Fathers

      Тем летом в нашем доме было широко распространено физическое насилие.       И я думаю, что работа над мюзиклом Курта была самым сильным видом насилия. Он проводил часы, скрючившись за нашим пианино, и я со стопроцентной уверенностью могу заявить, что Блейн и Финн отыграли каждую роль в этом мюзикле бесчисленное количество раз. Блейну было почти приказано помогать Курту, но я знал, что, независимо от того, как часто он закатывал глаза во время репетиций, тайно он думал, что всё было восхитительно. Что же касается Финна, ну… я увеличил его карманные деньги на пять долларов, чтобы ему было легче выносить требования Курта.       Их репетиции проходили в гостиной каждый вторник и каждый четверг.       — Подожди, в этой сцене я не Кейт Миддлтон? — спросил Блейн.       — Нет, ты был Кейт в последней сцене, а теперь ты Пиппа.       — Но я думал, что Пиппой всегда был ты.       — Это так, но сейчас мне нужно увидеть всю эту сцену с точки зрения стороннего наблюдателя.       — А я король, так? — спросил Финн.       — Прости?       — Король. Разве я не король?       — Ты ведь понимаешь, что в настоящее время в Англии нет короля, так?       — Постой-ка. Мы смотрели ту свадьбу раз сорок, Курт, и я клянусь богом, что рядом со старой леди стоял жилистый старик. И даже не пытайся сказать мне, что они не вместе.       Курт вздохнул.       — Ну, ты наполовину прав. Это принц Филипп. Он не король, потому что он не… Послушай, у меня нет времени объяснять тебе. Ты не принц Филипп, потому что сцена между Пиппой и принцем Филиппом — это предел нелепости. Ты Гарри.       — Лысый парень?       — Нет, рыжеволосый.       — Почему я должен играть рыжего?       — Не спорь, Финн! Просто читай текст!       Это был август, когда Финн, наконец, взорвался. И Блейн был тем, кто сделал всё возможное, чтобы не допустить драки между ним и Куртом.       — Ребята, бросьте! Это мюзикл про Пиппу Миддлтон. Курт, ты должен успокоиться!       — Не говори мне успокоиться! Это он ведёт себя совершенно неразумно!       Тогда я с большим трудом мог представить, что увижу Финна и Курта буквально вцепившимися в глотки друг друга. Мальчики были дома одни, и я не мог поверить тому, что предстало перед моими глазами, когда открыл входную дверь.       — Эй! Какого чёрта здесь творится?       Блейн отпустил рубашку Курта, а Финн сделал шаг назад, сразу же обвинительно указывая на него пальцем.       — Бёрт, он абсолютно...       — О, не смей, Финн! Папа, ты понятия не имеешь...       Финн снова толкнул Курта и в процессе едва не задел Блейна. Курт сразу же кинулся на него в ответ, и тут уже вмешался я, чтобы жёстко оттолкнуть их друг от друга.       — Да какая муха вас укусила?       Они оба тяжело дышали, как будто провели двенадцать раундов на ринге, хотя, я полагаю, возможно, они уже много раз толкали друг друга.       — Я хочу, чтобы вы очень внимательно меня послушали, хорошо? Мы говорим об этом как взрослые люди или не говорим вообще, и тогда вы трое можете наслаждаться неделей без автомобиля. Выбор за вами.       Сначала на какое-то время воцарилось неловкое молчание. Курт скрестил руки, а Финн переминался с ноги на ногу, в то время как Блейн смотрел то на одного, то на другого, ожидая, что кто-нибудь из них примет хоть какое-нибудь решение.       — Ну… Я думаю, что могу сказать за всех троих: мы хотели бы принять первый вариант, пока это ещё возможно, — сказал Блейн и хлопнул в ладоши.       Я попытался скрыть улыбку. Это было так по-блейновски.       — Уже лучше. А теперь, садитесь.       Все трое сели на диван, всё ещё раздражённые. Блейн сел между Финном и Куртом, которые демонстративно не смотрели друг на друга. Я встал перед ними, всё ещё абсолютно запутанный.       — Итак, вы, парни, работали над этой вещью несколько месяцев и тут, внезапно, я прихожу домой и вижу, как вы убиваете друг друга? Кто-нибудь, объясните мне.       Все трое сразу же начали кричать и жаловаться. Это было безумие.       — Эй! По одному! — крикнул я.       И они замолчали.       — Финн, ты первый.       — Почему он первый?       — Потому что я так сказал.       Курт закатил глаза. Финн сделал глубокий вдох. Я не сдавал позиций.       — Курт хочет сделать свой мюзикл, и он уже получил разрешение от мистера Шу сделать это на школьном собрании.       Он замолчал. И это причина? Серьёзно?       — Извини. Думаю, я не совсем понял, в чём здесь проблема.       — Ну, проблема в том, что Курт внезапно решил поменять все роли! И я должен играть принцессу. Послушайте, она сексуальная и всё такое, но я не встану перед всей школой в платье от какого-то там Бенджамина МакКина, чтобы выставить себя полным идиотом!       — Александра МакКуина.       — До тебя очередь ещё не дошла.       — Итак, я сказал Курту, что не хочу это делать, и мы поругались, и он назвал меня...       — Лишние детали, Финн!       Финн закатил глаза.       — Он назвал меня «убийцей всего прекрасного» и оттолкнул. Хоть это и всё, что он смог придумать в порыве гнева, но это всё равно вроде как неприятно.       Курт был в ярости.       — Но потом он снова толкнул меня, как будто умоляя толкнуть его в ответ. Так что, знаешь ли, это я и сделал. И, ну да. Тогда ты и пришёл.       Курт первый толкнул Финна? Я имею в виду, я знал, что Финн никогда бы не тронул Курта. Он был практически его защитником. Курт работал день и ночь над этим мюзиклом, час за часом. Он был зол и напряжён. Я предположил, что когда Курт рассказывал Блейну об идее, то тот мог хотя бы симулировать интерес, но Финн же всегда открыто высказывал своё мнение. Я не могу винить его за это.       — Курт, почему ты поменял роли?       — Потому что мы трое играли их всё лето, и Блейн и Финн справляются лучше, чем Рейчел и другие девочки. Это всё ради искусства! Если бы он хотя бы на секундочку открыл глаза, то увидел бы это.       В этом был смысл. Столько контакта с тремя совершенно разными подростками требовало много усилий, чтобы увидеть вещи их глазами.       — Что насчёт тебя, Блейн? Ты тоже махал кулаками?       — Нет, сэр. Я просто пытался разнять их. Я пришёл прямо перед вами.       Да, это был август, и он всё ещё делал это, когда думал, что у него могут быть проблемы. Я даже говорил с ним несколько раз, но это было как рефлекс. Он полностью сумел привыкнуть ко всему остальному, но избавиться от «сэра» было намного сложнее, чем я ожидал. Хоть он и произносил это слово намного реже, но всё же, оно никуда не исчезло.       Я сделал глубокий вдох. Курт был расстроен, а Финну не нравилось чувствовать себя виноватым за нежелание что-то делать. Я должен относиться к этому как к обычному спору между ними двумя, как будто Курт не толкал своего брата, потому что они оба были правы, и они должны были знать это. Но, в конце концов, один из них должен быть более прав, чем другой. Хоть и неохотно, но я уже знал, что должен был сделать.       — Финн, Блейн, наверх.       — Отлично, отлично, конечно, — заворчал Курт.       Финн встал и ушёл, и Блейн, кинув на Курта мимолётный взгляд, удалился вслед за ним.       — Курт.       — Папа.       — Ты не мог бы посмотреть на меня?       Он наклонил голову и посмотрел мне прямо в глаза. Я знал, что он провёл бесчисленные часы, делая этот мюзикл совершенным. И теперь мне придётся разочаровать его.       — Ты не можешь заставить Финна делать что-то, что он не хочет делать.       — Но разве он не может просто захотеть? Он замечательно играл Кейт Миддлтон всё лето, но теперь, когда под угрозой его репутация, он вдруг передумал.       — Курт, ты уверен, что Финн вообще понял, что всё лето играл Кейт?       Он задумался над этим, после чего вздохнул.       — Нет, наверное, нет.       — Финн никогда не будет смотреть на вещи твоими глазами. Это невозможно. Так же, как и ты не сможешь увидеть всё с его точки зрения.       Курт заёрзал на своём месте.       — Поменяй роли. Финн может быть принцем, Рейчел может быть принцессой, а ты можешь быть тем, кем, чёрт возьми, ты хочешь быть. А я буду сидеть на первом ряду, чтобы увидеть это.       Он вздохнул.       — Я понял. Я могу идти?       — Да, хорошо, ты можешь идти.       И он ушёл наверх.       На самом деле, это был единственный случай физического насилия по какой-либо эмоциональной причине. Большинство других случаев были связаны с шуточной борьбой Блейна с Финном и его друзьями. Как только они поняли, что лучший способ избежать жары — это делать то же самое, что они делают на улице, но только в доме, то второй этаж превратился в подобие бойцовского ринга.       