***
Пожалуй, я испытывала настоящее отчаяние. Недавнюю мою проблему со страданиями по поводу прискорбно устроенного мира можно было утопить в выпивке. Но чтобы утопить в ней все требующие уборки помещения, никакого вина не хватит… — Ничего-о! — жизнерадостно пропела я, ободряюще потряхивая за плечо Мину, смахивающую на потенциального суицидника куда больше меня. — Мы обязательно справимся! Вы после ужина придёте проверять выполнение? Впервые за утро капрал посмотрел на меня с каким-то выражением. Похоже, по его мнению, я сошла с ума. — Скорее после завтрака или обеда, — поправил Леви и уточнил: — Завтрашнего. Сомневаюсь даже, что вы за сутки управитесь… Моё жизнелюбие сделало ручкой и сигануло в бочке с Ниагарского водопада. — А спать? — простонала Мина, сползая по швабре. — Хороший солдат должен уметь бодрствовать несколько дней, — отрезал капрал. — И не думайте сливать или набирать воду в душе. Или и его заодно будете драить. — А где её наливать? — со вздохом осведомилась Мина. — В колодце во дворе. — С таковым крайне прискорбным напутствием капрал нас покинул. Мы проводили его одинаково тоскливыми взглядами. Во дворе внизу. А мы на третьем этаже. — Ну что, пойду за водой? — решила я как-то сдвинуть дело с мёртвой, очень мёртвой, прямо мумифицировавшейся точки. — Ага, — бесцветно ответила Мина. — Давай тогда по очереди… Вот что-что, а воду я таскать умела. С деревенским участком в двадцать четыре сотки в этом смысле не забалуешь, учитывая, что колодец был на противоположном от дома конце, а водопровода не предвиделось. С вёдрами мы всей семьёй носились постоянно. Я тряхнула головой. У нас уборка, а не день ностальгии. К нашим услугам Леви предоставил не целый этаж (как я изначально с ужасом думала), а всего лишь длинную ветку основного коридора (от чего легче на самом деле не стало). К коридору примыкало пять кладовок с по-старинному высоченными стеллажами, заваленными кучей важной — или не слишком, раз доверили нам — рукописной макулатуры. Бумаги следовало продуть от пыли, а потом аккуратно разложить… Леви жестоко ошибался. Нам не хватит и недели.***
До обеда мы бодренько разобрали… три полки. Три грёбаных полки, мать Леви за ногу! Наверно, виной этому было то, что я свалила содержимое двух из них (ведь третья от моего прикосновения обратилась в пыль!) Мине на голову, и она отплыла в дебри собственного разума, ударившись о стену. В панике я поволокла её хоть куда-нибудь (из-за незнания, где тут обитают медики), но на лестнице ей довелось очухаться, испугаться и задрыгаться так сильно, что кувырком по ступенькам летели мы обе. Но я не собиралась так просто сдаваться! До завтрака? Да пожалуйста! Да мы Леви тут всё так надраим, что он поскользнётся и на радостях сломает себе шею! Да! Роняя стеллажи, путая бумаги, выгребая отовсюду в коридор тонны пыли (которой мы в итоге были покрыты с ног до головы), нам удалось ещё до обеда расквитаться с первой начатой кладовкой и ещё двумя. Благо, в одной из них нашёлся источник для поднятия духа. — Твою ме-е-едь, — выпучив глаза, заявила Каролайн, глядя на одну из бумаг. — Чего? — растерянно сдувая пыль с носа, поинтересовалась я. — Это письмо. — Да, самое время читать чужие письма! — Это письмо капралу Леви. — Кинь каку! Брось! Брось! — Это признание в любви капралу Леви! — Что? Дай сюда! — Я выдрала у Мины письмо и забегала глазами по строчкам. Чёрт. Я же почти не умею читать на местном языке. — И что пишут? — Всякую сентиментальную ересь, — пожала плечами Каролайн. — Хм-м-м… — задумчиво вытянув у меня из-под ноги ещё один листок, Мина пробежалась по записям. — Это тоже. Судя по стилю, от другой барышни. Я скептически оглядела стеллажи с бумагами. Только не говорите мне, что это всё… — Наверно, сильнейший воин человечества для всяких юных аристократок — всё равно что Джастин Бибер для толп малолеток, — задумчиво предположила Мина, наугад вытягивая ещё листы с полок. Я сползла по стенке, закрыв лицо руками. — Развидеть… мне срочно нужно развидеть поющего капрала в модных шмотках…***
