Лунный цветок

      Наследник драконьей крови с замиранием сердца наблюдал за поединком Армира и принцессы. Он не решался вмешиваться, но в любую минуту был готов прийти девушке на помощь, только если ситуация будет складываться не в ее пользу. Пока же обе феи были равны, их поединок затянулся, и если он вмешается… нет, он не станет, его это касается не больше, чем простого слугу, что дал клятву оберегать принцессу фей даже ценой собственной жизни. Но пока в этом не было необходимости. Нацу был уверен в том, что девушка сможет справиться и без него. Он чувствовал это и верил в это. На минуту наследнику огненного дракона показалось… точнее, он смог заглянуть в будущее, откуда открылась правда на то, что должно было произойти и тот, кто всему этому будет виной.       Он видел, как пламенные языки обнимают небеса, как огненный дождь льётся на землю несколько дней, а может, и недель, как все живое умирает, как погибает Люси и еще одна девушка, с огненно-рыжими волосами. Он ищет виновника всему этому и находит его. Над пропастью возле жерла уже пробудившего вулкана стоит юноша. Драгнил легко признает в нем того вампира, Странника. Он стоит на самом краю, заглядывая на пламя и волны лавы, что вот-вот вырвется из жерла вулкана и уничтожит все, что находится у его возвышенности. — Ты?! — парень делает несколько шагов в его сторону, а тот лишь оборачивается, и на минуту их взгляды сталкиваются. В зеленых глазах вампира читается боль, отчаянье и страх, страх сделать еще более роковую ошибку — Я этого не хотел, — из глаз льются слезы, во взгляде читается боль, настолько сильная, что даже у Драгнила от этого взгляда сжимается сердце в груди и становится больно. Ненависть отступает. — Я не знаю, как это исправить, и возможно ли, что моя смерть принесет упокоение твой душе, я просто… должен умереть. Позволь мне спрыгнуть, пусть огонь и боги решат мою судьбу… — Нацу медленно вытаскивает меч, что сверкает на солнце подобно чистой слезе и заносит его над головой вампира. Жерар падает на колени и подставляет голову для удара. Он дрожит, ему страшно, ему не хочется умирать, он борется с самим собой, словно внутри него что-то есть. — Быстрее, убей меня, пока он вновь не овладел мною, пока я это я, прошу тебя… быстрее! Прошу тебя, скорее, — последние слова он уже кричит и вдруг зажимает уши, словно его оглушил какой-то звук.       Он припадает к земле и начинает корчиться от боли. Судорога изводит его тело, словно что-то действительно рвется наружу. Нацу становится не по себе, он заносит меч и вздрагивает, понимая что не может ударить вампира. Он замирает всего на секунду в нерешительности, и вот агония Фернандеса уже прекратилась. Хранитель начинает смеяться. Его смех больше похож на истерику сошедшего с ума, нежели на здоровый смех. Медленно поднявшись на ноги, он хватает Драгнила за горло и поднимает голову. — Уже поздно, — звучит из уст вампира, но Нацу понимает, что с ним говорит не вампир, а нечто, что овладело им. В следующий миг рука дитя ночи пронзает драконорожденого насквозь, пробивая тело, и сущность с удовольствием наблюдает за тем, как жизнь покидает тело Драгнила. — Мир спасать уже поздно, слишком поздно…       Видение проходит так же быстро, как и приходит, но боль от раны в области живота остается. Она такая же реальная, как битва между Армиром и Люси, которая уже подходила к концу. Лже-король очень быстро уставал, поэтому девушке не составило труда ранить своего дядю в те точки, что позволили бы не убить, а только обездвижить. Еще один удар, и меч был выбит из рук мужчины, он отлетел в сторону, а клинок принцессы застыл в нескольких миллиметрах от горла старика. — Ты проиграл, — холодно и без сожалений произнесла Люси, ее