'Till I change my luck

Пробуждаюсь я, медленно выныривая из пучины забытья. Осторожно щурясь, приоткрываю глаза, боясь, что яркий свет выстрелом в висок усилит ноющую головную боль, но в помещении царит полумрак. Серые бетонные стены вокруг неприятно давят на меня. Понимаю, что лежу на голом, грязном полу. Пытаюсь приподняться, оставляя след от ладони в слое нежной мягкой пыли. Ноги затекли и онемели от холода. Руки трясутся, пальцы непослушно гнутся, когда я хочу стереть пот со лба. Странно, ведь в помещении так холодно. Как я мог вспотеть? Смотрю на ладони - на пальцах кровь. Я аккуратно ощупываю голову – лоб разбит. В мозгах каша из алкоголя, сильного удара, резкой боли и всех тех событий последней недели. Я переворачиваюсь на спину, пытаясь сообразить, где я. Потолок слишком высокий для жилого помещения и мне в голову приходит мысль, что я нахожусь на каком-то складе. Голова невыносимо болит. Я сжимаю виски запястьями и ощущаю металл. Замечаю на руках самые настоящие кандалы, как у каторжников. От них тяжёлые цепи, ввинченные в противоположные стены. Они тянутся через всю камеру к моему телу. Дверь с громким, противным скрипом отворяется, и в комнату входит Стив. - Ты не слишком удивлен, да? – ухмыляясь, говорит он. Я не отвечаю. Голова слишком болит, и его мерзкий голос разрывает черепную коробку, словно набат. Мой язык распух во рту, горло сдавила сухость, но я все же умудряюсь выдавить хриплое: - Я всегда знал, что закончу именно так. Стив хохочет, заставляя меня морщиться. Он медленно проходит в камеру, и кто-то закрывает за ним дверь. Как предусмотрительно, вот только я все равно на цепи! – хочется крикнуть мне, но я лишь молча наблюдаю за действиями блондина. Он наклоняется надо мной и пропускает мои волосы сквозь пальцы: - Ты очень красивый, Ник… Или нет, я буду звать тебя Гарри, можно? – он издевается. Я вижу этот злобный огонек в его глазах и понимаю, что ничем хорошим всё это не закончится. Вот только Стив не знает одного – мне плевать. - Да как хочешь зови, придурок, - выплёвываю я ему в лицо. - Это ты зря, - шипит Стив, больно сжимая мои волосы в кулаке. Голова взрывается новым приступом острой боли, но ни малейшего стона не срывается с моих губ. Это бесит моего тюремщика и он толкает меня на пол и бьет несколько раз ногой в живот. - Думаешь я с тобой тут в игры играю? – сквозь зубы произносит он. – Ты не с тем связался, красавчик. И план у нас такой… Блондин присаживается рядом со мной на корточки и брезгливо морщится. Я валяюсь на полу, прижимая колени к груди. Внутри всё ноет от боли и я пытаюсь научиться дышать заново, потому что Стив, кажется, выбил из меня это умение. - Я собираюсь основательно тебя помучить. – Он проводит пальцами по моей щеке, почти нежно, а меня выворачивает наизнанку. Никто не должен прикасаться ко мне! Никто, кроме Лу. – Знаешь, не оставлю на твоем красивом теле ни одного живого места. Потом я возьмусь за твоего друга. Я вскидываю голову и не могу контролировать свой испуганный взгляд. Этому маньяку нравится. Он улыбается совсем безумно. - Да. Я уже послал ему сообщение. Представляешь, тебя похитили ради выкупа. И пока он будет бегать в поисках баснословной суммы, что запросил похититель, я с тобой успею наиграться. - Но… тебе не… нужны деньги… - хриплю я, пытаясь откашляться. - Веееерно, - тянет он. – Мне нужно отмщение, Гарри. Вы развели меня и обокрали, как какого-то идиота. И вы ответите за это. Сначала ты, а потом и твой пакистанский дружок. Дверь снова издает этот пронзительный скрип, и в комнате появляется бритая макушка. Парень выглядит, как отъявленный головорез, и я даже не удивляюсь, когда он обращается к Стиву именно так: - Босс, машина готова. Блондин