***
Встреча с капралом была неожиданной. Заметив его, я сразу шёпотом спросила Дитера, почему он здесь, словила странный взгляд и была посвящена в новость о том, что у Леви травма ноги. Мы пошли прямиком к нему, Дитер отдал пакет, который нёс, и вытолкнул вперёд меня. — Э-э-э, здрасьте, — неловко выдала я. Капрал сначала промолчал, но лицо его очень красноречиво выразило что-то вроде «По каким свалкам это нечто ползало?». Наверно, он всеми фибрами чистоплюйской души возжелал утопить меня в ближайшей бочке, но гуманность не позволила. — Браус, как нормальный человек, явилась в штаб ещё вчера вечером. Ты где шлялась? — Простите. — Пусть отмоется и едет с нами в Трост. Быстро.***
Душ — пресвятая вещь. Душ в штабе, расположенном внутри Сины — вообще верх восторга, потому что тут почти ничем не пахнет, как в разведческом замке, пол не скользит так, что живым можно не выйти, и есть горячая вода. Единственное, что портило впечатления — полчаса на всё-провсё, а труселя за это время высохнуть не могли ну никак. Пришлось хорошо отжать и смириться. Уже в комнате, куда меня привёл Дитер, я осмотрела тело на повреждения. Синяки на коленях, запястье и пальцах. С коленями и запястьем всё было более-менее ясно, но с пальцами я даже не поняла сразу. Потом вспомнила про привычку закусывать костяшки от нервов, на которую, видимо, просто не обращала внимания последние пару дней. Но зато искусала до того, что синевато-желтоватые следы остались. Хорошо, что не до крови, как Эрен умеет. Ещё была рана на голове из-за выдранных волос — спасибо, Шарли, — мозоли на руках от недоуздка — снова фактически Шарли, — и натёртая верховой ездой внутренняя сторона бёдер — ладно, стоит признать, что Шарли не виновата, что я за месяц в штабе не соизволила нормально приобщиться к этому занятию. Но натёрла я их реально ощутимо и в штаны влезать теперь казалось довольно безрадостной перспективой… …Леви зашёл как раз в тот момент, когда я критично созерцала свои покрасневшие ляхи. Сидя на стуле без штанов, ноги разведя. — Ты лошадь седлать собираешься или… Конечности я рефлекторно схлопнула, и как итог — перебила капрала красочным воплем «У-ух бля-яяя-ять!», потому что больно стало очень. Успокоилась, словила взгляд из категории «какого чёрта мы вообще её из-за стен приволокли?» и потянулась за штанами. — Шарли без тебя переживёт, поедешь со мной и Ником в повозке, — заключил Леви. — И в юбке будет легче. — Где я возьму юбку? — Здесь есть кладовка с потерянными вещами. Или вещами тех, кто погиб при исполнении. Поройся там. Окей, всё равно у меня только штаны от живого человека, Нифы, всё остальное сэконд-хэнд от погибших. Почему бы юбкой гардероб не пополнить. Меня это уже даже не смущало. — Спасибо! — запоздало крикнула я уходящему Леви.***
В юбке было непривычно. Во-первых, я в жизни не носила юбок ниже колена. Во-вторых, в этом мире в ней было откровенно неуютно. В штанах в любом случае выжить проще. К повозке я пришла самая первая. На ней уже сидел кучер (на самом деле, я не знала, как он может правильно называться здесь, поэтому и обозвала кучером), разведчик, но не знакомый. Так что я подошла и решила применить замечательный метод песочницы: — Привет. Я Маша, работаю на кухне, поеду вот с вами. А тебя как зовут? Через пятнадцать минут я знала, кто такой Ник, насколько тяжёлая травма у капрала, что вообще происходит по последним новостям, и даже получила более подробный рассказ о событиях в Стохессе. Дитер выпилился где-то на середине, улетев в стену, а вот кучер Росс, хоть и приложился головой, но видел всё до самого конца. Я хотела даже сесть рядом с ним на время поездки, но Леви приказал не отвлекать человека и сесть нормально во избежание, а то с меня станется улететь на кочке. Из