взгляд был полон равнодушия и презрения. — Заканчивай, — произнес чуть ли не по слогам Армир и прикрыл глаза, ожидая рокового удара. — Я не стану лишать тебя жизни, я не ты, — Люси отбрасывает свой клинок в сторону и отворачивается от своего дяди, чтобы позвать стражу, и это становится самой большой ошибкой юной принцессы. Армимр решает, что это его шанс, Боги все же остались на его стороне, не отвернулись от него. Удача даже сейчас сопутствует ему, и он не упустит ее! Одним быстрым движением подняв клинок принцессы с холодного мраморного пола, лже-король устремляется к ней. — Люси, берегись! — Нацу чувствует, что не успеет, и, пересилив себя, бросается на перехват. В последний момент, когда Люси обернулась брызги крови, испачкали легкий доспех и прекрасное личико юной феи. — Нацу! — крик девушки оглушает пустой тронный зал, Армир замирает на месте в растерянности. Этот странный юноша успел прикрыть фею и принял весь удар на себя. В зал врывается стража, они окружают троицу и берут в плотное кольцо. Принцесса приказывает схватить Армира, а сама собирается заняться ранами Нацу. — Нацу, Нацу не уходи, не уходи, не закрывай глаза, — она шепчет нежно его имя, прижимая голову молодого человека к себе. Он все еще в держится сознании, цепляясь за реальность и не давая тьме поглотить себя. Он чувствует, как силы покидают его, а свет меркнет… он умрет? Нацу не знает, что будет после смерти, но вряд ли есть Рай для таких, как он. Хотя, может, такое место есть, и именно туда он сейчас и отправится. — Лекаря сюда срочно! — Люси надрывает голос. Стража и прислуга мечутся вокруг, все начинает медленно расплываться перед глазами драконорожденого. — Все хорошо, Люси. Не стоит обо мне так… — свет гаснет. Его губы еще шевелятся, но слов уже не разобрать. — Нацу, — шепчет Люси сильней прижимая, тело юноши к себе, — не умирай, прошу тебя… «Ну что же ты плачешь, разве драконы могут умереть, меня нельзя победить…» — эти слова она услышала лишь раз из его уст, когда они разбил лагерь на болотах, и неизвестный ей монстр напал на них, но был повержен Драгнилом. «Его еще можно спасти, дочка. Не плачь, вспомни, о чем я говорила тебе. Вспомни о твоем врожденном даре…» — голос покойной королевы эхом отдается в ее голове, и девушка вспоминает тот день, когда она смогла пробудить в себе уникальную способность. «Фея может подарить или отдать, свое бессмертие лишь тому, кому будет принадлежать ее сердце. Если это будет взаимно, она спасет жизнь того, кого любит. Есть только одно правило — любовь должна быть взаимной», — грустная улыбка тронула губы юной феи, она встает на ноги и расправляет свои крылья. Она готова расстаться со всем тем, что окружает ее сейчас. Ей не нужен престол и трон, это королевство, или все эти бескрайние леса. «Надеюсь, Нацу, моя жертва не будет напрасной, и ты действительно любишь меня», — она складывает руки в особом магическом жесте, и яркий свет окружает ее и драконорожденого. Крылья феи, подобно искрам падающей звезды или самого яркого фейерверка, рассыпаются, принося Люси ужасную боль и шрамы, которые останутся на теле до конца ее дней. Она больше не фея, а обычная смертная, человек. Яркий свет перемещается на тело юноши, как раз туда, где располагалась рана, и вскоре исчезает внутри тела, вдыхая в него новую жизнь. Рана затягивается, а Драгнил снова начинает дышать. Пульс пусть стук сердца и слабый, он все же слышен бывшей правительнице лесного королевства. — Слава богу, — две одинокие слезы стекают по щекам девушки, но она быстро растирает их руками по лицу, на губах появляется еле заметная улыбка. Он любит ее. Их чувства взаимны, иначе бы магия не сработала, и она просто бы исчезла вместе со светом, отдав свою жизнь зря.

