Without

========== 5. Deafness (Часть 3) ========== Химчан оторвал Ёнгука от себя, хмуро заглядывая в глаза. - Ну и с чего ты опять ревёшь? – спросил альфа. – Я же сказал, чтобы как вчера больше не было. - Я не реву, - Ёнгук попытался вытереть проступившие слёзы рукавом, обижаясь на непонимание его же проявления искренности. - Давай по делу, - хмыкнул Ким. – Что случилось? Что вообще с тобой происходит? Но Ёнгук, наклонив вниз голову, не торопился объяснять, Бад из-за кустов не показывался, а Минке стал дёргать Кима за рукав, приговаривая: «Аппа, ты опять омму расстроил!» - Я жду, – потребовал Химчан и встряхнул Ёнгука за плечи. – Скажи уже. - Аппа-п, аппа-а, - не отставал сын, чем ещё больше злил Химчана. - Минке, смотри, на той стороне ещё утки, их тоже нужно покормить, - наконец произнёс Ёнгук. Он опустился на корточки и погладил сына по голове, рукой указывая на ещё не угостившихся кормёжкой птиц. Минке кивнул и побежал к той стороне. За ним зашагал один из ребят Кима, чтобы присмотреть за наследником клана. - Просто, - Ёнгук встал на ноги, украдкой глядя на альфу, - Бад рассказал про твою семью… в подвале, - он замялся. - Бад проболтался, говоришь… - Почему ты сам ничего не рассказывал? – упрекнул его Ёнгук. – Я всё время не понимал твоей параноидальной опеки. После случая с Инхо у меня куда больше прав бояться за тебя, ведь это не я оказался на грани жизни и смерти. Почему ты просто давишь, но не объясняешь? - Я не понял, ты меня сейчас жалеешь или обвиняешь? – оборвал Ёнгука Химчан. – Больше похоже на предъявление претензий. - Извини, - стушевался Ёнгук. - Это моё прошлое. Оно было до тебя, и тебе в нём делать нечего, - разозлился Ким. - Химчан, я просто… - Всё, хватит. Я не собираюсь это обсуждать, - рыкнул на него альфа. – Собирай Минке, уже поздно. Мы едем домой. Ким развернулся и размашисто зашагал от пруда к кустам. Ёнгук от обиды поджал губы, но ещё больше лезть на рожон не стал. И вот как ему с альфой обходиться? Ёнгуку очень хотелось, чтобы Химчан успокоился, чтобы он перестал умертвлять себя и собственную жизнь, отравляя всё вокруг. Омега не мог изменить прошлого, он не мог изменить то, кем является Химчан, но Ёнгук хотел сделать хоть что-нибудь, чтобы их личная жизнь перестала быть полем войны друг с другом и самими собой. И особенно Ёнгуку не хотелось, чтобы Минке вырос таким же, как его отец. Со стороны кустов на пригорке послышалась возня и маты. Химчан бегал за Бадом и целовал задницу того каблуком ботинка. Верзила понуро печалился и просил прощения за длинный язык. Ёнгук внутренне сжался от вновь навалившейся усталости, чувствуя себя вымотанным. Разговор о пуле в голове он решил отложить на подходящий момент, если, конечно, с Химчаном возможен этот самый «подходящий момент». - Омма, - руки Ёнгука коснулись пальчики сына, - аппа тебя обижает? – омега удивлённо посмотрел на серьезного Минке. – Когда вырасту, я тебя обязательно буду от всех защищать! И от аппы тоже, хотя я его очень люблю. - Всё хорошо, Минке, - улыбнулся Ёнгук, поднимая на руки сына. – Мы с аппой ссоримся время от времени, даже если нам этого не хочется. И аппа совсем не хочет обижать ни тебя, ни меня. - Взрослые такие странные, - покачал головой маленький альфа. – Вот если я хотел отомстить аппе, я просто специально разукрасил его рубашку фломастерами. Зачем же обижать не специально? Ёнгук остановился, вздыхая. Из-за этой рубашки как-то утром разразился целый скандал. Минке-то не попало, Химчан простодушно рассудил, что ребёнок – существо безмозглое, и нет смысла его ругать за домашнее творчество. А вот Ёнгуку пришлось в скором темпе гладить новую рубашку, хотя уж чем-чем, а глажкой одежды он себя никогда в жизни особо не утруждал, только