясь их ошарашенным видом. — Ну что ж, — он встал на ноги и потрепал Хикару по волосам: — А ты вырос, постреленок. Он не нашел, что сказать, а на глаза вдруг навернулись слезы. — Эй, вы чего на веранде расселись, как три старых сплетницы? —выглянула из кухни бабушка. — К столу, быстро, пока не остыло! — Слышишь, зовут нас, — дедушка, кряхтя, отодвинул гобан в сторону. — Так что потом сыграем, Тойя-кун. И никакой форы! — Дедуля, ты действительно понимаешь, что мы профи? — Еще не хватало, брать фору у тех, кто во внуки мне годится! Препираясь, они вошли в дом, но Хикару заметил, что Акира так и не сдвинулся с места. — Акира? — Он нас принял, — неверяще прошептал он, не поднимая взгляд от гобана. — Мне это мерещится? — Ну… — Хикару почесал в затылке, — я же не просто так таким ненормальным уродился. Это семейное. А теперь пойдем ужинать, а то бабуля ненавидит, когда кто-то опаздывает к столу. Он протянул руку, дождавшись, пока Акира ухватится за нее, и рывком поднял его с пола, заключив в крепкие объятия. — Ты — моя семья, — высказал он, наконец. — И это не то, что я хочу скрывать от остальных ее членов. Акира не ответил, но в его взгляде было столько всего, что Хикару показалось, что он утонет в омуте этих дивных глаз. — Вы там застряли, что ли? За стол! Когда они вернулись домой, нагруженные мешком еды, без которого бабушка отказывалась выпускать их за порог, на экране специально оставленного на тумбочке телефона высвечивалась чуть ли не сотня пропущенных звонков и смс, а на часах была практически полночь. Хикару устало зевнул: день выдался слишком насыщенным — и открыл холодильник, чтобы упихать контейнеры на одну из свободных полок, когда услышал за спиной шаги. — Я почти закончил, — он обернулся и увидел, что Акира протягивает ему какой-то сверток. — Что это? — То, чего ты не хотел, — буркнул тот и смущенно потупился. — Открывай уже! Донельзя заинтригованный, Хикару вскрыл подарочную упаковку, и на ладонь упал небольшой прозрачный пакетик, внутри которого — он резко втянул внутрь воздух — была подвеска в виде полураскрытого веера на тонкой цепочке. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. А он еще говорил, что не умеет выбирать подарки. — У меня такая тоже есть, — нарушил молчание Акира, видя его замешательство, и залился краской от его излишне пристального взгляда. И это было так чертовски мило, что Хикару, вытряхнув подвеску из пакета, тут же накинул цепочку себе на шею и застегнул то и дело выскальзывающую из пальцев застежку. После чего быстрым шагом преодолел разделяющее их расстояние и молча впился поцелуем в его губы. И когда несколькими минутами позже Хикару опрокинул его спиной на кровать и, расстегнув первые несколько пуговиц на рубашке, увидел серебристую подвеску у него на груди, он, легонько потянув пальцами за цепочку, жарко прошептал Акире на ухо: — Черт возьми, как же я тебя люблю. Цифры на экране разряжающегося телефона показывали десять минут первого.***
Стоя перед калиткой и смотря на табличку с надписью «Моришита», Акира почему-то нервничал. В который раз он подумал о том, что, будь отец здесь, тот не стал бы препятствовать, но вряд ли бы одобрил его действия, и эта мысль убивала на корню все хорошее настроение после победы во втором титульном матче. А мысль, что реакция отца на что бы то ни было его все еще волнует, не вызывала ничего, кроме раздражения. — Готов? — поинтересовался Хикару и, дождавшись неуверенного кивка, нажал на кнопку звонка. — Это Шиндо и Тойя, сэнсэй, — сказал он в ответ на громкое «кто там?» — зычный голос Моришиты-сэнсэя было слышно, наверное, на другом конце улицы. Хикару толкнул калитку и придержал ее, приглашая Акиру зайти. Дом Моришиты-сэнсэя был не таким большим, как его собственный, но, тем не менее, обстановка внутри до умопомрачения напоминала то, что он привык видеть за восемнадцать лет жизни. Все дома