Лунный цветок

В доме горело сразу несколько свечей и с улицы духу казалось, что в доме происходит какое — то торжество. Она приблизилась к окну почти вплотную, и стала наблюдать за тем, что происходило внутри. За столом сидела семья: — мать, отец и маленькая дочь, а еще один из стульев пустовал. Но вскоре на это место подбежал паренек. Он сел на пустующий стул, и се принялись за трапезу. Она была, по мнению Амилы, был бедным, и как она поняла, скорей всего здесь жили бедняки. «Один из них легко может быть сосудом» — темное божество, понимало, что тела ей придется менять часто, ибо выдержать мощь богини вряд ли сможет обычный смертный. «Все они, скорей всего слишком слабы для меня» — она оценивающе оглядела владельцев маленькой хижины. Ей взгляд всего на миг задержался на маленькой девочке, и тут она смогла заглянуть в ее сердце и понять, что вот оно подходящее тело. Пусть и малышки, но в ней было нечто особенное. Амила чувствовала это даже стоя за пределами хижины. «В ее сердце живет тьма, еще большая, чем у кого-либо из присутствующих, вот только, использовать ее, она не может, не умеет пока, но это поправимо» Вот мать подает тарелку с похлебкой главе семейства, тот с благодарностью принимает ее, и ломает хлебную лепешку, только недавно испеченную. Женщиной на несколько кусков, раздает их детям и жене. Женщина с благодарностью и лаской смотрит на мужа, затем ее взгляд быстро переключается на сына, который что-то не поделил с младшей сестрой. От всей этой идиллии, Амалии стало противно, захотелось разрушить все это в миг, разбить эти прекрасные и столь омерзительные ля нее чувства семейной любви и взаимопонимания. Если бы дух имел в этот момент тело, на лице богини бы заиграла улыбка, полная триумфа и злорадства. Но у нее не было тела, и это была проблема, которую она собиралась решить благодаря этой девочке. Божество, стало думать, в кого именно преобразить, что бы не вызвать подозрений. И на ум пришел тут же образ. Подумав, что это более менее подходящий, она преобразилась, приняв временную оболочку подкреплённую, ее собственной магической силой. Подойдя к входу, богиня накинула темный капюшон ее широкого черного плаща по ниже и, притворившись хромой, постучала три раза в дверь. *** Король некогда прекрасных созданий, а теперь проклятых, сосланных в изгнание, за поражение, осматривал свои земли, с балкано, мертвого дворца. Земли нежити, напоминали мертвую пустыню. Даже ветер здесь был пронизан, сладковато-приторным запахом разложения и гнили. Эти земли нельзя было назвать их домом. Сплошная бесплодная пустыня, наполненная запахом смерти и душами тех, кто следовал за ним, до самого конца. Те, кто был ему предан даже после смерти…» — Мой повелитель…- Банши застыла в нескольких шагах, позади проклятого повелителя, ее любимого мужа. Которому, таким трудом и немыслимыми усилиями ей удалось вернуть тело. Внизу под сводами башни расстилался туман, в котором туда-сюда шныряла нежить, духи и живые трупы. Праздновали возвращение своего владыки. Нежить кружила в хороводе. Везде горел огонь, он был белым, а значит мертвым, как и все в этих землях. На голос Амилы, владыка не сразу обернулся все еще наблюдая за огоньками внизу, и не понимая их веселья. «Это тело принадлежало сильному воину, но теперь оно мое» На что пошла Амила ради того, что бы пробудить меня? Зачем ей возвращать меня? Смотреть на вечные муки своего народа, бывшему владыке светлых было тяжело, еще тяжелее было осознавать, что все сделанное Амилой, было сделано не во благо, как полагала она сама, а лишь во вреди это сильно печалило Линча. Повернувшись лицом к своей королеве, он схватил Банши за горло и с силой сжал его. — Мой повелитель, — она задыхалась, не понимая, откуда столько агрессии и ненависти к ней. — Я ненавижу тебя, я был упокоен с миром, я ушел как подобает королю своего народа! Я умер в сражении, сражен чужим клинком, и получил благословение богов, на упокой моего духа, но ты… Ты лишила меня этой привилегии! Заключив в эту оболочку, снова вернув в этот мир, заставив вновь вдохнуть этого яда, — он приблизил ее лицо вплотную к своему, в глазах был чистый гнев, — но раз уж я здесь мне придется вернуть нам былую славу и повести наш народ в последний бой, но ты….- если в этот раз я снова погибну, то прихвачу тебя с собой! — после чего он открыл свой рот, откуда вырвалось ядовито-зеленое пламя, оно окутало их обоих. Амила кричала, корчась в агонии, пока боль не прекратилась и пламя не погасло. Упав на колени перед ногами своего возлюбленного, который таки остался, стоят на ногах, даже не подав ей руку, а просто отвернувшись и вновь подойдя к окну, наблюдая за глупым и нелепым, торжеством мертвых. Запястье и шею что-то сильно обожгло. Осмотрев свою руки Амила ужаснулась, заметила оковы и цепи на своих запястьях, что поднимались выше к шею, где вокруг нее смыкалось кольцо из точно такого же пламени., она узнала это заклятие и поняла что обречена.  — Если такова моя судьба я верну нам былую славу, нам и нашему роду, но не как нежить, а как великий правитель! Внизу под окнами старого дворца, продолжался праздник, сегодня вернулся их король, нежить, плясала. Повсюду зажигались бледное пламя бессмертных. С высоты эти огни, напоминали звезды, рассыпающиеся по темному одеялу ночи.