Ты мой навеки

      Над рекой занимался рассвет, Леголаса всего трясло, он впервые с того момента как встретил Торина впал в настоящую истерику. Дубощит пытался его успокоить, прижимал к себе, даже пару раз прикрикнул на него, но всё было без толку. В конце концов, Торин просто не выдержал, и крепко ухватив сопротивляющегося эльфа за руку, уволок его в юрту Бирюка. — Пусти меня, — протестовал Леголас, — я должен найти отца. — Как ты это сделаешь? В реке утопишься? Нас к ней не подпускает какая-то мощная магия. Хочешь понять, что случилось, вспоминай всё, что знаешь о первородных эльфах! — Леголас с удивлением посмотрел на Торина и начал рассказывать всё, что когда-либо слышал о Ландиле. — Пять суток, говоришь, меня искали? — Ландил посмотрел на Трандуила и понял, что тот не врёт. — Да, — ответил Трандуил и отвёл глаза. Не было его вины в том, что случилось с его другом, но было всё равно стыдно. Стыдно, что он в своей скорби по отцу не додумался послать разведку на ближайший невольничий базар, чтобы узнать хоть что-нибудь о судьбе пропавших без вести. А ещё его душила боль, ведь если бы друг его был рядом, то он точно бы заметил, что с ним что-то не так. Тогда и с Леголасом не случилось бы беды. — Хорошо, — вздохнул знахарь, —, а почему ты попал ко мне в таком состоянии? — Битва с орками, всё сложилось немного неудачно, — Трандуил не хотел рассказывать, что произошло между ним и его сыном. — Так, откуда рана от меча взялась, я понял. Мне интересно другое, кто тебя бил? — зелёные глаза смотрели в синие так пристально и строго, что Владыка Лихолесья весь сжался. — Не молчи, от того, что ты мне скажешь, зависит жизнь твоего сына! На последних словах Трандуил вздрогнул и начал сбивчиво рассказывать о том, что произошло с момента Битвы Пяти армий и до сегодняшнего дня. По мере того как Ландил его слушал, он становился всё мрачнее и мрачнее. Когда, наконец, рассказ был окончен, он посмотрел на Трандуила и сказал всего одно слово: — Плохо! — …а ещё он последний, кто умел призывать стихии и лечить с их помощью, но только я не дума… — Леголас внезапно затих и начал валиться навзничь. Лицо его было светлое и чистое. Он вернул полностью свой эльфийский облик, дыхание его начало учащаться, пот градом покатился по лбу, а тело прошила судорога. — Эй, — Торин едва успел перехватить эльфа, пока тот не покалечился, — Леголас, что с тобой? Где же этот знахарь, я ведь не знаю, что я смогу сделать! — После того, что ты с ним сделал, он начал перерождаться в орка, — печально объяснял Ландил притихшему Трандуилу, — это как ни странно спасло ему жизнь. Теперь он снова светлый эльф, я не ошибусь, если скажу, что у него не хватало ярости, чтобы убить или серьёзно покалечить тебя, хоть он наверняка грозился? — Не ошибёшься, — ответил совсем сникший Король. — Так вот, он не выдержит всего этого. Его душа отделится от тела и он умрёт. — Нет! — Трандуил вскочил на ноги и затравленно посмотрел на друга. – Нет! Нужно что-то сделать, нужно как-то это исправить. Ты же родился ещё до моего отца! Ты же помнишь самого Илуватора, сделай хоть что-нибудь! — Я не могу, — Ландил с грустью взирал на друга, — я не всесилен. — А кто тогда может? Я на всё пойду! Надо будет, жизнь отдам, но Леголас будет жить! — Тот, кто может, сейчас находится рядом с Леголасом, — ответил лекарь, — но после всего того, что было, твой сын, вряд ли допустит его к себе.       Леголас метался по шкуре, на которую его уложил Торин. По всему телу эльфа выступил кровавый пот. Душа эльфа искала выход из уставшего, разбитого и дважды переродившегося тела. Принц громко стонал от боли, судорожно сжимал кулаки, до крови раня себе ладони, и плакал. Торин только и успевал стирать кровь с юного тела отваром из трав. — Холодно, мне так холодно! Кругом только снег, — плакал Леголас. Торин посмотрел на трясущегося в ознобе принца и накинул на него ещё одну шкуру, но тот всё никак не мог успокоиться и согреться. Не много поколебавшись, Торин сбросил с себя большую часть вещей, нырнул под шкуру и обнял Леголаса, крепко прижимая к себе. Принц забился и задёргался, пытаясь вырваться из крепко удерживающих его рук, но Торин не позволил. — Нет, нет, нет, — горячо шептал Леголас, — не надо, будет больно. — Тише, хороший мой, я не обижу. Здесь так холодно, просто я хочу, чтобы ты не замёрз, — зашептал Торин в самое ухо эльфа, морально готовясь к тому, что тот рванётся от него, как волк из капкана. Леголас неожиданно затих и прижался к Торину всем телом, ища спасительного тепла. Боль отступила, оставив неприятную слабость во всём теле, и принц окончательно провалился в забытьё.