Fathers

      Микробам из государственной школы потребовалось совсем немного времени, чтобы добраться до нашего дома.       Все трое мальчишек заболели в промежутке приблизительно двух недель. Первым заболел Финн, вероятно, из-за его нового режима тренировок, который должен помочь ему вернуться в футбольную команду. Он настолько упорно тренировался, что его иммунная система стала лёгкой добычей для миллиона микробов, которые кружили вокруг него всё время.       Финн, тем не менее, отделался только насморком. Но он так часто шмыгал носом, что Курт начал носить наушники в его присутствии.       Я очень хорошо помню один наш вечер за столом.       — Курт, вытащи наушники.       — Прости, папа, ты что-то сказал? Мне не очень хорошо слышно из-за сирены у Финна на лице.       Блейн фыркнул.       — Это не моя вина, — всхлип.       Курт вздрогнул.       — Финн, серьёзно. Клинекс.* Это не такое уж и новое изобретение!       — Курт, ты смешон. Вытащи наушники. Это просто простуда.       Хоть и неохотно, но Курт повиновался, и всю оставшуюся часть ужина он вздрагивал, когда Финн шмыгал носом… что, кажется, происходило по меньшей мере раза два или три в минуту. И хотя Курт был единственным, кто открыто возмущался, это несколько дней сводило с ума нас всех.       По крайней мере, пока Финн не заразил Курта.       Курт неоднократно вычищал каждую поверхность в доме, пока Финн был болен, и всегда носил с собой дезинфицирующее средство для рук. И я думаю, что все эти его чрезмерные предосторожности и стали причиной, по которой он заболел следующим.       Однажды Курт лежал на диване как побеждённый воин и невероятно злился на Финна, который только что выздоровел.       — Как ты посмел сделать это со мной? Всё. Это конец моей жизни. Я умру здесь.       — Голова болит?       — Ага, — всхлип.       — И насморк, конечно же.       — У меня всё не так плохо, как было у тебя.       — Не могу не согласиться с тобой.       — Я всё делал правильно! Лизол**, ты подвёл меня. Всё. С этого момента я перехожу на сторону Клорокса**. Ты слышишь меня, Финн Хадсон? Я теперь не тот, кем был раньше!       — Чувак, мне кажется, ты сходишь с ума.       — И я виню тебя в этом.       — Можешь обвинять меня в чём угодно, но лучше тебе от этого не станет.       Курт принял это и даже позволил Финну полностью посмотреть футбольный матч, пока сам в это время лежал на диване. Но было ли это потому, что Курт на самом деле простил его, или же он был слишком истощен, я не понял.       Ни один из них не был так плох, чтобы пропускать школу. Была только куча салфеток, жидкостей и сморканья.       До того момента, пока не заболел Блейн.       У Финна и Курта была простуда. И в то время, как я уверен в том, что это Курт заразил Блейна тем, что начиналось как простуда, весь подавленный стресс в его жизни развил заболевание в тяжёлую синусовую инфекцию.       Когда Блейн начал шмыгать носом, мы все были настроены довольно оптимистично. Курт и Финн могли посмеяться над бредовыми вещами, которые он говорил, а он мог обвинить их обоих в своих страданиях.       Пока однажды утром перед школой Финн и Курт уже были готовы ехать, а он ещё даже не встал. Я пошёл разбудить его, но когда постучался в комнату, то не получил никакой реакции.       — Дружище, вставай, у тебя десять минут до выхода.       Ничего.       — Блейн, ты в порядке?       Я открыл дверь и осмотрел комнату, удивлённый тем, что не сразу его увидел. Я обошёл кровать и увидел, что он сидит на полу у стены. Я присел рядом.       — Эй, что ты делаешь на полу?       — Я встал с кровати и… и я упал и не смог встать. Не могу. Нет, не могу встать. Мм, как я попал сюда? Мне нужно… мне нужно идти. Пора в школу, да?       Его глаза закрывались, а голова свисла вперёд так, как будто к шее был привязан огромный свинцовый шар. Я убрал волосы с его лба и приложил к нему ладонь. Он горел.       — Нет, не думаю.       — Мм? Нет, нужно идти. Уже пора… Просто… просто помогите мне встать, и мы…       — Нет, давай, возвращайся в постель. Ты слишком болен, чтобы идти в школу.       — Я не болен.       — Болен. Очень сильно.       — Я не верю.       Я закинул его руку на своё плечо и помог ему встать на ноги, но он не удержался и тут же упал на колени. Но я держал крепко и смог уложить его на кровать.       — Лежи здесь, хорошо? Я сейчас вернусь.       Я пошёл в ванную за термометром и наткнулся на Курта, который всё ещё укладывал свои волосы.       — Ты вытащил его из постели?       — Нет. Он сейчас не совсем в форме.       Курт отвернулся от зеркала, чтобы посмотреть на меня.       — В каком смысле? Что случилось?       — Он очень сильно заболел. Ты не видел градусник?       — Нижний ящик справа. Насколько сильно?       — Настолько, что ты сам можешь пойти и посмотреть. В школу он не пойдёт.       — Что? Вчера с ним всё было нормально! Бедняжка, я должен…       — Курт, ты ничего не должен.       — Конечно, должен! Он заботился обо мне, когда я болел, теперь я должен позаботиться о нём.       — Нет, ты поедешь в школу. Позаботишься о нём, когда вернёшься.       — Ладно, — фыркнул он, — только, пожалуйста, можешь включить его увлажнитель? Он всегда забывает. И я жду ежечасных сообщений о том, как он себя чувствует!       — Обещаю.       Я вернулся в комнату Блейна, счастлив увидеть его именно там, где я его оставил.       — Итак, нужно проверить температуру.       Он посмотрел на градусник так, как будто видит его первый раз в жизни.       — Мне это не нужно.       — Нужно.       — Я сказал тебе, что не болен, папа.       Он никогда не называл меня так.       Я знал, что он был в бреду, я знал, что в нём говорила лихорадка, и я знал, что это больше не повторится. Но я всё равно не смог сдержать улыбки. Мне нравилось думать, что это было что-то, что лихорадка вытолкнула из его подсознания.       В любом случае, что-то внутри него подумало обо мне, как об отце. И для меня этого более чем достаточно.       — Нет, Блейн, болен.       — Я не…       — Как насчёт того, что мы поставим градусник и проверим?       Он, наконец, засунул градусник в рот. Я никогда не видел его таким несобранным. Было немного странно видеть его волосы такими вьющимися и лохматыми, а его тело неспособным даже сидеть, когда обычно он весь из себя чистый и свежий. Он бы не признал этого, но сейчас он выглядел таким нуждающимся.       — Ничего себе, тридцать девять и четыре. Господи.       — Значит пора идти, а?       Я слышал, как отъехал от дома автомобиль Курта.       — Значит пора остаться в постели. Я принесу тебе аспирин, хорошо?       — Таблетки?       — Да, от них тебе станет получше.       — От них я буду хорошо себя чувствовать?       — Да, очень хорошо. Сейчас вернусь.       Я пошёл за аспирином, но когда вернулся, он уже крепко спал. Я оставил на тумбочке таблетки и стакан воды, чтобы он выпил, когда проснётся.       Я спустился вниз и увидел Кэрол, которая ходила по кухне, снова и снова повторяя слова с карточки, которую держала перед собой.       — Тебе не нужно повторять это. Ты уже отлично справляешься.       — Это очень важная речь для меня, Бёрт. Я очень хочу это повышение.       — Я знаю, но считай, что оно уже твоё!       — Не говори так, а то сглазишь, — игриво сказала она. — Как Блейн? Курт сказал, он не очень хорошо себя чувствует.       — Да, у него довольно высокая температура, и мне не очень комфортно оставлять его одного, когда он едва может двигаться. Поэтому я пойду в магазин после обеда. Ему уже, вероятнее, станет лучше, да и Курт вернётся к тому времени.       — Звучит неплохо. Мне пора бежать. Пожелаешь мне удачи?       — Удачи. Ты будешь лучше всех.       Она ушла после поцелуя, а я устроился на диване с газетой в руках.       Прошло несколько часов, когда я услышал крики Блейна. Они были настолько ужасающими, что я почти слышал, как раздирает его горло.       