…
— Да, твое задание, — кивает Мидзукаге на стол, но затем спохватывается, вспоминая о моей, как любил говорить Минато, «особенности» и обводит руками квадратный предмет, — выбери одну из бумажек с этой коробки. Мне попался седьмой номер. Не то чтобы число для меня имело значения, просто запомнилось. Все таки первое задание. В порту было довольно шумно, и это мягко сказано. Люди носились туда-сюда, не остонавливаясь ни на секунду, все это сопровождалось неприятным шумом попутной деятельности. После лесного уюта гам людской толпы действовал на меня подавляюще. — Ты ведь Наруто, так? — отзывается совсем рядом кто-то. — Да, это я, — оборачиваюсь на звук к мужчине, со слишком слабо развитой системой чакры для шиноби. Гражданский. — Эм… ты же слеп, — пораженно бормочет под нос незнакомец, хмуря брови, — я же просил у Мидзукаге защиту… Это ведь шутка, да? — слегка нервно. Передергиваю плечами, сбрасывая минутное раздражение. За столько лет мог уже и привыкнуть, что меня постоянно недооценивают. — Что просили — то и получили, — ехидно вторю его словам. — Если Теруми выбрала меня, значит я вполне подхожу. Откуда вам, гражданским, — максимально презрительно выделяю последнее слово, все-таки злясь, — знать силу шиноби? Судить по внешности не хорошо. Мужчина пристыжено опускает голову, бормоча что-то отдаленно похожее на извинения. — Я твой наниматель, меня зовут Сандаем-сан, — наконец называется незнакомец. И без лишних прелюдий приступает к делу: — Я продюсер Фудзикадзе Юки, ты нужен мне для её защиты на протяжении путешествия до Таки. До отправки не так много времени, а говорить придется не мало. Детали обговорим на корабле. Киваю, принимая такое положение вещей. Все во мне переворачивалось об одном упоминании о корабле. Слишком хорошо запомнилось первое путешествие. Но все же был крошечный шанс, что я смогу перебороть морскую болезнь. В крайнем случае я мог бежать по воде, сопровождая судно, взбираясь на борт только для отдыха. Мысли об отказе от задания даже не было — я расшибусь в лепешку, но выполню его. Взбираюсь на корабль по трапу, радуясь его устойчивости и отсутствию покачивания. Впрочем, в этом не было ничего странного, учитывая, что судно привязано к пристани и совсем не движется. — Твоя каюта рядом с комнатой Фудзикадзе, — подходя к самой каюте произносит наниматель, а затем стучит в дверь: — Юки, мы отплываем.…
Оказаться на суше было невероятно приятно. Едва побеждаю желание прижаться телом к земле. Морская болезнь меня не беспокоила, но не смотря на этот просто волшебный в своей сути факт, стоять на твердой, устойчивой почве было невероятно. Я никогда не думал, что настолько истоскуюсь по стране Огня. А мне ведь еще не раз придется пересечь это море. Но как бы там не было, до возвращения в Кири еще очень далеко. Морское путешествие лишь малая часть дороги к пункту назначения. Хотя по сути на транспорте мы передвигались куда быстрее, чем если бы шли пешком, но все равно путь растягивался из-за количества вещей, которые приходилось тащить с собой. И еще меня не мало заинтересовал тот факт, что среди бутафорских костюмов и оружия были вполне настоящие доспехи и настоящее оружие. Сандаем отмалчивался на мои расспросы, или говорил нечто в духе: «Это тебя не касается. Твое дело — сопроводить Юки до Таки». Пришлось отступить, все-таки шиноби не задает лишних вопросов, его не должно интересовать ничего, кроме самой миссии. Мне было скучно. По сути защищать Фудзикадзе приходилось только от нее самой. Ловить, когда та убегала, или искать пьяную по кабаках; отправлять подальше настойчивых ухажёров, с которыми и она сама могла бы справиться; слушать её пьяный бред, придерживая за волосы, пока она проблевывается. Моя подопечная была Стервой с большой буквы. Избалованная вниманием неженка, возомнившая себя каменной статуей без эмоций. Она вела себя эгоистично, аки пуп земли. И все ей в этом потакали, ведь чертовка действительно талантливая. Когда включается камера ─ её игра безупречна.***
