Жизнь - река

POV Роза - Добрый вечер, мне нужен номер до завтрашнего утра, - положив на стойку регистрации американский паспорт и приветливо улыбнувшись полноватой человеческой женщине лет сорока пяти, вежливо произнесла я на русском, когда мы с моим любимейшим Дмитрием приехали в гостиницу. Настроение после немого отказа моего драгоценного мужчины со мной общаться оставляло желать лучшего, но окружающие люди не виноваты в моих бедах, и потому сбрасывать на них свои негативные эмоции я считала абсолютно неправильным и жутко эгоистичным. Мой несравненный Беликов сразу же по приезду в респектабельный отель столицы Сибири отправился с Марком и Оксаной, добравшимся до гостиницы на несколько минут раньше на симпатичной белой Ауди супружеской пары, наверх, не удостоив меня и взглядом, напрочь забыв о моем существовании в этом мире, что невольно причиняло острую сердечную боль. Ты решил попрощаться со мной именно таким образом, мой дорогой, беззвучно, я это принимаю, я вообще приму от тебя все, что угодно, родной мой, с твоих рук с красивыми длинными пальцами пианиста и яд станет для меня величайшей сладостью, ты захочешь отравить, и я покорно выпью смертельное зелье и умру с улыбках на устах, ведь последним в этой жизни, что увидят мои глаза, будет твое лицо, любимый. - Одну минутку, - благожелательно отозвалась женщина, беря в руки мой паспорт и углубляясь своим вниманием в жидкокристаллический экран монитора компьютера, - на ваше имя уже забронирован номер, - по прошествии пары минут добавила моя собеседница, чем немало меня шокировала, - сегодня утром он был оплачен на сутки по банковской карте, принадлежащей Беликову Дмитрию, - пояснила сотрудница гостиницы, видя мое явное недоумение, которое скрыть не очень–то и получилось, глядя на мою персону сквозь узкие стекла очков в тонкой металлической оправе. Далее взор женщины скользнул на мою левую руку, в коей я держала темно–бордовую сумочку–клатч под цвет моего вечернего платья, и в серо–зеленых глазах дородной дамы с тонким обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки, на каком в России носят эти символы семейных уз, с сеточкой тонких морщинок вокруг я прочла явное осуждение, порицание и в какой–то степени даже отвращение. Видимо, человеческая женщина приняла широкое роскошное кольцо из белого золота с черными и белыми бриллиантами, уложенными в шахматном порядке, на моем безымянном пальчике, подарок моей прелестной Лиссы на мой прошлый День Рождения в комплекте с элегантными классическими серьгами на английском замке, за обручальное, зная, что в Европе и Америке женатые пары носят этот символ официального брака на левой руке, к тому же мой довольно сильный акцент никуда не делся, а моего бесценного Дмитрия ее богатая фантазия приписала мне в любовники, просто смешно, насколько люди склонны к оценке окружающих со своей собственной колокольни. А ты меня реально удивил, ненаглядный мой, значит, сегодня утром, перед тем как прибыть в уютную просторную трешку Виктории на девятом этаже, ты заехал в отель и заказал для меня номер, право же не стоило, мой дорогой, но, тем не менее, мне очень приятна твоя забота, родной мой, даже в этом непривычном проявлении, наивная девочка внутри строит иллюзии, а моя взрослая часть отлично знает, что они бесплодны. Забрав паспорт и ключ от номера, которые сотрудница отеля со стрижкой чуть короче плеч и слишком развитым воображением молча положила на стойку, я развернулась и буквально столкнулась с матерью моего неподражаемого дампира, Алёной, чудесная четырехлетняя племянница моего удивительного человека, Элина, тихо стояла, держась за руку бабушки, девчушка устала, ей давно пора спать. Пока я находилась у стойки регистрации женщина с девочкой сидели на одном из мягких диванов нежно–персикового цвета, явно дожидаясь Каролину, Соню