Ветер, туман и снег - Мы одни в этом доме. Не бойся стука в окно, это ко мне; Это северный ветер, Мы у него в ладонях. Но северный ветер — мой друг, Он хранит то, что скрыто. Он сделает так, Что небо будет свободным от туч Там, где взойдет звезда Аделаида. Я помню движения губ, Прикосновенья руками. Я слышал, что время стирает все... Ты слышишь стук сердца — Это коса нашла на камень; И нет ни печали, ни зла, Ни горечи, ни обиды; Есть только северный ветер, И он разбудит меня Если взойдет звезда Аделаида. (с) Аквариум — Аделаида
Было холодно. Впрочем, поздней ночью, осенью, да ещё и в дождь, это вполне нормально. Что делать? Куда идти? Завибрировал в кармане мобильный телефон. Смс от мобильного оператора: «остаток на Вашем счету»... От нечего делать я начал просматривать контакты и почти сразу же наткнулся на телефон Альфреда Ф. Джонса. Задумчиво коснулся кнопки вызова. Есть ли смысл звонить? А почему бы и нет? Терять-то больше нечего. «Алло?» — Добрый вечер... Помнишь меня? Я Иван... из гипермаркета... — Мда, звучит довольно жалко. «Ааа», — голос в трубке оживился. — «Помню! Как дела?» — Да как тебе сказать... наверное, как обычно. — Я печально улыбнулся в темноту. — Ты сейчас очень занят? «Нет», — радостно сообщила трубка. — «Хочешь погулять?» — Очень, — честно признался я. Страшно хотелось чьего-нибудь общества. — Встретимся на площади N? «Давай лучше я за тобой заеду», — предложил он. — «У меня тачка новая, зашибись!» — О... хорошо. Я сейчас возле парка X. «Скоро буду», — пообещал он и бросил трубку. Мне отчего-то захотелось улыбаться. Ну кто бы мог подумать, что незнакомый в общем-то человек в час ночи согласится пойти со мной гулять!.. Фары ослепительно-красной иномарки осветили мокрый асфальт прямо передо мной. Ну ничего себе, как быстро! Наверное, живёт не очень далеко... — Ты чего такой грустный, Вань? — Он повернулся ко мне, обнажая в улыбке белоснежные зубы. — Я... да так... — Как давно меня никто, кроме сестёр, Ваней не называл! — Садись. — Альфред кивнул на соседнее кресло. Я обошёл машину и забрался внутрь. Как уютно... И тепло. Поплыли назад парковые скамейки и круглые фонари. — Куришь? — Нет... то есть... научишь меня? — Да тут учиться нечему. — Альфред стряхнул пепел за окно и протянул мне начатую сигарету. — Вдыхаешь дым через фильтр. Вдохнул? Я утвердительно закашлялся. — Теперь набери в лёгкие воздуха. И выдыхай всё, что в них находится. — Кххххаа....... — Что, штырит? — сочувственно спросил он. — У меня с первой тоже так было. Эх, ну и ругался же тогда братец!.. — Нет... порядок. — Я попробовал ещё раз, уже самостоятельно. Вроде получилось. Альфред достал из бардачка новую пачку сигарет. — Так что у тебя случилось? — В смысле? — Ты в зеркало давно в последний раз смотрелся? Ха-ха, Вань, это просто кошмар! — Что, всё действительно так плохо? — Я нервно рассмеялся. — Ты похож на зомби из моих видеоигр! — жизнерадостно пояснил он. — Правда, я в них редко играю... — Куда мы едем? — Неважно! Красиво, правда? Хотя в Нью-Йорке намного круче! — У меня не было возможности сравнить. — Я усмехнулся, глядя на капли дождя, усыпавшие ветровое стекло. Дворники работали беспрерывно, но это мало помогало. — И всё-таки... — Он посерьёзнел. — Не расскажешь? — История известная. Он влюбился в него, а он не педик. И «не педик» встречается с красивой девушкой, в которую по уши влюблён. А самое дерьмо заключается в том, что «он» и «не педик» живут в одной квартире. Однокомнатной. — Погоди. Неужели ты про того альбиноса? Он показался мне неплохим парнем! — Когда кажется, креститься надо, — фыркнул я. И тут же примирительно добавил: — Закроем тему, ладно? Мы подъехали к огромному торговому центру. Альфред припарковался, решительно взял меня за руку и потащил внутрь здания. ...