Ни за какие деньги

Майки напряжённо вздохнул, листая страницы своего конспекта, пока Джерард сидел рядом и смотрел в телевизор, но, кажется, не вникал в суть событий. Взгляд юноши был весьма отстраненным: наверное, он просто задумался о чем-то своём, не понимая, что мешает брату заниматься. Младший Уэй откладывает тетрадь в сторону, не зная, как бы помягче завести с Джерардом весьма неприятнейшую и щепетильную тему. — Ты уже неделю не ходишь на работу, — ненавязчиво говорит он, неловко сглатывая и опуская взгляд в пол. Старший парень убито смотрит на брата, давая понять, что для этого сейчас не лучший момент. В любом случае, нужно что-то делать с доходами, а точнее — с полным их отсутствием, ведь деньги слишком быстро заканчиваются. Майкл мнётся, проводя ладонью по волосам. — Мне нужно завтра принести деньги за учёбу, и если я сделаю это, то нам не будет чем заплатить за коммунальные услуги и еду. Джерард думает о том, как же его достало всё это. Он не хочет возвращаться, игнорирует звонки и сообщения Кейси, видимо, с недовольными возгласами, но эта неделя, проведённая дома, ясно дала понять, что без работы никак. Без той работы, где ему приходится одеваться, как шлюхе, и терпеть приставания. Как же юноша не хотел вновь оказаться в том доме, но «я буду ждать тебя, малыш», Фрэнк будто, блин, знал, что у него не будет других вариантов, кроме как вернуться и выполнять все, что прикажет начальник. И всё это за привлекательную цену, беззаботную жизнь и растоптанную самооценку. Парень думал, что поступит, как настоящая шлюха, если будет отдаваться продюсеру за приличную плату. Почему он просто не мог убирать дом? Почему обязательно нужно трогать прислугу и говорить смущающие вещи, которые можно применить на обычном мальчике на ночь? Уэю опять стало противно от осознания того, что, наверное, его запросто сравнить с одноразовым увлечением. Его раздражала эта мысль, и одновременно с этим хотелось просто закрыться дома и больше никогда не показываться дальше того чудесного магазинчика с едой через дорогу. Ужасно. Фрэнка, казалось, вообще не задел тот факт, что его горничная конкретно психанула. Он был настолько самоуверен, будто все априори сложилось так, чтобы все было именно, как думает мужчина. И Джерард просто готов зубами скрипеть от того, что он собирается вернуться, и мистер Айеро знал это, говорил это и будет места себе не находить от ликования и этого переполняющего чувства гордости. — И что ты предлагаешь? Я же сказал, что уволился. — Парень берет в руки пульт, выключая телевизор, и просто расслабляется на диване, прикрывая глаза. — Если хочешь денег, то можешь сам попробовать заработать. В комнате вновь появляется это напряжение между юношами, ведь старший сам знал, что Майки пока что не имеет возможности зарабатывать. А что ему оставалось делать, кроме как язвить? Признавать, что ты безвольная тряпка, которая рано или поздно вернется на старое место работы, откуда громко ушёл, расставив для себя все точки — ой как непросто. — Может, ты все же попробуешь пойти туда вновь? — Майкл совсем стушевался, ему было чертовски неудобно, но жить в нищете не хотелось больше. И Джерарда почему-то это окончательно выводит. Он раздражённо вскакивает на ноги, подходя к полочке с мелкими подручными вещами и доставая оттуда фотоаппарат. Парень думал, что это единственное занятие, которое сможет его немного разгрузить, помогая мыслям вновь стать лёгкими и беззаботными. Юноша захватывает с собой ветровку перед тем, как выйти из дома. Делать фотографии — это единственное, от чего не воротило в данный момент. *** На душе оседали тяжесть и горечь. Потоки ветра трепали волосы и одежду, ворошили мысли и нагоняли холод. Уже заметно вечерело, когда