Я соскочил с места и побежал наверх, едва не выбив дверь спальни. Он лежал весь в поту и, вцепившись в одеяло, не прекращал кричать.       Я не знал, что делать. Потрясти его, чтобы разбудить? Вылить ведро воды на голову? Я никогда не сталкивался с кричащим ребёнком, который при этом был без сознания. Я позвал его по имени и постарался удержать, но так аккуратно, как только мог, чтобы не испугать ещё сильнее.       — Блейн, эй, эй, шшш, Блейн, всё хорошо, это просто кошмар.       Он вздрогнул и отпрыгнул так далеко от меня, насколько это было возможно сделать на кровати. Он тяжело дышал, и я отошёл назад, чтобы показать, что не собираюсь сделать ему ничего плохого.       Он глубоко вздохнул.       — Ч-что происходит?       — Это я у тебя хочу спросить. Ты кричал во сне.       Он не понимал, о чём я говорю, не мог поверить, что кричал так, как будто кто-то мучил его несколькими минутами ранее.       Он вытер пот со лба, а его плечи расслабленно опустились.       — Я… правда? Мне очень жаль. Я не… Я не знаю, что…       Я подумал, что он достаточно успокоился, поэтому подошёл и потрогал его лоб.       — Сколько времени?       — Почти полдень. Температура до сих пор держится.       — Я пропустил школу?       — Ты не помнишь, что было утром?       — Нет, не помню. Ох, ничего себе. Я не делал ничего слишком глупого?       Он улыбнулся, но я не купился на это. Его крик потряс меня, и он не стал магическим образом чувствовать себя лучше, даже если проснулся.       Я протянул ему лекарство, которое оставил ранее на тумбочке и сел рядом на кровати. Я не хотел напугать его, но я не мог уйти без объяснений.       — Эй, удели мне секунду. Что происходит? Никто не кричит так без причины.       Он выглядел таким виноватым, как будто сделал что-то ужасно неправильное.       — Простите. Я не хотел…       — Я не хочу извинений, я хочу убедиться, что ты в порядке.       — Да… Да, я в порядке.       Он проглотил таблетки, а я понял, что он мне что-то недоговаривал.       Я решил идти до конца.       — Хочешь сказать что-нибудь ещё?       Он нахмурился, и я ждал, что он будет отрицать. Он сильно замкнулся в себе в начале этого учебного года. Он перестал тусоваться с Финном и остальными парнями и едва ли разговаривал с кем-то, кроме Курта.       Да, я волновался за него, но Курт уверил меня, что это просто фаза, которая пройдёт, как только он освоится в МакКинли. Я не был полностью уверен, но всё равно согласился с этим. Но когда это не прекратилось через несколько недель, я начал нервничать по поводу поведения Блейна.       И поэтому я очень удивился, когда он открыл ящик своей тумбочки и достал оттуда конверт.       — А вы и правда проницательны, знаете?       Он передал конверт мне.       — Пришёл вчера по почте. Я должен был сразу сказать вам. Я знаю, что должен сообщать вам о чём-то подобном, но… я не знал, что думать об этом, правда. Мне нужно было сначала самому разобраться.       Это был чек на пять тысяч долларов. От его отца. Моя челюсть буквально отвисла.       — Ничего себе. Это… это большие деньги, Блейн. Было ещё какое-нибудь письмо или хоть что-нибудь? Объяснение?       — Это мои сбережения. Пришли вместе с официальным письмом от его адвоката. Думаю, он должен был вернуть мне их с тех пор, как я законно заслужил это.       Я ошеломлённо молчал.       По крайней мере, это объяснило тот кошмар. Естественно, высокая температура и ещё одно напоминание от его отца. Это была смертельная комбинация, на самом деле. Должно быть, он был так напуган… Я не позволил этой мысли задержаться. Я просто должен был всё исправить.       — Мы откроем тебе новый счёт, хорошо? И ты уже…       — Нет, нет, я не хочу. Я… я хочу, чтобы это было у вас.       Это даже не рассматривалось.       — Блейн, я не… Нет, это твоё, и ты можешь делать с этим всё, что захочешь.       — Но это не так. Не совсем так. Пожалуйста, возьмите это. Я серьёзно. Я, вероятно, стоил вам намного больше, просто находясь здесь. Так что, может, мы можем назвать это компенсацией?       