***

— Осталось сделать лишь шаг, последний шаг, и она будет свободна… от бремени, что на нее возложили Боги, от роковой судьбы, ну что же пора протянуть руку. Я жду, Жерар… я жду… — голос Зерефа был все такой же слащавый и наполненный соблазном, перед которым устоять было все сложнее. Изгнание Алексии прошло удачно, и Зереф это чувствовал. В хранителе больше не осталось ничего, кроме истиной печати и его собственной души. — Позволить событиям идти как есть, просто плыть по течению. Не сопротивляться, остаться, мой путь закончится здесь… — подумав об этом про себя, хотя он и понимал, что темный Бог сейчас читает его мысли, и они так близко друг к другу, как никогда.       Зереф уже протянул ему руку, встав со своего места, кресло за ним тут же исчезло. Все, что оставалось, — это сделать встречный жест и протянуть руку в ответ. Странник медлил, что-то было не так, и печать молчала, хотя выход из всей этой дурацкой ситуации был так близко, осталось лишь протянуть руку, и все закончится. Все закончится для него и Эльзы. Возможно, когда-нибудь о нем даже сложат легенду, как о герое, победившем или обхитрившем темного Бога. — Я надеюсь, ты сдержишь слово. Если с Эльзой что-нибудь случится, я активирую печать, и мы погибнем оба, — возможно, он делал сейчас величайшую глупость в своей жизни, вот так просто без боя, да еще практически выложил их план в единственной фразе, но Зереф не дурак. Читая мысли хранителя, он мог спокойно слышать весь разговор, но раз так… он должен знать, в чем подвох, но все же соглашается на это, а может, он уже придумал другой план, чтобы обхитрить Жерара и печать? «Не бойся, — шептала печать, — я здесь, с тобой, и он не знает. Если бы знал, не пошел бы на эту сделку». — А может быть и пошел бы, ведь на один гениальный план всегда найдется другой, куда гениальнее предыдущего, — в этом весь Зереф: он — сплошное зло, а значит, его слова и гроша ломаного не стоят, но Жерар верил в то, что ему удалось обмануть темного Бога.       Слегка помедлив, вампир протянул руку Богу, позволяя вихрю из темной энергии окружить его в плотное кольцо. Темная энергия стала проникать в тело, парализуя и заполняя легкие, не позволяя ему дышать, поэтому Жерар очень быстро терял сознание и силы. Божество лишь успело подхватить юношу в свои крепкие объятия и вызвать нечто на подобии гроба для того, чтобы перевезти будущее тело в безопасное место, где можно спокойно провести ритуал.       Еще оставалась одна неразрешимая задача — Мевис. Она была уже близко, он чувствовал ее присутствие рядом, очень рядом. Совсем близко, казалось, что она стоит позади него. Барьер упал, и темный Бог оглянулся в поисках знакомого силуэта светлой Богини своим уцелевшим глазом. Другой же заплыл белой пленкой и вовсе перестал видеть, а рука была покрыта язвами, из которых вылазили опарыши, падая прямо на землю, окроплённую кровью как нежити, так и детей ночи.       Всадник покончил с очередной выскочкой, что возомнила о себе слишком много и теперь лежала с распоротым животом. Ее внутренности вывалились наружу, а голова слетела с плеч, скатившись с высокого холма, на котором продолжал стоять король нежити и повелитель ледяных земель, наблюдая за сражением с полным равнодушием. В его душе то-то изменилось, и Зереф это почувствовал: что-то умерло внутри него. Возможно, это была та живая часть, что ранее присутствовала в нем, и которую Зереф чувствовал при каждой их встрече. Сейчас на месте той живой искры темный Бог чувствовал лишь зияющую дыру и пустоту, такую черную и манящую, что вряд ли в мире найдется что-либо способное заполнить ее и вернуть то живое пламя, которое раньше горело в груди юного наследника престола, что теперь окончательно лишился всего человеческого: он лишился души. Возможно, это было связано с тем, что Зереф почувствовал, как умерла та, ради кого он пошел на эту сделку, и та, что оберегала его, дав клятву мертвой ведьме. «Значит, я убил трех зайцев одним ударом», — он отвел взгляд от холма и снова стал оглядываться, пытаясь уловить, с какой стороны он сильнее всего чувствует Мевис, но, как оказалось, эта задача даже ему была не под силу. Ее сила чувствовалась отовсюду, и это его беспокоило. Резко повернувшись влево, он ощутил боль в предплечье и увидел напротив себя ту, кого