— Карола-айн? Учитывая, что в этот момент Мина на высоте двух метров вытирала пыль с самой дальней полки, упираясь ногами в две другие, этот оклик чуть не довёл всё до очередной катастрофы. Я приветливо улыбнулась Имир, флегматично привалившейся к косяку. — Э-э, даже не думай, помогать не буду! — как-то не так расценила выражение моего лица девушка. — Да я не… — Что случилось? — засыпая нас пылью, повернулась Мина. — Ты не забыла, что на время обеда у нас с тобой и Кирштайном выпало дежурство на кухне? — безынтересно осведомилась Имир. Катастрофа-таки случилась — Мина хлопнулась на меня, не удержавшись от такого известия на ногах. — Ну Ими-и-ир! — провыла я из-под напарницы по пылеуборочным работам. — Ну войди в наше положение! Ну нам всё здесь убирать! Я ж одна подохну! Мы и вдвоём подохнем… но хотя бы вместе… и навсегда-а-а… Имир закатила глаза. — Это правда, что ты ляпнула при капрале про зацикленность на чистоте? Ну, и не только про зацикленность… — Ну… да… — пробурчала я. — Ла-адно, — вздохнула Имир, отлипая от косяка. — С Кирштайном как-нибудь договорюсь. Каролайн, должна будешь. — Походу, по гроб жизни… — обречённо отозвалась Мина. — Фух, — облегчённо выдохнула я и тут же спохватилась: — А откуда она знает, что я про неудовлетворённость сказала капралу? И если она знает… кто тогда может знать ещё?!***
Я думала, что хуже, чем было, уже не будет, но моё мнение резко изменилось, когда я чуть не обрызгала из ведра грязной водой Эрвина. На заметку: надо смотреть, куда прёшь, если три ведра, составленные друг на друга, мешают обзору. — Командор?! — пытаясь выровнять свою башню, запаниковала я. — Командор Смит? Я, я… я… етить! — вёдра посыпались вниз по лестнице, на которой весь казус и произошёл. — Простите! — Я рванула было вслед за ними, но Эрвин на одно успел поставить ногу, а второе подхватить рукой. Третье так и осталось у меня в руках. — Что ж, бывает. Ничего, — без недовольства ответил командор и протянул мне одно из вёдер. — Поручение капрала Леви? — А, а, ага, — кажется, я скоро заиканием на постоянной основе заболею. — А что вы тут делаете? — серьёзно, что я несу? — В самом деле, что я делаю в штабе Легиона Разведки? — серьёзно ответил Эрвин. Я еле подавила желание спрыгнуть в лестничный пролёт. — Нет, ну просто… там вроде пусто? — неуверенно предположила я. — Там не только заброшенные архивы, — отозвался Эрвин, оглядел себя на предмет грязных подтёков и развернулся, подняв другое ведро, обратно — спускаться. — Между прочим, я те бумаги ещё прошлой осенью предлагал пустить на растопку. Мысль… доходила до меня… медленно… СЕРЬЁЗНО?! Мы там пылинки сдуваем, всё это ровно раскладываем… Вот же ж капрал! …То-то я думаю — что они в пыль рассыпаются?.. Меня захлестнула тоска. И безумно захотелось надеть Леви ведро на голову. Эх, мечты, мечты… В конце лестницы Эрвин вручил мне ведёрко и пожелал удачи. О да. Она нам пригодится.***
…Время было вечернее, мирное. Продолжая проклинать пыль, пауков, капрала и прочие разнообразности нашей с Миной жизни, мы всё ещё разбирали стеллажи с бумагами. Ну, как разбирали… В голове у меня сама собой наигрывалась мелодия из «Розовой пантеры», когда я с огромной стопкой бумаг в руках пробиралась на кухню. Почему на кухню? Потому что это единственное известное мне место, где были печи. По жизни с капралом я сталкивалась редко. Но сейчас была уверена, что по закону подлости на него наткнусь за первым же поворотом, что серьёзно меня замедляло. И, тем не менее, до