Fathers

      Они расстались.       Все мои самые страшные опасения подтвердились на следующий день. Они абсолютно перестали разговаривать и отказывались даже смотреть друг на друга. Единственным, что могло вытащить их из своих комнат, была школа и еда.       Это было невозможно. Невозможно жить с ними, невозможно сбежать от глубокого напряжения, которое заполонило весь дом, и невозможно заставить их рассказать мне или кому-либо вообще, что же всё-таки произошло той ночью, и почему они больше не вместе.       Я думаю, самой странной вещью всё же было, что они оба были абсолютно подавлены, так что невозможно сказать, кто стал инициатором разрыва.       Единственную зацепку я получил из довольно редкого добровольного взаимодействия.       Курт сидел, прижав колени к груди, у двери блейновской комнаты, когда я наткнулся на него.       Я присел, чтобы быть с ним на одном уровне, и увидел, что его лицо было всё в слезах, а пальцы покраснели от того, что он часто кусал ногти.       Я до сих пор был озадачен. Я не знал, что произошло на Хэллоуин. Я не знал, почему они расстались. Я не знал, почему мой сын сидел у двери комнаты человека, которого он любил больше жизни, и был несомненно подавлен.       Я знал, что подступиться к нему нужно было очень осторожно, если я хотел добиться каких-либо ответов или хоть на каплю приблизить состояние нормальности в нашем жилище.       — Эй, приятель. Не против, если я присяду рядом с тобой?       Он скривил лицо, и глаза снова наполнились слезами, готовыми политься по щекам.       Я сел рядом.       — Я облажался, пап. Я так облажался. Этого не должно было случиться. Не должно. Он…       Он сделал глубокий рваный вдох и покачал головой, стараясь снова не расплакаться.       — Он не верит мне. Я говорил, что он должен поверить, но нет. Он не верит…       Слёзы полились с новой силой. Я обнял его одной рукой и позволил выплакаться в моё плечо.       Значит, это Блейн. Блейн порвал с Куртом, а не наоборот, как могло показаться на Хэллоуин.       Что такого сделал Курт, что всё обернулось таким образом? Что такого ужасного могло произойти, что Курт чувствует себя таким виноватым и беспомощным? Что такого сделал Курт, что заставило Блейна быть готовым отказаться буквально от всего?       Было столько много вопросов, и я знал, что в конце концов я на всё узнаю ответы. Я просто не мог решить, стоило ли спрашивать прямо сейчас, или нужно было подождать, пока они не решат рассказать мне сами.       Но я должен был сказать хоть что-то.       — Курт, почему бы нам…       — Нет, я не хочу.       — Мы должны поговорить об этом, Курт.       — Пап, ты можешь, пожалуйста, просто…       Он закрыл лицо руками и вздохнул. После чего встал и ушёл в свою комнату, заперев за собой дверь.       Это было всё, что я узнал с тех пор, как это произошло, и этой крупицы информации на данный момент мне хватало сполна. Мой мозг взрывался. Я знал, что оставалась ещё куча вопросов, которые я должен задать, и куча споров, в которых мне придётся поучаствовать, чтобы хотя бы начать выяснять, в чём дело.       Я не позволял себе думать о том, что они на самом деле расстались. Потому что это было правдой. Мне становилось плохо каждый раз, когда мои мысли возвращались к этому. Тогда мне сразу хотелось действовать решительно, например, выбить двери их комнат, схватить их за шкирки и заставить во всём разобраться. Но что-то подобное могло сработать только с такими жёсткими ребятами как Финн, а не с такими, как Курт и Блейн, которые после такого вообще не захотят ничего выяснять.       Вся эта ситуация казалась совершенно безнадёжной, поэтому я до сих пор сидел на полу рядом с комнатой Блейна. Я до сих пор размышлял и придумывал план действий.       Передо мной открылась дверь и из своей спальни вышел Финн, но он не обращал никакого внимания ни на что вокруг. Он разговаривал по телефону.       — Да… Нет, я не могу больше… Нет, они сводят меня с ума…       И тогда он заметил меня, сидящего на полу.       — Эм, Пак, я перезвоню через десять минут, лады?       Он повесил трубку и подошёл ко мне.       — Что ты делаешь на полу?       — Я не в настроении, сынок.       Вероятно, это прозвучало жёстче, чем я рассчитывал.       — Кажется, что все вокруг не в настроении, — горько произнёс он.       И замолчал.       Я думаю, он ожидал, что я скажу что-нибудь, но я не сказал. Слишком много мыслей было в голове. Я был настолько сфокусирован, пытаясь придумать план, чтобы разобраться с Куртом и Блейном, что совсем не заметил того, что Финн пытался начать со мной разговор. И я определённо не заметил его разочарованный взгляд.       — Я собираюсь к Паку.       — Хорошо.       Он повернулся, чтобы уйти.       — Не задерживайся, — сказал я ему вслед.       Он махнул рукой и спустился с лестницы.       Я должен был что-то сделать. Я устал ждать, устал позволять всей этой непонятной ерунде захватывать наш дом. Я поговорил с Куртом, но теперь мне нужно хоть что-то услышать от Блейна.       Если он начал всё это, я знал, что нельзя закончить, не услышав его версию истории… или вообще любую конкретную версию.       Я встал и постучал в дверь, но ответа не было.       Поэтому я открыл сам и был удивлён, увидев, что Блейн до сих пор в постели. Была суббота, почти четыре часа дня, а он лежал под одеялом с выключенным во всей комнате светом.       Я никогда не видел никого столь несчастного. В этом не было никакого смысла. Если это он был инициатором разрыва, если он был тем, кто принял это решение, то разве не должен Курт быть полностью раздавленным? Не то чтобы Курт не был, но я предполагаю, что просто не ожидал увидеть Блейна в настолько ужасном состоянии.       Столько вещей казались абсолютно бессмысленными.       — Блейн?       Я включил свет.       — Вы можете просто уйти? — послышалось из-под одеяла.       Я никуда не собирался уходить. Я заслужил внятного объяснения.       — Нет, не могу. Мы должны поговорить об этом.       — Я не в настроении сейчас разговаривать.       Оставался только один стопроцентно действенный способ заставить Блейна поговорить со мной. Это был ужасный способ. И настолько манипулятивный, что я чувствовал себя отвратительно, решаясь на это. Но я был в отчаянии.       Единственное, чему не мог противостоять Блейн — это сила. Он так и не смог избавиться от этого страха полностью. Он знал, что я не причиню ему боли, знал, что в моём доме ему абсолютно нечего бояться, но чувство страха всё ещё жило внутри него. И прямо сейчас это было мне необходимо.       — Эй, послушай-ка меня…       Я стянул одеяло с его головы, и он резко сел. Я заметил, как что-то вроде паники промелькнуло в его заплаканных глазах, но продолжил.       — Ты будешь говорить об этом. Ты прекратишь ныть. И ты, мать твою, прекратишь тянуть остальных в этом доме на дно вместе с собой. Ты понял?       Это было совсем не как с Куртом. Так и должно быть. Я был рядом с Куртом всю его жизнь, и я никогда не видел его таким расстроенным, как в этот день. Каким-то образом Блейн был причиной этого. И несмотря на всё, через что они прошли вместе, я всегда инстинктивно буду защищать своего сына, всегда буду злиться на кого-то или что-то, что расстроило его. Так было всегда.       Он робко кивнул.       Я немного отклонился, но продолжал стоять прямо перед ним. Я скрестил руки, а он прижал колени к груди.       — Итак, с чего бы ты хотел начать?       Он несколько раз моргнул в раздумье, подбирая нужные слова. Потом глубоко вздохнул, пытаясь сфокусироваться.       Хотел бы я знать, что сейчас происходит у него в голове. Я просто хотел, чтобы он сказал хоть что-нибудь, что угодно.       — Вы выгоните меня?       Что угодно кроме этого.       — Прости?       Он выглядел ошеломлённым, как будто не мог поверить, что я не подумал о самой очевидной вещи.       — Вы позволили мне жить здесь, потому что я встречался с Куртом. И я…       Он подавился собственными словами. В глазах начали собираться слёзы, он потряс головой, чтобы отогнать их.       — Я больше не встречаюсь с Куртом. Значит, больше нет причин, по которым я мог бы остаться.       Я понял, что это был первый раз, когда он сказал эти слова вслух. Они прозвучали так неправильно, как будто часть его отказывалась верить им и не могла понять, почему они звучат так правдиво, и одновременно он был уверен, что это было правдой.       Я присел на край кровати и положил руку ему на колено. Я заглянул прямо в его глаза, чтобы донести, насколько я серьёзен, насколько важно, чтобы он слушал внимательно и понял каждое слово, которое я ему скажу.       — Ты никуда не пойдёшь, понял меня? Встречаешься ты с моим сыном или нет, ты — часть этой семьи. Это и твой дом тоже и ничто, я совершенно серьёзно, ничто не изменит этого. Теперь ты и мой сын тоже, приятель, и остаёшься в этом доме независимо от того, что происходит между тобой и Куртом. Ты понял?       Часть его зацепилась за мысль, что возможно именно это я и говорил ему всегда, но другая его часть, намного бо́льшая, не ожидала такого совсем. Он ожидал, что я зайду сюда и скажу ему собрать свои вещи, вернуться в дом отца и притвориться, что последних пяти месяцев не существовало.       Я не хотел давить на него, но мне всё ещё нужно было выяснить, что произошло ночью. Это всё ещё было на первом месте.       — Так, а теперь…       — Подождите, что вы имели в виду, когда сказали, что я теперь тоже ваш сын? Не то… не то, что бы я не хотел… я просто имею в виду, что вы сказали это очень… очень уверенно, намного увереннее, чем раньше.       На его лице отражалась полнейшая путаница. Это был простой вопрос, и у меня был на него готовый ответ. Я знал, что было слишком рано скидывать на него такую информацию. Это должно было произойти совсем не так.       Конечно, расставание Курта и Блейна никогда не было в планах.       Я решил рискнуть. Он бы в любом случае скоро узнал.       — Документы об усыновлении пришли по почте на прошлой неделе. Несколько твоих подписей, и ты официально будешь… Хадсон-Хаммелом, думаю, так. Конечно, ты можешь остаться Андерсоном, если хочешь. Мы не будем возражать.       Я вздохнул.       — Прости, приятель, это должен был быть сюрприз на твой день рождения.       Он поднялся с кровати и отошёл в другой конец комнаты. Казалось, будто он хочет уйти как можно дальше от меня. Это было неправильно. Если и был момент, совершенно не подходящий для сообщения этой новости, то это было сейчас, когда он только что расстался с парнем, который совсем скоро станет его законным братом.       — Я не знаю, что сказать. Я не… я имею в виду, вау. Просто… вау, это очень неожиданно.       — Эй, послушай, ты не должен делать что-то, что ты не хочешь. Почему бы нам просто не забыть об этом на минуту и притвориться, что я ничего не говорил, хорошо? Мы поднимем эту тему, когда вы с Куртом разберётесь между собой.       Он не мог поверить, что я вообще рассматривал такой поворот событий. Его рот приоткрылся, и он несколько раз покачал головой.       — Простите, но вы правда думаете, что это так легко? Вы правда думаете, что я разорвал бы наши отношения, если бы не был уверен? Вы не можете знать, потому что понятия не имеете, что он сделал.       Я был удивлён тем, что он произнёс эти слова. Они доставляли ему почти физическую боль, но в них было столько всего. Столько всего, что нужно понять.       — Может, я мог бы…       — На самом деле, не могли бы вы уйти? Я не хочу больше говорить об этом.       Он забился в угол и обхватил себя руками, вцепившись в плечи так, как будто боялся, что они отвалятся. Он был раздавлен. Можно было больше не пытаться заговорить с ним.       Я встал и направился к двери.       — Послушай, мы ещё не закончили, понятно? Однажды мы должны будем поговорить об этом.       Он кивнул.       Я открыл дверь и вышел.       