и их мужчин, и как только ее дочери и их гражданские мужья, опоздавшие минут на пять, появились в большом светлом холле и прошли наверх, мама Дмитрия отправилась за ключом от своего номера, где и будет ночевать вместе с маленькой внучкой. - Здравствуйте, на мое имя должен быть забронирован номер, посмотрите, пожалуйста, - выудив из аккуратной черной сумочки из натуральной кожи паспорт и опустив его на стойку, обратилась мать Беликова к невзлюбившей меня сотруднице гостиницы, и уже через пару минут та выдала бабушке просто милейшей куколки Элины ключ от номера. Мне же спать совершенно не хотелось, на душе было тоскливо и одиноко, а по сердцу своими острыми стальными когтями скребли огненные кошки, оставляя болезненные кровоточащие раны, где каждой капелькой крови я готова писать письма о своей безграничной и неразделенной любви к моему изумительному Дмитрию, моему личному Богу на земле, а потому я просто стояла рядом, не сдвигаясь с места. - Роуз, зайдешь к нам на несколько минут? – дружелюбно спросила Алёна, улыбаясь доброй и искренней улыбкой, от чего тонкие морщинки собрались в уголках ее светло–карих глаз, цвета липового меда, одновременно поворачивая бирку, прикрепленную к ключу от номера с его числовым значением ко мне, и я чисто на автомате запомнила цифры, хотя, если быть предельной честной, понять, зачем женщина приглашает меня зайти на ночь глядя, я не могла. - Чуть позже зайду. Хорошо? - также на русском промолвила я в ответ, мать моего бесценного мужчины кивнула, а прелестница Элина в белоснежном платьице с множеством рюшей широко зевнула, прикрывая ротик своей миниатюрной кукольной ручкой, далее родственницы моего любимейшего Дмитрия направились к лифту с блестящими серыми дверцами. Я же прошла до одного из нежно–персиковых диванов и опустилась на этот предмет мягкой мебели, прислоняясь спиной к удобной высокой спинке и закидывая ногу на ногу, кроме меня и сотрудницы отеля, бросающей в мою сторону недобрые взгляды, от которых мне было как–то не тепло, не холодно, в хорошо освещенном холле гостиницы во втором часу ночи никто не находился, что совершенно не удивляло. Сама не понимаю, почему не поднялась сразу в номер, абсолютная апатия ко всему и вся разливалась изнутри, заполняя собой все мысли и притупляя ощущения, я чувствовала себя в эту конкретную секунду тряпичной куклой–марионеткой, кукловод отпустил ниточки, и игрушка, живая и забавная от манипуляций мастера, безвольной грудой бездушной материи упала на землю. Мой кукловод – это ты, любимый, а куколка в разноцветном платье – я, видимо, я стала слишком зависима от тебя, милостивый господин души моей, повелитель сердца моего, трепещущего от радости, когда взирают твои темные очи на рабыню своей любви, полновластный хозяин разума моего и тела, мой личный Бог на земле, пусто мне и холодно в этом бренном переменчивом мире без тебя, ненаглядный мой. Ты разлюбил, ты отпустил и забыл, обрел свое настоящее без меня, а вот я не справилась с этой непосильной для моей стенающей, горько плачущей души задачей, выходит, я – двоечница по жизни, верная до безумия, верная моей изысканной принцессе, верная тебе. - Свободна, красавица? – ворвался в пепельный мир моих невеселых дум мужской голос естественно на русском, а в материальной реальности передо мной предстал среднего роста человеческий мужчина лет тридцати пяти в темно–синих джинсах, заправленной в них белоснежной рубашке и дорогих туфлях из светлой замши. Занята, «милый», занята на веки вечные, кругом мужчины–мужчины, как же вы мне все «дороги», вас привлекает моя внешность, экзотическое лицо с раскосыми глазами принцессы пустынь, длинные темные волосы, сексуальное женственное тело, вы бы только знали, какая я страшная внутри, бежали бы, не остановишь. Там черное мрачное небо с погасшим солнцем, там острые