***
— Ну давай, не бойся, подойди поближе… — голосом дьявола-искусителя подгоняла меня Ханжи, пихая вперёд. Я мало того, что еле ходила в выданных грубых сапогах на босу ногу, так ещё и как-то была не в восторге от перспективы близкого знакомства с Сонни. — Мари, правда, шевелись, на нас начинают коситься, — добавил Моблит. На нас с самого начала странно смотрели, и никого это не волновало! — А может, кхм, как-нибудь потом? — без особой надежды предложила я, делая попытку вывернуться из цепких рук Ханжи. Со связанными запястьями это было сложно. — Нет, потом у меня по плану Эрен Йегер… — решительно отказала Зоэ. — А кто это? — сразу же уцепилась я. — Да ещё один титанчик… — активно подталкивая меня к Сонни, ответила Ханжи. — Ух ты, здорово! А вы меня с ним познакомите? — Конечно-конечно… — Заметьте — вы обещали! — Капитан! — спохватился Моблит. Я показала ему язык, тут совсем рядом мелькнул язык Сонни, клацнули челюсти – я, вереща, унеслась к Нифе, ибо Ханжи своего добилась и почти скормила меня своему питомцу. — Садисты, изверги! Сталина на вас нет! — крикнула я из-за спины девушки, потрясая связанными руками. Ханжи, откинув очки на лоб, задумчиво выслушала мои словесные излияния и с досадой заключила: — Похоже, действительно человек… — Свершилось! О боже, у меня сейчас вырастут крылья! — кружась на месте, торжествующе завопила я. — Одно тёмное, другое светлое — как на вашей эмблеме! — …что-то странное обсуждают… — донёсся до меня голос одного из солдат с нашивкой Гарнизона. — Не обращай внимания, разведчики все пришибнутые… — ответил ему другой. Я посмотрела на них и активно закивала, выражая этим словам поддержку высшей степени. — Кривляться хватит, — подтолкнул меня в спину Моблит. — Пошли обратно… — В склеп?! — запаниковала я. — Подождите, давайте вы попробуете меня скормить Бину, и я вас ещё попроклинаю… — Двигай ногами, — убедительно посоветовали в ответ. — Ну пожалуйста! Не хочу-у… С другой стороны поднасела Ханжи. — А я, между прочим, специально для тебя выбила с Петры отчёт, хотя мне она докладывать совсем не должна! Я недальновидно обратила внимание на эту фразу и тут же была продвинута метров на пять. — Подождите, зачем отчёт? Какой отчёт? — Ну ты там спрашивала… когда была в явном неадеквате… — Ханжи обнародовала какую-то бумажку (по виду, незадолго до этого вытащенную из задницы титана, а потом погрызенную мопсом) и покрутила ею у меня перед носом. Это — отчёт? Что она с ним делала? — Петра слышала, что ты сказала. Точнее, расслышала только одно слово и то — приблизительно. «Забудь». Ну, вероятно. Я чуть не улетела носом в брусчатку. Ну, приплыли. Крыша улетела. — Что ты там забывала, беспамятная наша? — тут же пошла в наступление Ханжи. — Не помню! — очевидным тоном ответила я. — Не верю! — отозвалась Ханжи. Станиславский, блин, местного розлива. — Как насчёт калёного железа? Звучало, как предложение пойти в кино. Я вздохнула, прекращая упираться ногами в дорожное покрытие, и угрюмо зашагала следом за Нифой. — Всё равно — не помню. Да и в конце-то концов... От меня ничего не зависит. Делайте, что считаете нужным.***
На самом деле не так уж и возмущали меня эти эксперименты. Мама всегда говорила, что я слишком шумная, что бездействие и тишина меня провоцируют на всякие фокусы, и сейчас мне её слова не казались таким уж смешным преувеличением. Просидев примерно одно утро без внимания Ханжи, да ещё и в одиночной камере, где из развлечений было только туалет-ведро, я уже готова была на стенку лезть, завывая что-нибудь близкое к «Повесице» Земфиры. Останавливало отсутствие голоса. Понятно, конечно, что у них дел по горло. Да и Эрен вообще-то правит балом, пусть с ним и занимаются. Но одиночная камера. С ведром. Я успела даже прийти к выводу, что повешенье — самый безболезненный способ как казни, так и самоубийства! Так что когда завалилась Ханжи со своим осмотром, мне очень хотелось побегать с ней кругами вокруг стола. А потом, когда пришёл Моблит, устроить скандал и снова его покусать. Нифа вообще была встречена, как давно потерянный родственник. Выйти на улицу я даже не мечтала, но раз уж так свезло, хотелось подольше протянуть относительно на свободе. …Но всё закончилось дверью, захлопнувшейся у меня за спиной. «Эксперимент окончен, материал может отдохнуть, — вещал за дверью Моблит. — А насчёт калёного железа мы ещё посмотрим». Материал хочет