кухни я дошла совершенно незаметно (если не считать, что мне встретилась добрая половина Легиона, но это совершенно неважно — я была уверена, что никто не пойдёт ему докладывать о нашем кощунстве над старыми документами). И вот я открыла дверь… и столкнулась с Эрдом. Глянув дальше, наткнулась взглядом на Гюнтера, потом на Петру и Эрена, Оруо… — Так, тут же должны были дежурить Имир с Кирштайном! — прокурорским тоном поварёнка-надсмотрщика вырвалось у меня. — Они на раздаче, — порадовал меня Эрен. — А что это за бумаги? Я попыталась внятно объяснить, но вместо этого завалила всю стопку на Эрда. — Растопка? — поинтересовалась Петра. — Да-а… — очень ненатурально отозвалась я. — Расто-о-опка… Я принялась оперативно сгребать всё в угол, где лежала ненужная бумага. И когда почти закончила… — Ну что вы тут? Я распласталась на полу. Хорошо, что до этого сидела на коленях. Да, почему бы Леви не зайти именно сейчас? Петра, стоящая за плитой неподалёку, кинула на меня удивлённый взгляд, но ничего не сказала. — Почти закончили… успеваем на вечернюю тренировку! — с энтузиазмом ответила она капралу. — Вам налить чаю? — Да, спасибо, — кажется, тот двинулся к нам. Я в стиле партизана переползла за угол и затерялась в ногах у Гюнтера, чуть не огрёбши сапогом по рукам. Прислушалась… поползла дальше и спряталась в нижнем отделении шкафа для продуктов, радуясь, что на кухне так много проходов между плитами и столами. Некоторое время ещё слышался голос капрала, потом хлопнула дверь, я ещё немного подождала и осторожно выглянула, переведя дух. …И тут же наткнулась на вопросительные взгляды отряда Леви. — Ты чего? — поинтересовался Эрен, которому я случайно немного наподдала дверцей по заднице. — А ты не слышал, что она сегодня утром сказала капралу? — донёсся с раздачи задорный голос Имир. — Зоэ на завтраке на всю столовую вещала, как… — И очень хорошо, что не слышал! — перекрикивая продолжение, заявила я. Тут дверь снова начала приоткрываться, и я резко присела вниз, рефлекторно ухватившись руками за то, что было передо мной — ноги Эрена. И моё лицо очень… допустим, что удачно оказалось ровно напротив его ширинки. От удивления и секундного приступа паники я даже не поняла сразу, что капрал просто зашёл поставить кружку (быстро он, однако, чай выпил), и очухалась только на словах: — Эрен, что у тебя с лицом? Я подняла голову, и заметила, что Йегер с крайне офигевающим видом упёрся взглядом в стену. Так, надеюсь, его юношеские гормоны сейчас не упрутся мне в лицо? Хотя какие у него юношеские гормоны с его «татакаэ»… — Ничего, капрал… — пробормотал Эрен, похоже, немного выпав из праведного подросткового ступора. Леви вышел. Я перевела дух. И тут дверь — рок всей моей жизни в штабе — открылась снова. — Эрен, тебя ищет Ханжи… — но это была всего лишь Микаса, которая тут же направилась как раз-таки в наш коридор, чтобы застать начинающего невнятно шевелиться Эрена и меня в такой интерес-сной позе. — Всем удачи, всем спасибо, я отчаливаю. — Я вскочила, раскланялась чуть ли не с аристократической вежливостью и оперативно удалилась за дверь. Заметка — ближайшие недели две не подходить к Эрену. И, пожалуй, Микасе на глаза не попадаться в принципе.***