в самых плачевных случаях. В это время над ухом пыхтел Химчан и давал указания. - Больше, пожалуйста, не разукрашивай одежду аппы, - пробормотал Ёнгук. – И вообще не мсти отцу. Так нельзя делать. - Омма, я не могу тебе давать неосуществимых обещаний, - невозмутимо отказал Минке. - И мне ты тоже будешь мстить? – грустно усмехнулся Ёнгук. - Если будешь себя плохо вести, - чистосердечно пообещал ребёнок. - Как я вообще во всё это ввязался?! - едва не взвыл омега. - Ёнгук, что ты копаешься? – закричал Химчан. – Чтобы сейчас же твоя задница была в машине! Кажется, пробежка с Бадом окончательно испортила альфе настроение, и он теперь готов был кинуться на каждого. Ёнгука радовало только одно – Химчан забыл на время про свои собственные интересы о Ёнгуковских мечтах. И что погулять им всё-таки втроём, если опустить масштаб охраны, удалось. У омеги словно на душе полегчало от этого, пока перекрывая воровато снующие туда-сюда тяжёлые мысли о прошлом Кима. По пути домой в салоне автомобиля Минке, сидящий между родителями, держал их за руки, раскачивая вверх-вниз и подпрыгивая на сиденье. Помятый Бад обернулся и хотел что-то сболтнуть, но Ёнгук, сдвинув брови, качнул головой. Верзила словил намёк и промолчал. Сам Химчан опёрся локтём на небольшой выступ со своей стороны и всю дорогу, подпирая ладонью щёку, беззвучно пялился в окно, переваривая собственные мысли. Ночью альфа так же молча пробрался в кровать, прижимаясь к омеге, бормоча на ухо: «Спи давай» и мгновенно засыпая сам. Утром Ёнгук Химчана в кровати не нашел, как и в целом доме Кима не оказалось. Их жизнь по спирали возвращалась к привычному раскладу. Через пару дней Химчан даже удивлённо заметил, что Ёнгук не ходит и не просится на волю. Сам же пошутил, и сам же тут же начал смеяться. Ёнгук лишь спокойно улыбнулся в ответ уголками губ. Сейчас он выжидал случая для разговора, стараясь не накручивать альфу другими проблемами. Наверное, впервые за долгое время Ёнгуку так часто вспоминался его омма и то, как тот управлялся с упрямым и принципиальным мужем. Ёнгук не чувствовал, что уверен в своих действиях и их правильности, но как двигаться дальше он совершенно не знал, поэтому делал всё интуитивно. И, возможно, такая модель поведения удалась в его семье, но только Ёнгук всегда умудрялся попасть со своим важным разговором – тире действием – в самый неподходящий момент, даже если ещё пять минут назад всё к тому и располагало. - Ёнгук, чёрт возьми, что за хрень вечно тебе в голову приходит! – вскипел моментально Химчан. Ёнгук лишь тяжело вздохнул, не понимая, что опять не так. Несколько минут назад Ким спокойно играл с Минке и всего-то вышел поговорить по телефону. - Я просто предложил, не кричи на весь дом, - мягко проговорил Ёнгук. - Иди и займись своими делами, - отвернулся от него альфа, усиленно делая вид, что занят какими-то бумагами на столе. - Благодаря кое-кому, у меня дел как-то и нет больше в жизни, - искренне обиделся омега. Альфа отчётливо скрипнул зубами, сжимая в руках листок бумаги. - Что такого, если ты сходишь к… хм, доктору. И поговоришь о своей проблеме с излишним навязчивым страхом за своих близких? – настаивал Ёнгук. – Хочешь, я пойду с тобой? - Да что ты за человек такой?! – взвыл Химчан, хватаясь руками за свои же волосы. – Вечно под кожу лезешь! В кабинете сразу повисла тяжёлая тишина. Ким отвернулся к окну, словно не замечая того, что омега ещё в комнате. Ёнгук же ждал, когда альфа немного обдумает его предложение и отойдёт от вспышки раздражения. Химчан развернулся к Ёнгуку так резко, что тот автоматически попятился. У альфы был какой-то подозрительно свирепый вид. Он загнал Ёнгука к стене, опираясь рукой сбоку над плечом омеги и заглядывая тому в глаза. - А