материться, как сапожник, но всё равно никто не услышит. Спустя полчаса, а то и меньше, мне надоело ходить кругами и делать некое подобие зарядки. Я провела тщательный осмотр своей камеры, окончательно пришла к выводу, что шкафчик не открывается, а стол не двигается, обнаружила что-то по типу вентиляции в одном из верхних углов. Принялась выть туда всякий бред, хотя до самого отверстия не доставала, и вряд ли меня кто-то слышал. Ну, таракан один слышал точно — он оттуда выполз. Время тянулось досадно медленно. До обеда было ещё часа три, если внутренние часы не подводили меня. Я сделала вывод, что рисовать на пыли в единственном не затоптанном углу — очень интересно. И отсутствие голоса перестало быть поводом для отказа себе в пении. Солдат, пришедший с обедом, застал меня сидящей в позе лотоса на шкафчике. С тюрбаном на голове, который я свернула, оторвав приличный кусок ткани от савана. Всё равно мне уже дали одеяло. На недоумевающий взгляд я с горечью поведала о том, что силой мысли пытаюсь отправить себя домой. Это вызвало только невпечатлённое хмыканье. К сожалению, говорила я чистейшую правду, но сосредоточения и силы мысли тут явно было недостаточно. Ну а разъяснять разведчику, что занесло меня сюда явным глюком в ткани мироздания, я не стала. На обед был хлеб, вода и некая субстанция, немного отдающая гарью, выглядящая хуже, чем каша в школьной столовой, и лучше, чем мамина манка с комками и приправой для курицы. Обычно у нас готовил отец или моя младшая сестра. Но благодаря редким маминым кулинарным экспериментам я могла съесть почти всё, что угодно. Главное, ложкой сразу глубоко в рот закидывать, чтобы на язык меньше попало. Таким макаром я отчаялась, съев треть, и перешла на хлеб и воду, решив, что переживу без полноценного питания. Пришлось подключить самовнушение, что чем темнее хлеб, тем он полезней. Независимо от вкуса. Он полезный. То, что меня чуть не стошнило от неудачной мысли об убитом разведчике, показало, что я пока переживу без питания в принципе. Закончив с обедом, я уже решила придумать имя таракану и попробовать его дрессировать хлебными крошками, но послышались шаги. Я вся подобралась, предвкушая беготню со шприцами, но дверь приоткрылась совершенно спокойно — заглянула Нифа. — Ты бы потише себя вела. А то к нам из верхушки за отчётами пришли, а из-под пола завывания доносятся. Не самого приличного содержания. — Да чем мне тут заниматься? — сокрушённо воскликнула я. Даже повыть в вентиляцию не дают, изверги. — Я уже умею со стола на шкафчик запрыгивать! И обратно — на одной ноге! Нифа вздохнула, вошла и, прикрыв за собой дверь, скептически оглянула полнейший беспорядок, который я сумела развести всего лишь из пары ботинок, одеяла, савана и обеда. Похоже, её внимание привлекли мои художества в углу, хотя дальше солнышка, двух сердечек и надписи «ЗДЕСЬ БЫЛ ВАСЯ» я не ушла. — Это ведь другой язык, — заметила Нифа, приседая рядом с «Васей». — Буквы совершенно не похожи на наши. Я фыркнула — удивляться не хотелось, надоело. — Ты можешь… — Нифа достала заправленные за пояс карандаш и что-то похожее на скетч-бук или блокнот, — написать своё имя? — Девушка деловито отыскала относительно чистый листочек и протянула мне. Я присела у стола, решив хоть разок использовать его относительно по назначению, и… абзац. Увидела надпись в уголке листочка, и застыла тупезнем, словно отшибло весь русский алфавит. — Я не… — растерянно вырвалось у меня. Переутомилась, что ли? В голове плыли какие-то странные мысли. Совсем не способствующие сосредоточению. Да у меня же до автоматизма уже подпись должна дойти со всеми экзаменационными бланками! Закусив губу, я вывела несколько спонтанных закорячек, расписывая карандаш. Стало проще от привычного ощущения, и я с облегчением начиркала «Маria» латиницей. Следом и на русском. Фух, пронесло. Родной язык ещё забыть не хватало. Наверно, при переносе в другой мир меня пару раз основательно приложило головой о ткани мироздания. — Всё? — заглядывая мне за плечо, поинтересовалась Нифа. - О. Хм. Вот как. — Похоже, я действительно говорила на другом языке до того, как стала титаном, — принялась нервно оправдываться я. — Наверно, — кивнула Нифа. — Но ты ведь понимаешь нас. — Может, я знала два языка? — барабаня пальцами по столу, предположила я, глядя на Нифу наивно-наивно. — Одним писала, другим говорила? — с явным скептицизмом