Суна. Гаара Кимоно медленно сползает с нее, но она слишком увлечена поцелуем, чтобы заметить, как её раздевают. Наверное, неправильно наблюдать, как твоя сестра извивается в руках парня, почти обнажённая, прижатая к стене, и почти не соображающая. Это Темари. И это я, маленький глупый братец, который знает куда больше позволенного о её скрытой жизни. Я столько раз видел, как Канкуро берет её, что подобное зрелище не казалось мне волнующим. Отчасти я понимал почему она поменяла грубого брата на парня из Конохи, шиноби с собранными в хвост волосами был куда умнее и заботливее старшего братика. Хотя меня все эти игры мало касались. Я особо и не следил за родственниками, они сами настойчиво лезли в мою жизнь, просто потому, что все остальные слишком боялись меня, а потому избегали. И они меня боялись, всем сердцем желали не встречаться со мной, не видеть монстра с лицом младшего брата. Но против приказов отца никто не осмеливался пойти, а потому, даже дрожа от страха, брат и сестра находились рядом. Я бы еще долго мог наблюдать за сладкой парочкой, каменной статуей замерши в тени, но демон внутри клокотал, настойчиво напоминая об желании убивать. Он всегда показывался, когда я бездействовал слишком долго. Песок за спиной зашипел, переливаясь в тыкве, заставив любовников испугано шарахнутся друг от друга. — К-как… долго ты здесь? — нервно поправляет кимоно Темари. — С самого начала, — безразлично смотрю на запыхавшуюся сестру, ничуть не смутившись вниманию. Игнорируя коноховца, желающего вставить слово: — Отец дал задание. Девушка стонет, мысленно сетуя на потерянный момент, но благоразумно молчит. Посчитав свой долг выполненным, покидаю комнату. Уже закрывая дверь, злорадствую: — Канкуро возвращается.***
Наруто Длинное путешествие подошло к концу, добегал к концу сентябрь. Мне оставалось дождаться следующих сопровождающих, что продолжат путь вместе со съёмочной группой дальше на север, к стране Снега. А я отправлюсь в Кири, сдавать отчет. Я грелся, сидя у костра. На Таке было довольно холодно в это время года. Тепло огня ласкало мое лицо, в то время как в спину впивался холод ночи. Оборачиваюсь лицом к лесу, подставив спину пламени. Согреваясь, краем сознания следил за подопечной. Юки любила сбегать по среди ночи, когда все уснут, расслабится я не мог. Но к моей радости актриса мирно спала себе в своем шатре, не давая поводов для беспокойства. Лагерь погрузился в дрему. Сторожевые клевали носом возле костров, так уж вышло, что я был первым кто заметил гостей. Их было трое, шиноби стремительно приближались к лагерю. В одном из них я опознал Пятнадцатого, второй был мне не знаком, но однозначно являлся джинчурики, и третьим была девушка. Судя по всему, команда детей Кадзекаге в своем полном сборе. Гаара — сосуд однохвостого был моим одногодкой и имел слаборазвитое тело. Я чувствовал, как демон внутри него слабо ограждался от сознания носителя. Его печать была слабой, с трудом удерживая демона, она не ограждала человека от демонического влияния. Не стабильный, со слабой силой воли, он едва ли отделял монстра и его желания от своих. Появление однохвостого пробудило лиса. Я ощутил волну негодования, точнее её эхо, что прошлось по телу мурашками. Все волоски на моем теле встали дыбом. Приближение