Джерард просто ходил по улицам, думал о своём и делал снимки один за другим. Он разговаривал по телефону с Кейси, когда она позвонила в сотый раз за день. Девушка была неимоверно злой, не желала понимать или помогать советом, и это так разозлило парня, что он готов был в любой момент выбросить телефон прочь с моста или разбить о стену. — Ты ещё не уволен, — говорила секретарша, стараясь не кричать на друга. — Я спрашивала у мистера Айеро, могу ли я тебя рассчитать и прислать ему нового работника, но он вежливо отказал. Уэй усмехнулся уголком губ, пиная камень, лежащий под ногой. Он просил, чтобы его уволили, но девушка не имела на это право до тех пор, пока этого не захочет начальник. А юноша не хотел идти к нему за документами, по крайней мере, сейчас. Ведь сейчас в его руках фотоаппарат, душа более-менее спокойна, а на улицах — ни единого живого человека. На снимках было много чего интересного. Пейзажи, моменты уходящего за горизонт солнца, парк, в общем то, о чём нельзя было написать какую-то интересную статью, но фото получались довольно неплохие. Так или иначе, это маленькая разгрузка перед чем-то важным, тяжёлым и унизительным. Джерард не ожидал увидеть чего-то стоящего сейчас. Он сидел на лавочке, осматриваясь по сторонам, далее, передохнув, последовал в другую часть города и даже не заметил, как оказался так далеко от дома. Серьёзно, парень просто шёл, шёл и не думал о том, куда ведёт дорога; ноги сами задавали направление, а Уэй смотрел на асфальт после небольшого дождя, разглядывал уголки домов и круглосуточных магазинов, поймав себя на мысли, что в жизни складывается не всё так, как нужно. Юноша, кажется, как-то оказался в самом конце города. Через каких-то пару кварталов был совсем небольшой лес, но, черт, возвращаться домой было так далеко. И вместо того, чтобы сделать это, он просто шёл вперёд, настраивая вспышку на фотокамере непонятно зачем и просматривая все снимки, хранящиеся на флешке. Непонятная возня и приглушённые разговоры заставили замедлиться — парень бы так и вышел из-за угла, такой беззаботный и прямо в центр событий, если бы вовремя не осёкся. Его нога так и замерла в воздухе, и вскоре он поспешил отскочить назад, сосредотачиваясь на шуме. — Здесь всё? — строгий голос заставляет сердце Джерарда замереть, но, будучи любопытным мальчиком, он не может сдержать себя, поэтому слегка поддаётся вперёд. Увиденное не сразу укладывается в голове. Двое мужчин говорили о чем-то, и фонарь удачно все освещал. Уэй понимал, что сейчас всё ещё находится в Колумбусе, в столице штата Огайо, но то, что прямо за углом он видел губернатора этого штата, не сразу казалось правдивым фактом. Ведь так оно и было. Карл Янг, человек, которого так много раз показывали по телевизору, держал в руках пакетик с порошком, пока мужчина напротив демонстрировал целый чемодан этого добра. Сзади губернатора стояло несколько охранников, да и сам, как показалось Джерарду и что вскоре оказалось правдой, наркоторговец не пришёл на встречу один. Удивлению юноши не было предела. Руки с фотоаппаратом сами потянулись выше, пока он не поднёс его к лицу, чтобы поймать происходящее в объектив. И только тогда, когда указательный палец надавливает на кнопку, Уэй вспоминает кое-что. Но было уже поздно. Блядская вспышка озаряет присутствующих за углом — мужчины мгновенно поворачиваются, уставившись на источник мелькнувшего света. И в этот момент Джерард понимает, что если он не начнёт бежать, то не протянет до утра. Парень сорвался с места, не разбирая, куда лучше убегать; в спину летело множество «лестных» отзывов. Звук топота прямо-таки разбивал юношеское сердце, он не знал, как всё ещё держится на ногах — видимо, им управляет исключительно адреналин, так