Ни за какие деньги

Проснулся Джерард с мыслью, что всё, произошедшее с ним, — глупый сон, ведь так иногда бывает, и стоило верить, что это случится и сейчас. Парень осмотрел комнату отсутствующим взглядом, не помня, что вообще произошло. Да и продрать глаза сначала казалось невыполнимой задачей после долгих часов истерик и кучи снотворных лекарств, которых вполне хватило, чтобы заставить намертво отрубиться молодому организму, но было недостаточно, чтобы впасть этому организму в кому. Первые несколько минут казалось, что Уэй вообще не хозяин своему телу. Его ноги, все в ссадинах, грязи и крови, что проступала сквозь ткань джинс на коленах, совершенно не слушались, юноша серьёзно испугался из-за этого. А потом он увидел фотоаппарат, который падал не один десяток раз, на корпусе которого много увечий, а стекло и вовсе треснуто. Медленно, но верно к неудачнику-журналисту начала возвращаться память, способность ходить и осознание собственной ничтожности. Только вот в этот раз уже не было паники — она уступила место абсолютной апатии на фоне всё ещё держащегося действия таблеток. И, если бы кто-то сказал, что выглядит утром чертовски плохо, Джерард мог бы посмеяться, правда, мог, но совершенно не хотел утруждать себя этим. Он просто еле-еле подошёл к зеркалу, опираясь руками на все, что попадалось в поле зрение. Обычно юноша был привлекательным с озорными живыми глазами, бодрой улыбкой и вселенским спокойствием, но сейчас… Сейчас просто неудачный момент, который выдавали чёрные, Боже, чёрные мешки под глазами, красные глазные яблоки, бледное лицо и грязные волосы. Плюс ко всему его одежда воняла помойкой, потом, была разодрана и окровавлена, не говоря уже о помятости. Разодранный и помятый — таким был сейчас весь Уэй целиком. Но он благодарил лекарства, из-за которых на это было наплевать. У тебя в фотоаппарате снимки губернатора с пакетиком каннабиса в руках? Плевать. Тебя, возможно, сегодня найдут и без лишних терзаний совести пристрелят? С этим можно смириться. Джерард проводит ладонью по лицу. Сердце гулко стучит, парень может услышать его стук в ушах, и это так чертовски быстро, что даже появляется крошечная отдышка, а зрачки сами по себе расширяются. Он всё ещё хочет кричать, нервничать, плакать, смеяться и спрятаться, но успокоительное еле позволяет перебирать ногами. Было страшно выходить на улицу. Юноша поймал себя на мысли, что не знает, какой сейчас день, время, но он понял одно — он ненавидит вечер. Терпеть не может ночь. Бордовые шторы в гостиной плотно загораживали окна. Уэй не думал, что после крепкого сна могут так сильно болеть глаза на внезапном дневном свете, когда Кейси вошла в комнату и отодвинула единственное, что преграждало путь к солнцу, в стороны. В руках девушки был стакан воды, но Джерард не хотел пить. С кухни доносился приятный запах утренней яичницы и свежесваренного кофе, но Джерард хотел бы, чтобы его нос был заложен, так как эта неприятная слабость с тошнотой сводили с ума. Так, как чувствовал себя этот парень, не мог чувствовать себя никто в такой момент. Смерть от руки прислуги Карла Янга не казалась таким уж и плохим вариантом. — Как ты себя чувствуешь? — Вот такой вот глупый вопрос задала секретарша, встречаясь с пугающим, действительно пугающим взглядом друга. — Ты проспал всего лишь четыре с половиной часа. Не думаю, что твой организм смог бы успокоиться после всей той дозы медикаментов, что ты принял. Кейси была обижена этим фактом, но старалась не говорить об этом, не выглядеть осуждающей и не кричать, потому что всё не было таким радужным сейчас. В конце концов, она старалась выглядеть понимающей и будто ничего не знала, но если бы это действительно было так, девушка бы не выдала: — Тебе нужно привести себя в порядок перед тем, как я завезу тебя к Фрэнку. Правда, сладкий, хватит бунтовать непонятно из-за чего, пора вживаться в обычный график работы. Сердце Джерарда разорвалось в тот момент, но он был слишком подавлен, чтобы показать это хотя бы на своём лице. Он хотел бы плакать от досады, но слезы кончились этой ночью, и сейчас юноша выглядел всего лишь жалко, ничтожно и