шпили первобытных скал разрезают безвоздушное пространство, там капает на землю моя кровь, стекает по тонким пальцам и засыхает на мертвой выжженной земле багровой коркой. - Вы здесь кого–то видите кроме меня? – изрекла риторический вопрос я, как–то нервно усмехнувшись, не то что бы мне хотелось пококетничать или пофлиртовать с кем–либо из представителей сильного пола, нет, ничего подобного, имелось лишь желание сбросить эмоциональное напряжение, поплакать, покричать, совершить какое–нибудь действие. Знай я номер моего золотого человека, пошла бы и попросилась к нему, села бы рядом и говорила без умолку, пока не охрипла, пока не надоела, пока не выгнал за дверь, но я, наверное, даже к счастью, мой дорогой Дмитрий попросту бы не понял, не знала, и потому ограничивалась той компанией, какую предоставляла жизнь. - К моей большой радости я никого не вижу. Меня Стас зовут. Как ты относишься к тому, чтобы провести эту ночь со мной? – как ни в чем не бывало самоуверенно предложил мужчина, представившись и даже не поинтересовавшись моим именем, хотя бы из элементарной вежливости, садясь на диван в полуметре от меня, да уж, от скромности и стеснительности этот шатен с короткой стрижкой точно не умрет. Вот скажите мне, почему чуть ли не каждый второй хочет меня трахнуть, сначала Денис, теперь этот Стас, будь он не ладен, а тот, кого я люблю всем сердцем, кого жаждет мое тело, ко мне тотально равнодушен абсолютно во всех аспектах, даже как женщина я ему нынче не интересна, вот такая вот ирония, карма, что же ты такая сука. - Знаешь, может, ты удивишься, но отрицательно. Вот как–то так, - также переходя на «ты», промолвила я, переплетая пальцы рук и кладя их поверх клатча, обтянутого гладким шелком, куда я уже успела убрать и паспорт, и ключ от номера. Насчет слова «удивишься» я явно не прогадала, на лице мужчины отразилось такое неподдельное изумление, словно я сообщила, что являюсь трансвеститом, возможно, ему до этого никто не отказывал, и все барышни раздвигали ноги по первому его требованию, как знать, так с дебютом тебя, «дорогой». Слишком много сарказма, Роуз, но он тебе не поможет, и узнавать номер моего прекраснейшего мужчины у его матери я не стану, во–первых, банально стыдно, а во–вторых, раз не сказал, значит, не желает видеть, смирись. - Так я еще даже не озвучил цену вопроса, а ты уже отказываешься, красавица. Очень недальновидно с твоей стороны. Ты этой ночью свободна, перед тобой твой потенциальный клиент, а о размере денежного вознаграждения договоримся, - пояснил мне Стас, будто слабоумной, и я против воли рассмеялась истерическим смехом, согнувшись пополам. С дебютом и тебя, Роуз, за проститутку меня еще никто не принимал, неужели действительно похожа на продажную шлюху, отсмеявшись, я подняла голову и поймала еще один неодобрительный взгляд дамы в очках со стойки регистрации, все «веселее» и «веселее», скажите мне на милость, чем же закончится этот нескончаемый день, каким «приятным» сюрпризом меня еще «порадует» смешная сука–жизнь. - Ты ошибся, Стас, я не работаю в эскорте и не оказываю интимных услуг за вознаграждение, - проговорила я странно глядящему на меня собеседнику, на мгновение расцепив пальцы и снова переплетая их, любуясь аккуратным французским маникюром с бордовыми кончиками в тон к платью в пол из тончайшего слегка поблескивающего шелка на недлинных ногтях. Выгляжу сумасшедшей, душевнобольной, да, «милый», так это все правда, душа у меня болит, ой как болит, по господину моей вселенной плачет, только он глух к моим слезам, ибо уже не любит, а заставить любить невозможно. - Я никогда не ошибаюсь, деточка. Мне плевать, работаешь ты в эскорте или нет. Я плачу, ты раздвигаешь ножки, все очень просто. А о цене вопроса договоримся, хватит капризничать, - приторно сладким голосом пропел мужчина, протягивая