Я долго сидел на диване, ждал и думал. Я пытался придумать что-нибудь. Я должен был помирить их. Но я знал, что нельзя было просто принудить их к этому. Я знал, что всё должно было произойти само собой, а я на самом деле ничего не мог сделать. Казалось даже, что чем сильнее я пытаюсь надавить, тем хуже становится. Но я всё равно чувствовал свою ответственность за них. Я всё равно чувствовал, что есть какое-то простое решение, что-то, до чего я пока не додумался. И если я буду сидеть здесь и думать, возможно, оно придёт ко мне.       Было почти шесть тридцать, когда я услышал, как Курт позади меня спускается с лестницы, пытаясь пробраться тихо и избежать разговора.       — Куда ты собрался? — сказал я, резко поворачиваясь к нему лицом.       Его ладонь уже была на дверной ручке, и он медленно повернул голову в мою сторону.       — Рейчел и Мерседес пришли. Они пригласили меня на обед.       Его волосы спадали на лоб, как он всегда носил их до того, как встретил Блейна. Не было никакого стиля, как сказал бы сам Курт, ни в его причёске, ни в одежде. Он просто надел что-то случайное и может немного причесался, чтобы выглядеть хоть немного презентабельно для человека, собравшегося выйти из дома. Он выглядел настолько непохожим на себя, что это разбивало мне сердце.       Но по крайней мере он был одет. По крайней мере он не сидел на полу у двери Блейна. По крайней мере он больше не прятался в своей комнате.       — Да, да, иди. Хорошо провести время.       Он открыл дверь.       — Спасибо, пап.       И ушёл.       Я вздохнул и с удивлением заметил на кухне Кэрол с огромными пакетами в руках. Я встал, чтобы пойти и помочь ей.       — Что это?       — Побаловать мальчиков. Правда, дома всего один из них, но всё равно.       Я улыбнулся.       — Нам больше достанется. Пойду позову Блейна. Уверен, он умирает с голоду.       Она нежно взяла меня за руку, и её лицо смягчилось.       — Дай ему побыть одному сейчас, Бёрт, отнесём еду попозже. Он через многое проходит.       Я почувствовал, что было что-то ещё, что-то, что она не хочет говорить.       — Подожди, ты знаешь что-то, чего не знаю я?       — Всё, что я знаю, это то, что сказал мне Финн.       Она замолчала. И я знал, что то, что рассказал ей Финн, было определённо чем-то, что он не рассказал мне.       — И судя по твоему взгляду, это больше, чем знаешь ты, но Курт и Блейн должны рассказать тебе сами.       — Кэрол…       — Нет, от меня ты ничего не услышишь. Финн узнал это от Сантаны и поделился со мной. Когда Курт и Блейн будут готовы поговорить с тобой, они поговорят. Просто потерпи.       Всё это привело меня в ярость. Почему я до сих пор нахожусь в полном неведении? Всё, что я знал, что Блейн порвал с Куртом. Курт сделал что-то до такой степени ужасное, что Блейн решился закончить отношения с человеком, которого любил больше всех на свете. И это абсолютно ничего не объясняло. И какую роль во всём этом играет Сантана? Каким образом она оказалась причастна? У меня кружилась голова.       — Как насчёт того, чтобы просто сесть, поесть прекрасной еды и забыть обо всех подростках, которых мы знаем?       Она идеальная женщина. Даже не обсуждается.       — Это всё, чего я хочу.       После того, как мы поели, я предложил еды Блейну, если он спустится вниз и посмотрит со мной игру. Он с благодарностью согласился, счастлив хоть на какое-то время забыть о проблемах и сфокусироваться на чём-то другом.       Блейн не переодевался из своей пижамы весь день.       Я не мог понять, как Курт справляется со всем намного лучше его, хотя по логике всё должно быть наоборот.       Но я приказал себе не думать об этом, пока мы смотрели игру. Если он пока не вспоминал об этом, то и я не собирался. Мы оба заслужили немного спокойствия и расслабления.       Не прошло и четвёртой части игры, когда в дом зашёл Курт.       