в традиционном стиле в какой-то мере похожи друг на друга, но и атмосфера была схожей. Разве что… — Папа, скажи Казуо, чтобы он завтра отвез меня на фестиваль! — из комнаты выбежала коротко стриженная девушка и помчалась по коридору, когда появившийся из помещения напротив Моришита-сэнсэй схватил ее за шкирку, как котенка. — Шигеко, с ног собьешь! — проворчал он. — Хоть бы с гостями поздоровалась! — С какими гостями? — та завертела головой и замерла. — Ой… … здесь было шумно. Хикару хмыкнул и помахал ей: — Привет, Шигеко-тян. Как дела? — Привет! Будут хорошо, если братец завтра побудет моим водителем, — ее взгляд задержался на Акире: — А это кто? Твой друг, Шиндо-кун? — Тойя Акира, — он приветливо кивнул дочери Моришиты-сэнсэя, — рад знакомству. — Взаимно. А ты тоже профессиональный игрок в го? — Да. — Скукотища, — протянула она, и Хикару прыснул со смеху. — А где Вая-кун? — Вая? Да опаздывает, как обычно… — Шигеко! Уйди с глаз моих! Сёдзи отъехали в сторону с тихим шорохом; Хикару вошел в комнату, предназначенную для учебных заседаний, следом за Моришитой-сэнсэем, а Акира в нерешительности замер на пороге. — Тойя, заканчивай подпирать стенку и садись, — пожилой учитель кивком указал ему на место напротив себя. — Остальные подойдут чуть позже, а я хочу пока взглянуть на кифу твоих партий против Хатанаки-куна. Так вот зачем Моришита-сэнсэй просил принести именно записи? Акира открыл сумку и протянул ему два листа бумаги, аккуратно вырванные из блокнота для записи партий, а Хикару уселся сбоку, чтобы удобнее было видеть доску. — Хм-м, — Моришита-сэнсэй отложил первую кифу. — Пожалуй, даже я не сыграл бы лучше. Мне не терпится сыграть с тобой снова. — Вы мне льстите. — Ничуть. Уверен, что Шиндо тоже так считает. — Считаю, — тут же откликнулся Хикару, — но мое мнение… — Шиндо! — гаркнул Моришита-сэнсэй, но быстро сбавил тон: — Ты единственный из моих учеников, кто смог завоевать титул. Я ценю твое мнение и в равной степени горжусь твоими успехами. Редкость. Подобная похвала из уст профессионалов старшего поколения по отношению к ним с Хикару — редкость, ведь мало кто из них смирился с тем фактом, что им за ними теперь не угнаться… И Акира знал, что Хикару понимает это тоже. — Спасибо, учитель. — Что создали свою учебную группу — молодцы, — добавил тот. Хикару, хлопнув себя по лбу, простонал: — Неужели Вая рассказал? Я сам хотел… — Ему будет полезно. И Саэки-куну тоже. Да я бы и сам не отказался послушать. — Мы думали собираться раз в две-три недели в Нихон Киин начиная с октября, если нам разрешат занять одну из свободных аудиторий на седьмом этаже. Когда решим этот вопрос, мы пришлем вам расписание. — Что ж, думаю, это будет любопытно. Их разговор прервала трель дверного звонка. — Шиндо-кун, открой, пожалуйста, дверь, — попросил Моришита-сэнсэй и снял с гобана одну из чаш. — Тойя-кун, готов сыграть? Акира уселся поудобнее и, забрав вторую чашу, склонил голову: — Удачной игры. И течение камней захватило его, водоворотом унося прочь. Когда он вновь вынырнул на поверхность реальности, черные и белые группы подобно змеям извивались по всей доске. Моришита-сэнсэй, подсчитывая очки, постукивал веером по ладони; для Акиры же, просчитавшего игру до последнего хода, результат был ясен. Победа черных в два с половиной очка. На инстинктах и интуиции: игра, казалось, сама ведет его по нужному пути. Подобное было и в двух партиях против Хатанаки-сэнсэя, и в нескольких из тех игр, что они с Хикару играли дома… Интересно, не это ли чувствует Хикару, говоря, что камни порой сами подсказывают ему оптимальное решение каждой возникающей на гобане задачи? — Сдаюсь, — произнес Моришита-сэнсэй. — Благодарю за игру. — Большое спасибо. — Вот это партия! — появившийся словно из ниоткуда Вая хлопнул его по плечу и наклонился над гобаном, показывая на область в верхнем левом углу: — Я так до