разбито. Вместо того, чтобы возражать, Уэй поднимается на ноги и отправляется в душ, который может немного взбодрить. Кейси нашла некоторую одежду, которой парень часто пользовался, когда ему приходилось ночевать в этом доме — здесь всегда, как запас, была его старая футболка и брюки. А те вещи, которые пережили страшную ночь, благополучно полетели в мусорный бак и больше никто о них никогда и не вспомнит. Секретарше должно быть стыдно за то, что она использует друга для встречи с Фрэнком. Для того, чтобы отдать его Фрэнку, даже не подозревая, что именно между ними происходит и как этого всего противился сам Джерард. Ей было плевать, а вся та информация о фото лишь повергла её в маленький шок. Удивительно, ведь парень всегда доверял этой особе, считал её за человека, которому можно доверять то, чего нельзя доверять Майки, а она просто берет и заставляет его работать сейчас, когда голова не соображала ничего, действия были заторможены и опять понемногу клонило в сон. Даже в машине юноша не понимал, что с ним происходит и изредка задавался вопросом, куда они едут. — Брось, детка. Мне кажется, они тебя не запомнили, не нужно накручивать себя. Видишь, в розыск никто не подал, нас до сих пор не остановили, и ты всё ещё жив. Так что не накручивай. Кейси может позволить себе говорить это так спокойно. Но она не знает всего, не знает, что именно произошло тогда, она не была блядским свидетелем. Но Джерарду и на это было плевать, он лишь прислонился головой к холодному стеклу и, слушая эти речи, кивнул, медленно моргая. Уэй мельком обдумал то, как же гадко поступает девушка, и после этого его сознание отключилось на полчаса, на всю дорогу, пока они ехали к дому мистера Айеро. Кейси аккуратно позвонила в дверь, дожидаясь, пока её откроют. Губы апатичного юноши изогнулись в еле уловимой улыбке, как только на пороге показался знакомый мужчина — тот самый замечательный дворецкий, который явно лучше шеф-редактора одного уродского журнала. — Проходите, — он шире приоткрывает дверь и отходит в сторону, пропуская гостей внутрь. — Мистер Айеро скоро спустится, присядьте пока на диван. И в отличие от Кейси, которая, проявив вежливость, решила постоять, Джерард тут же ломанулся к первой мягкой поверхности, которой оказалось кресло. На это он получил неодобрительный взгляд девушки, но ему было пле-вать. Итак, через несколько часов утренней реабилитации, а именно душа и завтрака сквозь большие усилия, Уэй сейчас выглядел не так плохо. Он не был сонным или таким, будто сейчас потеряет сознание, скорее бесчувственным и странным, будто много думал, а на самом деле голова была пуста. Серьёзно, не тяжёлые мысли заставляли его быть сейчас таким, а исключительно та огромная доза таблеток, что крепко взяла организм и до сих пор не отпустила. Для парня было загадкой то, как он сумел подняться утром, но, видимо, переизбыток эмоций берёт своё, да и боль в теле не позволяла отдыхать долго. Смотря в одну точку и совершенно не улавливая нить происходящего, Джерард не замечает, как любезничала Кейси с только что подошедшим Фрэнком. Он ей мягко улыбался, поддерживал незамысловатую беседу, но всем видом пытался показать, что ей пора уйти. И когда Уэй чувствует, как тёплая крепкая ладонь хватает его за запястье и аккуратно, но настойчиво тянет вверх, заставляя парня подняться, тот даже не вздрагивает, а покорно принимает все, как есть. — Кое-кто сказал мне, что ты не прочь извиниться за своё плохое поведение, — прямо на ухо домработнику раздаётся нежный шёпот, который он хотел бы понять, но не может. — Что ж, ты можешь сделать это в своём платьице, малыш, без него никак. Я так сильно соскучился. Мужчина приобнимает горничную за талию, действительно ликуя, так как он оказался прав — Джерард вернулся. А сам Уэй рассматривал пол, стены и всё, что попадётся на глаза, подмечая, что сейчас бы он чувствовал смятение и унижение, а так просто стоит и наслаждается лёгкостью. Но, так или иначе, он выдаёт фразу, которая в обычной ситуации удивила бы и его самого, и начальника, а так — только мистера Айеро: — Мне нужно надеть платье и начать уборку? Продюсер