С Куртом мне никогда не приходилось сталкиваться с этими мальчишескими инстинктами бить других мальчишек без причины. Но с Блейном пришлось. И с Финном, определённо, тоже. И когда друзья Финна были поблизости, Курт сразу же спешил ретироваться. Блейн предупреждал его, и Курт просто садился в свою машину и отправлялся куда-нибудь, где он был нужнее.       Сначала они просто играли в видеоигры, но потом в них как будто вселялись дикие животные, и они начинали колотить друг друга. Естественно, что намеренно они никогда не пытались причинить друг другу вред. Это просто была одна из грубых вещей, присущих парням.       Но в некоторых случаях это выходило из-под контроля.       В частности, где-то в середине июля, когда Блейн сделал один хороший удар, и Пакерман свалился вниз с лестницы, с громким стуком ударившись о стену.       Я был на кухне, когда услышал шум на весь дом, затем громкий стон и затем чистую панику.       — Боже мой… Пак… чёрт возьми, ты в порядке? Мне так жаль.       — Господи, Андерсон, да в тебе больше силы, чем ты думаешь. Это было отчасти круто. Сколько я пролетел?       Когда я ворвался в гостиную и поднялся на лестницу, Блейн сразу же выпрямился. Финн выглядел так, как будто пытался подобрать слова, чтобы отвести от себя вину настолько, насколько это будет возможно, пока Блейн выглядел так, как будто его сейчас стошнит.       Это был первый раз, когда у меня была причина злиться на Блейна и накричать на него за то, что он сделал что-то не так. Но я не хотел напугать его. Ситуация всё ещё была немного деликатна, потому что я полагал, что на Блейна никогда не кричали без порции крепких тумаков после. И ещё я знал, что он никогда не делал ничего такого, как скинуть человека с лестницы, когда жил со своим отцом. Я успокоил себя настолько, насколько это было возможно.       — Ладно, парни. Кончайте с этим, и я серьёзно. Хватит. Вы делаете это на улице или заканчиваете с этим. Пакерман, ты в порядке?       — О, да, да, всё нормально.       Все они выглядели ошеломлёнными от того, что я не слетел с катушек от злости.       Пак поднялся на ноги, и моему взору предстала огромная потёртость на стене. От его тела? Его обуви? Я так и не узнал, но выглядело это действительно плохо, и я уверен, что Кэрол сойдёт с ума, если узнает, что кого-то скинули с её лестницы… но, вероятно, она будет ещё злее, если увидит этот след на стене.       — Ничего себе, — всё, что мог сказать Блейн. Он представлял собой смесь подавляющего ужаса и лёгкого удивления от самого себя.       На лице Финна застыло выражение чистого страха перед тем, что сделает Блейну его мать, когда вернётся домой, а Пак был комбинацией их обоих, смешанный с каплей боли.       Я должен был действовать, иначе мы так бы и провели весь день, пялясь друг на друга и на эту стену.       — Хорошо. Вот, что мы собираемся сделать. Пак, в шкафчике наверху есть грелка. Сходи за ней, а потом возьми себе немного льда. Финн, найди в гараже кисти и подходящую банку. Они должны быть на верхней полке. И Блейн, иди переоденься, потому что ты будешь закрашивать эту стену.       Они остались совершенно неподвижны.       — Сейчас.       И все трое начали бормотать что-то типа: «О, да, конечно, уже иду», и быстро разбежались.       Курт обожал слушать эту историю. Трое мальчиков сидели в гостиной, Курт сидел на диване, Блейн лежал головой на его коленях. Блейн принял душ после того, как закрасил стену, и оставил волосы незагеленными для удовольствия Курта. Финн сидел в моём кресле, полностью засунув руку в пакет с чипсами.       — Я так отвратительно себя чувствовал. Я видел фильмы, где люди умирают от падения с лестницы, Курт. Что, если бы я убил Ноа Пакермана?       — Да вы, ребята, практически сами напросились! Прекрати кидать людей с лестниц и тогда, может быть, тебе не придётся беспокоиться о том, что ты убьёшь кого-нибудь из членов хорового кружка. Это работа Сью Сильвестр.       Он посмеялся.       — Поверь мне, это последний раз, когда я бросаю кого-либо с лестницы. От меня до сих пор воняет краской. И нет никакого шанса, что Кэрол не почувствует запах от стены, когда вернётся домой.       — Да, чувак, тебе конец.       — Спасибо, Финн. Очень помогло.       — Не слушай его, Блейн. Стена выглядит как новая.       — Это не означает, что мама не надерёт тебе задницу. Я даже не могу сосчитать, сколько раз она орала на меня за драки в доме. Она ненавидит это, а я даже никогда ничего не ломал… и не портил стены.       