руку к моему колену, и я моментально вскочила на ноги, препятствую нежеланному прикосновению, никто и никогда не дотронется до меня и пальцем, не позволю, я тебе не деточка, «дорогой», будешь так общаться со своими потаскушками, не со мной. Самым лучшим сейчас было просто встать и уйти, что я и собиралась сделать, ибо не хотела никаких конфликтов и разборок, нужно зайти к матери моего бесподобного Беликова, потом отправиться к себе в номер, принять душ и лечь спать, хотя, по правде говоря, не усну, слишком перевозбужденное состояние нервной системы. Тогда навещу через «связь» мою прекрасную Лиссу, по которой я ужасно соскучилась, скоро уже увидимся, подруга, и больше я тебя не оставлю ни на день, ты это знаешь. - Сегодня ты ошибся, и лучше сидеть тебе на этом удобном диванчике ровно и спокойно, держа свои руки при себе, а я пойду, - наверное, слишком резким тоном я это выдала, выплеснулось внутреннее недовольство абсолютно другой ситуацией, эта же меня волновала ровно как мышей морепродукты, то есть никак, и нисколько не задевала, ибо я за себя знаю, а что там думают обо мне окружающие, какая разница. Мой собеседник внял и остался на месте, а я прошествовала по пустому холлу к лифту, уловив обостренным дампирским слухом, генетическое наследство от живых вампиров, как мужчина окрестил меня «сукой», ну, прямо насмешил. Не успела я нажать на кнопку вызова лифта, как буквально через полминуты его серые блестящие дверцы распахнулись, гостеприимно приглашая меня внутрь большой кабины в белом цвете с зеркальными вставками, где с легкостью и комфортом могли уместиться человек шесть, не меньше, слишком огромной для меня одной, как и широкая почти квадратная кровать в моей спальне в особняке Лиссы и Кристиана. Как и у любого стража, работающего при Дворе, у меня есть комната в общежитии стражей, но я там практически не бываю, проводя все свое время, и рабочее, и свободное рядом с утонченной принцессой из великого древнего рода Дракона и ее семьей, мужем и детками–двойняшками Эриком и Реей, моими чудесными крестниками, в моей единственной подруге заключена вся моя жизнь. Помедлив секунд пять, я сделала шаг вперед, дверцы почти бесшумно сомкнулись за моей спиной, и я нажала на кнопку нужного мне этажа, предварительно уточнив его у явно не симпатизирующей мне сотрудницы гостиницы на стойке регистрации, ответившей сквозь зубы, на каком этаже находится мой номер и номер матери моего возлюбленного Дмитрия, оказалось, мои апартаменты на четвертом, а замечательной мамы моего поразительного мужчины на третьем. Я привалилась плечом к холодной стене кабины и прикрыла глаза, можно было запросто подняться и по лестнице, благо не высоко, но мне не захотелось этого делать, не было желания вообще шевелиться или с кем–либо разговаривать, апатия, хорошо знакомое для меня состояние, верная спутница депрессии, неумолимо вступала в свои права, я мечтала забиться в темный и тихий уголок, чтобы никто не трогал и не обращался, дабы весь мир забыл обо мне и оставил в покое. Как–то слишком быстро по моим личным ощущениям кабина лифта остановилась, и мне пришлось открыть глаза, однако дверцы, как это и предполагалось, не разъехались в разные стороны, а освещение в следующий миг вдруг стало более тусклым, ну, просто пиздец, Роуз, прости, родной мой, за грубое слово, поздравляю, ты застряла, день закончился «шикарно», ничего не попишешь. Было бы разумным постучать по двери, чтобы привлечь внимание персонала отеля, или нажать на одну из кнопок на светящейся панели, но ни того, ни другого я делать не стала, не пожелала, нервный истерический смех вырвался из груди, а сама я опустилась на корточки и села попой на, хвала сотрудникам гостиницы, чистый пол, сгибая колени и скидывая с ног бежевые туфельки на высоких шпильках. Не хочу никуда идти, останусь