Мой разум моментально вернулся к моменту, когда я смотрел игру с Финном, а Курт с ревностью наблюдал. Сейчас всё было умножено в десять раз. Сейчас я как будто объединился с его врагом.       Не думаю, что до Курта полностью дошло то, что я на самом деле общался с Блейном. Потому что если он не разговаривал с ним, то и остальные не должны. И особенно, не должен его отец. Я должен быть на его стороне, ведь так? Разве не так это работает?       Нет, не так. Не для них. Это было бы несправедливо к ним обоим. Я же был на стороне каждого, и Курт должен смириться с этим.       Это был неловкий момент. Мы трое в одной комнате, и никто не говорит ни слова. Я практически видел напряжение, нарастающее в груди Курта. Он смотрел на нас: на меня, когда я пытался поймать его взгляд, и на Блейна, который уставился на свои колени с надеждой, что Курт просто исчезнет, и он сможет спокойно досмотреть игру.       Это был шанс, которым я должен воспользоваться.       Курт шатко выдохнул и устремился к лестнице.       — Эй, иди-ка сюда. Вы оба поговорите друг с другом. Прямо сейчас. Хватит с нас молчаливых пыток.       Блейн закрыл лицо ладонями, бесконечно расстроенный моим решением.       — Нет, мы не будем говорить.       — Это была не просьба, Курт.       Он был зол на меня. Он вошёл в дом и увидел, как я мило провожу время с его бывшим, а потом вынуждаю его присоединиться к ним. Я бы тоже разозлился.       Он пересёк гостиную и сел как можно дальше от Блейна, но всем своим видом показывая абсолютную непреклонность. Блейн не поднимал взгляда.       Мне нужно было отталкиваться от того, что есть. Это в любом случае лучше, чем ничего, правда? Да чёрт возьми, это лучшее, чего я достиг за это время. Я должен быть в восторге только от того, что эти двое находятся в одной комнате.       — Курт, я хочу, чтобы ты рассказал мне всё, что произошло той ночью, — сказал я, вставая между ними и выключая телевизор.       Курт был польщён возможностью первым начать разговор и продемонстрировать свою точку зрения, прежде чем Блейн начнёт обвинять его.       Недолго.       — Можешь сказать мне только одну вещь?       Блейн поднял голову, и он действительно говорил. Я не собирался останавливать. Я боялся, что если сделаю это, то больше не услышу от него ни слова.       — Ты вообще когда-нибудь любил меня?       Блейн был, казалось, так уверен и готов ко всему, что скажет Курт. Курт оцепенел, шокированный внезапной атакой Блейна, ещё и прямо передо мной. В глазах появились слёзы, и он попытался спрятать трясущиеся руки.       — Как ты можешь говорить такое? Я и сейчас…       — Не надо. Не смей заливать мне этот бред, Курт.       Это показалось мне грубым, но я всё ещё не понимал, что происходит. И я никоим образом не собирался вмешиваться. Часть меня тайно надеялась, что они не остановятся, и в разгар момента я получу несколько ответов.       — Это правда, Блейн. Прошу, мне нужно, чтобы ты послушал меня. Пожалуйста… — умолял Курт дрожащим голосом.       Он был в отчаянии.       — Зачем мне это? Ты только и делал, что врал мне неделями.       Блейн был непоколебим. У него случился неожиданный приступ уверенности. Он всё ещё сидел на диване, не доверяя своим ногам, но был сфокусирован на том, чтобы победить Курта в этом споре.       — Я не мог сказать тебе. Он мне доверял.       — Ты имеешь в виду так же, как я доверял тебе? Как я думал, что могу сказать тебе всё, что угодно? Как думал, что то, что между нами, было серьёзнее, чем всё остальное на свете? Спасибо тебе хотя бы за то, что помог понять, каким тупым я был, раз позволил себе поверить во всё это.       Курт изо всех сил старался не разрыдаться. Слёзы медленно текли по его лицу, но он стойко держался, пытаясь подобрать правильные слова.       — Ты не знаешь, о чём говоришь. Ты ошибаешься.       — Я ошибаюсь? Я? Оказывается, это я не прав?       Он вскочил со своего места.       — Ты поцеловал Карофски, Курт. Ты поцеловал его. Ты изменил мне! Знаешь, что? Это ты ошибаешься. Ты. Ты во всём виноват!       — Нет, это неправда…       — Да, это правда! Как ты не понимаешь? Всё не изменится волшебным образом только потому, что ты этого хочешь. Ты не можешь вернуть время и не делать того, что сделал! Почему до тебя никак не дойдёт? Это происходит на самом деле, Курт! Ты сделал это со мной. Ты сделал это с нами! И больше не может быть никаких мы, раз ты не уважаешь меня настолько, чтобы сказать ёбаную правду!       Он кричал и был в ярости. Каждая черта его лица была искажена гневом. Раньше я видел его расстроенным, разочарованным, подавленным… но никогда таким. Полным злости и всепоглощающей ненависти. Я даже представить не мог, что такое может случиться с человеком, который всегда был невероятно заботливым и слишком внимательным, чтобы оказаться настолько захваченным гневом.       В эту секунду я понял, сколько всего до этого момента о Блейне не знал даже Курт.       Он был непредсказуем.       Я понятия не имел, что он сделает дальше, но это впечатлило меня. Он снова взял себя в руки, бросая последний убийственный взгляд в сторону Курта, после чего убежал наверх.       Как только дверь в его комнату с оглушающим хлопком захлопнулась, Курт сломался, громко, отчаянно рыдая.       Блейн сказал, что на хеллоуинской вечеринке Курт поцеловал Карофски. Но Курт пытался опровергнуть это. Курт, которого я знал, никогда бы не сделал ничего подобного. Курт не стал бы целовать другого парня! Особенно такого отвратительного, как Карофски. Курт любил Блейна. Он так сильно любил Блейна, что едва мог дышать сейчас, столкнувшись с тем, что теряет его.       Что-то определённо было не так. Не хватало какой-то важной детали. Была какая-то часть истории, которую мне пока никто не удосужился рассказать.       Был какой-то секрет, который мне нужно было раскрыть.       Я сел рядом с Куртом и положил ладонь ему на спину.       — Курт…       — Пожалуйста, — сказал он, вставая.       Он оттолкнул ногой кофейный столик, пытаясь выместить гнев, но только скинул на пол несколько журналов.       — Это несправедливо, папа. Ты не знаешь, что… Ты понятия не имеешь, что было на самом деле! Ты не… Я не могу…       Он глубоко вздохнул, пытаясь собрать мысли воедино.       — Мне нужно, чтобы ты поверил мне. Пожалуйста, просто… скажи, что ты веришь мне.       — Да, сынок, я тебе верю.       И это правда. Может, Курт поцеловал Карофски. Может, он правда изменил Блейну. Но в этом не было никакого смысла. У него не было никаких мотивов и причин делать это, и я не принимал такое развитие событий. Ни на капельку.       Естественно, что я ещё пару дней останусь в неведении о том, насколько оказался прав.       — Спасибо, пап, — едва слышно проговорил Курт.       Я заметил, как глаза его снова заслезились. Но он резко развернулся и убежал наверх, пытаясь скрыть это от меня.       Я остался в гостиной один, абсолютно обездвиженный, и пытался привести в порядок мысли.       Не уверен, сколько времени я так просидел, но я услышал, как щёлкнула входная дверь и увидел ещё одно грустное лицо.       О нём я совершенно забыл. Я поглядел на часы, которые показывали полночь, что означало, что он пришёл на час позже положенного времени.       Он огляделся, пытаясь понять, в каком я настроении.       — Ты опоздал, — сказал я, почти не глядя на него.       — Знаю.       Он замолчал.       Я бы не смог выдержать ещё одну ругань. Я был вымотан. В данный момент он мог хоть каждый день нарушать свой комендантский час, меня заботило другое.       — Я что-то пропустил? — спросил он, показывая на покосившийся кофейный столик.       Я вздохнул.       — Иди в постель, Финн.       Я потёр глаза, а он ушёл наверх, не говоря ни слова.       Я был выжат как лимон, абсолютно без сил. Я не знал, сколько ещё мог выдержать. Не знал, сколько ещё мог прожить в этом доме, если это будет продолжаться дальше.       Но даже сейчас я знал, что это ещё не конец. Далеко не конец.