Когда закончился обед и по штабу начали разноситься звуки свободного времяпрепровождения разведчиков, я уже начала предпоследнюю кладовку, а Мина занялась выносом пыли (вёдрами). Большую часть бумаг мы втихаря перетащили на утиль, а оставшееся растаскали по всем кладовкам, решив аргументировать уменьшение «обращением в пыль», если капрал всё ж прикопается. И всё бы хорошо, но удача преследует меня по жизни. …Дверь хлопнула как раз тогда, когда я докончила последнюю полку в своей кладовке. Уж не знаю, Каролайн ли виновата — слегка задела её ведром, пробегая в последний раз мимо, — или сквозняк разгулялся, но факт оставался фактом. Я поднажала плечом — ручка тут была допотопно-обычная, а замок почему-то для ключа. Я не так уж много знала о дверных ручках, но и суть не в этом. Как это теперь открывать-то? — Эй, Карола-а-айн! — воззвала я, стуча в дверь ногой. Та мелко затряслась. Вздохнув, я припомнила самый травматичный урок, который мне когда-либо преподавал отец — выбивание двери с ноги. Я была совсем не уверена, что сил хватит. Но попробовать стоило. — Ау-у-ууу-у! — предприняла финальную попытку дозваться до Мины я, но отклика не получила снова. Снова же орать про убийство-изнасилование и всё такое прочее меня не прельщало. Вздохнув, я отошла немного назад, прислонилась к полкам, прикидывая, чему ущерб будет больше — двери или моей ноге… …Полка, на которую я опёрлась локтями, с жутчайшим скрапом проехалась на этаж вниз. — Твою ж! — только и успела ошарашенно гаркнуть я. Весь стеллаж накренился прямо на меня, я с воплем рванулась вперёд, на автомате упёрлась рукой в стену и прицелилась ногой точно под ручку — выбивать замок. Именно в этот момент дверь открылась. Свет коридорного окна осветил моего спасителя, аки Деву Марию… И я съездила ногой прямо по нему. Дева Мария крякнула и согнулась пополам. Я же вывалилась из кладовки и на отлёте вмазала ей локтем в нос. Донёсся грохот — стеллаж всё же рухнул. Я тоже — на и так заваливающуюся спасительницу. Нас обдало волной пыли. …Дева Мария ругалась похлеще моего отца после того, как я уронила ему на ногу фрезеровочный круг. — О, — сориентировавшись от знакомых словесных конструкций, я несколько прочухалась. — Ох ма-а-ать… То неловкое чувство, когда навернула ни в чём не повинному парню по причинному месту, потом по лицу, да ещё и сверху рухнула. — Бертольд, вот что ты тут делаешь? — начиная с него сползать, сокрушённо пробормотала я. Закадровый смех, сопровождавший и падение, и матюки, подзатих. — Мы… мне Имир сказала, что вы тут уже умираете… Я решила помочь… хоть немного, пока есть свободное время. И мальчиков привела, чтобы с тяжёлой работой помогли. Я подняла глаза на источник звука, но до лица взглядом не дошла — затормозила на подносе с хлебом. Всё сразу стало ясно. — Святой ты всё-таки человек, Криста! А вот смеялся, видимо, Райнер. Жан стоял чуть позади с лицом «Что за адовый пиздец тут творится?» и страдальчески обнимал букет швабр. Позади с вёдрами подпирала стену Имир. — О, ребята! — объявилась Мина. — Криста, солнышко, неужели ты их надоумила помочь? — Я только инвентарь помог донести, — сразу отстрелялся Жан, сплавляя к стене швабры. — У меня дежурство на кухне. Я-то, кухонный надсмотрщик, прекрасно знала, что если его ставили на обед, то своё он практически отдежурил, но промолчала. Зато Имир молчать не стала, приобняла Жана локтевым захватом за шею и с добротой знающего все-е-е твои грешки демона сообщила: — Мы уже отдежурили. И, конечно же, поможем тебе, Криста, чтобы ты тут одна не впахивала. «Короче, рыцарь решил сопроводить свою принцессу рабами», — вполне позитивно заключила я. — Райнер, а ты поможешь? — ангелом небесным взглянула на парня Криста. Ну, собственно, у него не было шансов… — Да на самом деле тут немного осталось, — подходя к последней двери, порадовала «работников» Мина и потянула за ручку. — Сейчас эту быстренько разгребём… — Следующая выданная ею матерная конструкция по уровню тоски могла обскакать страдания Хатико, финал «Титаника» и все сюжеты мейнстримных книжек про рак и кому вместе взятых. За дверью была не коморка. — Немного осталось, — нейтрально отозвался Райнер. — Ребят, я сваливаю… — затянул было Жан, но был сцапан Имир за шкварник. — Криста сказала проявить командный дух — проявляем. — Ну вместе, наверно, быстро выйдет, — с сомнением предположила я. — Ещё дня за два, — обречённо пробормотал у меня за спиной Бертольд.***