джинчурики отзывалось в подсознании желанием набросится на него, разорвать. Но я слишком отчетливо разделял жажду демона от себя, не давал ему руководить собой. Подавляю своего монстра. От невысокого подростка за километр несло жаждой крови. — Остановись, Гаара! — вскрикивает Конкуро, но джинчурики совершенно не слышит его, ослепленный демонической жаждой крови. Отпрыгиваю в лес, уводя противника от лагеря. Я не мог позволить, чтобы наниматель и объект защиты пострадали от стычки. Слишком ясно было, что мирным разговором проблему не решить. Сосуд однохвостого просто не станет меня слушать. — Пятнадцатый, позаботься о лагере! — бросаю напоследок. Ветки деревьев хлестали мое тело, листья путались в волосах, но я не думал об этом, будучи полностью поглощенным противником. Шипение песка било по нервам подобно трещотке гремучей змеи. Парня охватывал песок, предавая ему безобразный вид. Огромный песчаный хвост и клешня, неуклюжие с виду, были довольно быстрыми и сильными. Одним ударом однохвостый сметал деревья, пытаясь попасть по мне и все больше злился, не поспевая за моими действиями. Снимаю повязку с глаз, не собираясь играть с демоном. Едва успеваю отскочить от удара, осознавая, что сила поглощения бесполезна против тупых физических атак. Впрочем, у меня еще много козырей в рукаве, вот только я не особо занимался с ними. Чередую Шинра Тенсей и Баншо Теннин отталкивая и притягивая под нужным углом врага. Швыряю его со стороны в сторону. Облако пыли выпущенной с пасти противника на миг ослепляет меня. Я осознаю, что произошло лишь, проломивши спиной с десяток деревьев. В гравитационных техник есть один существенный минус, у них есть пятисекундный интервал перезарядки. Это невероятно много времени в схватке, в которой за долю секунды можно лишится головы. Сплевываю кровь, чувствуя, как раскрошенные ребра впиваются в легкие. Дурацкое, хрупкое, человеческое тело. Нужно было выиграть время для лисьей регенерации. С техникой призыва я баловался всего раз. Джирайя настойчиво предлагал мне жабий призыв, но я не мог им воспользоваться из-за риненгана. Наставник показал мне печати и примерно я знал, как призывать существ. Будем надеяться, что в этот раз у меня все получится… с первого раза. — Чикушодо. С облака появляется псино-подобный зверь, прикрывая меня от удара. Зверь перехватывает пастью песчаный хвост. Удерживает, отвлекая внимание на себя. Перевожу дыхание, разгоняя вялость вместе с чакрой. Призыв, как и любой не малый выброс энергии требует не мало сил и должной концентрации. Лисья чакра опутывает внутренние органы расплавленным оловом. Выгибаюсь дугой от нечеловеческой боли. Лис терпеть не мог меня латать, прибегая к исцелению в совсем критических ситуациях, он скорее спасал свою шкуру, которую Шинигами в случае моей смерти заберет с собой. И при этом вынужденном лечении моего тела, он старался приносить мне как можно больше страданий. И даже то, что бой еще не окончен и меня могут прибить, пока я корчусь от боли, не смягчало лечение. Ослепленный адским пламенем в груди, чудом избегаю удара чудовища, что совсем потеряло человеческий вид. Передо мной находился Тануки практически в полном своем обличии. Тело джинчурики застрял по грудь в песке находилось на лбу демона. Гаара почти сдался, еще немного и биджу к чертям снесет и без того не слишком надежную печать. Отчаянные времена требуют решительных действий. — Чибаку Тенсей! Превращаю однохвостого в точку притяжения, поднимая в небо. Тануки оглушающе ревет в бессильной злобе. Мои руки дрожали, грозя вот-вот потерять контроль над техникой. Но если я сейчас не смогу удержать