кивает, рассматривая лицо своего «любимца» и еле уловимо хмурясь, так как юноша выглядел крайне странно. Конечно, как ему выглядеть ещё, пережив такую ночь? Парень просто старался сдерживаться, потому что он мог, он мог бы заплакать, начать кричать, но это никому не нужно. Вместо этого Джерард аккуратно освобождается из объятий и идёт наверх, где без труда находит форму и надевает её. Это стоит ему времени, но не сомнений по поводу того, выходить или нет, или отвращения к самому себе. Юноша затягивает корсет, проводит пальцем по дорогой атласной ткани и улыбается себе в отражение. Маленькая соблазнительная шлюшка. *** Живём ведь один раз. Домработника больше не смущал за этот вечер его маленький костюм — больше нагнетала усталость, что становилась просто невыносимой с каждой минутой, ведь организм просто кричал: «Четыре часа сна — это так ничтожно мало!». Зато действие лекарств начало немного отпускать. Джерард уже казался более живым, более сообразительным и спокойным, но на самом деле, как только немного начала уходить штучная лёгкость, так сразу же появилась нервная дрожь во всем теле, которую невозможно было подавить. Фрэнк изредка ловил это на своём работнике, но старался не обращать внимание, точнее, не мог этого сделать из-за привлекательности юноши. Сердце опять начало невыносимо колотить. Уэй даже случайно разбил один из дорогих хрустальных бокалов, когда протирал его, но продюсер не обратил на это внимание. В конце концов, у него тоже была работа в виде нескончаемых бумаг. Всё казалось спокойном, безоблачным. Парень старался успокоить свои нервишки, так как симптомы истерики возвращались, он напоминал огромную дамбу, которую однажды должно прорвать. И Джерард, правда, старался закончить свою работу до того, как это случится. Ему осталось так ничтожно мало — пройтись влажной тряпкой по столу, за которым сидит Фрэнк, по тоненькой панели телевизора, который он смотрит, и можно было снимать наряд, чтобы сбежать домой. Только почему-то не хотелось этого делать, потому что за окнами вечерело, а домой приходилось идти пешком. Он понимал, что могло бы с ним случиться за это время, и боялся. Душа прислуги изнывает, он не может попросить начальника отвести его домой, не может попросить вызвать ему такси, но идти было так далеко, так страшно. Ведь как только стемнеет, юноше казалось, что его сразу же найдут и убьют, хотя это всё произошло так далеко от его жилья. Ну зачем он пошёл вообще в ту сторону? Губы паренька предательски задрожали, когда он, развернувшись к мистеру Айеро спиной, наклонился, принимаясь вытирать стеклянную поверхность столика. И как только Джерард собирался скрыться, Фрэнк тут же сжимает его бедра и с силой тянет на себя, из-за чего тот не удерживается и неуклюже садится начальнику на колени. Руки продюсера блуждают по телу подчинённого, изучая каждый миллиметр кожи. На самом деле этот сладкий мальчик так сильно возбуждал, ох, он и подумать не мог, что мужчина сходит по нему с ума. — Почему ты такой невыносимо горячий в этом образе? — Айеро поглаживает ладонью бедро прислуги, приподнимая подол и сразу же опускаясь вниз, пока его пальцы не касаются израненных коленок Джерарда; сам он сдавленно шипит, его губы дрожат ещё больше, глаза наполняются влагой, и слезы вот-вот пустятся по щекам. Уэй прикрывает ладонями лицо перед тем, как мелко всхлипнуть и заставить вторую руку мужчины замереть в воздухе, так и не коснувшись тела своей куколки. Продюсер всё ещё приобнимает парня за талию, поглаживая его кожу через атласную ткань и пытаясь немного успокоить подчинённого. — Расскажи мне, хороший мой, что стряслось? — ласково просит Фрэнк, еле ощутимо касаясь губами горячей кожи на шее юноши. Тот вздрагивает, и, если бы это была другая ситуация, он бы опешил или, может, растаял. Но не сейчас. Всё навалилось такой огромной кучей, и в этот момент, казалось, прочная дамба треснула по швам, пропуская нахлынувшие разом чувства, слезы, боль и страх. И всё это вылилось в ещё одну крупную панику, ведь действие успокоительного окончательно растворилось. Джерард, не сдержавшись, заплакал на руках у своего