Лунный цветок

Он навис, над ней тяжело дыша, робко и почти неумело вошел в нее, причиняя резкую боль, что тут же сменилась новой волной возбуждения, он двигался в ней резко, ускоряясь. Эльза старалась двигаться с ним в такт, шире расставив ноги, стараясь принять более удобное положение. Он любил ее, то нежно, то грубо. Их первая ночь вместе, их первая близость тел. Скралетт стонет, стараясь захватить фалос вампира в себя как можно глубже. Позволяя ему пить свою кровь. Кусая его губы, провоцируя вампира причинять ей боль и при этом принимать эту боль за нежность, за счастье. Но долго это не продлилось Неожиданно, он замер тяжело дыша пытаясь поймать ее взгляд своим, а когда их взгляды встретились Эльза ужаснулась. В каре-зеленых глазах хранителя стояли слезы. Губы дрогнули, а с горло сдавленно. Словно через силы вылетели слова, которых Эльза не ожидала. - Почему, почему ты предала меня?- а еще был взгляд полный боли и обиды, гнева и жалости. Эмоций, которых нельзя было изобразить обычным притворством, а за тем, он снова упал, просто потерял сознание, вот только когда пришел в себя в их комнате был не только он, и Эльза. *** - Остановись Зереф! Хватить плести свои интриги, я раскусила тебя, немедленно покинь это тело!- Мевис стояла на середине комнаты в своих ярких, ослепляющих взор латных доспехах. В руке богиня грозно сжимала клинок, что был направлен в его сторону, его острие застыло в нескольких миллиметрах от горла Жерара. -Убей - во взгляде было много мольбы, твой клинок поразит нас обоих, избавить от страданий и меня и его. Я больше так не могу, мне больно, скорей пока я, это я… Пока он вновь не взял вверх над моим телом - слезы стояли в глазах хранителя, на этот раз Мевис была не уверен, что перед ней ее брат. Что это не очередная уловка темного божества. Слова из уст вампира были столь искренними, что Вермилилон убрал свой клинок в ножны. Эльза продолжала стоять в растерянности, прикрываясь простыней. Ей было тоже больно, было стыдно, ка она могла позволить водить себя за нос, как могла так легко купится на лесть и ложную маску. Ей было стыдно, ей было больно, она чувствовала себя оплёванной, подстилкой, что использовали и бросили, но она понимала, что больней было Жерару, ведь она предала его, причем довольно низким способом. Предала, пала в его глазах, настолько низко, что даже не знала, сможет ли он вообще, когда- либо простить ее за предательство, сможет ли, быть с ней. Хранитель обречено опустил голову, закрыл глаза больше не в силах сдерживать внутри рвущегося на волю демона. Зереф проснулся, снова взяв вверх над сосудом. Он поднял голову в его глазах и следа не осталось от отчаянья и боли. На губах играла усмешка и хоть руки хранителя были связанны, он бы без труда мог освободиться, мог спокойно воспользоваться своей силой, ноне спешил. Он рассмеялся, его смех был звонким. И в чей адрес он был адресован, не трудно было догадаться. Мевис стояла в нескольких шагах от него. Он медленно стал подниматься с колен, на которых до этого стоял хранитель со связанными руками. - Должен признаться, не ожидал увидеть тебя так скоро. Неужто наскучило сидеть в небесном дворце по одну руку от матери и отца? Тебе надоело наблюдать за смертными или же, ты так соскучилась по мне, сестричка?! - Наконец ты показался братец - и Мевис тут же обнажила свой клинок. Она приставила его к горлу сосуда -Убьешь меня он тоже погибнет, не стоит забывать, что мы связанны не только телом, но и духовно, мы пробыли в слезе вместе в одном теле достаточно долго и теперь погибнем оба, если ты ударишь нас клинком. Ты это прекрасно понимаешь, но твоя совесть не дает тебе этого сделать ведь тогда ты совершишь грех убьешь невинного, но как я слышал он уже сам просил тебя об этом, так что вперед не думаю, что если он тебя об этом просил то, это нельзя считать грехом… Это скорее избавление от мук, от проклятия…- он вплотную придвинул горло к острию меча, тонкая струйка крови потекла по нему из только что образовавшийся ранки.- Тогда давай руби. Во взгляде ни капли страха, лишь наглость нескрываемая злость и ненависть. А еще азарт. Он знал Вермилион лучше чем кто либо- Эльза с ужасом наблюдала за всем этим. Сейчас она снова могла потерять любимого, но в этот раз уже навсегда. Эльза кинулась между Зерефом и клинком богини – воительницы. Зажмурилась, готовясь истечь кровью от удара или умереть сразу же после удара. - Не убивай. Подумай, он может водить нас за нос, не тебе ли знать об этом богиня света - она не обращалась к Мевис по имени, ибо отказавшись от своей силы, она более не считала себя более ее сестрой. - Он хитер как лис, но сейчас он говорит правду, разлучить сосуд и дух Зерефа все равно означает для твоего хранителя смерть. Он страдает, потому что Зереф питается его духовной энергией. И тем самым Жерар слабеет с каждым днем все больше. Если ты его любишь - она протянула Титании клинок - убей его сама, ты избавишь его от мучений, а мир избавишь от этого чудовища. За спиной Эльзы послышался смех, злорадный, почти не человеческий. - Браво Мевис, зачем марать руки, если можно использовать нашу бывшую родственницу как оружие и вложить меч в ее руки. Не так ли прекрасная Эльза7 ну что долго вы еще будете трепаться и решать кто из вас меня прикончит? Мне ваш треп бабский уже немного надоел - он напряг запястья и веревки лопнули, а ее остатки украсили пол. Он стоял, совсем не боясь ни Мевис, ни Титании потирая слегка покрасневшую кожу на запястьях. - Итак, я думаю, сегодня уже ни кто не умрет. А раз так позволите сказать наконец мне то, что давно следовало сказать и думаю именно по этой причине , ты явилась сюда Мевис ведь тебя она касается не меньше меня и лишь мы с тобой не считая твою матушку и моего отца способны ее решить. Ты ведь уже в курсе, что слеза пуста, пуста полностью, в той тюрьме больше нет заключенных. Алессия на свободе, как и я. И я более чем уверен, уже скоро проявит себя. - Ублюдок- прошипела богиня сквозь плотно стиснутые от ярости зубы, Она уже хотела и вправду поранить тёмное божество, но его по в прежнему прикрывала Эльза. - Тише сестрица, без меня тебе не за что не одолеть мое обезумевшую матушку, итак я думаю, настало время выслушать уже сторону потерпевшую, то есть меня - на лице его вновь мелькнула улыбка полная ехидства и наглости.