Эйфория

Если огонь, пепел... Тень – это часть света. Счастье моё, где ты? Только в руках ветер, Было – теперь нету... Счастье моё, где ты?! Было – хрусталь, слёзы. Если не ты – кто же Песню пропеть сможет? Бьётся в окно ветер, Ночь – как конец света... Счастье моё, где ты?! И за тобой следом Где никогда не был – Между землёй и небом. Бьётся в окно ветер, Ночь – как конец света... Счастье моё, где ты?! Моё счастье... © Би-2 – Счастье

...Я бежал. Спотыкаясь, бежал изо всех сил по выжженному полю среди чёрных скелетов деревьев. Багровое небо давило на меня сверху. Сзади меня настигало что-то... непередаваемо жуткое. И я понимал, что если ОНО меня догонит – крышка не только мне, но и всем, кого я люблю. И бежал так быстро как только мог. Кислород разрывает лёгкие. Мне нужно отдохнуть... Ещё несколько метров, несколько отчаянных прыжков – это всё, на что меня хватило. Я сел на угольно-чёрную землю и закрыл голову руками, пытаясь сжаться и уменьшиться в слабой надежде на то, что ОНО меня не заметит... Я чувствовал ЕГО присутствие каждой клеточкой своей кожи, всеми внутренностями. Хотелось плакать и тошнило от страха. ОНО так близко, так близко... Авария, катастрофа... Всем нам конец... Тёмное пятнышко появилось на горизонте. Сначала оно было почти неразличимо, сливалось с общим фоном. Однако быстро росло. И вот уже серый туман гадкого гнилостного цвета занимает полнеба. Я болезненно блеванул, встав на четвереньки. В горле нещадно саднило. По щекам потекли слёзы. Близко... так близко... ОНО поглотит меня без остатка, а со мной и всех, кого я люблю. ОНО беспощадно. ОНО не является ничем. А мне не спастись. Выхода нет... Туман накрывает меня с головой. Я вою от страха и полной безнадёги... И просыпаюсь. Я в своей комнате. Небо за окном приличного мягкого серого цвета. Из него сыплется снежная крупа. В моей холодной судорожно сжатой руке – чья-то очень тёплая. И тут я вспоминаю, что произошло ночью. Ощущение безграничного счастья захлёстывает меня с головой, заставляя вмиг забыть о кошмарном сне. Он сказал, что любит меня, два раза – на немецком и на русском! Мне захотелось прокричать об этом на каждом углу. Чтобы все узнали! Гилберт любит Ивана! Гил любит Ваню! Гил меня любит!!! Я повернулся к нему и обнял сверху свободной рукой, пододвигаясь вплотную. Поправил сползающее одеяло. Вот теперь всё в порядке. Нет больше того щемящего чувства пустоты, которое появлялось, когда я спал с Алом. Я люблю Ала, но... но тебя, Гил, я люблю в миллион раз сильнее. Стало вдруг очень стыдно – что мне сказать Альфреду? И есть ли у меня возможность оттянуть это признание? Он ведь так меня любит... А я, наверное, в его глазах окажусь последней свиньёй: стоило ему оставить меня на пару дней одного, как я тут же переспал с кем-то другим. Так, он говорил, что приедет во второй половине дня... Я покосился на часы на стенке. Половина девятого. Ещё куча времени. Где у меня там сигареты лежали?.. Мысли текли вяло и особо не напрягали меня своим присутствием. Гилберт тихо сопел в плечо. Тепло, хорошо, курево есть – чего ещё надо человеку для счастья?.. — Фу... Брагинский... Прекрати дымить... – Альбинос брезгливо поморщился, не открывая глаз. — Прости, я тебя разбудил? Спи давай, рано ещё. — Так, давай я буду решать – спать мне или нет... — Хорошо, — покладисто согласился я. – Ничего не болит? От возмущения он соизволил открыть глаза: — А ты как думаешь?! * * * Господи Боже, я его ненавижу!!! Как только он мне об этом напомнил – сразу же заболело. Пришлось спешно перевернуться со спины на живот и сцепить зубы. Как пройдёт – точно ему врежу. Честное Великое. И всё-таки, несмотря на всё это... Оказалось очень приятно просыпаться с ним в одной кровати, держась за руки. Да, возможно, я самую малость романтичен! Но