Without

Солнечные лучи нещадно жгли закрытые веки. Ёнгук слабо застонал и с трудом открыл глаза. Стоило лишь слегка пошевелиться, как по телу пробежала волна боли. Он вновь прижался щекой к подушке. В комнате больше никого не было. В доме стояла тишина. Лежать можно до бесконечности, боясь ощутить новую боль, но это совершенно бессмысленно. Поэтому Ёнгук, закусив губу, очень медленно и осторожно сполз с кровати, вставая на неслушающиеся ноги. После нескольких неудачных попыток ему удалось найти ванную комнату. Комната была огромной, с изумительной отделкой. Сама ванна могла вместить, наверное, около трёх-четырех человек сразу. Но воспользоваться ею Ёнгук не решился. Он направился к большой стеклянной душевой кабине, прихватив вместо мочалки небольшое полотенце с тумбочки. Ёнгук нервно и с силой пытался стереть с себя остатки прошедшей ночи. Раны на коже щипало, а внутри задницы всё горело. Он снял с поручня небольшой ручной душ и включил ещё и его, сделав струю воды чуть менее теплой. Прислонившись спиной к прохладной стенке кабины, Ёнгук направил струю себе между ног. Жжение в анусе стало немного спадать. Перемешавшись с водой, по ногам потекли в водосток остатки спермы, дорогого виски, смазки и засохшей крови. Он судорожно вздохнул, прикрыв глаза, и замер минут на пять. Стоило выключить и убрать на место ручной душ, как болезненное жжение от содранных мышц вернулось. Интересно, разрешит ли ему Химчан пить обезболивающее?! Он вылез из душа, позаимствовал ещё одно полотенце, чтобы вытереться, а первое тщательно выстирал в раковине и повесил сушиться. Ёнгук вернулся в комнату, сразу же достав из отдельного кармана упаковку тампонов, извлекая один. Затем полез за свежей сменкой одежды, но не нашел ничего своего. Видимо, одежду поменяли вчера в салоне у этого странного Кенди. Вещи были не то что бы не в его вкусе, просто он такого никогда не носил, предпочитая в первую очередь удобство. Из пары штанов, Ёнгук выбрал более свободные светлые джинсы и серую толстовку без капюшона как раз его размера. Она была достаточно короткой, едва прикрывая ремень на штанах, поэтому под неё Ёнгук натянул черную майку. Его сильно мутило – как из-за боли по всему телу после грубого секса, так и от выпитого алкоголя, голода и течки. Он спустился вниз. Дом был пуст. Поблуждав по комнатам и небольшим коридорам, Ёнгук вернулся к лестнице, а от лестницы попал к входной двери. Его обувь по-прежнему стояла на том месте, где он её оставил. Больше ничьей обуви не было. Через стеклянные двери были видны деревья, окружавшие дом и словно поглотившие всё вокруг. Ёнгук дёрнул ручку двери, но она не поддалась. Тогда он попробовал нажать кнопку автоматического открытия, дверь вновь осталась закрытой. Он не собирался сбегать, потому что от мафии не убежишь, а в городе осталась его семья, точнее её остатки. Вот только хотелось побыть немного на улице. Хотя бы пять минут. Тогда он решил прогуляться по дому вдоль огромных окон от пола до потолка, время от времени встречающихся между самыми обычными непроницаемыми перегородками, переходя из комнаты в комнату. Тем более что комнаты практически не отделялись друг от друга другими стенами и дверями. Этот дом был больше похож на одну огромную комнату, разделённую на отделённые зоны и грамотно обставленную мебелью. В целом создавалось ощущение прогулки по галерее, только разглядывал он не картины, а сад снаружи дома. Ёнгук оторвался от окна и понял, что попал на кухню. В животе заурчало. Он не ел уже почти двое суток. Но… Главное «но» - можно ли ему есть в этом доме, брать что-то из еды? Несмотря на то, что Ёнгук не был из пугливых, тем не менее Химчана он боялся до позорной дрожи в коленках. Ёнгук решился налить себе хотя бы стакан воды. Но голод терзал изнутри, болезненно вколачиваясь в стенки желудка. Немного помявшись, он все же отважился взять немного фруктов с огромной тарелки на столе. Их там было достаточно много, чтобы заметить пропажу пары бананов. Чувство пустоты в желудке отступило, перестав перетягивать всё внимание на себя. Ёнгук поднялся обратно на второй этаж, вернувшись в комнату. Он отрыл в рюкзаке свой смартфон. Электронные часы на экране показывали без десяти четыре. Где сейчас и когда вернется Химчан, омега не знал. И отвезут ли его к кому-нибудь другому – тоже. Около кровати валялась пустая бутылка из-под виски. Ёнгук осторожно нагнулся, закусывая губу от неприятной боли, и поднял