как страх, сковывающий действия, не мог остановить сейчас. Либо Уэй скрывается, либо утром его, бездыханного, находят на берегу реки и списывают это на несчастный случай. Сказать, что губернатор был в дичайшем негодовании — ничего не сказать. Мужчина сразу же кинулся с охраной вслед журналисту, зная, что как только его найдёт, то сразу же прикажет парням стрелять. Другого выбора не было ни у кого. В тот момент Джерард вообще не думал о том, почему ему так не везёт или почему он просто не выбросил фотоаппарат (что мало бы помогло, ведь он сам идёт, как свидетель). Он лишь бежал, чего не делал с чертовой школы, но сейчас все навыки быстро вспомнились: парень задыхался, его ноги заплетались, но страх дальнейшего был настолько велик, что он готов потерять сознание, но не остановиться. В этом месяце, кажется, юноше просто суждено умереть. Густота неприятностей на один день просто зашкаливала. В результате, на полном ходу повернув в крутой поворот, Уэй держится рукой за угол здания, чтобы не упасть, но все же падает на колени, сбивая руки, пачкая и сдирая в дыры колени и пытаясь не дышать, что с неимоверной отдышкой было сродни самоубийству. Парень быстро, как это возможно с упадком сил, залезает в промежуток между мусорных баков, прикрываясь кучей коробок. Запах с помоек волновал сейчас, правда, меньше всего. Джерард дрожал. Нет, не так — он трясся от страха, тело просто колотило крупной дрожью, что было неконтролируемо. Но горе-фотограф старался меньше двигаться, он даже зажал себе рот ладонью, чтобы, не дай Бог, не издать какой-то звук, пока ровно четыре человека остановилось возле мусорных баков. Журналист мог бы рукой дотронуться до их ног. — Мать вашу, тупые куски дерьма! — слышится злой голос губернатора сквозь огромную одышку. — Если вы его не найдёте, я не знаю, что с вами сделаю. После этой реплики сразу же наступила тишина. Когда один из охранников подошёл к помойке, глаза юноши сами по себе наполнились слезами, так как он подумал, что его разоблачили. Но вместо этого мужчина легонько бьёт ногой по железной поверхности, отчего одна из коробок, прикрывающих Уэя, немного сползает. Если бы сейчас было светло, то один из четвёрки точно что-то заметил бы. А так Джерард молился, повторял беспрестанное «спасибо» одними губами, потому что в этом переулке не было фонарей — лёгкий свет из главной улицы еле доходил до уголка дома, но этого было так мало. — Вам привести мальчишку, мистер Янг? — аккуратно спрашивает один телохранитель. — Нет, убьёте на месте, а фотоаппарат уничтожите. — Карл медленно идёт вперёд, засунув руки в карманы брюк и грузно выдыхая. — Если не найдём сегодня, то я точно помню, как этот подонок выглядит. Что-нибудь придумаем. Они думали, что какой-то журналист пытается заработать денег на губернаторе. Думали, что сейчас он спокойно отряхивает свои штаны и ликующе улыбается, так как его не поймали, и завтра эти фото окажутся на первых страницах журналов и газет. Но на самом деле бедный юноша через час после ухода охранников еле поднимается и пытается подавить рыдания, хотя слезы льются сами по себе, а истерика медленно овладевает разумом. Джерарду не нужны ни деньги, ни слава. Сейчас он и сам не понимал, зачем сделал фотографию, но это волновало меньше всего. Парень опирается о стену, так как ноги затекли и отказываются подчиняться. К счастью, уже никого не было в эти чертовы три часа ночи: ни тех плохих парней, ни людей в целом, ни сил у Уэя добираться домой. Местность была незнакома, помещения казались зловещими, и преследовало чувство, будто в любой момент из-за угла покажется один из тех злых мужчин, которые не будут долго думать перед тем, как стрелять. Только позже юноша думает, зачем это сделал. Он помнит, как