города мы выехали быстро. Леви смотрел на пастора Ника. Ник смотрел на пейзаж. Я сидела, чувствовала себя очень третьей, очень лишней и очень хотела сморозить какую-нибудь глупость из-за всей этой напряжённой обстановки. Если судить по рассказу Росса, для Разведки этот стенист почти пленник с тайной информацией. И Леви, видимо, пытается её вытрясти. И сидеть рядом с ними на самом деле — такое себе. — Значит, вы священник? — Я подскочила и беззастенчиво плюхнулась на скамейку рядом с пастором. — Церковнослужитель, да? А я как раз недавно на службе была… Капрал посмотрел так, будто хотел поинтересоваться: «Тебе вот совсем заняться было нечем?» — но, встретившись со мной взглядом, промолчал. — И в веру меня обратить можете? — продолжила донимать пастора я, вроде как негативных комментариев не словив. — Рассказать, конечно, сначала, чтобы я всё понимала, а потом обратить! Особого желания на лице у мужчины не отобразилось. Наверно, Легион Разведки, по его мнению, был заведомо безнадёжен. Или же взгляд капрала, бегло кинутый на нас, с ноги отбил всякий духовный настрой. — Ты ничего не знаешь о нашей вере? — всё же ответили мне. — Да я в глуши жила, — мило хлопая глазками, соврала я. В такой глуши, что вы меня за одно существование, пожалуй, на костёр бы отправили. — Но слышала, конечно же, просто без подробностей. Вот скажите, — я вздохнула и посмотрела на пастора наивными глазищами необразованной деревенской девчушки, — Выходит, Мария, Роза и Сина — дарованы нам богом. Но титаны — кара божья. Почему у бога такие перепады настроения? То уничтожить, то спасение ниспослать… теперь вот снова уничтожить! — Ответ прост. Люди пошли наперекор божьей воле, выйдя за стены и тем самым осквернив их существование, — очевидным тоном поведал мне Ник. — А, это тонкий намёк на Развед-отряд? — кивнула я на капрала. До нас донеслось раздражённое цыканье. — Интересно, что стены, вероятно, неким образом были созданы из титанов. Кажется, титаны, по-вашему, оскверняют этот мир? Что они тогда делают внутри святынь? Я подавилась. Наглядно так. Стены? Из титанов? Стены. Титаны. Вечная тьма. Ни единого лучика солнца. Вечность. Ни капли солнечного света. Как ты мог обречь их на это? У меня похолодели кончики пальцев и стало жарко за ушами. — Может, у бога кончились строй-материалы? — предположила я, смутно ощутив, что с голосом у меня что-то не то. Судя по цепкому взгляду капрала, мои ощущения меня не подвели. Я застыла, сжав ладони и немного безотчётно глядя на него в ответ. На несколько секунд повисла пауза. Даже Ник не бросался на Леви с заявлениями, что тот нелогично мыслящий еретик. — В общем… — кашлянув, продолжила я и пересела обратно к Леви, чтобы избавиться от зрительного контакта с ним. — Что-то не заладилось моё знакомство с верой. А вот поспать — это я за.***
Вырубило меня быстро. Сначала я билась затылком о край повозки, но всё равно спала, потом сползла на что-то в меру мягкое и в меру твёрдое и спала ещё лучше. Челюсть, правда, зараза, падала от тряски на кочках, её постоянно приходилось захлопывать, но даже это не мешало мне очень хорошо спать. — Эй, — донеслось до меня. — Не вздумай мне слюнями форму пачкать. Мир вздрогнул, какая-то лошадь заржала, я опрокинулась куда-то, вынырнула на секунду в реальность, но поняла, что лежу теперь ещё удобнее, и забила. Но рот старалась больше не открывать, памятуя о приказе не пачкать слюнями форму. Проснувшись, я поклялась больше никогда не доводить себя до такого недосыпа, чтобы обнимать во сне колени капрала. Леви, похоже, просто забил на происходящее, не придавая этому особого значения и пожалев меня, но стыдно всё равно было. Особенно если учесть, что я порывалась обслюнявить ему, прости господи, форму. А Ник, судя по его