шефа. Горячо, отчаянно. Он прикрывал лицо ладонями и пытался заглушить звук всхлипов, но это было чертовски заметно, мистер Айеро мгновенно напрягся, ведь, честно, был потрясен. Но не так, как горничная. Уэй не знал, стоит ли ему выкладывать свои проблемы, но руки на его плечах и талии казались такими тёплыми, а поглаживания — поддерживающими. Парню было и мерзко, и спокойно, но не достаточно, чтобы перестать думать о грозящей опасности. В результате домработник сдаётся под давлением выжидающей тишины и душевной боли от желания выговориться, поэтому пытается успокоить свой плач, чтобы хоть что-то внятно объяснить. — Я м-могу рассказать, потому ч-что меня все равно пристрелят, — тихо говорит юноша, заикаясь и часто всхлипывая, после чего не сдерживает ещё одну нахлынувшую волну от горького осознания. Фрэнк искренне пытается разобрать каждое слово. Джерард начинает лепетать что-то бессвязное, так эмоционально, и его лицо, всегда милое, привлекательное лицо, сейчас влажное из-за слёз, покрасневшее и слегка опухшее. — Кто хочет тебя пристрелить? — мужчина пытается сохранять спокойствие в такой ситуации, но пока что получается с трудом. — Во что ты вляпался на этот раз? И парнишка рассказывает. Рассказывает, как застукал губернатора с наркотиками в руках, как глупо подставил сам себя. Как пытался убежать и с огромным трудом скрылся, сильно поранился и что теперь ни за что в мире не возьмёт в руки фотоаппарат или камеру. Ровная и спокойная речь давалась юноше с огромным трудом, он из-за дикого волнения совершенно забывал порой, о чём говорил, но Фрэнк мягко подталкивал его, стараясь не подавать виду, будто это слишком серьёзная проблема. Хотя Джи прекрасно понимал это сам. Мистер Айеро поджимает губы, отводя взгляд в сторону и несколько секунд о чем-то думая. Далее он аккуратно разворачивает починенного к себе, и тот с лёгкостью поддаётся, позорно опуская голову и позволяя слезам пачкать атласную ткань платья. Просто сейчас эта милая куколка выглядела настолько подавлено и невинно, что мужчина не мог сдержать улыбки. — Я помогу тебе с этим, детка, — успокаивающе говорит он, и Джерард не знает, правда ли это, или утешения, но искренне хочет верить, что все закончится хорошо. Сейчас он бы удивился, если бы не был так шокирован. Ведь Фрэнк оказался таким хорошим, понимающим и успокаивающим, и Уэй не смог сдержать в себе этого странного чувства, которое так подталкивало крепко обнять начальника и уткнуться носом ему в шею. — Я буду работать тут, правда, я н-не буду больше убегать, — тихо шепчет юноша, заставляя продюсера тихонько рассмеяться. Мужчина убаюкивающе гладит его по волосам, пока тот всё ещё мелко всхлипывает и старается не дрожать. Так странно находить в человеке, который тебя раздражал и заставлял смущаться, поддержку и помощь. *** Джерарду не потребовалось много времени, чтобы уснуть, прижимаясь к Фрэнку. Сам мужчина не торопил его, не подталкивал к чему-то, а просто продолжал сидеть и думать о своём, пока подчинённого окончательно не разморило и он не уснул крепким сном. Мистер Айеро не думал долго перед тем, как подхватить бессознательное сейчас тело на руки надёжнее и отнести юношу наверх, в свою комнату, где Уэй смог бы хорошо отдохнуть. И действительно, домработник спал так крепко, что даже не почувствовал всех этих действий, а как только оказался в постели, то сразу же запустил руки под подушку. Продюсер не стал раздевать его, освобождать от платья. Если в обычные дни он мечтает об этом и не стесняется прямо говорить такие вещи, то сейчас тревожить горничную даже в мыслях не было. В конце концов, он собирался сделать один важный звонок, но в дверь настойчиво постучали. Дворецкий ушёл, ему было позволено сделать это, чтобы Джи не чувствовал себя неуютно в кроссдрессе, хотя в тот момент ему было неважно, где и в чём, он сам удивлялся тому, как вообще способен был выполнить такой огромный объем работы в критическом состоянии. Фрэнк спустился по лестнице, неторопливо, но уже начиная злиться нежданному гостю. И им оказалась Кейси, что было вообще неудивительно. — Здравствуйте ещё раз, — вежливо улыбнувшись, девушка