теперь включи голову - ты же учился в университете, - Химчан унизительно потыкал указательным пальцем в лоб Ёнгука. – Какой же психиатор возьмётся лечить босса мафии?! Даже этим чудикам своя шкура дорога. - Я предлагаю не психиатра, а психолога, - засопел Ёнгук, отмахиваясь от острого пальца альфы и потирая истыканный лоб. – Ты запутался в своих… беспокойствах, - Ким опасно улыбнулся, приближая лицо к Ёнгуку. - Думаешь, я настолько глуп и слеп, что не понимаю, что мне дорога вот уже только к психиатору, минуя стадию пустой болтовни о жизни и просиживания штанов на диванчике, попивая чай, - Химчан хмыкнул и, ущипнув Ёнгука за щёку, подхватил локоть омеги, выталкивая того за дверь кабинета. – Займись ребёнком, вот какие у тебя дела. Дверь хлопнуло перед носом изумлённого Ёнгука. Он чувствовал себя опустошённым, а от последней брошенной альфой фразы защемило за рёбрами. Минке носился по саду в окружении нескольких терпеливых охранников, и ему вовсе сейчас не нужен был омма. С оммой ребёнок наигрался ещё утром, после чего сжалился и миловал свободу, переключившись на вернувшегося с работы отца. И сейчас, стоя перед закрытой дверью кабинета мужа, Ёнгук чувствовал себя совершенно никому не нужным. Только и «влезающим под кожу» всем и каждому. Ночью, впервые за всё время, Химчан спал неспокойно. Ёнгук проснулся от зноба и какого-то шевеления. Под его руками Ким покрылся настоящим холодным потом и вздрагивал во сне. Омега приподнялся на локтях, включив ночник со своей стороны кровати. Брови Химчана заломило к переносице, а губами тот пытался что-то сказать, но голос не пробивался. Кошмар снится, сразу понял Ёнгук. Минке иногда снились страшилки после очередного идиотского мультика по телевизору, где, казалось бы, редакторы детских каналов совершенно перестали адекватно отбирать сериалы для определенных возрастных групп детей. - Химчан, - тихо позвал альфу Ёнгук, тряся за плечо. Альфа не реагировал, продолжал метаться по подушке. – Химчан-а, - ещё громче проговорил омега, наклоняясь над Кимом. Неожиданно тот резко раскрыл глаза, так же резко садясь на кровати. Ёнгук не успел отпрянуть и получил чугунным кимовым лбом по носу. Химчан потёр глаза, несколько медленных секунд озираясь по сторонам и восстанавливая дыхание, после чего поймав взглядом Ёнгука и строго на него глянув, сполз с кровати, скрываясь в ванной комнате. - Это всё из-за тебя! – ругнулся на омегу Химчан, вернувшись умытым холодной водой. Он переоделся в чистую домашнюю одежду, а пропитанную потом бросил прямо на пол, сдёрнул с вешалки домашний кардиган, накидывая поверх футболки и подходя к двери в коридор. – Ты, блять, своими разговорами и нытьём мне весь мозг забил. Химчан вышел из спальни, оставив опешившего от такой наглости Ёнгука. Вид Кима во время снившегося страшного сна напугал омегу, но сейчас беспокойство мгновенно схлынуло, давая дорогу мелкой обиде. Ёнгук плюхнулся на бок, натягивая на себя одеяло, намереваясь игнорировать засранца-альфу с его проблемами. Но сон никак не шёл, Ёнгук провозился в кровати около получаса и в итоге сам натянул мягкую толстовку, покинув спальню и спустившись вниз. Химчан, как и думал Ёнгук, оказался в кабинете, потягивая алкоголь в одиночестве. Альфа уже захмелел, устало развалившись на диване. Ёнгук сел рядом, и тут же был властно придвинут ближе, практически вжат в бок Кима. Химчан выделил омеге отдельный стакан с бурбоном и откинул голову на спинку дивана, выпуская из себя тяжелый выдох. - Так давно не снились кошмары о семье, что я даже успел забыть об их существовании, - проговорил Ким, поглаживая ухо Ёнгука двумя пальцами и продолжая смотреть в потолок. – Вот вроде когда ты меня грабанул, тогда и перестал видеть эти сны, - Ёнгук