я же ещё и до неприличия Велик, так что мне можно!.. К тому же, после вчерашнего я почувствовал себя... как бы... хм... защищённым, что ли. Может, потому что ночью, уже засыпая, Ваня сказал мне «Я всегда буду рядом»?.. Страшно избитая и пафосная фраза. Однако из его уст она прозвучала вполне обнадёживающе. За Брагинским – как за каменной стеной... — Гил, ты счастлив? – Он сидел на кровати и, улыбаясь, смотрел в противоположную стену, одну руку покровительственно положив на мой затылок, а в другой держа сигарету. Его профиль тёмным контуром обрисовывался на фоне окна. У Вани достаточно красивый профиль... И крупный нос с горбинкой, который мне раньше совсем не нравился, теперь приобрёл для меня некую аристократичность. Я перевернулся, поморщившись, и захватил его холодную ладонь в плен. Длинные пальцы уютно пахли сигаретным дымом. — Если уж ты спрашиваешь... Да, я счастлив. – Чувствую, как начинают гореть щёки. Ненавижу свою чересчур тонкую кожу за такие вот предательства! Он прикрыл глаза и вздохнул. До чего довольная рожа, вот так бы и вмазал!.. — А я тоже счастлив, Гил. Потому что ты – моё счастье. Это знаешь, как у подсолнухов.. У них – солнце. А у меня ты. — Собственник, твою дивизию... — Он самый, — подтвердил Ваня. * * * (автор снова вынужден попросить прощения за резкую смену лица, от которого ведётся повествование и места действий) ...Я нёсся по встречке, как сумасшедший. Вслед мне сыпались угрозы, проклятия и оскорбления, однако мне было весело и хорошо как никогда. Ветер задувал в опущенное стекло, светило солнце, блестел снег по сторонам шоссе... Ещё утром были тучи, однако разошлись, и я мог с чистой совестью радоваться хорошей погоде. К тому же, через пару сотен километров я смогу радоваться ещё и присутствию любимого человека, и эта возможность заставляла меня гнать ещё быстрее. Я решил кое-что для себя. Я попрошу Ваню выйти за меня замуж. Правда, для этого нам придётся уехать в мою родную Америку, однако я не думаю, что там нам будет плохо... Арти будет ругаться, конечно. Я ведь до сих пор ему не сказал, что я гей. Что-то будет, когда он узнает... Надо бы поскорее Ваню с дачи вытаскивать, а то общество немца меня напрягает. Не то чтобы я Ване не доверял, совсем даже наоборот!.. Он совестливый, так что я за него спокоен. Не-ет, меня больше волнует альбинос. Мало ли что он может выкинуть. А Ваня, дурак, его любит. И сдастся без вопросов, потакая любому его желанию... Вот неужели я один такой героичный неудачник? Люблю того, кто в этом не нуждается. Однако люблю. И не хочу оставаться один. Хрен тебе, немец, а не Ваня. Не отдам. Я же герой, fucking shit! Не сдамся!! * * * — Как доехал, Ал? – Ваня встретил меня на пороге, жизнерадостно помахивая поварёшкой. Я не сдержал счастливого вздоха и крепко-крепко прижал его к себе. Боже, вот оно, счастье – когда ты рядом с тем, кого любишь... — Всё в порядке... Я тебя забираю сегодня! – объявил я, отстраняясь. – Видишь ли, я хочу познакомить тебя со своим братом. Именно в этот день. Не завтра и не послезавтра! Собирай пожитки, Вань, — я улыбнулся. — Сегодня?.. Ну.. но.. а... Ну ладно, — немного удивлённо согласился он. — А где Гилберт? — Ему нехорошо, — туманно пояснил Ваня, удаляясь в глубь кухни. * * * — Что?! Ехать куда-то?! Я не хочу!!! — Ну, можешь оставаться здесь. Я думаю, Ваня не будет против! — Вообще-то, я против. — Ой, Вань, да ладно тебе!.. — Брагинский, я не хочу никуда ехать! Скажи этому америкосу, чтоб отвалил! Ваня театрально закатил глаза и вышел из комнаты. — Куда ты его опять хочешь утащить? – возмущённо прошипел вполголоса Байльшмидт. — Не твоё дело. – так же негромко ответил я. — Очень даже моё! — Ты ему кто? Никто. А я с ним встречаюсь. – «И собираюсь сыграть с ним свадьбу», добавил я про себя. — Как