её, выбрасывая в мусорное ведро около стола. Как только он поступил в университет, сразу съехал от родителей на съёмную квартиру. В некотором роде, Ёнгук просто привык убирать за собой, так что мусор его немного раздражал. Он оглядел кровать – простыни и одеяло были местами забрызганы кровью, засохшей спермой, пятнами от сигаретного пепла и ещё чёрте чем. Сильно пахло алкоголем. А ещё… В паху крутануло. Он резко согнулся от неожиданного спазма. Ёнгук совсем забыл, что без таблеток течка становится сущим адом. Ноющее болезненное желание пульсировало, пробегаясь разрядами вдоль члена. Утолив один голод, организм переключился на другие естественные потребности. Вся кровать пропахла запахом Химчана, вся комната пахла Химчаном, весь дом пропитало Химчаном. Этот горько-пряный аромат был повсюду, проникая внутрь омеги даже через поры в коже. Он лёг на незаправленную постель, зарываясь лицом в одеяло и делая глубокий вдох. Да, он совсем забыл, от чего на самом деле защищали эти таблетки – от желания желать какого-либо альфу против желания самого Ёнгука. Это было постыдное предательство его классовой натуры, все эти инстинкты которой он так ненавидел в себе. Как можно одновременно испытывать отвращение к Химчану и хотеть этого монстра? Ёнгук устало закрыл глаза. Его по-прежнему мутило. Слабость от течки изматывала. В конце концов, под падающими солнечными лучами было очень тепло и хорошо вот так лежать, не двигаясь и не испытывая боли. Веки потяжелели, и Ёнгук вскоре снова уснул. *** Химчан вернулся домой сильно раздражённым около полуночи. Ещё днём его смартфон сработал на оповещение о том, что изнутри дома кто-то хотел выйти наружу. Единственный, кто находился в доме на тот момент – Ёнгук. Но приехать Химчан смог лишь сейчас из-за возникших проблем с беспорядками шестерок из клана Чхвэ на территории клана Ким. Его взгляд вновь упал на обувь Ёнгука около входной двери, отчего он усмехнулся. Он снял свою обувь и убрал её в стенной шкаф, на соседнюю полку поставил обувь омеги. В доме было темно. Он набрал специальный код цифр, и небольшие лампы окутались тёплым приглушенным светом во всех комнатах дома. Темнота была тем, что в некотором роде пугало Химчана. Никогда не знаешь, какой враг может воспользоваться тьмой, скрывшись в ней. Ёнгука он нашёл в спальне. Парень спал на расправленной постели. Его дыхание было тяжёлым, нервным, прерывистым. Губы мелко подрагивали, а тонкие пальцы крепко сжимали одеяло под собой. Химчан не стал его сразу будить. Он скинул с себя прорезанный чужими ножами в нескольких местах пиджак на пол. Затем и прилипшую к телу рубашку. Неторопливо принял душ, отметив для себя на поручне около батареи ещё два полотенца. Обтеревшись и натянув трусы, он вернулся в спальню и через неё прошёл в гардеробную. Одевшись в свежую одежду, Химчан вышел в спальню, поднял с пола испорченные вещи и сбросил их на мусорное ведро с пустой бутылкой. «Какой чистюля, даже бесит», – подумал про себя Химчан. Он вновь подошёл к кровати и, нагнувшись к спящему парню, сильно шлёпнул того по ягодице. Ёнгук вздрогнул и пошевелился. Химчан быстро перевернул его на спину, садясь на омегу сверху, пока тот ещё сонный тёр глаза рукой. Ёнгук тяжело вздохнул под весом альфы. Носоглотку разрывало от запаха хозяина дома, переполненного звериным желанием. Тем временем, руки альфы уже стягивали с него джинсы. Химчан проскользнул одной рукой между ног Ёнгука, вытащив и отбросив в сторону набухший тампон. Снова опустил руку вниз и толкнулся двумя пальцами внутрь него. Ёнгук хрипло вскрикнул, выгибаясь в пояснице. – Значит, хотел сегодня выйти из дома? – Химчан заставил того подняться к нему, дёрнув вверх за волосы и насадив глубже на свои пальцы. Ёнгук сдавленно застонал, заглядывая в глаза Химчану. – Я просто хотел немного побыть снаружи, – захрипел Ёнгук, болезненно выстанывая каждое слово, пока Химчан ритмично трахал его пальцами. – Разве я давал тебе разрешение выходить из дома в моё отсутствие? – рыкнул тот и отвесил омеге пощёчину. Ёнгук охнул, слизывая проступившую на разбитой губе кровь. Химчан хмыкнул, толкнув того обратно на кровать. Нависнув над Ёнгуком, он ввёл третий палец, увеличивая скорость. Его чёрные глаза пристально впились в лицо Ёнгука, жадно глотая каждое самое маленькое изменение в мимике. Слух обострился и ловил любой звук, вырывавшийся изо рта. Пальцы вдалбливались в Ёнгука, хлюпая внутри сжавших их мышц. Подушечками этих