взгляду, вообще решил, что я девица совершенно отбитая. — О-о, наш коварный укрыватель всех тайн мира! — не успела я сойти с повозки, как в конюшни влетела Ханжи и прилипла к пастору Нику так, будто тот был её давно потерянный родственник. — Ну что, священник. Придётся тебе пожить пока в солдатских условиях… Меня Зоэ, кстати, даже не заметила. Хотя оставалось только радоваться, что она нашла себе новый материал для опытов — на этот раз ментальных. А я и так найду, с кем позависать. — Вы не знаете, где мог обосноваться исследовательский отдел? — спросила я капрала. Меня послали поискать самой. Я решила не дожидаться посыла ещё дальше, быстро выяснила, где занять койку, и отправилась на поиски. Помещение исследовательского отдела я вычислила без особых проблем, достаточно было прислушаться — больно уж шум был знакомо-родной. В конце концов, месяц под него засыпала и просыпалась. Сначала я хотела распахнуть дверь с ноги и эпично появится в прыжке, но потом вспомнила свой опыт с носом Моблита и, состроив чинный вид, приготовилась вежливо стучать… Когда дверь съездила по лицу мне. Кажется, сознание секунд на десять вышибло — прочухалась я уже на руках у Моблита в позе умирающего лебедя. — Отомстил? — страдальчески вырвалось у меня. — Твою ж титанью бабушку, ты ещё живая! — почти возмущённо выдал Моблит. — Уверена, моя бабушка была человеком… титаны не имеют репродуктивной системы, — поучительным тоном своей географички отозвалась я, пытаясь упереться ногами в пол. — Гляньте-ка — живая! А ты у нас живучий материал, да, Мари? — замаячила где-то впереди Нифа. Стоило ровно встать, как меня тут же дружески приобняли локтевым захватом за шею. — Думали хоронить уже… хотя Моблит на поисковом отряде настаивал! — Да её опасно в гражданскую среду отпускать! — Да, мы так и поняли! — выразительно закивала Нифа. — Ты где шлялась, титан-поварёнок? Я попыталась вывернуться из захвата, но, похоже, радостное приветствие без лишних заморочек переросло в допрос. — Вот где я только не шлялась, — честно ответила я. — Заносите её! — донёсся из комнаты голос Кейджи. — Чую, это будет интересно! У них лица были будто бы обгоревшие — красные с шелушащейся кожей. И судя по потрёпанному виду, делом они занялись сразу сходу, не прерываясь на отдых. — Что вообще случилось? — пристроившись на пустом стуле, поинтересовалась я. Лучше бы не спрашивала. Бертольд и Райнер. Пар Колоссального. Похищение Эрена. Экспедиция по его освобождению, в которой отряд Ханжи не участвовал, пострадав от пара ещё на стадии «Бертольд и Райнер». Возвращение Развед-отряда и солдат из Военной полиции. Точнее, остатков Развед-отряда и пары человек-полицейских. Чудовищные потери. Просто несравнимые. — А ещё те титаны, которые бродили внутри стен — люди из деревни Рагако. Оттуда Конни Спрингер, может, помнишь его… Что. Чёрт побери. Происходит. Я медленно качнулась на стуле. Разговор заглох. Видимо, стало заметно, что я серьёзно зависла. — Мари. Ничего адекватного я родить ещё не могла. — Ты только если блевать с нервов — то не здесь. Тут везде отчёты. Да что же это такое. — Тебе плохо? — У вас спиртного нет? — кое-как выговорила я. Вспомнился случай на кухне со Стефом и Дитером — тогда меня отпустило после спиртовой бадяги Генри. Нифа издала нервный смешок. Совсем невесело, но с некоторым облегчением. — Ну и лицо у тебя сейчас было… Кстати, выпьем. Но попозже. Отчёты допишем и накидаемся под ночь втихаря. Хочешь ускорить процесс — садись делать копии.***