вошла в дом, осматриваясь по сторонам. — Как себя чувствует Джерард? С ним все в порядке? Мистер Айеро недовольно вскинул бровь, как бы спрашивая: «Серьёзно? Ты пришла сюда, чтобы узнать о выполнении работы прислугой?». Но, так или иначе, хоть что-то отвечать пришлось, ведь мужчина не был хамом по своей натуре (хотя нет, он был им, был невыносимым грубияном и самоуверенным извращенцем, но не сейчас), поэтому вежливо предложил присесть перед тем, как отвечать на все вопросы. — Он почувствовал себя плохо, поэтому я позволил ему короткий отдых, — спокойно отвечает продюсер, и Кейси чуть ли не вздрагивает, когда ловит на себе строгий взгляд. Ей определённо нравилось это, а о своём друге сейчас знать хотелось меньше всего. — Так я могу подняться к нему? Секретарша делает слабую попытку встать с дивана, но хозяин дома тут же одёргивает лишь одним тоном своего голоса: — Не стоит. Сейчас мальчику лучше отдохнуть. Разумеется, не стоит. Даже Фрэнк понимал, что ей лучше не видеть друга в женском наряде, но девушка была настроена решительно на этот счёт. Она несколько минут беспрестанно извинялась за такую работу своего подчинённого, говорила, что может подыскать кого-то другого, более ответственного, но не понимала, что мужчине не нужен другой, его вполне устраивал, очаровывал Джерард Уэй, парень, который всегда найдёт приключения на свою задницу. — Понимаете, просто с ним случилась весьма неприятная ситуация, но в любое другое время он ответственно относится к работе. Мистер Айеро скучающе переводил взгляд на часы, проводя ладонью по волосам и стараясь не уснуть под рассказы Кейси. Он не знал эту девушку, не понимал, чего она хочет, поэтому сейчас это было некстати, тем более уже вечерело, а мужчине всё ещё нужно было сделать звонок одному своему другу. И в конце концов, когда всё это прекращается, секретарша всего лишь просит воды, и хозяин дома не может отказать, следуя в кухню. Он наоборот рад избавить себя от противного девичьего голоса, который гулом стоит в ушах и отдаётся головной болью. Кейси не теряет времени. Пока Фрэнк отлучился, она сразу же поднимается на ноги и максимально тихо ступает по лестнице, чтобы отыскать нужную комнату. Ей, правда, вдруг стало интересно взглянуть на Джерарда, ведь почему-то душа чуяла что-то неладное. Неужели девушка решила действительно проведать друга? Что ж, нет. На самом деле в голову закрадывались разные странные мысли, ведь Уэй не мог так просто уснуть в средине рабочего дня, и плевать, что он был на грани потери сознания, она всё равно продолжает думать об интимной близости между ним и шефом. Дурацкие мысли, которые жаждут немедленного опровержения. Секретарша толкает ладонью одну из дверей и сразу же находит то, что нужно. Она замирает в дверном проёме и расслабленно выдыхает, убедившись в том, что Джи действительно спал, но уйти не дал следующий факт. Кейси случайно зацепилась взглядом за плечо юноши, что чуть выглядывало из-под одеяла, и нахмурилась, потому что не помнила, когда это у Джерарда была чёрная атласная футболка с… кружевом? — Вы, кажется, хотели пить, — злой, неимоверно злой голос Фрэнка прерывает её аккуратные тихие действия и пугает до чёртиков, пока сам мужчина отдаёт девушке стакан с водой и подходит к работнику, бережно пододвигая края пледа чуть выше и окончательно скрывая часть наряда. Как только нежданная гостья собирается что-то сказать и уже открывает рот, мистер Айеро берет мобильный телефон с прикроватной тумбочки и, не отрывая взгляд от дисплея, сосредоточенно говорит: — Я думаю, вам пора. У меня ещё очень много работы, и при всем моем уважении, обеспечивать кого-то вниманием сейчас я не могу. Кейси поджимает губы, недоуменно пожимая плечами перед тем, как развернуться к выходу. Она мельком оборачивается, ещё раз обводя взглядом комнату. — Всего доброго. И как только она выходит, Фрэнк бросает телефон обратно и облегчённо выдыхает, проводя ладонью по лицу. Признаться, он действительно заволновался, но всё, вроде, прошло более чем удачно, поэтому сейчас мистер Айеро может подумать о том, что начальница его домработника — чертовски неприятная и