молчал и цедил чайного цвета крепкий алкоголь. – Не доводи меня больше, понял?! - Хотя бы просто подумай о возможности быть спокойнее, - тихо проговорил Ёнгук. - Блять, да заткнись ты уже! – Химчан резко вырвал из рук омеги стакан и навалился на того всем телом, затыкая рот своими губами. – Просто заткнись! Ёнгук проснулся на диване, укрытый пледом. Под боком обнаружился сопящий Минке. Омега совершенно не помнил, как ребёнок тут оказался и когда. Химчан, конечно, уже уехал на работу. Вечером альфа позвонил и сообщил, что ему необходимо на несколько дней отбыть по делам. - Никуда без надобности не выходи, ребёнка с собой не бери. Короче, просто прилипни жопой к дому, усёк? – тарахтел Ким в динамике телефона, попутно огрызаясь на секретаря. - Я понял, - вздохнул Ёнгук и услышал в ответ короткие гудки. Ёнгук осторожно дотронулся до расплывшихся синяков на шее, поглядывая в зеркало. Пятна уже не приносили боли и вышли на финал своего цветения. О сцене в ванной сам Ёнгук старался не думать. Казалось бы, прошло меньше недели с того вечера, но его внутренние ощущения так стремительно менялись. И хотя находиться в заточении дома для омеги было по-прежнему тяжело, на необходимость этого он уже смотрел иначе. Мог ли он злиться на альфу после того, через что тот прошёл в детстве? Когда сам Ёнгук был на опознании своих родителей в морге, его потом весь вечер приводил в себя Вондук, отпаивая соджу. И сколько лет самому Ёнгуку потребовалось для понимания, что родителей больше нет на этом свете? Понимает ли он до сих пор, что они по-настоящему мертвы – Ёнгук не мог это утверждать. Иногда ему казалось, что скоро они приедут посмотреть на Минке, и он начинал волноваться о том, как отец поладит с Химчаном, только потом вдруг приходил в себя и осознавал, что ничего такого никогда не случится. Подъехавшую к дому машину омега не услышал, потому что купал Минке. Только выйдя из ванной комнаты за феном, Ёнгук понял, что внизу происходит какая-то возня. Он быстро высушил волосы сыну и поспешил вниз. Ребёнок тут же был сброшен Баду, который всё равно собирался сожрать все запасы в холодильнике, вот пусть заодно кормит Минке. Сам Ёнгук направился в кабинет, куда Химчан всегда заходил в первую очередь по возвращении домой. Омеге хотелось убедиться, что альфа действительно вернулся, и что вернулся хотя бы живым, а ещё попросить Химчана отвезти его на кладбище к родителям по возможности, потому что нужно познакомить мужа с отцом хоть таким образом. Химчан залетел в кабинет, скидывая на пол пропитанный кровью пиджак. Его волосы растрепались, и причёска утратила весь утренний лоск. Альфу до сих пор трясло: последнего он убил практически в упор перед собой, парень захаркал кровью и навалился прямо на Кима, измазав его всего кровью. Несмотря на то, что окровавленный пиджак валялся на чистом ковре, как надгробие безымянному нападавшему, рубашка и руки Химчана по прежнему были испачканы чужой кровью, от него пахло чужой кровью. Он опустил взгляд вниз, осматривая себя, и тут же принялся сдирать с плеч рубашку. Пуговицы полетели в разные стороны, осыпаясь пустыми гильзами к ногам Кима. Они отскакивали от бетонного пола подвала, где подросток с короткими светлыми волосами покрылся испариной, ожидая, когда последняя гильза полетит вниз, и её приземления он уже не услышит. Но он услышал тогда этот тихий всплеск нот. Гильза спружинила вверх от пола и покатилась в сторону. Возможно, она бы докатилась до другого края этого отвратительного мира, до обратной стороны Земли, где, наверное, запрятано счастье. Однако отстрелянная гильза увязла в метре от мальчика в полубессознательном состоянии. Увязла в растекающемся океане крови, в которой растворённые аллели ДНК совпадали