здесь в полумраке и тишине, видишь, ненаглядный мой, зря ты только тратился на номер, мне и в лифте хорошо, а по размерам так вообще небольшая комнатка, только нет кровати, но ничего, она мне не нужна, этой человеческой ночью я уснуть не смогу. Положив клатч рядом с собой, я обняла колени руками и начала медленно монотонно покачиваться из одной стороны в другую, наблюдая свое отражение с сумасшедшим немигающим взглядом восточных темно–карих глаз в узкой зеркальной вставке на внутренней стороне дверцы лифта от потолка до пола, все сильнее погружаясь в состояние измененного сознания и все дальше уплывая от реальности. Разумная часть меня осознавала, что это отголоски Тьмы, страшного побочного эффекта волшебной магии моей лучшей подруги, Духа, с ней можно было пытаться бороться, но иная эгоистичная часть, желающая, чтобы пожалели, приласкали, погладили по голове и побаюкали, словно маленькую девочку, в данный момент являлась в разы сильнее, и голос разума постепенно утихал, тонул в звуках иного альтернативного измерения. Внутренним взором я наблюдала, как пол кабины расходится, и я падаю вниз, разведя руки в стороны, будто крылья птицы, лечу в потоках теплого и холодного воздуха, вокруг меня кружатся разноцветные бабочки, вспыхивают и тут же гаснут золотистые искорки, играет красивая медленная музыка со звонкими переливами, чувства страха отсутствовало напрочь, здесь мне было необычайно хорошо и спокойно, и я нисколько не желала возвращаться обратно, туда, где меня никто не ждет, где я не нужна Ему. Снег... Снова за окном еле слышно падает первый снег. Вдруг остановились минуты и отвернули свет. Света не надо. Давай, посидим в темноте. Только тебе я подарю этот снег. Подобно тексту песни, появляющемуся на экране, во время посещения караоке, перед глазами проявлялись и исчезали знакомые строчки, память подсказала, что эту композицию среди прочих других исполняла на русском на свадьбе Виктории и Николая человеческая девушка Вероника, оказывается, я умудрилась запомнить ее необычное имя, а зачем, смешно. Помнишь, ненаглядный мой, как мы были на роскошной лыжной базе в Айдахо девять лет назад, я вот помню, странно, да, как сидели на крыше и разговаривали, тогда тоже неслышно падал снег. Ты отдал свой длинный кожаный плащ, пыльник, как я его называла, мне, и я закуталась в него, вдыхая легкий, свежий и ненавязчивый аромат лосьона после бритья, смешавшийся с запахом твоей собственной кожи, что впитала материя, наслаждаясь им, потихоньку сходя с ума, а сам остался в пиджаке из формы стража поверх белоснежной рубашки. Почему–то злодейка–судьба отвела нам так мало минут, родной мой, ты ушел, и мой свет погас, я осталась одна в кромешной темноте, лишь твой голос может стать для меня лучиком, ниточкой к спасению, но ты молчишь. А помнишь... А помнишь такой же вечер, Снег падал тебе на плечи, и мир у наших ног. А небо... А небо, как-будто знало, Что времени будет мало, и снега дарило впрок. Выходит, небо действительно знало, что наше время на счастье катастрофически ограничено, мой дорогой, причудливые снежинки падали на черную ткань твоего пиджака и таяли, оставляя после себя микроскопические капельки воды, на крыше лыжной базы, смотря сверху вниз на землю, я чувствовала себя нужной тебе, и это безо всяких сомнений самое лучшее ощущение, какое только может быть даровано женщине, знать, что твои эмоции взаимны. Я лишилась твоей взаимности, любимый, но нисколько не сержусь, я останусь здесь, в разноцветном мире, а ты живи себе там. Нет, я не попрошу ничего, ты все понимаешь сам. Это так легко пропустить, но ты прочитал по глазам. Побудь со мною рядом, чуть дольше, чем всегда. И только тогда я подарю этот снег. И в правду ты понимаешь меня без слов, любимейший мой человек, ты можешь смотреть в мои глаза и читать стихи со страниц