легко поднимается на ноги и смотрит на меня сверху вниз: - И последнее, Гарри, когда ты будешь сломлен физически, а потом раздавлен морально, я приду сюда и заберу у тебя последнее – я, наконец, трахну тебя, а потом отдам им, - он кивает на одного из своих людей, ждущего в дверях. – И ты будешь очень громко молить меня о смерти, но я не помогу тебе. Я закрываю глаза, пытаясь отделаться от липкого страха, проникающего под кожу от его слов. Я не хочу представлять, что ждет меня здесь, и лишь две мысли, четкие и оформленные, крутятся в моей голове: я не успел попросить прощение у Зейна, и, я умру в этом месте. Минуты тянутся бесконечно долго в этом холодном пустом помещении. Они окрашиваются в серый безжизненный цвет, высасывая из меня тепло. Я сворачиваюсь в клубок на старом матрасе, от которого пахнет затхлостью. Головная боль медленно уходит, и на смену ей приходит ясность мыслей, только легче от этого не становится. Я возвращаюсь мыслями в нашу с Зейном первую квартиру - тогда мы тоже спали на старых матрасах и голод был постоянным спутником. Мой живот предательски урчит, загоняя меня в тусклые детские воспоминания сильнее. Я умру в девятнадцать лет. Интересно, если бы я не согласился тогда на план Зейна, был бы я сейчас в порядке? Может быть, работал бы где-нибудь в пекарне, возясь с мягким теплым тестом. Зи устроился бы механиком в автомастерскую. Конечно, мы бы не путешествовали так много, и не получили всех тех ярких эмоций, но я был бы сейчас на работе, а не в заброшенном складском помещении на цепи, как собака. Я почти жалею о выборе, сделанном в пятнадцать, пока в нос не ударяет запах фрезий. Я поднимаю голову, оглядывая место своего заточения. Здесь неоткуда взяться цветам, и уж тем более здесь не может быть Луи. Я один в Богом забытом месте, в ожидании жестокого сумасшедшего, что решит мою судьбу. Кажется, я начинаю сходить с ума. В памяти всплывает тот день, когда Луи сел за рояль в музыкальном магазине. Самое дорогое мне воспоминание. Самое сокровенное. Я храню его в самом потайном уголочке моего сердца. Ни с кем не хочу им делиться. Магазин был светлым, почти белоснежным, с огромными окнами от пола до потолка и невесомыми вуалевыми занавескам, которые колыхались от внезапных порывов ветра, врывающегося в комнату через раскрытые окна. Он тогда грациозно уселся на пуфик, поднял крышку и задумался. Его пальцы ловко забегали по клавишам, чередуя белые с чёрными. Взгляд был сосредоточен. Я оцепенел и не сводил с него взгляд, медленно приближаясь к нему из отдела пластинок. Сдержанная улыбка появилась на его губах. Я как идиот с открытым ртом ловил каждое его движение. Большой белоснежный рояль и такой маленький человек с задорной вздёрнутой чёлкой. Никогда бы не мог подумать, что Луи Томлинсон играет. Да ещё так виртуозно. Никаких нот перед лицом. Он играет по памяти. С закрытыми глазами. Волшебно. Просто сказочно. Я готов был лопнуть от распирающего меня чувства восхищения и броситься к нему на шею, чтобы задушить в объятиях, не стесняясь персонала магазина. Тогда тоже был дождь. И сильные раскаты грома. Несмотря на то, что вовсю светило солнце. Правда я не знаю, что сейчас - день или ночь, но я слышу дождь за стенами моей камеры. Я слышу дождь и гром, и снова возвращаюсь в то утро. Луи закончил играть и похлопал себе по коленям, призывая меня сесть. Я обернулся - никого вокруг. Все словно сквозь землю провалились. - Не волнуйся о них, - прошептал он возбуждённо, прижимая меня к себе и касаясь моей шеи горячими губами. Его ладонь на моей спине между лопаток, другая на талии. Это пьянящее ощущение его превосходства надо мной. Сладкое чувство будто я тряпичная кукла в руках взрослого ребёнка. Делай