зверя… это будет конец всему. Сжимаю зубы, вытягивая с тела всю свою чакру и, прихватив с ней и не малый кусок демонической, брошенной на мое исцеление, укрепляю силу техники. И плевать на то насколько сильно изменится ландшафт. Биджу в ярости пытается достать меня, но его лапы намертво прилипают к шару земли, что все больше возрастает вокруг зверя, приковывая. Однохвостый рассыпается песком, потеряв контроль над джинчурики. Падаю на колени, прервав технику. Вымотанный, выжатый до последней капли, заваливаюсь на холодную землю. Ощущение такое, будто мое тело прокрутили через мясорубку, а затем с фарша слепили назад некое подобие человека. Изо рта липкой струей вязкая кровь капает на шею пятнами, глаза закрываются сами собой. — Мальчишка, — рычит лис, и я осознаю, что оказался в подсознании. Давно я здесь не был. С начала тренировок я не видел снов, не бывал в подсознании. Да и лис молчал, не выдавая своего присутствия. — Ты не говорил, что вы с однохвостым враги, — сил на препирательства не было. — Не забывайся, человечишка, — сверкает алыми глазами. Ну и Джашин с тобой. Я слишком устал. Спустя некоторое время я проснулся от холода. Иней покрывал поле боя и небо грозило вот-вот разродится снежинками. Поднимаюсь с земли, разогревая тело изнутри движением чакры. Как бы я не был вымотан, я довольно быстро прихожу в норму. Это едва не единственное, за что я действительно благодарен лису, хотя и никогда не скажу ему об этом. Тело нещадно ломило, но я вполне мог удержаться на ногах. Определяю направление к лагерю, завязывая глаза. — Агх… — хрипит где-то рядом Гаара, напоминая о себе. — Я думал ты мертв, — подхожу ближе к согнутому в три погибели парню. — Добей меня, — просит, — я проиграл. — Нет. — Почему? Молча, поднимаюсь на ноги. Лишить жизни джинчурики я не мог. Если забыть о демоне, который взбунтуется в процессе, остается еще политика. Сосуды демонов были слишком важной пешкой в политических играх. Насколько я знаю о положении дел, меня по головке не погладят за обострение политической ситуации. Не хотелось бы подставлять ни Мидзукаге, ни Хокаге. — Меня все время пытаются убить. С пяти лет только то и делаю, что борюсь с очередным убийцей. У меня нет никого. Почему же ты отказываешься?! Убей! Ну же! — истерические нотки проскальзывают в его словах. Маленький ребенок с тяжелой судьбой. Сколько же их, таких несчастных разбросанных по свету. Тех, кто отличаются, - общество не принимает. Но это не давало ему права сдаваться. Это не оправдывает то, что этот мальчишка отдался демону. От Конкуро я знаю о нем многое, даже больше чем он сам. — Хотели убить? — неожиданно злобно выпаливаю. — Пф, подумаешь. Нет никого? А сестра, а брат? Что ты можешь знать об одиночестве? Что ты можешь знать о том, как это вообще не знать кто твои родители?! Парень, если рассуждать о себя как жертве, страдалец тут Я. Незрячий с рождения, круглая сирота. Меня закидывали камнями и науськивали против меня псов нинкенов. Знаешь, каково это, чувствовать, как в твою плоть вонзаются клыки? Но я не сдался! И никогда не сдамся демону! — Прикрываю рот рукой, осознавая, что наговорил много лишнего. Испуганно прячусь в свою ракушку, в лисьей презрительной манере бросая поверженному: — Слабак. Скрываюсь в лесу, убегая от собственных слов. Несусь сквозь лес, будто за мной гонятся твари преисподней. Гаара вытянул с меня спрятанное глубоко во мне, именно то, что так отчаянно желал вырвать с меня Джирайя. Признания чудовищного детства, признание себя, как жертвы. Я был поражён собственной болтливостью. ...Потрясенно замираю перед разнесенным к чертям ледяной стихией лагерем.