Справились мы быстро. Сходили на ужин, потом Моблит с видом матёрого фокусника постановил на стол бутылку, ну и я за компанию со взрослыми накидалась… парой глотков. Потому что гадость была такая несусветная, что меня просто от этого мерзкого вкуса моментально отпустило, опьянение и не понадобилось. Зато ребят хорошо так развезло, вплоть до того, что товарищ-программист задрых на стопке отчётов. — Алкоголь всё же страшная вещь. Нет, ну ты помнишь тот случай? — качаясь на стуле, поинтересовалась Нифа куда-то в пространство. — Вы с Зоэ смотрите сетку для ловли титанов, ты такой типа весь непьяный, ей-то ва-аще плевать, она вся в этой сетке, тут заходит Захариус, а ты… а ты-ыы-ы… Моблит покраснел и ударился головой о стол. Нифа с Кейджи взвыли в один голос: — Капитан Зоэ, там тита-аа-ан!!! — В смысле?! — запрыгала я. — Толкает Ханжи к стене… На Майка кидает титанскую сеть… И героически закрывает капитана собой… — Серьёзно? — Я недоверчиво глянула на Моблита. — А потом ещё нагоняй… И от Захариуса, и от командора… Я сочувствующие покосилась на Бернера — жалость проснулась как-то на автомате, не чужой человек всё-таки. — Ты думаешь, ему прилетело? — хихикнула Нифа. — Да если бы! Зоэ! Что довела своими задвигами подчинённого до галлюцинаций средь бела дня! От него ж потом не пахнет спиртом совсем! Хотя пить он стал меньше, эт да… — Ты вот сейчас сказала, а мне тако-о-ое вспомнилось! — затянул Кейджи. И понеслась. Сначала была история про парня, который с девицами играл на два фронта. Первая прознала про вторую, заявилась и гоняла бывшего возлюбленного по всему Тростовскому штабу, проклиная так, что у бывалых солдат вяли уши. Всё это продолжалось на радость публике, пока по пути им не попался командор, от мужественного вида которого деваха обомлела и мирно препроводилась к выходу. У обычно серьёзного и каменнолицего Кейджи по пьяни был прямо актёрский талант на изображение женщин, так что я чуть стену не проломила, пока билась об неё головой со смеху. Потом был рассказ про парня, над которым подшутили добрые друзья, и он с диким опохмелом проснулся, повиснув на тросе прямо метрах в трёх от пасти титана. Моблит добавил, что это из его бурной молодости история и он там даже присутствовал. Дело было на севере, где на стенах почти нет Гарнизона, парень со стены свисал часа три, прежде чем проснулся. Шутники уже хотели бросить это дело к чертям, но в итоге желанной реакции дождались. А потом была история про Диту Несса. И до меня дошло, что обо всех до этого говорили в прошедшем времени. Они говорили о погибших. Весь весёлый настрой слетел, будто его и не было. Перед глазами всплыл внутренний двор штаба после экспедиции — тела, тела, тела. Сапоги Стефа. И сижу я в рубашке Петры, про которую как раз зашёл разговор. Я ещё похихикала над чем-то по инерции — больше нервно, чем весело — и в конце концов отпросилась в туалет. Вместо него ходила туда-сюда по этажу, пытаясь дыханием прогнать жгущее чувство из лёгких и прислушиваясь к голосам из отдела. Потом пришла куда-то вроде общей рекреации-кухоньки: там была печь, на которой можно было согреть чайник, стол, стояли тумбочки для продовольствия и висел шкаф с бесхозными, а может, и чьими-то железными кружками. — Почему ушла? — окликнули меня из коридора. Я подпрыгнула и едва не впечаталась на развороте головой в дверцу шкафчика. В проходе стоял Моблит. — Не могу слушать. — Мне стало немного неловко. — Эти шутки про мёртвых… Не знаю. Не могу. Моблит, похоже, призадумался. — Я ещё вспомнила, — добавила я. — Когда мы сидели в палатках Сонни и Бина, там тоже много смешного рассказывали. После Троста сразу. Тогда мне прямо понравилось. А сейчас, когда знаешь всех этих людей… — Да, я понял. Хорошо, никто не заставляет тебя слушать. Ну и просто для понимания… мы не циничные мрази какие-нибудь. Просто убиваться каждый раз — плохое поведение для солдата Разведки. Мы банально не имеем права. Тем более, если бы наши товарищи нас видели, они бы что, оценили, что мы по ним рыдаем целыми днями? А я