протянула та. — Ладно. Посмотрим. Надо для начала показать это Ханжи… жаль, что она сейчас занята. Ей, мне кажется, будет интересно. — А чем она занята? — запрыгивая на стол, спросила я. — Как его… Эрен? — Сейчас суд. Решают, сохранять ли Йегеру жизнь и какому подразделению войск его передать… — А кто он? — зевнула я, разлёгшись на столе. Вздремнуть что ли, когда Нифа уйдёт? А то скакала тут полдня, как сайгак. — Кадет. Он может превращаться в сознательного титана, и помог при обороне Троста. — Помог, значит, при обороне Троста… а теперь его собираются казнить? Весело. Что ж со мной тогда будет? — О тебе не знают параноики-толстосумы и религиозные фанатики, — порадовала меня Нифа. — Поверь, по сравнению с ними Ханжи — милейший человек! Да по сравнению с моей мамой Зоэ — ангел во плоти. Я тоскливо вздохнула, вытягивая руки к потолку. На мгновение даже получилось представить, что я на даче — лежу на покрывале, глядя в распахнутое летнее небо. Плохо, конечно, когда люди не понимают, как устроен их мир. Поэтому и бросаются на всё непонятное. Можно подумать, у нас по-другому. Найдут новый вид — запытают опытами. Правда, здесь люди от безысходности поагрессивней будут. Наверно, местное человечество можно сравнить с забитым и загнанным зверем. Кто бы в клетку руку не сунул — хоть друг, хоть враг — по локоть отгрызёт. А разведчики адекватные, потому что знают мир за пределами этой клетки. И почему меня в Средиземье не занесло? Там хоть проще бы к прыжкам по мирам отнеслись. А здесь придётся строить из себя склерозника, чтобы паранормальными явлениями головы серьёзным людям не забивать. — А вообще-то я пришла сказать, что командор разрешил выводить тебя на прогулки. Под конвоем, но без наручников. — И ты молчала?! — моментально ожила я, подскочив на ноги. — Мне можно погулять? Наконец-то! — Куда-то уже хочешь? — удивилась Нифа. Я от прилива чувств не смогла ответить, разве что кивая как болванчик. Нифа, разглядывая этакий энтузиазм, явно засомневалась в адекватности моего желания. — И куда же?.. Я собралась с мыслями и, встав в позу в стиле «На Берлин!», объявила: — В душ!***
— Счастье в этом мире е-есть… — блаженно протянула я, встряхивая полотенцем волосы. Как их потом распутывать, я старалась не думать. — Я уж решила, ты там захлебнулась, — фыркнула Нифа. — Одевайся и пошли. А то ужин пропустишь. Я ещё поворошила волосы полотенцем, спустила его на плечи и наткнулась на полный сочувствия взгляд Нифы. — Могу дать расчёску. И штаны у меня есть ненужные — я похудела при поступлении в Разведку, а на тебя вроде должны налезть. Я растерянно подёргала полотенце за концы, вытираясь. — Э-э, спасибо. Если тебе не нужны… И люди добрые есть — тоже, несмотря ни на что. Когда мы вышли из душа, солнце уже начинало садиться. При подъёме к жилым помещениям людей нам повстречалось немного, внимания на меня никто не обращал. Я глазела на ещё не зажжёные факелы, окна, кирпичную кладку на стенах. Как же тут всё… не сказать, чтобы плохо, просто по-другому. Пахло бы ещё нормально... В одном из коридоров через окна можно было разглядеть противоположное крыло здания. Даже зеркально похожий коридор немного просматривался, хотя поначалу ничего интересного я там не углядела. А потом меня накрыло каким-то странным чувством. Дёрнувшись, я уставилась в окно и почти сразу заметила несколько фигур в другом корпусе. В одной я совершенно точно распознала командора, две другие шли ближе к дальней стене, попадая в тень, а последний человек прошёл у самого окна. О, так это же… Занятно. Я протяжно вздохнула, узнав того человека. Эрен Йегер. Вот и свиделись. Хорошо ещё, что то чувство было не из категории «Романтичная ересь» типа «Бабочки в животе» или «Ох, я встретил истинную любовь!». И плохо, что было как таковое. Действительно физическое ощущение. Как перед экзаменом — словно что-то гложет изнутри и одновременно жаром вцепляется в плечи. Любому удивлению есть предел (и мне казалось, я его уже перешагнула и больше мне удивляться нечему), но почувствовать желудком парня на другом конце здания… это ведь странно, да? — Мари? — обернулась Нифа и, заметив мой взгляд, посмотрела на противоположные окна. Эрен и остальные уже прошли дальше по коридору, и в тех окнах, где можно было бы их увидеть, отражалось солнце. — Солнце, — ответила я Нифе как ни в чём не бывало. — Солнце красиво падает. Здание будто золотое.