искал. Мевис стояла и смотрела на него своим равнодушным взглядом, а боль в предплечье становилась все сильнее, пока, наконец, не стала настолько сильной, что превратилась в настоящую агонию. «Это тело больше не слушается меня…» — странник посмотрел на свою руку, что, словно веревка, болталась на сухожилиях. Стиснув полусгнившие зубы, он с силой потянул за нее, отрывая непослушную конечность от тела, что больше уже не было его, — оно отказывало. Агония стала лишь сильней, а кожа на искалеченной руке стала покрываться волдырями и лопаться, подобно мыльным пузырям. На этом кошмар не закончился: боль распространялась по всему телу, словно чума, пожирая каждый миллиметр, лишая его физической оболочки, здоровой оставалась лишь часть что некогда принадлежала Миднайту. Часть же тела, что принадлежала Каину… от нее почти ничего не осталось, и, несмотря на все это, Зереф продолжал улыбаться, чувствуя поблизости свою старую знакомую. На этот раз Мевис явилась не полностью, а лишь в астральном виде, в виде призрака. Значит, уничтожить ее прямо сейчас у него не представится возможности. Он чувствовал некий подвох во всем, что с ним сейчас происходило. И то, что это было делом рук Мевис, он не сомневался. Наоборот, эта вся ситуация его даже забавляла. «Ну что же, давай сыграем по твоим правилам», — он улыбнулся сохранившейся половиной лица и посмотрел на Мевис единственным видящим глазом. Светлая Богиня продолжала смотреть на него своим безразличным ко всему взглядом. — Пришла взглянуть на мои страдания, Мевис… иллюзия, наверное, тоже твоих рук дело, не так ли?       Но призрак молчал, безмолвно следуя за темным Богом, как слуга, как раб, что был связан с ним контрактом. — Силы света, значительно стали проигрывать и сдавать позиции. Меня это даже слегка удручает, ведь я ожидал получить более достойный отпор. Цветку пора проснутся, ты так не считаешь? — он снова обратился к призраку, но тот молчал, игнорируя Божество.       Призвав гроб, и открыв крышку, Зереф вновь посмотрел на то тело, которое так жаждал заполучить. С тех пор, как Драгнил посетил катакомбы, прошел месяц, война между силами ордена красной розы и континента несла потери, противостоять Всаднику и Фениксу было сложно, тем более теперь, когда девятый практически выбыл из игры благодаря темному Богу. Все полагались на приход Цветка, даже не подозревая о том, что она была так близко, практически у них под носом. Эльза не знала, кто она на самом деле, считая себя обычной смертной. По крайней мере, так считал Зереф, ведь он встречался с Эльзой всего раз, и то удачно, что девчонка не смогла вспомнить, кем является, и применить свои силы. Ему повезло, причем очень крупно, иначе бы он давно был бы заточен в слезе, где сейчас должно было покоится или, лучше сказать, томиться в заточении еще одно Божество. — Ты злишься на меня, возможно, даже справедливо, ведь по моей вине ты стала такой. Безмолвной, не способной дать о себе знать тем, кто продолжает до сих пор молиться тебе и просит у тебя защиты, каждый день, каждый божий час, но только сейчас они молятся тебе еще усерднее, чем при тех мирных временах. Очень скоро ты вернешься к нашим братьям и сестрам, и мое проклятие спадет, я смогу покоиться с миром и возможно… переродиться? — Божество тяжело вздохнуло: еще один седой волос. На этот раз это была не иллюзия богини света, а настоящее проклятие, что медленно убивало его изнутри. Он давно заметил, как это тело медленно умирает, стариться, обгоняя свой человеческий возраст, внутри все пылало огнем, принося с собой невыносимую боль. Зереф страдал. Как душой, так и телом, но он не мог умереть… это его рок. Проклятие верховного Бога за его гордыню… и предательство, что стоило жизни самой Мевис и не только. Он взглянул еще раз на спящего в гробу Жерара, что все еще находился под его заклятием, но стоило Божеству попытаться коснуться хранителя, как его тут же било током. «Печать еще держится, но это ненадолго. Достигнув нужной точки, это тело сломается, как и тело этого мальчишки», — закрыв крышку гроба и отозвав его, темный Бог вновь стал собираться в дорогу, в то место, что так идеально подходило для ритуала. Хоть у него больше не осталось помощников, магической силы хватит на то, чтобы сломить Фернандеса и заставить примкнуть.