***
С Лехой всегда было сложно. Удивительным казалось даже то, что их отношения, начавшиеся довольно скомкано, минуя конфетно-букетный период, продолжались до сих пор. Оба они были слишком похожи, и может поэтому продолжали держаться друг за друга. Любви, как пока казалось, не было. Настя знала это, ведь если бы она действительно любила, то ощутила бы это сразу. Для настоящей любви не было фундамента, а если он и был, то грозился рухнуть в любое время. Последний год выдался особенно трудным. Не было и месяца без крупных серьезных ссор. Инициатором всегда был Горелов, но он умудрялся повернуть все так, что виноватой оказывалась Настя. Это ни столько злило и раздражало, сколько вызывало глухую досаду. Каждый раз, когда Леха наносил ей глубокую обиду, она долгие дни пыталась обнаружить в своем сердце ненависть к нему, холод, который бы смягчил боль. Но снова и снова Настя неуклонно прощала его. Зная вспыльчивый характер Горелова, из-за которого в основном и происходили их ссоры, она всякий раз находила причину, по которой он поступал так или иначе. Настя предполагала, что занимается самообманом, но так было проще. Ей важно было простить, постараться вернуть все на свои места, хоть ради этого приходилось поступиться собственной гордостью. Но Мадышева понимала, что долго так продолжаться не может, и вопрос, а нужно ли ей вообще прощать Горелова, начинал напоминать о себе особенно настойчиво. Перфилова упорно продолжала подбивать клинья. Судя по всему, это стало для нее своеобразным развлечением, целью, к которой она стремилась с завидным упорством. Вырезы тонких кофточек уже едва прикрывали ее грудь, а короткие джинсовые юбочки норовили задраться окончательно, выставляя всем на показ дешевое кружевное белье. Настя молча смотрела на все нехитрые уловки Перфиловой и лишь молча поджимала губы. Стоит отдать должное Горелову, он не водился на провокации, пока. Любой парень семнадцати-двадцати лет с трудом смог бы справиться с искушением взглянуть на щедро выставляемые прелести, и увы, Леха не был исключением. Мадышевой уже давно хотелось поставить местной шалаве мозги на место. За долгие годы совместного пребывания в школе та успела насолить доброй трети учеников, умудрившись разбить даже самые крепкие пары. Отношения же Насти и Лехи были особенно уязвимыми. Настя злилась и нервно кусала губы, но никак не выказывала своего неравнодушия. Горелову это было знать не обязательно, учитывая, что он так и не предпринял ни одной попытки извиниться. Они виделись в школе каждый день, но каждый раз, встретившись глазами, отводили в сторону взгляд. Оба умело держали на лицах маски безразличия, откладывая решение проблемы на долгий срок. Лучшим советчиком во времена серьезных ссор был, как ни странно, Вершинин. Он, возможно сам того не желая, исполнял роль сводника. Леха, в очередной раз поссорившись с Мадышевой, неизменно приходил к другу излить душу, чаще всего, в весьма красочных выражениях, содержащих трех и четырехэтажные конструкции. Паша, как настоящий лучший друг, принимал роль внимательного и неравнодушного к ситуации слушателя. Сопоставляя все факты, прикидывая, где Леха говорит правду, а где приукрашивает произошедшее в более выгодный для себя вид, Вершинин довольно быстро определял причину ссоры и тут же находил верное решение. А оно всегда было только одно, просто каждый раз высказывалось разными словами. Обычно именно Паша разрешал все конфликты парочки, постепенно уговаривая каждую сторону одуматься и перестать страдать ерундой. Но на момент, когда нужно было устранить последнюю ссору, Вершинин оказался в больнице. - И кто это был? - Мадышева постаралась сделать выражение голоса как можно более равнодушным. Вот уже минуту она