это «никто»?! – гневно завопил Байльшмидт, забывая о конспирации. – Да мы с ним... И осёкся. Опустил плечи, ссутулился, откинулся обратно в кровать. Что у них тут произошло, интересно? Я счёл за лучшее оставить его одного и повернулся, чтобы уйти. В дверях стоял Ваня. Его кислое выражение лица говорило само за себя. — У нас мало времени. Надо ехать. Я уже собрался; Гил, тебе помочь? — Иди к чёрту. — Как скажешь. Значит, поедешь так. Идём. Немец, морщась, с видимым трудом сел на кровати. Ох, кажется, ему и вправду плохо... — Брагинский, ты самая настоящая скотина. Или ты отваливаешь, или я с тобой полгода не разговариваю. И переезжаю к Эрж. — Она же тебя больше не интересует? – насмешливо прищурился Ваня. — Ну, она-то об этом ещё не знает, — немец криво ухмыльнулся в ответ. — Отлично. Переезжай. Хоть к чёрту на рога! – у прежде невозмутимого Ивана явственно дрожал от злости голос. — Раз уж ты об этом просишь – ни за что не перееду!!! Я почувствовал себя лишним. Чёрт возьми, что за херня происходит?! Нужно брать под контроль ситуацию, пока ещё не поздно... — Ваня, едем. Гилберт – со мной в машине, потому что плохо себя чувствует. Ты поедешь на мотоцикле. Не оставлять же его (мотоцикл) здесь. — Хорошо. До машины пусть идёт сам, на руках не понесу. – И Ваня вышел, позволив себе то, чего раньше никогда не делал: хлопнуть дверью. Мы с немцем с минуту молчали, совершенно оглушённые этим негромким звуком и не понимающие, что теперь говорить. Первым зашевелился альбинос. — Что стоишь? Сколько ещё я должен ждать, пока кто-нибудь мне поможет? – он обвиняюще глянул на меня. Однако бесцеремонность свою немец не растерял. Уважаю. Я помог ему встать с постели. Он, похоже, не сильно в этом нуждался: как только встал на ноги, сразу же указал в сторону двери. Я вышел. * * * Некоторое время я просто курил в машине, греясь от печки. Происходящее угнетало меня и не давало расслабиться. Как всё могло настолько измениться за какие-то пару дней?! Ваня на этого альбиноса буквально молился – а теперь, кажется, готов убить на месте! Что же, чёрт возьми, у них тут произошло? — Дверь открой. Тут, между прочим, холодно. – Байльшмидт смотрел на меня свысока, выжидательно приподняв брови. — Да она открыта... Он неловко дёрнул дверцу машины на себя, запуская внутрь холод и пару снежинок. Забросил рюкзак подальше на сиденье и осторожно залез сам. Я наблюдал в зеркало заднего вида, как он с любопытством осматривается. — Ты что, никогда не ездил на машине? — Какая тебе разница?! Не приставай ко мне! Байльшмидт, как ребёнок, очень остро реагировал на любую попытку уличить его в неидеальности. После того, как Ваня довольно грубо, по моему мнению, утром с ним обошёлся, я ему даже в какой-то мере сочувствовал и, кажется, начал немного его понимать. Вроде бы. — Да ведь в этом нет ничего такого, — я дружелюбно улыбнулся, поворачиваясь к нему лицом. — Ну да.. наверное. – Он успокоился. – А с ногами можно? — Только сапоги сними. Снял. Уже не спрашиваясь, вытянулся на сиденье, ложась на спину. — Как ты себя чувствуешь? Пауза. Короткий вздох. — Нормально. — А... – Уже было передумав в последний момент, всё-таки решаюсь спросить: — А что у вас с Ваней произошло? — Произошло? Тебе показалось. С чего ты взял вообще! – явно нервничая, теребит край куртки. Неумело переводит тему: — Кем ты работаешь, Джонс? — Я руковожу фирмой, занимающейся импортом товаров из США! – гордо выдал я. К моему огорчению, должного впечатления это на него не произвело. — А почему ты живёшь в России, если ты американец? — Брат привёз. — То есть? – он нахмурился. – Ты жил в Америке, и тут вдруг откуда ни возьмись, приехал брат и увёз тебя? — Нет, не совсем так. Знаешь, это в каком-то смысле типичная история для какого-нибудь романа: мои родители