ведь говорила Генри похожее. Что не хотела бы, чтобы кто-то умирал следом за мной, если ещё может послужить цели. А в чём отличие для солдата — днями напролёт убиваться или погибнуть? — Эти люди были нашими хорошими товарищами. И мы вспоминаем то хорошее, что было в нашей общей с ними жизни. — Моблит развёл руками, мол, «такие вот дела», слегка покачнулся и привалился к косяку. — А сколько вообще времени? — До отбоя час. Моблит ещё подумал — видимо, алкоголь серьёзно дал в голову. — Хочешь в госпиталь сходить? Там ведь твоя подружка Каролайн лежит. Осознание на меня нахлынуло старым-добрым ведром ледяной воды. К исследователям-то я прибежала, о здоровье справилась, а про новобранцев забыла, можно сказать. Будто они бессмертные какие… Хотя Нифа говорила больше про гибель ветеранов, может, ребята живые все. — Да, пойдём.***
Я ожидала увидеть койки, забитые стонущими ранеными и с головой окунуться в атмосферу всеобщего отчаяния, но всё оказалось совсем иначе. Раненых было меньше десятка, хотя Моблит тут же огорчил меня тем, что солдат не ранили, солдат сразу ели. Прямо через кровать от входа лежала Микаса, вид которой стал для меня неким шоком — она действительно выглядела так, будто ей плохо. Микасе-то. Глаза хоть и говорили «Нет, я готова вставать и идти кромсать титанов вотпрямщас, дайте мечи», но состояние по виду оставляло желать лучшего — кожа почти серого оттенка, круги под глазами, лицо местами разбито-расцарапано. У её кровати стояли Йегер с Армином. Идти кромсать титанов Эрен явно был не менее готов, чем Микаса, от него прямо исходило что-то трудноопределимое — у меня аж позвонки на шее зачесались. Он яростно втолковывал что-то Микасе, но так, чтобы его слова не разносились на весь лазарет, поэтому на мои приветственные помахивания отреагировал только Армин и, коротко глянув на друзей, подошёл. — Как она? — спросила я. — Рвётся на выписку. Или хотя бы на снятие постельного режима, хотя суток-то не прошло, как её уложили. Эрен сейчас отговаривает. У неё, конечно, только рёбра, но она с этими рёбрами столько манёвров открутила, что лучше пусть лежит. Что ж, тройка главных героев выглядела вполне пристойно. Армин собран, Микаса скоро встанет на ноги, а вид Эрена — вообще бальзам на душу. Мы пошли дальше. Мина лежала в дальнем конце, и даже не в одиночестве — на стуле рядом сидел Жан, и разговаривали они довольно живо. Я не удивилась — замечала уже краем глаза, что Кирштайн с Миной общаются на приятельском уровне. Не так, чтобы добровольно помогать с уборкой, как показывает опыт. Хотя ничего удивительного, дух товарищества у многих разведчиков весьма специфичен: они готовы ломануться с тобой на пару рубить полчище титанов без шанса на победу, но вот разделить дежуртсво на кухне — э-э, нет, друг, поищи другого дурака. Вообще Мина даже как-то говорила, что Жан хороший, иногда ведёт себя немножко быдлом, но это с Эреном, и ещё ей вроде нравился критический реализм в его рассуждениях. Я особо с Жаном так и не сошлась и не сталкивалась с этим реализмом, разве что, может, «Да они все здесь пришибнутые» в нашу первую встречу у конюшни относилось к этому жанру. — А ты боялась, что она осталась в замке. Вон, нормально всё, — увидев меня первым, порадовал Мину Жан. — Да она и осталась на самом деле, — переставая использовать меня в качестве костыля и усаживаясь на пустую кровать, задушевно поделился Моблит. — А вот живучая, з-з-зараза! Я хмыкнула. «Живучая зараза» — прям моя характеристика. Мина аж просветлела на глазах. — Ты… А как… Я махнула рукой. — На лошади, как и все. С тобой что? Мина вздохнула. — Вся правая сторона. Рёбра, кисть, плечо уже вправили, нога в ушибах, но могут быть трещины… «Здесь рентгена нет», — скорбно читалось у неё на лице. — Мышцы