давно мне не было так весело! Мы облазили весь комплекс, заглянули во все кафешки, магазины («Джонс, сними эту жуткую футболку с суперменом!..», «Ха-ха, Вань, тебе очень идёт эта дурацкая шляпа!», «О! Очки, как у Джона Леннона! Альфред, сфотографируй меня!!» ); на спор пили колу в МакДаке (...ненавижу колу... а сколько мы потом бегали в туалет....); два раза сходили в кино (кинотеатр располагался на четвёртом этаже, дорогущий, шикарный, с пятью залами) — на какой-то американский боевик и (я давно хотел) на «Иглу.Remix»; купили мне новый медиатор и струны для гитары... ...А когда вышли на улицу — всходило солнце. У меня захватило дух от картины, развернувшей перед нами: над горизонтом тонкий слой облаков, снизу нежно-розовых и почти оранжевых, сверху серовато-голубых, пронзаемых яркими лучами из-за линии горизонта. Джонс рядом со мной был непривычно тихим и задумчиво глядел на рассветное небо, выпуская изо рта попеременно облачка то дыма, то пара. — Альфред... — Заткнись, — негромко попросил он. — А то я никогда не решусь... Он повернулся ко мне. Снял очки, ругнулся. Бросил недокуренную сигарету на мокрый асфальт. Потом притянул меня к себе и поцеловал. Спокойствие разлилось по телу, словно наркотик. Я не был потрясён, я просто обнимал его и целовался с ним, я чувствовал себя уверенно — словно так и должно быть. Я мстил всему миру за вчерашнюю несправедливость. Я целовался с почти незнакомым парнем, которого, казалось, знал всю жизнь. Его волосы немного светились в лучах восходящего солнца.* * *
— Ну ничего себе, — протянул Феличиано. — Насыщенная жизнь, однако... — Да уж, не жалуюсь, — усмехнулся Иван. — После этого мы встречались каждый день. Я из семи дней в неделю дома ночевал обычно раза два или три. Гилберт стал страшно раздражительным, бесился из-за каждой мелочи... — И неудивительно. Ревность — тётя злая. — Феличиано улыбнулся. — Теперь-то я и сам понимаю, что это была ревность. — А как вышло, что Альфред в тебя..?* * *
— Я вообще-то тебя гораздо раньше встретил! Раньше того случая в гипермаркете! — Серьёзно? А когда? — Я отнял у него сигарету и широко зевнул в одеяло. Часы показывали два часа ночи, нормальные люди давно спали. Влюблённые люди предпочитал в такое время курить, болтать и заниматься сексом. — Помнишь фонтан? С рыбками? — А, куда ещё монетки бросать? Помню... Летом я туда каждое воскресенье приходил. Всю мелочь расходовал на желания. Если можно так выразиться. — Так вот, иду я как-то раз и вижу — сидит какой-то парень на бортике фонтана с горстью мелочи! Прошепчет что-то, бросит монетку в воду и улыбается, довольный. Я посмотрел на него, посмотрел, потом подхожу и говорю... — Так это был ты?! — Не перебивай!! А, вспомнил наконец-то? Так вот, подхожу и говорю: «Ты чего деньгами разбрасываешься?». А ты мне такой отвечаешь: «На счастье никаких денег не жалко»! С тех пор я тебя ещё пару раз там видел... Я хотел спросить, как тебя зовут, но всё не было подходящего момента... — Подойти стеснялся? — хмыкнул я. — Нет!! А потом, в октябре, я увидел тебя в гипермаркете. Хватило одного взгляда, чтобы понять, что тебе нравится этот белобрысый! И тут мне страшно захотелось... -...под каким-нибудь предлогом обратить на себя моё внимание? — Да! То есть, нет!! Ну так вот, и говорю Артуру: «Хочешь покататься на тележке?». Он говорит: «Нет!». Тогда я говорю: «А за миллион долларов?». Он отвечает: «Ловлю на слове!». — Дальше я и сам помню. — Я улыбнулся, выпуская изо рта дым. — Но видишь ли, в нашей с тобой истории тоже есть пара килограммов дерьма. — В смысле? — Ты всё равно любишь этого альбиноса. И как бы хорошо тебе ни было сейчас, стоит ему приблизиться к тебе хоть на немного — ты тут же про меня забудешь. — Я не знаю, Альфред. Я могу с уверенностью сказать сейчас только одно... — Тянусь к его губам. -... я счастлив. — А я люблю тебя. Кто из нас более счастлив?