продолжала сосредоточенно рассматривать грязные носки собственных кроссовок. - Без понятия. Псих какой-то. - И что ему надо было? - Да хрен знает, - Леха недовольно скривился, напряженно зажимая в пальцах тлеющую сигарету, - возомнил, что приперся сюда из прошлого. Путешественник во времени, мать его. Настя усмехнулась, но тут же вновь придала своему лицу холодное выражение. - Во времени. И что ему от Вершинина-то надо? - Да прибор какой-то. Ищет машину времени. Ну удачи ему, что. - Ну и мудак. - Кто? - Горелов нахмурился, проанализировав интонации голоса Насти, и все же уточнил, - он или я? - Оба, - Мадышева сглотнула и отвела взгляд в сторону. Чувство обиды и злости в этот раз, когда приходилось решать все самим, без посторонней помощи, особенно сильно сдавливало горло, отчего слова не хотели вырываться из него. Они встретились с Гореловым после того, как тот наведался в больницу к Вершинину. Паша, как никак, был и Настиным другом, и она не могла остаться равнодушной к тому, что произошло с ним. К сожалению, дозвониться до Вершинина не было возможности, поэтому пришлось дожидаться Горелова, которого Настя не хотела видеть. Одного взгляда друг на друга хватило для того, чтобы возвести между собой прочную стену вынужденного отчуждения, которая грозила крепко стоять на месте до тех пор, пока парочка наконец не разберется в собственных отношениях. - Вот только не начинай опять, а? - Леха бросил на Настю раздраженный взгляд и еще сильнее сдвинул брови, отчего морщина толстой чертой пересекла его лоб. Мадышева никогда не любила, когда Горелов сильно хмурился, от этого его лицо приобретало отталкивающее, неприятное выражение. - И как Пашка сейчас? - спросила Мадышева, желая вернуться к первоначальной теме разговора, ради которой, собственно, она и переступила через собственную гордость, встретившись с зарвавшимся эгоистом. - Нормально, - Горелов сделал еще две затяжки и бросил сигарету на землю, лениво раздавив ее ногой, - руку сильно повредил, но вроде обошлось без перелома. Неплохой способ откосить от школы. - Ясно. - Ну да. - Ты ничего мне сказать не хочешь? - поколебавшись мгновение, но подумав, что все же заслуживает объяснений, Мадышева решилась поднять волнующую ее проблему. - А должен? - А сам как думаешь? - Я ничего не думаю. Мне пофиг, - Горелов встал на ноги и навис над сидящей на перилах Настей. Она спокойно выдержала напряженный взгляд парня. - И как Перфилова в постели? - словно черт дернул Настю, и она вымолвила то, что первое пришло ей в голову. Тон получился очень язвительным, так, как она и рассчитывала. Леха не удивился прямому вопросу, но на его лице на мгновение застыло замешательство. - Ты бы удивилась. - Уверен? - Мадышева тоже встала на ноги и подошла вплотную к парню. Тот с трудом сдержался, чтобы не сделать шаг назад. В глазах подруги все сильнее разгорался знакомый только ему бесовской огонь. И Леха знал, что ничего хорошего от этого ожидать не стоит. - Абсолютно. - Тогда мне стоит вас поздравить? - Настя улыбнулась, но губы вместо этого сложились в неприятную кривую усмешку. Карие глаза невольно выдавали все эмоции, бурлящие в ее душе. - Ну можешь, если хочешь. А вообще, лучше поздравь себя сама. - В смысле? - Мадышева непонимающе нахмурилась, пытаясь понять выражение слегка прищуренных глаз парня. - Я тебя прощаю, - наконец найдя способ выкрутиться, промолвил Леха в своей излюбленной коронной манере, зная, что именно она заводит Настю, как ни что другое. Горелов расплылся в довольной улыбке и сложил руки на груди, - считай, что я забыл, что ты целовалась с Мишкой. - Что?! Ты меня прощаешь? - Мадышева даже задохнулась от негодования, на пару мгновений уставившись на Леху недоуменным взглядом. - Это