Блейн застонал и подтянул колени к груди. Он никогда не сталкивался с материнским гневом. Он понятия не имел, чего ожидать.       Я знал, что Кэрол будет сердиться, а если бы это натворил Финн, то она, вероятно, убила бы его. Но это был не Финн. Это был Блейн, раненый щенок, бойфренд сына её нового мужа. И он исправил это, стена выглядит как новая, как и сказал Курт. Она может сказать ему быть осторожней в следующий раз, и на этом всё.       Однако я предположил, что всё же должен позволить Блейну немного пострадать.       Но я должен был знать лучше. В итоге то, что случилось, было правильным ходом событий. И в то же время, я должен был встать на защиту Курта и сказать Финну прекратить пугать Блейна, сказать, что Кэрол не будет ни на кого злиться.       Потому что, как выяснилось, она не злилась… злился Блейн.       Мы втроём осматривали стену, и я знал, что Финн и Курт спрятались где-то наверху, чтобы увидеть, какой будет реакция Кэрол. Блейн ожидал полнейшей расправы, но вместо этого Кэрол буквально похвалила его за то, как он закрасил стену.       Это было как гром среди ясного неба. Она практически поздравляла его.       Когда мы отправили его наверх, я знал, что что-то было не так. Он не вляпался в проблемы. На него не накричали. Вместо этого его практически проигнорировали. И мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это было хуже любого наказания, которое мы могли придумать.       Я должен был сказать ему хоть что-то. Я уже тогда должен был понять, что он чувствовал. Но вместо этого я просто позволил ему подняться по лестнице. И я позволил ему задуматься над этим.       Ненамного позже этим вечером я, наконец, понял это.       Кэрол спала, а я был в гостиной. Было уже за полночь, так что меня удивил звук шагов вниз по лестнице.       — Привет.       — И тебе привет.       — Извините, я знаю, что должен быть у себя в комнате, но я… эм, подумал, что слышал телевизор, и в какой-то мере надеялся, что это будете вы.       — Всё нормально. Присаживайся.       Он сел на диван напротив моего кресла, но не сказал ни слова.       — Почему ты ещё не в постели?       — Эм, не смог уснуть.       Он заставлял меня самому продолжить тему. Было похоже на то, что он стыдился причины, по которой хотел поговорить со мной. Я выключил телевизор.       — По какой-то конкретной причине?       Он вздохнул и обвёл взглядом комнату, убедившись, что он на самом деле хочет рассказать мне, что его беспокоит.       — Это… из-за сегодняшнего. Из-за этой истории со стеной. Я, наверное, чокнутый, но я не могу перестать думать об этом. Я столкнул Пака с лестницы, он испортил стену, и это было по моей вине, но дальше как будто… ничего не произошло! И всё то, что говорил Финн… Я не знаю. Я знаю, что не должен жаловаться на то, что не попал в неприятности, но я не могу не задаваться вопросом, почему так.       Он был так сосредоточен. Звучало так, как будто он репетировал слова, как будто на самом деле думал об этом в течение нескольких часов. Я думал, что спустить ситуацию на тормозах было правильным решением, но оказалось с точностью да наоборот.       Мне очень внимательно нужно было подумать над тем, что сказать. Я всегда был осторожен в разговорах с Блейном. И я был поражён, когда узнал, что это было последней вещью, которую он хотел от меня.       — Я думаю, что Финн просто пытался напугать тебя.       Он выглядел таким уязвлённым. Я солгал ему, и он понял это.       — И я должен поверить в это?       Я посмотрел на него. Он был мужчиной, и он заслуживал, чтобы с ним обращались как с мужчиной. Он заслуживал правды.       — Послушай, Блейн, это сложно для всех нас. Я всё ещё пытаюсь понять, как с этим справляться.       Ему потребовалось немного времени, чтобы обдумать, что это значит.       — Финн. Если бы это был Финн, что бы вы сделали?       Конечно. Теперь всё обрело смысл. Это было всё, чего он хотел. Он хотел быть Финном. Он хотел быть Куртом. Он просто хотел принадлежать нашей семье. Я был таким идиотом, что не увидел этого раньше. И я даже не знаю, как реагировать.       — Блейн, — начал я, не намереваясь отвечать на его вопрос.       — Нет, скажите. Я правда хочу знать. Что бы вы сделали? Вы бы наорали на него?       — Ну, да. Да, я бы накричал на него.       В этот момент он казался таким взрослым, таким уверенным.       — Тогда накричите на меня.       Я был ошеломлён.       — Прости?       — Сделайте то, что бы вы сделали Финну. Накричите на меня. Выскажите мне всё, что думаете.       — Блейн, я не собираюсь этого делать.       Он был очень зол. Он хотел одну-единственную вещь, а я не собирался давать её ему.       — Почему нет? Из-за моего отца? Потому что на самом деле я — не часть этой семьи? Потому что до сегодняшнего дня я думал, что всё-таки часть, но если вы не собираетесь относиться ко мне так же, как к Финну и Курту, тогда… что тогда я должен думать?       Он никогда не был настолько честен со мной, настолько разочарован во мне. Я чувствовал себя отвратительно.       Поэтому, я сделал это.       — Ты хочешь, чтобы я накричал на тебя?       — Я хочу, чтобы вы накричали на меня.       Я знал, что должен был сделать. Это было совсем не так, как я представлял себе подобную ситуацию, но другого выбора не было.       Я встал и подошёл к нему, скрестив руки. Он посмотрел на меня и тяжело сглотнул.       — Каким местом ты думал? Ты сталкиваешь парня, который в два раза больше тебя, с лестницы, и думаешь, что это нормально? Точно, это ведь Пак, ничего особенного, да? Два года назад он был врагом, который кидал моего сына в мусорные контейнеры и не только. Ты не думал, что он может навредить тебе, даже если вы, ребята, просто играетесь?       Я понятия не имел, откуда это взялось и куда приведёт. Я просто кричал, всплёскивал руками, и я просто продолжал, ни на секунду не задумываясь о словах и о том, какое влияние они могут оказать на разбитого ребёнка.       — Допустим, так и получилось. Тебе причинили боль. Кто, как ты думаешь, несёт ответственность за это? Я. Ты собираешься переложить эту ответственность на меня? Ты думаешь, что это нормально, ни черта не думать о последствиях? Потому что вот на что похоже то, что ты говоришь мне!       — Это потрясающе.       — А дом для тебя, что, ринг для профессиональной борьбы? Ты должен уважать дом. Ты не обдираешь стены, валяя дурака с друзьями! Здесь живут и другие люди, и ты когда-либо думал, что этим другим людям хочется немного спокойствия безо всяких волнений насчёт того, что наверху кто-то может свернуть себе шею? Знаешь что? Нет, нет, ты не думал. Ты просто столкнул его с чёртовой лестницы, и ты не думал ни о чём вообще. Достаточно, ясно? Ты…       Это был самый пик момента.       — Ты наказан. Неделю никаких тусовок с Финном и ребятами.       Он молчал, раздумывая.       — Итак, это то, что вы сказали бы Финну?       Я вздохнул, всё ещё совершенно ошеломлённый от того, что вообще смог сказать подобные вещи.       — Это то, что я сказал бы Финну.       Он улыбнулся. Он на самом деле улыбнулся. Этот ребёнок всегда удивляет меня.       — И я правда наказан?       Он удостоверялся. Он должен был знать, является ли это просто словами, которые я сказал бы Финну, или же я на самом деле имел это в виду. Был ли он бойфрендом Курта, или же моим сыном.       — Да, правда.       Он опустил взгляд на колени, а потом снова посмотрел на меня.       — Спасибо.       Я не мог понять этого. Он действительно сказал это. Этот засранец поблагодарил меня за то, что я наказал его. Это определённо первый и последний раз, но я насладился этим.       — Ты сошёл с ума, знаешь?       Он посмеялся.       — Я серьёзно! Может, убедишь и тех двоих быть хотя бы наполовину такими же благодарными, как ты?       Он кивнул, и на его лице появилась улыбка.       — Э, да… да, сэр, я поговорю с ними.       — Хорошо. А теперь иди спать. Скорее всего, завтра я подниму тебя с утра пораньше, чтобы отправить полоть сорняки во дворе.       Он вздохнул и направился к лестнице, по-прежнему широко улыбаясь.       — Жду с нетерпением. Спокойной ночи, Бёрт.       Он повернулся ко мне.       — А если серьёзно… спасибо.       Он никогда не переставал меня удивлять. Всё, чего он хотел — чтобы к нему относились так же, как к Финну и Курту, быть полноценной частью нашей семьи. И, конечно, это было всем, чего хотел для него и я. Просто требовалось время, чтобы усовершенствовать каждую деталь. И как бы сильно я ни старался, и как много бы я ни думал о том, что делаю всё правильно, иногда я буду ошибаться. И иногда я буду нуждаться в его помощи, нуждаться в том, чтобы он сказал мне, как сделать всё правильно. И мне повезло, потому что каким-то образом, именно это он и делал.       — В любое время, малыш.