***
Снег медленно таял в том месте, куда ступала нога пробужденной Богини, ее взгляд был устремлен в одну точку, казалось, девушка находится под гипнозом и даже не осознает, что уже несколько дней идет без отдыха. Но Мебиус была одержима местью, верховное Божество не отвечало на ее призывы, как и собратья Боги, что жили в Вейлеоне, словно этого Божественного города на небесах не стало. А может, Зереф уже давно убил всех? «Алия, Алайза, Приотон!» — имена сами слетали с уст маленькой девочки, вот только на ее внутренний крик никто не отзывался. «- Зереф! — Мебиус! — Где ты, трус? Выходи, я чую тебя и уже скоро настигну, порву на части! — Я знаю, что тебя пробудили, но, поверь мне, к произошедшему на небесах я не имею никакого отношения. Меня изгнали с небес, а все, что ты видела во сне, всего лишь иллюзия, на самом деле, все было не так. Я не крал тех артефактов наших братьев и сестер Богов, я просто позаимствовал их, чтобы спасти тебя — Не лги мне, я видела все, ты лжешь, ты погубил небеса. Они отвергли тебя, но именно из-за тебя моя душа томилась в плену, а не прошла перерождение! — Да, я сильно виноват перед тобой, и, когда я встречусь с тобой, ты имеешь полное право мстить, но только подожди еще чуть-чуть, пока я закончу начатое. Мне осталось совсем немного, и твое желание сбудется, твоего ненавистного врага не станет. Я умру, Мебиус, как ты того и желаешь!»Глава 14
14 июня 2016 г. в 12:09
Кровь. Он чувствовал ее запах повсюду и слышал биение собственного сердца.
— Почему сейчас?
— Разве ты не рад? — внутренний голос, искаженный гулким эхо, казалось, готов порвать барабанные перепонки.
— Нет, я не хочу, только не сейчас! — его голос охрип и слишком тихий, чтобы данный протест можно было назвать криком. Но все же…»
Опустившись на колени, сжав рукой собственное горло, хранитель почувствовал жуткое жжение внутри гортани, что подобно огню разливалось по всей груди, грозясь вырваться. Клыки тут же показались наружу, а вместо привычного «нет», вышло лишь глухое рычание.
Он ненавидел состояние, что происходило с ним раз или два в месяц, если он сам запускал его до такого момента. Жажда. Она мучила его регулярно, но столь резкие приступы случались не больше, чем раз в полгода. Он уже и забыл, что давно не человек, что, как и любая другая нежить, обязан поддерживать свое существование, а не отрицать сам его факт.
«Вот к чему привело твое упрямство! Разве сейчас ты не чувствуешь себя жалким? Разве стоило превращение стольких мук? Ты, как и другие, просто жаждал силы, тебе было мало быть просто хранителем, ты хотел большего… что же, это плата за твою надменность и гордыню. Ты хотел силы. Ты хотел стать частью меня», — с ним говорила сама печать. Будь поблизости человек, Фернандес без раздумий бы впился в его глотку, осушил до дна, но, к счастью, поблизости не было никого. Войско Всадника уже было далеко впереди, он был один посреди снегов и стужи, стоя на коленях и ожидая, пока либо жажда полностью возьмёт вверх над его разумом, либо отступит.
«Это стоило того, для защиты той, что мне дорога, только ради нее я пошел на это», — в ответ лишь смех.
Образ седовласой старухи четко вырисовывался в подсознании юноши, Жерар был готов поклясться, что перед ним нищенка, закутанная в старые лохмотья. Она смеялась. Это была печать, та самая, что делала его ключом к запечатыванию, та самая, из-за которой он носил титул и проклятое клеймо тринадцатого хранителя.
— Но ведь она даже не помнит тебя, она не перерождалась в этот раз, и все воспоминания о той битве, о жизни прошлой, как и о тебе, были утеряны. Только это стоило бы того, чтобы бросить все и снова стать нормальным. У тебя был шанс, но ты его упустил и ради чего? Чтобы умереть вот так, посреди снегов и бескрайнего поля…»
«В чем-то она все же права», — Фернандес был готов признать свое поражение в битве с судьбой. Им никогда не быть вместе, ведь ей всегда суждено жертвовать собой в борьбе с тьмой, и даже если Жерар возьмет эту роль на себя, не стоит забывать о том, что, помимо Зерефа, в любой момент может появиться кто-либо другой.
«Круг не прервётся, даже если я стану той жирной точкой в этой истории, верно?» — печать молчала, предпочитая наблюдать за тем, как страдает молодой человек, как его легкие бьются в агонии, как горло жутко жжет изнутри, как медленно и мучительно больно клыки рвутся наружу, а глаза давно сменили свой цвет. Это неравная борьба, но все же он еще не сдался, а значит, даже для такого жалкого создания, как он, остался шанс на спасение, прощение и даже маленькую победу. Но не сейчас. На этот раз, без помощи ему не обойтись. Раньше у него была госпожа, была Минерва, но сейчас…
«Ты не один, я всегда буду с тобой…» — голос госпожи прибавил вампиру сил. Борьба внутри него продолжалась, но чаша весов уже сделала свой выбор, переломив ход всей внутренней борьбы. Он смог одолеть ее… схватившись за кинжал, что всегда был при нем, он, не колеблясь ни минуты, проткнул свою ногу чуть выше колена, при этом издав ужасающий крик.
Он завалился на бок на снег, держась обеими руками за раненую ногу, стараясь не смотреть на кровь. Стало жутко холодно, боль словно заморозили еще изнутри, отчего у хранителя перехватило дыхание. Он был истощен, и сознание очень быстро гасло, покидая его. Еще чуть-чуть, и он окунётся в столь желанное забвение и, возможно, замерзнет здесь, в снегах, в одиночестве.
«Не сдавайся!» — послышалось где-то из глубин сознания, яркий свет разогнал тьму, и он даже увидел лучезарную улыбку, такую знакомую.
«Минерва?» — нет, это не ее, королева вампиров не могла так улыбаться, тогда чья это рука, так вовремя протянутая и вытянувшая его из пучин собственной тьмы? Что-то алое, более красное, чем сама кровь, и приятно пахнущее мелькнуло в памяти.
«Эльза!» — да, это была она, без всяких сомнений, ее длинные алого цвета волосы были, наверное, самым запоминающимся из всего, что связывало этих двоих.
— Ради нее и только ради нее, — медленно поднимаясь с колен, хранитель, задрав голову вверх, стал смотреть на небо. Оно было скрыто пеленой облаков, но его взор словно мог прорваться через нее и увидеть всю прелесть его синевы. Золотые лучи полуденного солнца нежно согревали замершую и покрывшуюся мурашками кожу.
От ощущений, что заполнили его душу, сейчас было хорошо, давно он не чувствовал себя настолько вознесенным, словно у него за спиной выросли настоящие крылья. Прикрыв глаза, Фернандес мысленно пытался отыскать среди потока душ, что уводил с собой Всадник, душу мастера. И у него получилось. Ему это удалось, а значит, теперь, он сможет спросить совета, пусть и у мертвого, но все же столь мудрого учителя.