настырная особа. *** Из динамика слышится только два коротких гудка перед невнятным копошением и строгим, казалось, злым мужским голосом. Так и оказалось, его обладатель был на взводе. — Ну, здравствуй, приятель, — спокойно говорит Фрэнк, даже не пытаясь спрятать усмешку. — Узнаёшь ли? Далее повисает абсолютная тишина. Собеседник раздумывает несколько минут, а позже его суровый тон приказывает кому-то покинуть кабинет на время разговора. Мистер Айеро закусывает губу, мельком поглядывая на спящего домработника через приоткрытую дверь. — Разумеется, мерзавец, — мужчина смягчается, а далее они оба смеются, даже несмотря на то, что другу продюсера сейчас было не до шуток. Он был злым, неспокойным и занятым совершенно другим, а такой звонок выбил его из колеи. Айеро прикрывает дверь в свою комнату, чтобы не потревожить Джерарда, хотя тот спал до сих пор крепко и уж точно не проснётся сегодня. Но, несмотря ни на что, этот звонок был чертовски важным и скрытным, нежеланных слушателей не требовалось. Мужчина думал, что сейчас его приятель явно маскирует за дружелюбным голосом проблемы. И он знал какие, спеша уладить это так, чтобы именно его куколка во всём этом осталась жива и невредима, за что сильно переживала. — Смотрю, ты не изменил свои увлечения ещё со времён Кембриджа, не так ли, Карл? — Фрэнк стучит пальцами по голове хрустальной статуэтки человека, очерчивая её идеальные мягкие формы. — Наркотики нынче не в моде. Янг замирает, растеряв все слова. Радостный тон от разговора с давним другом сменился на смятение и чёртову ярость, ведь если продюсер знает об этом и имеет ввиду недавние события, то чертов журналист уже слил информацию, и теперь его не то, что убить — его медленно и мучительно пытать перед смертью будет мало. — Откуда у тебя это? — спокойно спрашивает губернатор, стараясь не срываться на крик и не выдавать волнения, хотя и так, откинувшись на спинку кресла, не открывает руку с шариковой ручкой от листа черновика, который, успокаивая нервы, безжалостно исписывает. — Послушай, один мальчик безжалостно провинился перед тобой. Крошка не может нормально спать, её преследуют мысли, будто она не доживёт до утра, — Фрэнк в своей манере растягивает слова, стараясь мягче подойти ко всему этому. — Фотоаппарат у меня, информация никому до этого не попадала в руки. Парнишка не из ряда фотографов, просто оказался не в том месте и не в тот момент. Так мы сможем простить ему эту юношескую глупость? Янг вскипает, поднимаясь на ноги. Он отказывается верить в то, что его проблема так просто решилась, но вся та злость, переполняющая его, так и грозит вылиться в: «Я убью эту крысу». — Правильно он делает, Айеро, что боится. Твоя шлюха должна знать места, в которых можно ходить, а в которых нельзя. Ты понимаешь, что всё это значит? — Я понимаю, — холодно отвечает продюсер, не поддаваясь нервному тону. — А еще я понимаю, что раз информация не слита, всё ещё можно уладить. Через несколько секунд раздумий губернатор сдаётся. Он измученно выдыхает, потирая пальцами переносицу и радуясь, что всё решилось хотя бы так. И Фрэнк рад не меньше, что сможет осчастливить своего домработника, сохранив ему жизнь. Мужчина делает это исключительно для своей пользы. — Договоримся о месте и времени. С собой возьми этого придурка, фотоаппарат со снимком и, разумеется, сумму, которую я укажу позже. Далее слышатся три коротких гудка, оповещающих о конце разговора. Серьёзно, если Фрэнк Айеро обещал помочь, значит он сделает это, чего бы это ему не стоило. Продюсер оставляет телефон на комоде и легонько приоткрывает дверь, аккуратно проходя в комнату. Его взгляд секундно останавливается на юноше, и в этот момент просто невозможно удержать себя от лёгкой улыбки. Возможно, мистер Айеро — эгоистичный извращенец. Возможно, он требует слишком многого, но сейчас он просто выключает светильник и, наконец, покидает прислугу с лёгкостью на душе; Джерард бы благодарил его до потери воздуха в лёгких, если бы был в сознании. Да, возможно, мистер Айеро — самодовольная сволочь. Но, так или иначе, он понимает, что за всё в этой жизни придётся расплачиваться.