растянуты… Моблит попытался присвистнуть, но вышло скверно. — Неисправный обвес? Радуйся, что живая. Взгляд у Мины опустел. — Под конец с одним тросом маневрировала, — пояснил Жан и, заметив её выражение лица, добавил: — Даже сносно получалось. — Зато теперь месяца два восстанавливаться. — Может, и будут у тебя эти два месяца. Командор вон в не лучшем состоянии. — А что с командором? — вклинилась я. Жан посмотрел на меня, а ля «Ты серьёзно?». — Он лишился правой руки. Взгляд я вернула Жану сполна. — А вы-то чего молчали?! — кое-как уместив мысль или по крайней мере утрамбовав сам факт, повернулась я к Моблиту. — Да шутить про правую руку как-то не очень… Шутник, блин, сыскался! — Ты в ничто. Иди уже обратно. — Так. Ты, как тебя, — Моблит тяжело вздохнул, — Фирштайн… — Кирштайн, — дёрнулся Жан. — Будь другом-товарищем, проводи меня, и вправду, что мне тут сидеть… Выбора у Жана не было. Стоило им относительно отойти, я наклонилась к Мине и яростно прошипела: — Какого чёрта?! Правую руку! Это даже не смерть! Осталась бы у него правая рука — ой какой кошмар… для сюжета! — последнее слово я почти выплюнула. — И раз такая умная, что ты свои кости не сберегла?! Мина посмотрела на меня и отвернулась, тряхнув волосами и завесив ими лицо. —…не произошло… — расслышала я. — Чего? — Там должно было… произойти… Откуда такое смещение? Столько жертв… Не должно было быть столько… — Чего не произошло?! — Координата… И не только она… Да капец как всё понятно. — И что теперь? Ну пошло там не так, теперь всё? Мина невнятно пожала плечами. — Не знаю. — У тебя такое лицо, будто ты сейчас в окно выйдешь. Мина посмотрела на меня более осмысленно. — Но ладно я… Я солдат. Но ты ведь просто человек. Ты не знаешь ничего о здешней жизни, ты не выживешь в тех условиях, к которым привыкли девицы нашего возраста из подворотен. Тебе не страшно? Не страшно оказаться заложницей не сюжета, который ты более-менее знаешь наперёд, а обстоятельств? Ну и что я на это должна сказать? Понятно, что ей, чёрт побери, страшно и, похоже, очень. И с одной стороны пнуть хочется — люди умирают! А с другой — все чего-то боятся. А бояться неизвестности в подобной ситуации отнюдь не бессмысленно. Это я отбитая, а она ещё жить хочет. Не то, чтобы я не хочу, но в этом мире моя жизнь ничего не стоит. Знала бы чего и пыталась бы изменить — может ещё была бы какая-то осмысленность. А так… — Я не знаю ничего наперёд, — решила я для начала озвучить и так стабильный факт. «Ты-то, конечно, знаешь, но тебе я не особо верю в этом плане». Она знала, что произойдёт в замке Наблюдения. И сильно мне это помогло? Нет, в том, что я там чуть не померла пару-тройку раз, Мининой вины нет никакой. Просто мне от этого сюжета ни горячо, ни холодно, а она меня постоянно спасать не может. И рассказывать не хочет, потому что я, наверно, молчать не стану. Я задумчиво почесала макушку и подвела итог: — Старайся меньше на этом зацикливаться. Ну, на том, что идёшь в неизвестность. Просто иди. И ещё всё-таки обращай внимание, что люди умирают. Виноваты мы или нет — но людей погибло больше. Уже что-то нарушилось, и это не исправить. Надо теперь сделать так, чтобы совсем под откос не пошло. Мина потёрла руками лицо, посмотрела на меня сквозь пальцы и совсем тихо ответила: — И знаешь, что самое худшее? Мы действительно могли влезть тогда, перед Стохессом или экспедицией, потому что сейчас что-то в любом случае пошло не так. Я смотрю на тебя, вижу, как тебе больно за всех этих людей, за то, что ты тогда не смогла помочь, а сама не чувствую никакой своей вины. Я хмыкнула. И обвинять за такое странно — кто ж знал. Но неприятное чувство внутри диафрагмы подобными доводами не уймёшь. — Хорошо тебе. Да, мне бы так. И больше сказать было нечего.