ты, чертов идиот, засунул язык в рот каждой второй девке на той тусовке. И теперь еще меня прощаешь?! Ты что, блин, совсем тронулся, не? - не удержавшись, Настя с силой толкнула парня в грудь, отчего тот не удержал равновесие и сделал пару шагов назад, - перепихнулся с Перфиловой, а теперь стоишь тут с такой спокойной уверенной рожей! Да пошел ты! - Мадышева замахнулась для очередного удара, но Горелов с легкостью перехватил ее руку. - С Перфиловой я не спал, а на то, чтобы я сосался со всеми подряд, ты спровоцировала меня сама. - И как же это я тебя спровоцировала? - Настя попыталась вырвать руку, но Горелов крепко держал ее. - А вот так. В последнее время у нас совсем мало этого, - Леха быстро притянул Настю к себе и жадно впился в ее губы, не давая вымолвить не слова, - я соскучился. Романова не хотела, но все же ответила на грубый поцелуй. Долгую минуту они не отрывались друг от друга, но затем Настя все же отстранилась. Она чувствовала странное двойственное ощущение удовлетворения и злобы. Эмоции были противоречивые и, смешиваясь, рождали чувство, совершенно не поддающееся описанию. С трудом усмирив участившееся дыхание, мысленно припомнив образ Лехи, целующего другую, Настя заставила себя успокоиться. Нужно было сохранить лицо и не сдать оборону под сумасшедшим натиском Лешиного обаяния. А он, как никто другой, одним особенным взглядом мог заставить Настю простить ему все грехи, и активно этим пользовался. - А теперь я жду официальных извинений, - подумав, наконец произнесла Настя, мастерски копируя деловой тон училки по физике, - и хочу в кино, - Мадышева строго посмотрела на Горелова, - и только попробуй сморозить сейчас какую-нибудь глупость. Сам знаешь, куда я засуну тебе твои шуточки.***
Аня хлопотала над круглым кухонным столом, время от времени бросая на Игоря изучающие взгляды. Парень сидел на предложенном ему плетеном кресле и с любопытством оглядывал квартиру. По деревянной спине и общей напряженности позы Антонова ясно увидела, что Игорь чувствует себя очень неловко, но пытается скрыть это за непринужденной, но все же несколько натянутой улыбкой. - Это все ты рисовала? - наконец нарушил он тишину, воцарившуюся в квартире с того самого момента, как Аня пригласила его внутрь. - Да, большинство рисунков мои, но есть и мамины. Я увлекалась... в детстве. - Очень ярко, красиво. Мне очень нравится. Настоящая картинная галерея. Аня слегка улыбнулась: комплимент был ей приятен. - А сейчас ты тоже рисуешь? - Игорь перевел на нее вопросительный взгляд, стараясь не увести глаза в пол. Антонова чуть наклонила голову вбок и начала разливать ароматный чай по чашкам. - Сейчас - нет. У меня нет для этого времени и особенного желания. Знаешь, любое творчество связано с вдохновением. Если его нет, то ничего из того, что ты делаешь, не получится так, как хотелось бы. - Да, я понимаю тебя. - А ты сам когда-нибудь пробовал рисовать? Или, быть может, умеешь играть на каких-нибудь музыкальных инструментах, например, гитаре? Игорь смутился под пристальным взглядом голубых глаз Антоновой и почувствовал, как красные пятна проявляются на собственном лице. - Я хотел бы уметь, но нет. Мне медведь наступил на ухо, а в плане рисования... Не пробовал, вот серьезно, если честно. Я технарь до мозга костей. - Тебе с молоком? - Аня поставила полные чая чашки на блюдца и вопросительно посмотрела на Игоря. - Да, было бы здорово. - Я помню, как мы с тобой тогда разговаривали об этом. Ты говорил, что математика, физика - твое все. Что ты любишь заниматься программированием. Знаешь, я думаю, каждому свое. Но то, что ты делаешь, это тоже творчество. Но немного другое. И это здорово. Игорь улыбнулся и, последовав приглашающему жесту Ани, сел за