конца и не мог понять, кто выиграет здесь схватку. — Да, очень сложная была борьба, — задумчиво протянул Саэки-сан. — Я бы сказал, что черные выкрутились только за счет камня в оотакамоку, если бы не он… — А эту комбинацию ходов учитель любит применять уже довольно давно, так что мы с Акирой разработали стандартный ответ: сюда, — указал Хикару на нужную точку. — Но вариант ответа за черных в этой партии мне нравится еще больше. Надо взять на вооружение. — Ход учителя здесь просто бесподобен, — Ширакава-сэнсэй снял часть камней с гобана. — Только Тойя-кун, видимо, учел и этот вариант. — Я предполагал, что ответ будет в этом районе, и решил, что нужно успеть сыграть наверху, пока не началось основное сражение, — согласился Акира. — Еще я думал, что можно сыграть вот так… Заседание затянулось до вечера: в какой-то момент Саэки-сан посмотрел на часы и подскочил на месте, заявив, что обещал Шидзуке-сан вернуться домой полтора часа назад. Хикару предложил ему объяснить ей, что они часто засиживаются за обсуждением, забывая о времени, на что Саэки-сан парировал, что эта отмазка уже не работает, ибо Шидзука-сан начала в ответ ставить ему будильники на телефон. Вая отметил, что это можно назвать серьезной угрозой их учебе, и под общий хохот громогласно поклялся, что никогда не женится, после чего смех стал еще громче. Для полноты картины не хватало, пожалуй, только Исуми-сана, который не смог сегодня выбраться даже на пару часов, но на занятие в их квартире в следующий выходной он обещал заглянуть. Когда они собрались расходиться, Моришита-сэнсэй сказал: — Удачи в борьбе за титул, Тойя-кун, — и, не успел Акира его поблагодарить, добавил: — Миру японского го не хватает Тойи Мэйдзина. И я сейчас не о Койо говорю. Он почувствовал, что краснеет; пожалуй, только Хикару было известно, как сильно ему хотелось заполучить этот титул и каковы его истинные причины, но он все еще продолжал сомневаться, что долгожданный титул мастера окажется в его руках: проигрыши Огате-сану его многому научили. — Я постараюсь, — тихо ответил Акира и тут же поправил сам себя: — Нет. Я выиграю этот титул. Моришита-сэнсэй одобрительно кивнул. И вдруг рявкнул: — Вая! Только попробуй провалить основной турнир Оуза! — Не провалю! — Саэки, а ты сколько еще будешь вылетать с последних туров отборочных?! Ашивара в этом году пробился в основной турнир за Дзюдан, а вот ты проиграл решающий матч! — Такого больше не повторится! — Ширакава-кун, то, что ты ушел в преподавание, не значит, что тебе нужно перестать бороться в турнирах! Тойя-кун, конечно, ушел далеко вперед, но это не повод опускать руки! — Слушаюсь! — И, наконец, Шиндо! — А на меня за что наезжать? — Хикару даром что не отпрыгнул от учителя под негромкие смешки присутствующих. — А кто наезжает? Ты молодец, продолжай в том же духе. — Вот так всегда, все шишки нам, — ворчливо откликнулся Вая и моментально схлопотал крепкий подзатыльник учительским веером. — Все, идите уже, сил моих нет на вас, — махнул рукой Моришита-сэнсэй, и Акира в который раз за прошедшие несколько часов подумал, как Хикару и остальным повезло с учителем. Не то чтобы его отец преподавал го хуже. Скорее, даже наоборот. Но на собраниях их учебной группы редко царила такая непринужденная домашняя атмосфера, если царила когда-либо вообще. На улице стало довольно прохладно, и Акира зябко поежился, смотря в усыпанное звездами небо — дни медленно, но верно становились короче, и наступающая ночь каждый вечер спешила вырвать для себя драгоценные минуты быстро заканчивающихся сумерек. Их шумная компания медленным шагом направлялась к железнодорожной станции, но Хикару, идущий впереди, вдруг остановился и достал из кармана телефон, уставившись в светящийся экран. — Все в порядке? — поинтересовался Акира, украдкой тронув его за плечо. Хикару захлопнул крышку мобильника. — Яширо написал. Он в Токио.