***
Сердце глухо билось в груди. Меня зажимали в тиски, загоняя в угол проулка, оканчивающегося стеной. От моих преследователей несло алкоголем и агрессией. Несмотря на колотящееся сердце, голова была ясна, а мысли спокойны. Просто я знал, что будет дальше и был готов к этому, зная, что не позволю ни одному крику вырваться из груди. Сжимаюсь в комочек, прикрывая голову ожидая первого удара… Но его не было. Просто неожиданно осознаю, что остаюсь совершенно один. Это ошеломляет меня куда сильнее, чем прилетевший удар по почкам в потасовке. И я не знаю, благодарить ли Ками за такой поворот событий или же ожидать подвоха. Просто так не бывает. Когда меня хотят избить, они это и делают. Так было всегда. Я был в ступоре. Так не правильно считать неестественным отсутствие ударов. Но я привык к этому, неизвестность же пугала. Бывало, когда желающих пересчитать мои ребра было куда больше, чем объема моего тела, они бились друг с другом за возможность меня избить. Мне удавалось убежать, хотя несколько ударов, от более умных, все же успевал получить. Этот раз совершенно выбивался из моего видения этого жестокого мира.***
— Киба… — кивает Ирука собачнику, вызывая на импровизированную площадку для боя, — и Наруто. Выбор противником меня озадачил, еще ни разу этих двоих не ставили один против одного на практических занятиях. И разочаровал. Я целую неделю ждала новой возможности сразится с незрячим, и такой поворот событий меня, мягко сказано, не устраивал. Наруто напрягся, не меньше меня, удивляясь подобному выбору, делая шаг вперед. Мимолетное движения блондинистой головы в мою сторону могло значить все, что угодно. Очень сложно понимать человека, не видя глаз. Подобрался и Инудзука, бросив затравленный взгляд на учителя, вышел на площадку. Вечно неугомонный шатен всю неделю ходил как вводу опущенный. Не знаю, что произошло, но главный хулиган класса вел себя тише воды, ниже травы. Он будто избегал Наруто, стараясь не сталкиваться с ним даже случайно. Это было странно. И это порождало любопытство. — Как будете готовы, начинайте, — отдал приказ учитель, отступая с поля к нам, наблюдателям. Слепой расслабленно делает шаг вперед. — Я сдаюсь! — выкрикивает Киба, поднимая перед собой руки. Блондин замирает, не веря собственным ушам, как и мы все. — Струсил? — не веря, отзывается кто-то позади меня. Короткий смешок. — Киба испугался слепого недоноска… Ирука шикает на человека, посмевшего сказать такую грубость в его присутствии.***
Меня мало заботило произошедшее с Инудзукой. Собственно, я знал, что с ним провели воспитательную беседу. Поговаривали, что ему сильно досталось от матери из-за той истории с псами. Синяков не видел, потому не могу ни утверждать, ни отрицать этих слухов. Он держался на расстоянии, и меня это устраивало. Правда, его место, вожака в этой стае малолеток, долго не пустовало. Такой себе Шинра Изура, до этого он был второй рукой Кибы, но, учуяв слабость командира, быстро занял его место. Такой же, как и собачник, громкий и тупой. С Учихой мы так и не сразились. В этот раз её вовсе не вызывали, оставив наблюдателем и кем-то вроде инструктора. Она давала со своего места подсказки и раздавала подзатыльники за неудачные движения. Учитель отлучился, оставив всех этих неуправляемых детей на нее, и Саске прекрасно справлялась с возложенной задачей. Меня добровольно-принудительно отправили сражаться с тупыми манекенами. — Нечего прохлаждаться, Наруто, отрабатывай удары. Все-таки мне не нужен слабый противник, а тебе до меня еще расти и расти. Это было бы даже насмешкой, если бы не странная интонация в её голосе, которую она скрывала за этой фальшивой пренебрежительностью. Но, как бы ни бился, не мог распознать скрытый умысел. Впрочем, должен ли он вообще существовать? После окончания занятий я ожидал пока все уйдут, чтобы продолжить свои упражнения. Все-таки у меня не было дома манекенов, просто не было с чем тренироваться. Да и особого желания возвращаться в квартиру не было. Двор академии был самым безопасным местом, здесь просто не было кому нападать. Последней осталась Учиха, легко было догадаться, что она не собирается уходить. Пришлось уйти ни с чем, ведь она просидела на площадке до темноты, при ней не хотелось заниматься. Не люблю я, когда на меня смотрят. Домой я пришел раздраженным. Сил было слишком много, чтобы надеяться на беспробудный сон от усталости, что дарил сон без сновидений. Придется терпеть издевательства лиса. — Садись есть, — с порога заталкивает на кухню Нана. Я даже не успеваю удивиться, оказываясь перед порцией рамена. Быстро завариваемая лапша горчила, это было странно. Даже не попытался скрыть горечь лекарств. Отставляю в сторону миску, едва два раза хлебнул. — Ешь, — приказ. — Нет, — вскакиваю, пытаясь покинуть