со мной всё, что вздумается, только не уходи. Я со всем согласен. Только не уходи. Сжимаю его волосы и ворот пиджака в руках, он откидывает голову назад, и мы на мгновение встречаемся взглядами. Он лишь похотливо улыбается, облизываясь. Я быстро вытираю предательскую слезу с лица. В горле растет и пульсирует ком безысходности. Становится тяжело дышать. По телу рассыпаются мурашки. Совсем как тогда, когда я полностью уязвимый был распят в его объятиях на клавишах того рояля. Стоны и его тяжёлое дыхание вперемешку со звуками инструмента. Лучшая музыка на свете. Что ж, я готов умереть за этот шанс быть счастливым пусть столь ничтожно короткое время, посланный мне судьбой. Лишь об одном сейчас молюсь... несмотря на всю боль в душе... пусть мой Луи будет счастлив... пусть не со мной. Пусть я не смог сделать его счастливым. Пусть я не тот, с кем он хочет быть счастливым. Пусть он забудет меня со временем. Я готов умереть с мыслями о нём. Его глаза будут со мной до моего самого последнего вздоха. Луи... Я сажусь и прижимаюсь к холодной стене спиной. Его голубые глаза выжжены на сетчатке моего глаза. Сколько бы я не зажмуривался и не отгонял его образ от себя, я пропитан им насквозь. Пальцы сами по себе касаются предплечий и ведут вниз. Я вспоминаю прикосновения Лу, чувствуя тепло внутри. Вокруг отчаянно холодно и всё покрыто пепельным налетом обречённости, но я чувствую этот свет в себе, я чувствую толику силы, что даёт мне моя любовь. Я улыбаюсь, прижимая одну ладонь к другой, переплетая собственные пальцы, так как это проделывал Томмо с нашими руками. Я не жалею о выборе, сделанном в детстве. Я готов умереть в муках и боли, готов к любым испытаниям, что приготовил для меня Стив, ведь я любил, и я был с мужчиной мечты. Пусть и не долго, но я готов вечность гореть в аду за один миг в его объятиях. Мою нежную улыбку убивает скрип проржавевшей двери. Я испуганно смотрю на незнакомых мужчин, заносящих в помещение тяжелый металлический стол. Они пыхтят и еле волокут его в мою сторону. Я успеваю разглядеть странные браслеты, торчащие из середины столешницы, а потом меня отвлекает радостный голос Стива. Он солнечно здоровается со мной, будто мы лучшие друзья, занося внутрь два пластиковых стула. Головорезы устанавливают стол на пол и направляются в мою сторону. Я вжимаюсь в угол, но это бесполезно. Они с легкостью вытаскивают меня и усаживают на один из пластиковых стульев. Впихивают мои руки в пазы браслетов и всё, что я успеваю сделать – это сжать кулаки. Блондин садится напротив, достаёт пачку сигарет и закуривает. Он улыбается, глядя на меня, и я чувствую, как бледнею. Что бы ни задумал Стив, я даю себе слово выдержать. - Разожми кулаки, Гарри. Мне нужны твои красивые пальчики, - томно тянет этот псих, будто собирается заниматься со мной сексом. Я лишь упрямо сжимаю губы, отворачивая лицо в сторону. - Ладно, тогда давай по-плохому, - Стив отбрасывает сигарету и слегка кивает одному из парней, а тот, в свою очередь, проводит некие манипуляции под столешницей. Я чувствую давление на запястьях, и оно увеличивается. Чёрт! - Тебе сломает обе руки, если ты не вытянешь пальцы, - говорит парень напротив. Мы прожигаем друг друга взглядами. Я чувствую, как металл врезается в кожу, царапая её и сдавливая. Стив улыбается, глядя на мои попытки сопротивляться. Он знает – у меня нет шансов. Я всё же выпрямляю пальцы, не удержавшись от болезненного стона. Второй парень аккуратно придавливает мои пальцы к столу и со щелчком их тоже обхватывает металлическими ободками. Тиски на запястьях ослабевают, но я всё равно не могу двигаться – мои руки намертво прикованы к столу. Помощники Стива проверяют все крепления в последний