К нашему разочарованию, оказалось, что коридор также ведёт к достаточно большой зале. У стены стоял шкаф (ох сколько любовников в него вместилось бы, ох-ох), в углу красовалась накрытая тряпкой груда мебели, которую можно было покорять и после этого гордо зваться альпинистом. Во двор выходили два покрытых чёрт знает чем окна, мытьё которых высокий потолок метра под три отнюдь не облегчал. Меня искренне удивило, что капрал оставил какое-то помещение в таком состоянии. А потом вспомнилось, что всё крыло в общем и целом нежилое и вообще, судя по всему, используется в качестве одной большой кладовой для ненужной макулатуры и мебели. Криста неожиданно проявила себя дельным организатором: устроила Жана носить воду («Я вам что, конь?!»), Имир с Райнером разгребать мебель («Ребят, тут рояль, да мы его всей толпой не сдвинем!»), меня усадила на плечи Бертольду смывать паутины с потолка и драить окна (кажется, моя шуточка про женитьбу не осталась незамеченной, спасибо, Криста), а Мина… Мину пристраивать не потребовалось. Она взялась за мытьё всего этого так остервенело, что Жан только и успевал таскать вёдра. Грязную воду он уже давно перестал выносить и просто выливал за окно, слепо надеясь, что там не решит полюбоваться на природу кто-нибудь из солдат. Как итог — мы справились к закату. В честь такого события я даже исполнила «Мурку» на расстроенном рояле. Потом ребята направились в душ, Мина, раскочегарившись, пошла перепроверять на чистоту кладовки, а я осталась мурлыкать на рояле. Учитывая, что я сама фальшивила не меньше него, выходила какая-то жесть, поэтому скоро я это дело подзабросила и просто улеглась на клавиши, разглядывая своё отражение. — Ты красиво играешь. А ещё я красиво скатываюсь на пол от неожиданности. — Ты что тут делаешь? — спросила я стоящего около двери Бертольда. — Ты играла красиво, — повторил тот. — Ну если ты до этого нормальных пианистов не слышал — то возможно, — хохотнула я. — Ты где-то училась? Хм-хм. Племянница Генри. Где могла учиться племянница Генри?.. — Да я пару лет назад подрабатывала в борделе, там девица одна народ развлекала. Меня научила немного. Бертольд немножко прифигел. Я тоже, осознав, что именно ляпнула. — В смысле не в борделе, — промямлила я. — Всё никак не разберусь в ваших нюансах южных наречий. Бордель — это где девочек продают? Я про трактир говорила, где пьют просто… — Какой-то у тебя не трактирный набор произведений, — тон вроде бы предполагался заинтересованно-удивлённым, но таковым не был. Будто Бертольд не доигрывал. Что-то я Станиславский — не верю. Особенно учитывая, что раньше его мнение обо мне плавало где-то в районе «Шебутная тян, особенно по пьяни. При возникновении казусов прикидываться мёртвым». — Ну она не всю жизнь играла в трактире, так что знала вещи поприличней. А что? Бертольд присел на стул, извлечённый нами из недр мебельной свалки. — Просто удивился — обычно такому только в среде аристократов учат. Но как-то не взял в расчёт всякие увеселительные заведения. А почему ты живёшь в исследовательском отделе? А почему ты так резко меняешь темы, друг мой сердечный? Вообще-то я не была параноиком по жизни, но какая-то часть меня отчётливо насторожилась. Я даже сама удивилась. — Просто. — Просто? — Просто живу. Мне там нравится. В кадетский корпус не хочу, а исследовать можно и у них самих научиться. — То есть, хочешь вступить в Развед-отряд? — Да я и так уже, можно сказать, в нём. Я в нём, он во мне… Пока, Маш. — …В смысле, в моём сердце. — Вообще-то я про другое поговорить хотел, — вроде бы перешёл к делу Бертольд, заметив, вероятно, что разговаривать со мной серьёзно очень непросто. — Ты