Слишком человеческое

      В последние дни в монастырских стенах постоянно ощущалось присутствие Румпельштильцхена. Возвращаясь из города, Рул Горм обнаруживала то новую доску вместо прогнившей ступеньки крыльца, то свежую краску на потолке в столовой. Застать же самого виновника этих перемен ей не удавалось: мужчина будто специально навещал обитель именно в те часы, когда фея-настоятельница отсутствовала. Рул Горм уже задумывалась, не стоит ли ей лично зайти в ломбард, поблагодарить Румпельштильцхена и выяснить причины его внезапной щедрости. Погружённая в размышления — впрочем, если бы в этот момент кто-то спросил бы фею, о чём она думает, она вряд ли бы смогла внятно ответить, настолько мимолётны и невесомы были её мысли — Рул Горм и сама не заметила, как оказалась в саду. Было солнечно, листы деревьев, ещё маленькие, мятые, с прилипшей к ним шелухой почек, трепетали под порывами ветра. Ноги несли мать-настоятельницу к скамье, но, не дойдя до неё несколько шагов, она остановилась.        Рул Горм была в саду не одна. У яблони, что росла на краю сада, стоял Румпельштильцхен. Мужчина, казалось, не заметил присутствие феи, он что-то увлечённо прилаживал к яблоне. Трость, чья серебряная ручка тускло поблёскивала в лучах вечернего солнца, была прислонена к стволу, а пальто повешено на ограду. Значит, в ломбард ехать не придётся. Рул Горм сошла с дорожки и, тихо кашлянув, обратилась к мужчине:       — Добрый вечер!       — Что? — Румпельштильцхен резко обернулся, и какой-то предмет выпал у него из рук. — Добрый…       Он отступил от дерева на пол шага, использовав яблоневый ствол в качестве опоры. Левой рукой мужчина торопливо приглаживал растрепавшиеся на ветру волосы.       — Я уже думала искать тебя, — сказала Рул Горм приветливо.       — Да? — переспросил Румпельштильцхен, пряча за ухо какую-то особенно упрямую прядь.       Сегодня он не разговорчив, заметила про себя фея, и, задержавшись взглядом на застывших у уха пальцах, сделала ещё одно наблюдение — и сбрил баки. Рул Горм слегка тряхнула головой, чтобы избавиться от мелочных, незначительных мыслей.       — Нет? — снова обратился к ней мужчина, по-своему истолковавший этот жест. — Вы пошутили?       — Ты, — поправила Рул Горм. И увидев в обращённых на неё карих глазах смешанное со смущением непонимание, пояснила: — Говори мне ты. Так обращаются к феям. Мы же — не настоящие монахини. — Мужчина кивнул. — И я не думала шутить, я действительно тебя искала. Теперь, — лицо феи озарила ещё одна улыбка, — моя очередь говорить «спасибо».       — Да? — определённо сегодня Румпельштильцхен где-то растерял своё красноречие и все интонации, кроме вопросительной. Он выглядел растерянным и будто удивлённым, хотя не мог не ожидать их встречу, ведь сам пришёл в монастырский сад.       — Да, — в тон ему ответила фея. — И, конечно, я хотела знать, по какому поводу ты так одариваешь обитель.       — А, это, — протянул мужчина тихо. — Наверное… — он остановился, и пристально посмотрел на Рул Горм, словно надеялся, что ответ написан на её лице, — наверное, я просто не люблю оставаться в долгу. А вам я сильно задолжал.       — Понятно. Ты действительно никогда не любил быть кому-то должным, — подтвердила фея, говоря не столько о человеке, стоявшем перед ней, сколько о том Тёмном, за которым она наблюдала два столетия. — Но, — продолжила она с внезапной грустью, — У меня есть к тебе ещё один вопрос. Что ты делаешь в нашем саду?       — Я? — переспросил Румпельштильцхен с лёгким удивлением, словно его присутствие на территории монастыря не было чем-то из ряда вон выходящим. — Мне позволили, я тут, — мужчина снова, на этот раз без всякой надобности поправил волосы, и ладонью указал себе под ноги, — вот, видите… видишь? Дерево старое, и в стволе — дупло. Когда плоды поспеют, под тяжестью яблок оно пополам расколется.       — И что? — вставила Рул Горм.       — Это можно предотвратить. Если стянуть ствол металлическим обручем — этого не произойдёт. Я уже почти закрепил, но уронил. От неожиданности. Я сейчас.       У ног мужчины действительно лежала согнутая в обруч полоска металла и обмотанные проволокой плоскогубцы. Пока Румпельштильцхен медленно, скользя правой ладонью по коре дерева, склонялся над упавшими предметами, Рул Горм несколькими быстрыми шагами преодолела разделявшее её и мужчину расстояние и наклонилась, чтобы помочь поднять вещи. Фея опередила Голда всего на несколько секунд, но в этот момент он по инерции продолжил движение вниз, и его подбородок невольно наткнулся на макушку склонившейся у его ног феи. Рул Горм вскрикнула и осела на влажную землю. Румпельштильцхен тоже потерял равновесие и теперь стоял перед феей, упав на одно колено. Он потёр подбородок, поморщился, посмотрел на Рул Горм, что сидела сейчас на земле, судорожно сжимая в правой руке плоскогубцы, и тихо рассмеялся.       — Прости, — пробормотал он и закрыл лицо ладонями. — Прости…       Он отнял руки от лица и протянул правую Рул Горм. Фея оперлась на протянутую руку и поднялась на ноги, а мужчина всё стоял перед ней на одном колене. Со стороны это должно быть выглядело странно. Румпельштильцхен, видимо, осознав двусмысленность сложившейся мизансцены, фыркнул, безуспешно борясь с новым приступом смеха.       — Прости, — ещё раз повторил он, — я не хотел тебя ударить.       — Ты не виноват, — заверила фея. — Ничего страшного. — Голова ещё гудела после столкновения с твёрдым подбородком бывшего мага, но ни тошноты, ни головокружения не было. — Самое худшее будет шишка.       — Я язык прикусил, — признался Румпельштильцхен. В устремлённом на Рул Горм карем взгляде плясали смешинки, и, заразившись весельем, она невольно усмехнулась:       — Я думала, это произошло гораздо раньше. Ты сегодня как-то непривычно молчалив, — она покачала головой, глядя на застывшего у её ног мужчину, не делающего никаких попыток подняться. — Ну, теперь я тебе помогу, Румпельштильцхен.       — Просто подай трость, — со вздохом попросил мужчина. — Пожалуйста.       Фея послушно протянула Румпельштильцхену трость, стоявшую неподалёку, тот тяжело поднялся, оперевшись на неё двумя руками, и тут же склонился, отряхивая брючину от приставшей земли. — А, может быть, мне стоило так и остаться, — пробормотал он, и с его губ сорвался ещё один смешок.       Рул Горм не так часто приходилось видеть смеющихся людей. К ней обычно обращались те, кто попал в беду, и в потерянные годы проклятья в монастырь приходили по самым разным поводам, но обычно в серьёзном расположении духа. Теперь — она просто не знала как реагировать на ситуацию, в которой действительно было что-то очень забавное и смущающее одновременно. Пока Рул Горм стояла, не в силах определиться с тем, как ей вести себя дальше, Румпельштильцхен поднял голову и провёл рукой по лицу, стряхивая с себя остатки веселья.       — Просто… я кое-что вспомнил, — попытался он объяснить и прервал сам себя. — Это неважно. Вы. Ты, — поправился мужчина, — позволишь мне закончить? Это не займёт много времени.       — Хорошо. Я даже помогу, — фея протянула Румпельштильцхену инструмент, который всё ещё сжимала в правой руке, и быстро нагнулась за оставленным на земле обручем. Место удара до сих пор немного болело, и Рул Горм отчитала бы любую из фей-послушниц за столь легкомысленное поведение, но, кажется, на этот раз никто их не видел. Ещё следовало выяснить истинные причины проявляемой бывшим Тёмным филантропии: нет, она была уверена, что мужчина не солгал ей, но между правдой, как её понимают люди, и истиной, в которой они порой боятся признаться даже самим себе, существует разница — и большая. Румпельштильцхен тем временем с помощью полоски металла, проволоки, плоскогубцев и извлечённых из кармана пиджака кусачек — «очень удобная вещь, почему раньше до такой не додумались?» — стянул ствол так крепко, что тот жалобно заскрипел.       — Вот и всё, — произнёс мужчина и постучал по коре. — Теперь хорошо бы варом залить дупло.       — У нас не так много яблок: заморозки весь май, и половина цветов облетает слишком рано, — Рул Горм пожала плечами. Климат штата Мен явно был не слишком подходящим для садоводства.       — Тут не в цветах дело, — заметил Румпельштильцхен. — В корнях. Земля за ночь промерзает и до цветов не доходят её соки. Когда начнётся цветение, нужно с вечера укутывать землю вокруг яблонь тряпками, ветошью разной, чтобы тепло земля до утра не отдавала, под паром была.       — Я не знала, — Рул Горм опустила голову, — надо сказать Вайолет и Роуз, они отвечают за эти дела. У тебя ведь тоже есть сад.       — Есть, — подтвердил мужчина мрачно. — Он засажен газоном и декоративными растениями, — последние два слова Румпельштильцхен произнёс преувеличенно чётко и с каким-то печальным презрением.       Он повернулся к ограде, чтобы надеть пальто.       — Мне, кажется, пора, — сказал он куда-то в сторону.       — Хорошо, — согласилась Рул Горм. — Но — зачем ты это делаешь? Неужели — нежелание быть в долгу — единственная причина?       — Может быть, и не единственная, — Румпельштильцхен дёрнул плечом и сосредоточился на одевании.       — Теперь ты, конечно, знаешь, что я — фея и могу выполнять желания. Ты поэтому…       — Нет, не поэтому! — резко перебил мужчина и взглянул на Рул Горм с искренней обидой. Впрочем, спустя несколько секунд обида во взгляде сменилась заинтересованностью и надеждой: — А ты можешь выполнить любое желание? — добавил он.       — Это не могу, — ответила Рул Горм, не став уточнять о чём идёт речь.       — Я так и знал, — Румпельштильцхен хмыкнул. — Но всё равно, я не поэтому.       — В любом случае, — сказала Рул Горм, — я не знаю, но я бы могла попробовать… отплатить тебе чем-то.       — Чтобы я снова оказался у тебя в долгу, Рул Горм? — шутливые слова мало вязались с мрачным выражением, застывшим на лице мужчины, окончательно утратившего своё смешливое настроение.       — Да, для того, — согласилась фея. — Мне не нравится, когда ты среди моих кредиторов.       — Хорошо, — Румпельштильцхен криво улыбнулся, в очередной раз вызвав в памяти феи образ мистера Голда с его вечной невесёлой ухмылкой. — Тогда ты расскажешь мне — обо мне. О том мне, которого я позабыл.       — Я не обещаю, что расскажу всё, — начала фея и взяла мужчину за локоть, увлекая его к стоящей под вишнями скамье, — Но я расскажу тебе хотя бы часть. Ну, например, ты терпеть не мог быть у кого-нибудь в долгу, но при этом тебя вполне устраивало, когда все вокруг оказывались твоими должниками…