стол. Матвеев по началу чувствовал себя крайне неловко. Окрик Ани был для него полнейшей неожиданностью, и он растерялся, не зная, как поступить. Он бы так и мялся в коридоре, если бы все же она не позвала его пройти внутрь. Игорь думал, что Аня будет опять задавать наводящие вопросы, пытаясь все же разобраться, каким образом они оказались вместе утром в злополучный день. Матвеев и сам был бы рад вспомнить хоть что-нибудь, но память упорно отказывалась подкидывать верную подсказку. По крайней мере, в тот день Игорь ничего не планировал и не собирался на свидание с привлекательной девушкой. Матвеев даже не смог бы с точностью сказать, когда у него были последние длительные отношения. - Ты говорила, - начал Игорь слегка хрипло: в горле пересохло, - что собираешься поступать на актрису. - Да, - Аня неторопливо отпила несколько глотков обжигающего чая, - собираюсь поступать в этом году в ВГИК. Это очень ответственный момент. Не представляю, как это будет, но я уже волнуюсь. Матвееву понравилась смущенная улыбка, тронувшая ее губы. - Я уверен, что у тебя все получится, не беспокойся, но какие ты должна будешь сдать экзамены для поступления? - Я должна буду сдать русский и литературу. Это не очень сложные экзамены, согласись, особенно если ты всегда увлекался чтением и у тебя богатый читательский запас. Но есть еще творческие испытания, проводящиеся в три тура, - Аня внимательно посмотрела на Игоря, и он кивнул, показывая, что слушает, - будет фото и видео съемка, чтение наизусть литературного отрывка, а также личное собеседование. Последние два пункта для меня особенно волнительные, - Антонова отпила еще немного чая и поставила чашку на стол. - У вас достаточно сложный конкурс. На мой взгляд, физика с математикой куда проще: точные науки, уже знаешь, чего ожидать. А все творческое... Мне кажется несколько нестабильным. И каковы же будут критерии оценки? У них что, есть идеальный вариант, с которым будут сравнивать, решая, принимать человека в ряды студентов или нет? Аня усмехнулась. - Идеального варианта, конечно, нет, но они же профессионалы. Их выбору стоит доверять. Уже тысячи человек показывали им одни и те же сцены, я уверена в том, что они уже приняли для себя, как именно должен читаться тот или иной отрывок. - А ты уже готовишь что-нибудь? Я знаю, еще рано, но вдруг. - Да, - Аня встала и налила Игорю еще чая. Он очень быстро опустошил свою чашку, пару раз даже обжег губы от нервов, - я собираюсь прочитать монолог Татьяны из Евгения Онегина. Она моя любимая героиня. Мне хочется показать ее такой, какой я ее понимаю. - Покажешь для меня? - Игорь встретился с удивленным взглядом Антоновой и, подумав, что сказал что-то не то, вжал голову в плечи. - Покажу, почему бы и нет. Мне важно мнение о том, как я выгляжу со стороны. Аня встала по центру комнаты, и Игорь развернулся в кресле, смотря на девушку заинтересованным взглядом. Пару секунд Антонова стояла неподвижно, концентрируясь на внутренних ощущениях, а затем, внезапно, незнакомая мимика отразилась в чертах ее лица. - Я к вам пишу - чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь, я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать... - голос Ани немного дрожал от волнения, но Игорь сразу ощутил, что она читает очень неплохо, - ... сначала я молчать хотела; поверьте: моего стыда вы не узнали б никогда, когда б надежду я имела хоть редко, хоть в неделю раз в деревне нашей видеть вас... - Игорь попытался полностью сконцентрироваться на голосе девушки, но вместо этого стал внимательно всматриваться в каждую черточку ее лица, улавливать малейшие изменения в мимике. Аня играла очень эмоционально, - ... все думать, думать об одном, и день и ночь до новой встречи... Игорь