вчера, когда напилась, чуть с башни не слетела, если помнишь. — Смутно, — покаянно кивнула я. — Так что ты б поаккуратней что ли. И ещё говорила всякое… Таки заболтала про яой? — Про повязки со звёздами… Пронесло. — Слушай, я правда вчера перебрала. Так что вообще не знаю, о чём ты. Да. Бертольд посмотрел как-то… как-то. Н-да, дундук я всё-таки в эмоциях редкостный. — Ой, — в дверях образовалась Мина с двумя вёдрами — видимо, где-то ещё грязь сыскала. — Берт? Ты б шёл отсюда. А то капрал заглянет — мало ли. И вам нагоняй влетит, и нам могут добавить. — Там всё? — подскочила к ней я. — Да. — Мина вручила мне одно ведро, а я, решив особо не запариваться, обрушила поток грязи с подоконника. — Это что, блять, такое? Я вздрогнула и опрокинула ведро за окно. В голове возник примерно тот же вопрос. И даже в ещё более неприличном лексиконе. С лёгкой растерянностью я выглянула на улицу. Ага. Ну вот хотела я ведро Леви на голову надеть? Получите-распишитесь, счастья вам, здоровья, долгой жизни. — Ну, что могу сказать, — пожала плечами Мина на мой трагичный взгляд. — Беги. Я его задержу. В голове сама собой всплыла картинка: Мина стоит посреди коридора, широко расставив ноги и держа швабру, как посох. — Ты не пройдё-ёшь! Капрал с рогами и хлыстом (нет, нет, фантазия, не одевай его в костюм из секс-шопа!) пытается пройти мимо, но тут на них падает пласт штукатурки… Стоп, здесь нигде нет штукатурки. Я потрясла головой, чтобы избавиться от навязчивого образа капрала в кожаном костюме, и отпланировала к двери. Куда бежать-то?! Опять в какую-нибудь кладовку, надеясь, что авось прокатит? Я хлопнула дверью в соседнем же коридоре и прижалась к ней спиной. Невольно вырвался шумный облегчённый вздох. Правда, надолго ли я тут спряталась? — Кажется, сегодня мы уже виделись, — дружелюбно сказал кто-то. Я вскинула глаза. Дыхание невольно застряло в горле. У окна на другой стороне комнаты стоял Эрвин. Эрвин Смит. Твою мать, я ворвалась в кабинет к командору. Твою мать. ТВОЮ. МАТЬ. Достаточно долго мы просто смотрели друг на друга: командор Эрвин с вопросительной вежливостью, я — как прищученный суслик. В какой-то момент захотелось выскочить за дверь и умчаться дальше по коридору, но я решила, что это будет невежливо от слова совсем. Ха-ха. Ну да. Вежливость. Главное — вовремя о ней вспомнить. — По тебе видно, что ты сейчас рассыплешься в лихорадочных извинениях. Я не вижу в этом смысла, поэтому можешь просто идти, куда шла. Я с трудом продолжила дышать. В голове крутилась куча мыслей, начиная от сегодняшнего завтрака, который я пропустила и который по закону подлости (а также рассказам ребят) был божественно съедобен, и далёких мечтаний, которых меня лишат, прибив шваброй. — А можно я тут тихонько постою? — робко поинтересовалась я, из суслика превращаясь в шрековского кошака. Эрвин будто ожидал подобного вопроса. — Прячешься от Леви? Абзац. — Вы видели? — простонала я, едва не сползая по двери. — Решил понаблюдать за тренировкой именно в тот момент, когда на него обрушился грязный водопад… О господи. — Всё не так плохо, как ты думаешь, — рассудительно продолжил Эрвин. — Его задело только краем. Думаю, достаточно будет извинений. Он не убьёт тебя просто потому, что у Ханжи будет истерика — очередной потери подопытного материала она не переживёт. Я так и стояла. Раз уж он заговорил, это что-то вроде разрешения? Не перебивать же мне его хлопком двери. — Знаете, командор, у меня есть такая штука… я в таких очевидных ситуациях прекрасно чувствую исходящую от людей опасность для себя. И сейчас угрозу своему существованию ощущаю через пару этажей. От капрала прям исходит… такое… вбивающее в могилу. Страшновато. — Это может сказать большая часть когда-либо встречавшихся с ним людей, — ответил