пальцев Химчан чувствовал на ощупь каждый миллиметр Ёнгука. И хотя тот ещё не был полностью раздет, собственными пальцами Химчан обнажал его перед собой настолько бесстыдно и откровенно, что даже сам почувствовал, как его щёки горят от какого-то подобия смущения. Ёнгук реагировал остро, но сдерживал себя из последних сил. Запах омеги усиливался от каждого движения и вливался в ноздри Химчана, доводя практически до безумия. Он резко отдёрнул руку и грубо сдёрнул джинсы с Ёнгука. И ещё… Химчан понял, что завтра никакая сила не вытащит его из постели с этим парнем. *** Хорошо, что у него остался еще один комплект запасной одежды, подумал Ёнгук, натягивая на себя чистые брюки. Пришлось немного попрыгать, потому что штаны оказались довольно таки узкими. За ним пристально следил Химчан, присевший на край стола и отдававший распоряжения кому-то по телефону. Ёнгук натянул на себя свитер и сложил в рюкзак грязную одежду. Альфа всё ещё распределял задачи, но, заметив, что омега собрал вещи, поманил того к себе. Ёнгук остановился в шаге от Химчана и терпеливо ждал. Химчан закончил разговор и отложил смартфон, заглядывая в глаза Ёнгуку. Парня шатало от слабости. Два последних дня течки Химчан не давал ему даже спать. Это был какой-то марафон безумия. И теперь Ёнгук едва стоял на ногах. Шею украшали налившиеся краской засосы и укусы, на худых запястьях проступили синяки, вокруг одного глаза расплылся свежий фингал, все остальные следы скрывала одежда. Химчан поднял правую ногу и упёрся ею между ног Ёнгука. Тот скривился от боли, на что альфа лишь растянул губы в садистской улыбке. Ёнгук низко застонал, когда Химчан, словно насадив на свою ногу, подтащил его к себе максимально близко. – Ты должен всегда отвечать на мои звонки, – проговорил Химчан, зажав бёдра Ёнгука между своими ногами и обдавая своим дыханием его губы, заглядывая прямо в глаза. – И не смей ни с кем трахаться на стороне. Понял? – Ёнгук кивнул. Химчан подался вперёд, вжимаясь губами в губы Ёнгука, сразу толкаясь внутрь горячим языком. Ёнгук удивлённо шире раскрыл глаза. До этого Химчан ни разу не целовал его. Ведь шлюх вроде как не принято целовать. Но альфа целовал долго, глубоко и с каким-то остервенением, то больно кусая, то мягко, но властно посасывая губы. Он отстранился от Ёнгука также неожиданно, как и начал целовать. Химчан сжал пальцами мочку уха Ёнгука, слегка массируя. Потом взял со стола небольшую коробочку и достал изнутри серьгу-гвоздик в виде простого ограненного камня. Он вытащил из мочки Ёнгука старую серёжку и вдел свой подарок. – Серьгу никогда не снимай. Усёк? – Хорошо, – тихо проговорил Ёнгук. Химчан спрыгнул со стола, властно сжав локоть парня. Ёнгук едва успел подхватить свой рюкзак, как альфа, таща его за собой, выскочил из комнаты. За входной стеклянной дверью уже стояла присланная машина, около которой курил Бад. Химчан достал с полки обувь Ёнгука, подождал, пока тот кое-как обуется, и только после этого выпустил из дома. Сам он остался внутри. Бад подхватил Ёнгука и помог дойти до машины, после чего вернулся к боссу. – Отвезёшь его домой и сразу поезжай в офис, – сказал ему Химчан. – Надо подготовиться к встрече с городским советом, – Бад кивнул и хотел уже возвращаться к машине, но Химчан его остановил. – Пацана доведи точно до квартиры. Ты все лекарства купил? – Обижаете, Босс! Я ещё сегодня с утра всё купил и завёз к нему, ну и еды кое-какой. Вы-то, наверное, не кормили бедолагу?! – хохотнул верзила. – Поговори мне, – цыкнул на него Химчан, закрывая входную дверь. Ёнгук устало сдался, разрешая Баду довести себя до квартиры. Здоровяк исчез, как только он открыл ключом входную дверь. В лицо хлынул спёртый душный воздух долго непроветриваемого помещения. Он скинул обувь, запер дверь, бросил рюкзак на пол и, держась за стену, вполз в комнату, сразу распахивая окно. Кое-как Ёнгук вылез из неудобной одежды, переодевшись в домашнее. Пошатываясь, добрался до кухни, мечтая хотя бы о простом рисе или пачке рамёна, но не мог вспомнить, есть ли там что-то из еды. К удивлению, на кухне парень обнаружил кем-то загруженный холодильник, а на столе пакет со знаком аптеки. Рядом лежал лист бумаги. «Пригодится. Бад». Внутри обнаружились упаковки дорогих мазей, обезболивающего, бинтов, успокоительного, витаминов, а еще пара бутылок алкоголя и блок сигарет. – Вот уж точно пригодится, – с горечью в голосе сказал в пустоту Ёнгук, неожиданно заливаясь слезами.