кухню. Меня перехватывают, сковывая руки за спиной левой ладонью. Правая рука запихает в мое горло что-то твердое столь резко, что я кашляю, давясь. На язык попадает горечь, и я осознаю, что это таблетка. Пытаюсь отплеваться, но в итоге заглатываю еще больше, чем выплевываю. Хватка моего мучителя сильна, без лишнего шума он закрывает мой рот, не давая выплюнуть. Горечь вызывает слюновыделение, чтобы не удавиться, приходиться глотать всю эту гадость. Дергаюсь, вырываясь, и ускоренное сердцебиение быстрее разносит по телу яд. Я сразу понял, когда это, чтобы оно не было, начало действовать. Слабость подкрадывалась, опутывая безразличием. Медленно подкрадывалась отрешенность, распространяясь от желудка по венам. Он держал меня достаточно долго, чтобы это успело захватить мой ум. — Знаешь, я хотел подсадить тебя сильнее, но время поджимает, — отзывается Нана, поднимая меня на руки. Пытался дернуться, но тело слишком вяло воспринимало приказы. Я и в обычном состоянии не мог справиться с извращенцем, что уж говорить о моем нынешнем состоянии. И это пугающее безразличие, когда тело бездействовало, в то время, как мозг пытался вырваться от отвращения к прикосновениям. — Ты должен сказать мне спасибо, ты узнаешь, что такое кайф. Но за удовольствие нужно платить. — За все нужно платить, — отстраненно отзываюсь, повторяя сказанные им давным-давно слова. В ушах шумела кровь, напевая свою мелодию. Привычный мир исчезал, растворяясь в этом, обычно фоновом, но сейчас вышедшим на передний план, шуме. Концентрироваться было трудно, если не сказать невозможно. Мозг никак не хотел привязывать к прикосновениям осознание. Я знал, что меня несут на кровать. Знал, что меня раздевают. Знал, что вот-вот должно случиться нечто непоправимое и мерзкое. Но. Это было не со мной. Не с моим телом. Меня накрывало. Странное чувство на грани отчаянья-счастья. Когда все пространство искажается, исчезает сам смысл бороться. А за тем этот шепот, горячий, проникающий в мозг опаляющим дыханием на щеках. — Это должно было быть не так… Ты должен был умолять дать очередную дозу... Ты должен быть послушной куколкой, которая выполняла все мои указания… Сломанный от ломки, послушный… Но эти АНБУ… Хокаге поменял охрану, вряд ли я увижусь с тобой еще раз… Шепот заползал под кожу, въедался в кости, отзываясь покалыванием на прикосновения Нана. Это странное чувство было даже приятным. Болезненные укусы вызывали смех. И я не стыдился тявкающих лисьих ноток в нем. Просто лиса больше не было. Ничего не было. Вот он кайф… Это же он?***
— Хокаге-сама, — холодно и вежливо. Я уже знал, что случилось что-то весьма страшное. Просто так Воробей не стал бы заглядывать в мой кабинет. Поднимаюсь с места, смотря в глаза АНБУ сквозь прорези маски. — Что с Наруто? Воробей неловко опустил взгляд. — Что случилось? — с каждой секундой волнение росло. — Его почти… изнасиловали… — холодный тон в придушенном шепоте. Попытка показаться равнодушным с треском провалилась. В моем мозгу не нашлось слов. Судорожно задерживаю дыхание, не давая свой ум в лапы ярости. Закрываю глаза, пропуская пальцы в волосы. — Что с парнем? — не открывая глаз, слегка оттягивая волосы, вызывая отрезвляющее болезненное ощущение. — Он в больнице, наркотическое отравление. Пальцы непроизвольно сжимаются, представляя шею человека, который посмел, попытался сделать это с его сыном. Вновь хотелось убивать. Но. Я не мог себе позволить потерять голову. — Где? — взгляд на Воробья заставляет его отшатнуться назад, как после толчка в грудь. — В изоляторе. Во мне краткий миг боролись два желания: броситься к джинчурики в больницу и взглянуть в глаза человека посмевшего … Последнее победило, пусть я и не мог его убить, хорошенько врезать мне никто не может запретить. Вспышка перемещения. Хирайшин такая удобная техника. — Ты хоть понимаешь, что пытался сделать? Полуголый человек поворачивает ко мне свое лицо, и к своему ужасу я узнаю в нем ирьенина, который работает с детьми в больнице Конохи. — Все это время я заботился о нем, — кривая ухмылка. — Обрабатывал ушибы. Кормил за свой счет. Он бы умер от голода. Разве противоестественно, что я захотел получить что-то взамен? За все нужно платить. Ну что, убьешь меня? Хотелось приложиться головой об стену, осознавая, что после смерти Ястреба даже не подумал о питании Наруто. Просто все завертелось Учихи, Данзо, полиция. Еще и Хана впервые побывала в подсознании, увидела лиса… Собственная ущербность бьет по лицу хлесткими пощечинами. Ведь я просто не могу удержать в голове все. Что-то все время выпадает из виду, и это что-то всегда возвращается в неожиданный момент. Наруто обменивал свое тело на еду… Сама мысль об этом вызывает отторжение. — Не бойся, я не успел ничего сделать… — удар заставляет Нана заткнуться.