так или иначе в своём генотипе с аллелями умирающего Химчана. Он услышал этот звук тогда, запомнив его на всю жизнь. Рубашка стекла по телу мягкой волной, накрывая собой усеянный пуговицами ковёр в тот момент, когда дверь так бестревожно открылась, впихивая в полутёмный кабинет иную реальность. Ёнгук замер на пороге, быстро прикрывая за собой дверь, чтобы Минке не решил повидаться с отцом, пробегая мимо открытой двери в отцову обитель. Его брови поползли к переносице при виде мужа в одной только белой майке, которая вся была в пятнах крови. Внимательно ощупывающий глазами альфу, омега в своих легких белых брюках, закатанных на середину икр и просторной серой рубашке в мелкую клетку, с несколькими полу стёртыми нарисованными фломастером маленькими пистолетиками на тыльной стороне ладони был безапелляционно чужим в этот миг, момент, минуту… Его место было не в этой комнате. Ёнгук облизал губы, подаваясь вперед и отрывая взмокшие лопатки от закрытой двери. Голые ступни коснулись ковра, и он мимолётно сморщился, наступив на одну из затерявшихся вдали от собратьев пуговиц. — Я стучал, ты не отозвался, - пробормотал Ёнгук непослушными губами. — Это твоя кровь? – едва слышно спросил он. Химчан отвернулся к окну, потерев шею окровавленной рукой. Ему показалось, что у него внутри кость за костью выламывают рёбра. - Это не моя кровь, так что разворачивайся и уходи, Ёнгук, - раздражённо бросил Ким, разворачиваясь в пол оборота к омеге. – Мне некогда. - Некогда что? – Ёнгук остановился в метре от альфы, но уходить не торопился. – Объяснить, почему ты весь в крови пришёл домой? Что случилось, Химчан? - Ёнгук, не твоего ума дело, почему я весь в крови, - ещё более раздражённо процедил альфа в ответ. - Я просто волнуюсь, не будь такой сволочью! – разозлился Ёнгук. – Как я могу развернуться и уйти, если… Да посмотри на свою майку! Что случилось, ты можешь мне ответить? На тебя напали? - Ёнгук, - устало выдохнул Химчан. - Это и моё дело тоже, если по тебе кто-то стреляет! – понесло омегу. – Ты не имеешь права выталкивать меня вон! - Это Инхо? Или кто-то другой? – не унимался Ёнгук. У Химчана под кожей зазудело, голова отяжелела и хотелось остановить время. Казалось, что воздух накалился, затрудняя дыхание. Киму чудовищно захотелось силой заткнуть Ёнгука, чтобы он не произносил того, чего вслух говорить ему совершенно нельзя. Альфа быстро подскочил к Ёнгуку и зажал своими ладонями уши омеги. - Тебя это не касается. Ты не должен этого знать. Ничего из этого. Не слушай такие вещи! – быстро заговорил он, вдалбливаясь взглядам в подрагивающие зрачки Ёнгука. Пальцами омега сжал руки Химчана, не осмеливаясь вырываться. - Никогда ты не должен слышать даже слова об этом, - забормотал Химчан, прижимаясь лбом ко лбу Ёнгука. – Эти голоса не для тебя. «Молчи, чёрт тебя возьми!» - кричало внутри у альфы. - Ты не можешь быть частью этого мира. Я тебя ему не отдам, - Ким оторвал руки от ушей Ёнгука, обхватывая пальцами лицо омеги и дотрагиваясь губами до приоткрытого рта мужа. Измазанные чужой кровью пальцы Химчана, втирали чью-то смерть в кожу Ёнгука, уже делая омегу частью того, что за гранью. Ёнгук прикрыл глаза, позволяя языку альфы проникнуть глубже. Он бы мог сказать, что он сам уже слишком глубоко увяз без права выхода. Что у него пожизненный договор с дьяволом с того момента, как на свет появился Минке. Что ему в любом случае уже не спастись. Но Ёнгук просто молчал и позволял себя целовать дольше, глубже, отчаянней. Губы Химчана были чудовищно горячие. Они разъедали кожу. Ёнгук едва перевёл дыхание, прижимаясь к альфе ближе, потому что по спине прошёл холод, когда Ким сдёрнул с его плеч рубашку, оголяя лопатки. Альфа снова был на взводе, окунаясь в