души, подобно какому–нибудь экстрасенсу, ты изумительный, неземной, святой, я же слишком простая и приземленная, ты был сиянием звезд в моей судьбе, но оно растаяло в ночи, оставив на память лишь слабое свечение на линии горизонта. Ты научил меня любить, ты стал моим лучшим другом, заботливым отцом, персональным Богом, с тобой я превратилась из девочки в женщину, как в физическом аспекте, лишилась девственности, так и в эмоциональном, повзрослела, поняла многие вещи, спасибо тебе за все, драгоценный мой мужчина. А помнишь... А помнишь такой же вечер, Снег падал тебе на плечи, и мир у наших ног. А небо... А небо, как-будто знало, Что времени будет мало, и снега дарило впрок. А помнишь... А помнишь такой же вечер, Снег падал тебе на плечи, и мир у наших ног. А небо... А небо, как-будто знало, Что времени будет мало, и снега дарило впрок. Внутренняя картинка сменилась, теперь я не парила по воздуху, а шла в ярко–алом длинном платье босиком по девственно–белому снегу, абсолютно не чувствуя холода, мои распущенные волосы развевались на ветру, а следы образовывали замысловатую дорожку, кровавые слезинки вытекали из уголков глаз, падали на кристально-чистую поверхность и разворачивались диковинными соцветиями на ледяном холсте. Я не знала, куда держу путь, но интуитивно чувствовала, что в том далеком краю негаснущего солнца мне будет хорошо, намного лучше, чем здесь, там высохнут кровавые слезы души, я не вернусь обратно. Снег... Снова за окном еле слышно падает первый снег. Вдруг остановились минуты и отвернули свет.* - Девушка, с вами все в порядке? – пытался прорваться сквозь плотную завесу чей–то голос на русском, чья–то рука коснулась моего плеча и слегка потрясла, с огромным трудом я несколько раз моргнула, пытаясь сфокусироваться на говорившем. Прекрасная картинка перед глазами начала таять, цветовые пятна поплыли, превращаясь в дым, и через пару минут я смогла разглядеть сидящего рядом со мной на корточках представительного мужчину–человека лет пятидесяти в темно–сером костюме и сединой в коротких русых волосах, по его обеспокоенному взгляду было видно, что зовет он меня уже далеко не в первый раз. - Все хорошо, просто лифт застрял, не беспокойтесь, - рассеянно промолвила я, оглядываясь по сторонам, я все также сидела на полу кабины, обхватив колени руками, клатч лежал рядом, а туфельки из гладкой кожи стояли неподалеку, освещение вновь стало ярким, значит, механизм заработал и все–таки привез меня на какой–то этаж, вот только, сколько прошло времени, я сказать не могла, может пять минут, а может несколько часов, не знаю. Мужчина встал в полный рост и в дружелюбном жесте протянул руки, желая помочь мне подняться, ухватившись своими тонкими пальцами за его большие теплые ладони, я вернулась в вертикальное положение, после чего отряхнула платье, обула обратно туфли и подняла сумочку. - Нужно было нажать вот на эту кнопку, и сигнал о неполадке поступил бы на пульт, - доброжелательно изрек незнакомец, указывая правой рукой с широким обручальным кольцом на безымянном пальце на панель, конкретно на горящую красным клавишу с изображенным на ней колокольчиком. - Моя младшая дочь тоже страдает от клаустрофобии. С вами точно все хорошо? – следом участливо поинтересовался мужчина, приняв мое невменяемое состояние за боязнь замкнутого пространства, пусть думает так, объяснять истинную причину я не собиралась, ему просто не надо этого знать. - Со мной точно все хорошо, спасибо вам за помощь. Кстати, какой это этаж? – слабо улыбнувшись, подтвердила я, покидая кабину следом за моим случайным знакомым, заодно решив узнать на какой же все–таки этаж меня в конечном итоге привез лифт. Слегка полноватый человеческий мужчина среднего роста был намного старше, в отцы мне годился, и я вообще не рассматривала его ни в одном плане, но при этом