раз, и, удостоверившись в их надежности, покидают помещение, закрывая за собой скрипящую дверь. Блондин улыбается, разглядывая меня. Его рука тянется через стол и подушечками пальцев он нежно касается моей щеки. Меня тошнит от отвращения, я дергаюсь назад, но мне не уйти от прикосновений. - Строптивый, - шепчет он. Стив достает из внутреннего кармана куртки тонкую деревянную коробочку и кладет её в центр стола, между моими распятыми руками. Он открывает крышку и откровенно наслаждается моим учащенным дыханием. Внутри хранятся длинные металлические иглы. Блондин поднимается со своего стула и медленно стягивает куртку с плеч. Он закатывает рукава своей шикарной кофты, не торопясь, смакуя момент. Мои мысли лихорадочно мечутся, я пытаюсь собраться, но тело предаёт меня. Я вскакиваю на ноги, роняя стул, когда Стив садится обратно и берёт в руки первую иглу. Я тяну и дёргаю собственные руки из плена металла, сдирая кожу и причиняя боль самому себе, словно зверь, загнанный в капкан. Мой мучитель громко заливисто смеётся, и не спеша вгоняет иглу мне под ноготь на указательном пальце. Хруст разрывающейся плоти и адская боль от места, куда этот маньяк воткнул иглу, до кончиков пальцев на ногах. Страх вниз по спине. Я кричу так, как не кричал никогда в жизни. Он перестаёт смеяться, как только замечает кровь, скапливающуюся под ногтем. Я вижу его язык, облизывающий пересохшие губы. Этот жест полон сладострастия и похоти. Моя боль возбуждает его. Стив достаёт следующую иглу, и меня мутит. Я стараюсь отвлечься, отвести взгляд, но не могу. Я наблюдаю, как он медленно подносит её к моему безымянному пальцу и так же медленно проталкивает под ноготь. Металл входит в плоть, словно в подтаявшее масло. Крик разрывает горло. Острая боль пульсирует под кожей, раздирая сознание. И посреди всего этого ужаса я снова чувствую запах фрезий. Ноги трясутся, и я падаю на колени на холодный пол. Блондин тянется за очередной иглой, а я, наконец, понимаю, что именно может меня спасти. Я зажмуриваюсь, и в голове без труда и усилий формируется образ Луи. Я вижу его ровные белые зубы, когда он рычит на меня на парковке у супермаркета. Игла разрывает кожу, входя под ноготь среднего пальца. По моим щекам текут слёзы. Глаза Луи искрятся весельем, когда он облизывает мою щеку у лифта - большой палец не избегает участи остальных. Сквозь не прекращающуюся боль, я чувствую горячее дыхание Луи на своей шее в тот вечер в клубе, когда мы были заперты в щитовой – мизинец на правой руке присоединяется к остальным пальцам в общей симфонии боли. Я лишь крепче, до скрежета, смыкаю зубы. Стив переходит ко второй руке, а я уже мертвым телом свисаю с края стола. Боль изматывает, забирая последние силы. Я больше не могу кричать, когда он втыкает иглу в первый палец левой руки. Из моего горла доносится хриплый скулеж, и я пытаюсь нырнуть глубже в воспоминания. Луи в моей голове продолжает бороться с болью. Стив мучает меня, не произнося ни слова. Сознание плывет: перед мысленным взором мелькают картинки наших встреч. Я вспоминаю его ладони, загорелые лодыжки, солнечные морщинки вокруг глаз, карамельную челку. Особое внимание Стив уделяет последнему пальцу, он практически отрывает мне ноготь, причиняя максимум боли. Голова идет кругом, всё вокруг плывет. Я смотрю на блондина, что принес мне столько боли, и хочу плюнуть в него, послать его к черту. Мои губы едва шевелятся, и парень привстаёт на стуле, чтобы наклониться ниже ко мне. Его образ расплывается, и я больше не вижу моего мучителя. Я смотрю на мужчину, что владеет моим сердцем. Томлинсон приближает своё прекрасное лицо ко мне. Практически касаясь моих губ. - Луи... - шепчу я из последних сил и теряю сознание.