повернулся еще сильнее и положил подбородок на спинку сидения. Аня продолжала читать, с каждой новой строкой все сильнее и сильнее вживаясь в образ. Это было красиво. Матвеев невольно улыбнулся и окинул всю фигуру девушки пристальным взглядом. Аня посмотрела на него и, встретившись с ней глазами, Игорь улыбнулся еще шире, выражая этим свою поддержку. Сердце в его груди участило свой ритм. Наконец Аня прочитала последние строки и замолчала, глубоко выдохнув. Ее дыхание сбилось от волнения, и ей потребовалось некоторое время, чтобы привести его в норму. Игорь, впечатленный речью девушки, наградил ее щедрыми аплодисментами. Осознав, что парню действительно понравилось ее выступление, Антонова не смогла сдержать радостной улыбки. - Браво! Но если бы я был членом жюри, то пропустил бы тебя сразу, без всякого конкурса, - промолвил Игорь, которого захлестнуло волной чужих эмоций так, что проснулись собственные. Он был искренне рад за Аню, хотя и заметил несколько недочетов в ее игре, но не посчитал правильным говорить ей о них сейчас, когда она смотрела на него уже не так недоверчиво. Отчего-то у Матвеева стало тепло на душе. - Благодарю за комплимент моего замечательного слушателя. Ну как ты думаешь? И правда хорошо? - Аня вновь села на свое место и подвинулась чуть ближе к Игорю, напряженно вглядываясь в его глаза. Матвеев почувствовал острое желание взять девушку за руку, но сдержался. - Я рад, что ты нашла то, что тебе действительно интересно. Ты будешь замечательной актрисой, я уверен.***
Наконец покончив с огромным домашним заданием по алгебре, Гоша с наслаждением потянулся и, чуть отъехав назад на кресле на колесиках, закинул ноги на рабочий стол. Начало года выпускного класса уже предвещало грядущие трудности. С первых же дней их буквально заваливали огромным количеством тестов, направленных только на одно: подготовить их к грядущим экзаменам. Петрищев любил учить только те предметы, которые были ему действительно интересны. Но помимо любимой математики и информатики была еще литература и русский, и грядущее сочинение по одной из скоро объявленных тем. Гоше был не интересен ни Андрей Болконский, ни Родион Раскольников, и только разве что Евгений Базаров ему был хоть сколько-нибудь симпатичен, да и то только тем, что был приверженцем естественных наук, к которым и сам Петрищев был глубоко неравнодушен. Читать скучную художественную литературу не хотелось, но было нужно. Огромным усилием Гоша заставил себя включить ноутбук и зайти на сайт с кратким содержанием книг. Он мучился около получаса, пока наконец не справился с поставленной перед собой задачей. Основная суть произведения, описанного вкратце, была им понята. Обреченно выдохнув, Петрищев потер глаза и, не долго думая, зашел на Yotube, чтобы хоть как-то развеяться после тяжелого испытания: прочтения сюжета "Грозы" Островского. Посмотрев пару видео с любимого канала о научных изобретениях, Гоша перешел на недавно выложенные в сеть видео. Петрищеву нравилось смотреть видеоролики, наблюдать за чужой жизнью. Это было любопытно, оценивать поведение других людей, не принимая при этом непосредственного участия. Гоша любил смотреть на все со стороны. Прокрутив записи о "прелестных кроликах" и том, "как правильно нарисовать стрелки", Гоша внезапно застыл, увидев на экране знакомое лицо. Петрищев незамедлительно открыл короткое видео, жадно всматриваясь в черты знакомого человека. Но затем на записи произошло то, что заставило Гошу буквально подпрыгнуть на месте. Он пересмотрел видео еще два раза, быстро прочитал комментарии, а затем откинулся на спинку кресла, задумчиво уставившись в экран. "Охренеть". - только и смог произнести Петрищев и рассеянно провел рукой по затылку.