Эрвин. — Я не удивляюсь, замечая, что некоторые люди его боятся. — Знаете, я не боюсь капрала в принципе, по жизни. Может, у него бывает вбивающее в могилу выражение лица, может, он избил Эрена на суде… но меня это не касается. Ему нет до меня дела. — Тогда почему прячешься здесь? — Я же сказала: чувствую исходящую опасность… для меня чувствовать опасность — это не столько бояться, сколько понимать последствия, — нервно усмехнулась я. — Да и чувствовать её можно, только когда она есть. А в повседневной жизни её ведь и нет. Это ведро с грязной водой всё испортило… Я вон даже в ваш кабинет ворвалась, хотя с вами встреч пугаюсь больше, чем с капралом. Эрвин приподнял брови. — Вы человек, во власти которого я нахожусь, — пояснила я. — Капрал не убьёт меня, не ударит даже, если вздумается вдруг. Но он убьёт меня, если вы прикажете, так ведь? Меня убьёт любой солдат, если прикажите вы. Это пугает. Но в границах разумного, потому что вы определённо трезвомыслящий человек. Если вы прикажете меня убить — будет весомый повод. Да уж, вроде зубы заговорить пыталась, больше к коридору прислушиваясь, чем к собственной голове, а все опасения выложила как на духу. Эрвин смотрел на меня, но будто не в лицо, а внутрь. Ох знаю я такие взгляды — у нашего школьного военрука такой. Он со всякими драчунами-курильщиками-хулиганами беседы проводит. Хороший, но жуткий дядька. — Пойду, действительно, извинюсь перед капралом. — Я вцепилась в ручку, дёрнула на себя… и тут же захлопнула. В этот момент мимо двери по коридору шёл Леви. И горе в том, что он, видимо, сюда заходить совершенно не собирался, пока не увидел меня. — Упс, — нервно буркнула я, когда раздался вежливый стук с ноги. — Эрвин, а подопытная Ханжи тебе очень нужна? Я бы с ней побеседовал, — голосом, совершенно не подразумевающим кары небесной, но пробирающим до копчика, спросил капрал. — Там Мина вообще жива? — пробормотала я под нос. — Она как раз выходит, — с едва уловимой насмешкой (видимо, иного впечатления я по природе своей не производила) отозвался Эрвин. Я выдохнула, открыла дверь, невольно вжав голову в плечи, и так и застыла за порогом. — Чего стоишь? — холодно поинтересовался капрал. Я на деревянных ногах прошла вперёд и прикрыла за собой дверь. Попялилась на ручку и резко обернулась к Леви: — Извините, пожалуйста! Я правда не хотела! Это совершенная случайность! Ой… — Я невольно вылупилась. — Вы уже успели умыться и переодеться?! Последнее явно было лишним. Или нет. Капрал собирался что-то сказать, но после такого вопроса промолчал. — Ого, — затравленно добавила я, словно ставя точку. — Если рубашку вы выстирать ещё не успели, то я могу… ну, всё-таки это же я… на вас ведро вылила. Но я случайно! Правда-правда! Некоторое время Леви молчал, видимо, решая, что со мной, этакой разявой непутёвой, делать… — Ну хотите, я душ вымою! — разводя руками, предложила я. — Там каждый вечер грязь жуткая! Молчание. Заметив, что капрал от моих предложений только больше мрачнеет, я поспешно дополнила: — И коридор этот… заодно уж… а то пыльно… Ну чего вы молчите?! — Жду. Может, раз тебя так тянет убираться, ещё что-нибудь предложишь. — Натуру? — досадливо вырвалось у меня. Леви молча вскинул брови, я отскочила на метр: — Э-э-э, не-не-не, не-не, вы не слышали, не слышали! …История окончилась тем, что уборка затянулась ещё на три дня. Все предложения, за исключением натуры, пришлось выполнять. Разве что стирку своей рубашки капрал мне дальновидно не доверил. Правда, во время всеобщей стирки бродящая мимо я случайно уронила свёклину в бадью с рубашками, которая окрасила ткань в характерный гламурный оттенок. Список людей, которым мне не стоило попадаться на глаза недельку-две, с Микасы пополнился до половины мужского состава Разведки.