разумом овладело ощущение, будто под носом происходит что-то очень важное, и недостаточно лишь наблюдений. Поэтому фотоаппарат, находящийся в руках, казался таким хорошим решением. До того, как сработала вспышка. Ближе к пятому часу Джерард стоял у двери Кейси выжатый, как лимон, но бодрый и испуганный. Сил не было ни на что, но юноша, как заведённый, стучал ладонями в дверь, что-то бессвязно лепетал, кричал до тех пор, пока ему не открыли. Девушка сначала не поняла, что от неё требовалось. Лишь потом она пустила друга в дом, замечая эти странности в походке, в нервных жестах, в поведении в целом, а Уэй в этот момент думал, что он сходит с ума и что так хотел бы оказаться на месте беззаботной секретарши, которая только-только проснулась и пытается хоть что-то выведать у друга. — Милый, что стряслось? — спрашивает Кейси, зевая, и даже через несколько минут лечения горячим чаем парень был в глубоком шоке, молчал и просто смотрел прямо. — На тебе ведь лица нет. Она попыталась обнять Джи, своего Джи, который в любой ситуации был слишком спокойный и умиротворённый. Но тот дёрнулся, чем даже испугал девушку, а позже протянул дрожащую руку, в которой, крепко охваченный пальцами, был серьёзный компромат. Сначала Кейси просто настороженно улыбнулась и аккуратно забрала фотоаппарат, пытаясь отыскать кнопку галереи. А далее девушка крепко зажала рот ладонью, ее глаза широко распахнулись, будто она увидела что-то действительно страшное. — Скажи, что это? — она будто не понимала, хотя прекрасно видела губернатора штата Огайо с пачкой порошка. Джерард резко встал на ноги. Его красные глаза заметались по комнате, тело опять начало бить крупной дрожью — юноше было жарко, холодно, страшно и больно. Адреналин начал утихомириваться, а все те раны, которые он получил вследствие побега, тяжело заныли. — Они увидели меня, они меня убьют, — бессвязно шепчет Уэй, судорожно сглатывая. — Найдут и убьют, я слышал, я слышал! Журналист просто заплакал, утирая лицо руками и стараясь утихомирить истерику. Это было невозможно, пока мысли заняты этим, в голове ярко всплывают картинки диалогов и образов, злых образов, которые так жаждут найти помеху и устранить ее. Джи не был помехой — он был простым напуганным пареньком, который никогда в жизни больше не будет фотографировать. А если его найдут, то и жить в целом. — Ты крупно влип, друг, — «поддерживает» Кейси, и Джерарду впервые захотелось ее ударить. Он был в таком состоянии, что смело мог бы совершить убийство. Но, так или иначе, она берет его за локоть и ведёт за собой в комнату. Там парня ожидала расстеленная постель, а позже секретарша вернулась с двумя упаковками таблеток, одна из которых была успокоительным, а вторая — снотворным. Пока девушка опять куда-то удалилась, бросив краткое «выпей, сколько тебе понадобится», Уэй просто взял и выпил всё, в глупой надежде на то, что утром не сможет проснуться от этой звериной дозы. Кейси этого не заметила, когда вновь вернулась с пледом в руках. — Что мне делать? — Попытаться уснуть, — ласково говорит она, приобнимая друга, а тот лишь пожимает плечами, все еще находясь в возбуждённом состоянии и продолжая также пялиться в одну точку. Джерарду хотелось кричать в тот момент. В самом деле. Ему хотелось бить посуду и материться, и он думал, что делает это, но на самом деле сидел на диване и смотрел в пол, пока его сердце еле-еле стучало. Кажется, успокоительное подействовало. Кейси, конечно, не была человеком, который мог утешить лучше всех в мире. Но юноша хотел, чтобы она посидела с ним ещё немного, а не уходила в свою комнату, бросая друга совершенно одного в таком положении. Но в результате это забылось. Десять минут спустя Уэй уснул крепким тревожным сном.