впечатление он производил крайне благоприятное, хотелось сидеть с ним за столиком в каком–нибудь симпатичном кафе, пить горячий кофе и мило болтать обо всем подряд, наверное, его супруга – счастливая женщина, по моим внутренним ощущениям человек он положительный. Это в пятнадцать лет подавляющее большинство девочек желает встречаться с плохими мальчиками, в более сознательном возрасте же гормоны успокаиваются, а мозги начинают работать лучше, приходит понимание, что с плохим парнем счастливого стабильного брака не выстроить, хотя без любви по моему личному мнению и с самым хорошим мужчиной женского счастья не видать. Часто слышала выражение, «Нет пути к счастью, счастье и есть путь», вот только где проложена эта самая дорожка к столь желанному счастью никто не добавляет, ибо нет таких знаний у человечества, думаю, эта тропинка в душе каждого из нас, если любишь и любима, если здоровы и благополучны близкие люди, обязательно ее отыщешь. - Третий, - также улыбнувшись в ответ, спокойно и расслабленно сказал мужчина и скрылся в кабине лифта, нажимая на кнопку нужного ему этажа, серые блестящие дверцы закрылись, и я тихонько рассмеялась про себя, знаешь, стерва–судьба, куда меня отправить. При всем моем уважении и самом лучшем отношении к матери моего бесподобного Дмитрия, Алёне, в данный момент ни с кем общаться мне совершенно не хотелось, но я обещала зайти, а обещания нужно выполнять, так что вперед, Роуз, даже не представляю, о чем со мной желала поговорить мама моего изумительного дампира, ну, ничего, уже очень скоро я это узнаю. Неспешно идя по длинному хорошо освещенному коридору гостиницы с красивыми светильниками под старину и репродукциями многих известных картин на стенах с бежевым ковром на полу и множеством дверей по обеим сторонам, я внимательно смотрела на цифры на номерах, выискивая необходимый мне, чтобы случайно не пройти мимо. Мысли роем кружились в голове, и были они отнюдь не веселыми, сегодня я выпала из реальной действительности уже второй раз, и как оказалось, где–то на полчаса, на экране мобильного высвечивалось без пяти два человеческой ночи, надеюсь, мать моего дорогого Беликова еще не спит, а то неудобно получится. Злости, агрессии, ненависти, желания причинить боль или других темных эмоций во время этого незапланированного путешествия в иное измерение, мягко выражаясь, я не ощущала, зато отчетливо помнила, что мне абсолютно не хотелось возвращаться обратно в мир насущный, а это было очень плохим знаком, еще одним шажком к сумасшествию, неумолимо приближающим к пропасти безумия. Смею желать, что умру раньше, чем стану душевнобольной, я – страж, мое предназначение – погибнуть, защищая живых вампиров, хранителей невероятной магии стихий, от не – мертвых чудовищ, стригоев, а не тихонько покинуть эту землю в психиатрической лечебнице, полностью лишившись адекватного восприятия и утратив связь с реальностью, спустя много лет, не хочу закончить, как Анна, «поцелованная Тьмой» Святого Владимира, пользователя Духа, в честь которого и названа Академия, где мы учились вместе с моей любимой принцессой. Конечно же, рассказывать моей обворожительной Лиссе об этой ситуации я не стану, как и о прецеденте с Денисом, не желаю расстраивать мою единственную подругу, мою сестру по этой жизни, моего самого родного и близкого человека, мою семью, заставлять элегантную белокурую моройку тревожиться обо мне, у принцессы живых вампиров есть куда более важные дела. Зато поведаю о своих приключениях в отеле Новосибирска, где меня сначала приняли за представительницу древнейшей профессии, а потом я застряла в лифте, так как поленилась пешком дойти до третьего этажа, пусть Ее Высочество посмеется. Ну, вот и искомая дверь, сделав глубокий вдох и выдох, я постаралась придать лицу нормальное дружелюбное выражение и постучала.