погибли в автокатастрофе, Арти в то время жил со своими предками в Британии. Его отец приходился братом моей матери. Я его родителей не очень хорошо помню, но чопорные оба – просто кошмар какой-то! Ну так вот, они меня сначала усыновлять не хотели, Арти настоял, и я около года вместе с ними жил. А потом он крепко с ними поссорился и свалил к другу во Францию, забрав меня. Там мы жили несколько лет — он ждал совершеннолетия, чтобы окончательно оформить опекунство на себя. Во Франции было здорово! Но в какой-то момент Арти рассорился со своим другом, спросил меня, куда я хочу уехать, и я наугад тыкнул в карту пальцем. — Что, и прямо в Город попал? – недоверчиво спросил Гилберт. — Ну да. Как только мы переехали, Арти отправил меня в школу и пообещал, что больше новоселий не будет. Не сказать, чтобы я был счастлив. Учить русский после английского и французского было довольно сложно. Но люди быстро ко всему привыкают. — Здорово... Значит, во Франции не так как здесь? — Там теплее. И дождь редко идёт. — Как это – дождь редко идёт? – непонимающе моргнул Гилберт. — А вот так. Наш разговор прервал рёв мотора: Иван, дав рукой сигнал к отправлению, умчался. Я завёл машину и снова закурил. — Включить тебе радио? Нам ещё долго ехать. — Эээ.... включи. Из колонок донеслась какая-то отвратительная попса. Я спешно повертел колёсико-переключатель. ...Zwei — Hier kommt die Sonne Drei — Sie ist der hellste Stern von allen..* — Это что? – Гилберт заинтересованно приподнялся на локте. — Это?.. Мм... Раммштайн, если мне не изменяет память. .. — А ты можешь громче сделать? * * * Когда мы доехали до квартиры Ивана, последний был уже там. Грел чайник и гремел посудой в раковине. — Вань, чай у Арти попьём. Идём уже. Он молча вытер руки полотенцем и ушёл в прихожую – одеваться. Я виновато улыбнулся Гилберту и последовал за Ваней. * * * Снова вдыхаю знакомый запах дома. Чувствуется ещё на лестничной площадке. Арти, конечно, ещё не знает, что мы к нему идём, но мне кажется, он вряд ли будет против... Звоню в дверь. Не отвечает. Его что, нет дома? Или он опять в своих огромных наушниках, слушает любимых битлов? Звоню ещё раз, безрезультатно. Тут меня осеняет: — Вань, я знаю, где он! Он на крыше! Точняк, я много раз видел, как он спускается оттуда! — Что он там делает? – смеётся Ваня. — Вот как раз и проверим. Лестница там. Так, смотри, план такой: я залезаю первым, а ты – по моему сигналу. Договорились? Ну, я пошёл! Я вылезаю – уже по ту сторону люка – и мне в глаза ударяет ледяной ветер, заставляя прищуриться. Мигом разлохматились тщательно причёсанные волосы (Арти ругался, если видел меня лохматым, хотя у самого вечно было гнездо на голове. Творческий человек, что с него взять...). Вот, кстати, и он. Стоит прямо на краю крыши. Ох, не нравится мне это... — Арти! Оборачивается. В глазах удивление. — Ты что здесь делаешь? — Я должен тебе кое-что сказать! Я – гей! — Что?!! Ты шутишь?! — А это... – Даю сигнал Ване. Помогаю ему выползти из люка и прижимаю к себе за талию, широко улыбаясь. — ...это – мой будущий муж! Да, похоже, мне удалось его ошарашить. Уже представляю, как мне за это достанется. Ну да ладно, всё равно уже через полчаса он успокоится и напоит нас своим обалденным чаем. .. Арти сделал шаг назад. Ещё один. Иван понял всё раньше меня. Я, оцепеневший, стоял на месте – ноги как будто приросли к земле – а он молниеносно рванулся вперёд, пытаясь спасти, предотвратить... Но было поздно. И Арти, беззвучно шевельнув в последний раз губами, пропал в бушующей метели. __________________________________ *Rammstein — Die Sonne Ещё раз большое спасибо lynxy_neko за арт, ссылку на который я решил поместить сюда, потому что здесь он более чем к месту: http://s1.ipicture.ru/uploads/20111102/xlQFHSZQ.png