Я не мог поверить в то, что слышал. Он на самом деле до сих пор считал всё это какой-то услугой? Неужели он не мог понять, что это постоянно? И действительно ли он не понимает, что я люблю его как собственного сына? Мы были семьёй, и тут не было места никакой компенсации.        — Малыш, о чём ты? Ты ничего мне не должен. Ты ведь знаешь это, так?       Он пытался подобрать правильные слова и посмотрел мне прямо в глаза.       — Просто… пожалуйста, возьмите это.       Его глаза блестели, а ногти на протянутой руке были искусаны почти до оснований.       Я взял письмо. Больше я ничего не мог сделать.       — Послушай, это всё равно остаётся твоим, хорошо? Тебе не за что платить мне, ты понял?       Он прикусил щеку изнутри. Он всё ещё выглядел катастрофически ужасно со своими спутанными волосами и бледным, как у привидения, лицом. Мне хотелось принять какие-нибудь радикальные меры, но я не мог ничего придумать.       Он кивнул.       — Спасибо, Бёрт.       Я хлопнул себя по бёдрам и встал.       — Ты чувствуешь себя лучше?       — Да, сэр, намного.       — Блейн.       — Простите, — он улыбнулся.       — Ты справишься, если побудешь немного один?       — О, да, со мной всё будет нормально.       — Курт и Финн приедут домой через два или три часа, так что, ты ненадолго останешься в одиночестве. Померь ещё раз температуру и в холодильнике полно еды, если захочешь есть, хорошо?       — Спасибо.       Я подошёл к двери.       — И позвони, если тебе что-нибудь понадобится.       — Позвоню.       — И напиши Курту. Он, наверное, с ума сходит.       Он посмеялся.       — Обязательно.       — Увидимся.       В тот день я вернулся с работы очень поздно, отрабатывая за то, что пропустил целое утро. В какой-то степени я ожидал, что к моему приходу дома либо никого не будет, либо все будут спать. И чего я уж точно не ожидал, так это того, что весь хоровой кружок будет сидеть в моей гостиной, когда я приду.       Они сидели вокруг журнального столика, увлечённые, как я понял, игрой в Карамельный Замок.       — Привет, мистер Эйч! — отозвался с пола Пак.       Курт соскочил со своего места на коленях Блейна и подошёл ко мне, чтобы объяснить, что происходит.       — Прежде чем ты скажешь что-нибудь, мы пытались до тебя дозвониться, и тогда Кэрол сказала, что всё нормально.       — Всем четырнадцати…       — Она наверху. Можешь сам спросить у неё, если хочешь.       — А Блейн…       — Это была его идея! Я знаю, я тоже был в шоке, но это здорово, правда? Посмотри, как он счастлив.       Он выглядел счастливым. Счастливее, чем тогда, когда только начал ходить в МакКинли. Хотя, прямо сейчас он срезал путь через Леденцовые Горы, поэтому выражение детской радости на его лице было неизбежно.       — Хорошо, хорошо. Я понимаю. Но с каких пор вы все играете в Карамельный Замок?       — Ну, мы сначала собирались погулять, но Кэрол не разрешила Блейну выходить на улицу. Поэтому мы просто пригласили всех сюда, и вдруг появилась Бриттани с Карамельным Замком. И мы весь вечер ели желешки. Я понятия не имею, пап, но он в восторге, и нам всем… тоже понравилось!       Блейн вдруг громко сморкнулся, но Курт даже ни капельки не вздрогнул.       Я так горжусь им.       — Повеселитесь, ребята. Я буду наверху, если что-нибудь понадобится.       — Хорошо. Спасибо, папа.       Курт побежал обратно на своё место, а я пошёл наверх, слыша, как Арти проклинает пропущенный поворот.       Неважно, чем были напичканы желейные конфеты, которые они ели весь вечер, я был рад за него. Блейн улыбался, разговаривая со всеми теми ребятами из хора, даже Финном и Паком, как будто они были его лучшими друзьями, как будто они были его семьёй. Рядом с ним были замечательные люди, которые ухаживали за ним, и которые делали вид, что ненавидят его, когда он перебрался через Карамельные Горы.       Я улыбнулся.       Это был момент, когда я наконец нашёл то, что искал несколько месяцев.       С ним всё будет хорошо.