новую крайность и топя в этой бездне и Ёнгука. Омега уткнулся носом в шею Химчана, осторожно жмурясь и крепче сжимая губы, чтобы не пробился голос под прикосновениями. Ким грубо сосал кожу Ёнгука, словно боялся, что сейчас у него отберут омегу, как конфетку у провинившегося ребёнка. Он тёрся губами о голое плечо Ёнгука, то засасывая кожу внутрь своего рта, то подцепляя её зубами. Ёнгук в такие моменты жарко выдыхал в ухо альфе и крепче сжимал пальцы на плечах Кима, не заметив, как его задница упёрлась в жесткую деревянную столешницу. Химчан перетёк ладонями на его бедра и, подбросив Ёнгука в воздух, усадил омегу прямиком на разбросанные по столу документы, но целовать не прекратил. Ёнгук вынужденно уткнулся, оказавшись выше, в макушку альфы. По носу тут же мазнуло едким запахом средств для укладки волос, разбавленным легким шлейфом смеси запахов пота, крови и шампуня. Ким губами спустился ниже, и Ёнгуку пришлось уже кусать губы. Химчан положил окровавленную ладонь ему на грудь, надавливая и заставляя откинуться немного назад. Ёнгук едва не завалился на спину, успев опереться на руки, упуская момент и полностью открываясь для альфы, который уже захватывал ртом один из небольших затвердевших сосков. Рубашка проскользила по гладкой смуглой коже, оседая на запястьях и поверхности стола, а руки Химчана крепко держали омегу за талию, чтобы не дать тому сорваться с крючка. Ёнгук шумно втянул носом воздух, ещё сильнее смыкая губы, когда Ким провёл языком по вставшему соску. Омега едва не задохнулся от возмущения, понимая, что альфа собирается продолжать до самого конца, и не важно было то, что каждое действие Кима – чудовищно приятно. - Химчан, прекрати! Минке ещё не спит, и любой твой подчинённый может неожиданно войти, - тяжело выговорил омега. Альфа на миг прекратил лизать его, но почти сразу же продолжил вновь. Ресницы Кима дрогнули, и тот поднял взгляд на Ёнгука, вглядываясь в глаза снизу вверх, улыбаясь уголками губ. Омегу бросило в жар от смущения под прицелом этих чёрных глаз. Химчан оторвался от соска, не пряча за губами собственный язык, и облизнулся, ещё больше ухмыляясь. Его руки прошлись по плоскому животу Ёнгука вверх, сжав узкую грудную клетку омеги. Большие пальцы надавили на горошевидные соски, заставляя Ёнгука дрожать в руках альфы. Это было по-настоящему подло. И о таком скотстве хотелось кричать, но Ёнгук не мог вымолвить и слова, его контроля хватало лишь на тяжелое дыхание и прямой взгляд глаза в глаза с Химчаном. Уголки губ Кима вновь ужались, развевая на лице морок улыбки, руки сжимали всё крепче, глаза мутнели всё больше. Его настроение сменялось в порядке очереди, а вечер не предрасполагал к играм. Отчаяние топило, начав с холодных пяток, и вновь уже подбиралось к голове. Альфа погладил Ёнгука по щеке, будто бы извиняясь перед ним за всё его смущение и за то, что снова только лишь берет себе. Сильные руки перехватили омегу за тазовые косточки, дёргая на себя и укладывая на спину. Штаны поползли вниз к разведённым в стороны коленям, вслед за ними стекло нижнее бельё. Химчан стянул с себя грязную смердящую отнятой жизнью майку, отбрасывая её в сторону, и навалился на Ёнгука, вползая на стол сверху. Дерево затрещало по швам и столешницу повело в сторону, Ёнгук испуганно вцепился ногтями в плечи альфы, замирая. - Стол сейчас сломается, - произнёс вслух Ёнгук совершенно ненужные, слишком очевидные слова. Химчан раздражённо выдохнул, прорычав проклятье в адрес ненадёжного стола, и осторожно сполз обратно на ковёр, сдёргивая Ёнгука за ногу со столешницы и ловя омегу в воздухе. Подхватив мужа на руки, Ким в несколько быстрых шагов достиг дивана, заваливаясь на него с Ёнгуком на руках, моментально подминая того под себя.