Fathers

      Я почти забыл о нашей годовщине свадьбы.       Не потому, что это не было чем-то особенным, нет, ведь это, без сомнения, был один из самых особенных дней моей жизни. Просто с новостями о том, что два парня занимаются сексом в моём доме, а третий утопает в мыслях о бесперспективном будущем у меня не осталось времени подумать о себе.       На самом деле это Курт напомнил мне.       Безусловно, таким образом он пытался отвлечь моё внимание от настоящей проблемы, но стоит отдать ему должное — сделал он это безукоризненно.       — Представь: обед а-ля Курт, что-то не очень экстравагантное, но в то же время очень романтичное. И свечи по всему дому. И вы с Кэрол будете только вдвоём, потому что мы с Блейном уйдём к Рейчел. Её отцы хотят с нами пообщаться, а Финн собирается к Паку. Так что, дом в вашем распоряжении всю ночь.       Да, он определённо подготовился к тому, чтобы отвлечь меня.       — Курт?       — Да, папа?       Я не собирался игнорировать это. Да, Финн сбросил бомбу, хотя это и было слегка неуместно, но я не собирался игнорировать тот факт, что я знаю. Поэтому настало время мне и моему сыну серьёзно поговорить.       Он выглядел так невинно со своим планшетом со списком дел и маркером в руках. Он готовил презентацию для меня до поздней ночи.       Я жестом предложил ему сесть напротив меня.       Он так и сделал, хоть и слегка неуверенно. Он уже точно знал, что его ждёт, и это последнее, о чём любой сын хочет говорить со своим отцом.       — Ладно, мы оба знаем, что нам нужно поговорить об этом.       Он прикусил губу.       — Разве?       Я пристально посмотрел на него.       — Да, определённо.       Он вздохнул.       — Ладно, прежде чем ты начнёшь… мы предохранялись, такого больше не повторится, и мне очень, очень, очень жаль.       Он задержал дыхание.       — Теперь мы можем забыть об этом?       Конечно, он назвал всё, о чём я подумал. И конечно, он знал меня так хорошо, что ещё накануне вечером спланировал сказать мне это в надежде, что всё обойдётся.       Попытка не пытка.       — Могли бы, если бы ты не соврал мне.       Его лицо приняло возмущённое выражение.       — Я не тупой, Курт. Это повторится снова. Мы говорили об этом. Вы — два парня, и два парня...       — Не думаю, что нам снова нужно об этом говорить, — быстро произнёс он.       Я улыбнулся.       — Согласен.       Он хотел, чтобы это быстрее закончилось. И я тоже хотел. В идеале, я желал, чтобы этого вообще не происходило, и нам не пришлось бы разговаривать на эту тему.       — Вы предохранялись?       — Конечно, мы предохранялись.       Мы. Это было мы. Они оба. Под одной крышей. Двадцать четыре часа в день, семь дней в неделю.       Нет, легче от этого не становится.       — И вы вообще знали, что Финн тоже был дома?       Он застонал в отвращении.       — Папа!       — Это уместный вопрос, Курт!       — Нет, нет, мы не знали, что Финн дома, пока… пока не стало слишком поздно. И это было только один раз, — подразумевая, что это происходило уже не раз.       Понятия не имею, как мне удалось сохранить лицо во время этого разговора. Но я понимал, что криками ничего не добился бы, а только потерял бы доверие сына. Он должен понимать, что хоть я и не рад сложившейся ситуации, я не злюсь на него.       Подростки занимаются сексом. А если ты говоришь им не делать этого, то они занимаются сексом за твоей спиной и в таких местах, о существовании которых ты даже не подозреваешь.       Так что, здесь был только один вариант.       — Курт, мне это не нравится. И я знаю, что ты знаешь, что мне это не нравится.       Он напрягся.       — Но… я всё понимаю. И даже если я думаю, что это немного рановато, то, что ж, я ничего не могу сделать. Всё, что я могу, это удостовериться, что вы предохраняетесь, и что вы любите друг друга.       Я помолчал.       — Ты ведь любишь его, да?       С плеч Курта как будто свалился тяжкий груз, и он засмеялся.       — Серьёзно, пап?       — Серьёзно, Курт!       — Я люблю его полностью и безоговорочно, — твёрдо ответил он, но со счастливой улыбкой на лице.       По крайней мере, он был счастлив.       — И он не давил на тебя, так?       — Конечно, нет. Он настоящий джентльмен. И, в смысле, перед разрывом… ну, мы были вроде как близки, можно сказать. Но мы только говорили об этом и…       Я поднял руки, сдаваясь. Это была лучшая его тактика.       — Ладно, хорошо, хватит, пожалуйста, я серьёзно.       Он засмеялся и поднялся со своего места.       — Я люблю тебя, пап.       — Я тоже люблю тебя, Курт.       Он взял свой планшет и ушёл наверх.       И нет, я не был доволен этим. Ни на капельку. Но и не злился на них. Подростки есть подростки, конец истории. Это случается. Конечно, ситуация намного сложнее, потому что они живут в одном доме, но существуют определённые правила, а они ответственные ребята.       На самом деле, я думал, будет легче просто забыть об этом. Пока я могу им доверять, я предпочитаю, чтобы они находились в доме, а не в каком-нибудь богом забытом мотеле.       Но всё ещё оставался Блейн.       С Куртом был один разговор, с Блейном — совершенно другой. Я понятия не имел, как начать, что говорить, даже как говорить. Задавать Блейну те же вопросы, что я задавал Курту, было бы бессмысленно. Мне нужен был какой-то рычаг.       И я вспомнил об этом, когда открыл дверь его спальни на следующий день.       — Значит, эм… крикун, ха?       Он вскинул голову от неожиданности.       Можно сказать, что он был невероятно смущён. И не мог понять, это шутка или я в ярости.       — О, господи. Я никогда… мы никогда… это не должно было… и Финн… нет, это не… Послушайте, мне очень жаль, правда, очень жаль. Я не могу поверить… боже, серьёзно, это… я не…       Он глубоко вздохнул и посмотрел прямо мне в глаза.       — Вы собирались вообще остановить меня?       — Забавнее было смотреть, как ты заикаешься.       Он уязвлённо улыбнулся.       — Я это заслужил.       Я кивнул, но ничего не сказал. Я всё ещё не до конца решил, как буду разговаривать с ним. Обычно наши разговоры проходили хорошо. Мы оба повзрослели с того раза, когда он пришёл ко мне в магазин, но чёрт возьми, всегда есть вещи, к которым ты не можешь быть готов.       И разговор с парнем твоего сына, который вроде как тоже скоро будет твоим сыном, о его сексуальной жизни с твоим сыном… даа, это одна из таких вещей.       Я облокотился на письменный стол, замечая, как Блейн напрягся.       — Я просто хочу сказать, что мне жаль… ещё раз. Я никогда не хотел делать хоть что-либо, что разочарует вас или…       — Я не разочарован, Блейн.       Он недоумённо нахмурился.       — Я недоволен, но я осознаю, что это намного серьёзнее, чем просто я и ты.       Он всё ещё ничего не понимал.       — Так… мы в порядке?       Это был довольно сложный вопрос, но ответ я уже знал.       — Мы в порядке, если ты пообещаешь мне кое-что.       Он резко насторожился и вскочил, выпрямляясь, практический готовый к тому, чтобы схватить блокнот и записывать.       — Конечно, всё, что угодно.       Я сделал глубокий вдох.       — Во-первых, ты не должен лгать мне.       Он отрывисто кивнул, и я уже видел, как эта мысль в его голове уже ведёт борьбу с тем блоком, который не давал ему полностью довериться мне.       — Это случается. И так будет дальше, я понимаю. Мне не нравится это, но я понимаю. И если я задаю тебе вопросы, ты должен сказать правду, несмотря ни на что, хорошо?       Он ответил очень искренне:       — Я никогда не солгу вам.       Я улыбнулся. Это было приятно слышать.       — Следующее, ты продолжаешь соблюдать все остальные правила. Не нарушать комендантский час, хорошо учиться, ты знаешь… я знаю, как секс может полностью взять контроль над твоей жизнью, и я не хочу, чтобы это случилось с кем-то из вас.       Он снова кивнул, выглядя так, как будто никогда не рассматривал такой вариант, но всё же прислушался ко мне.       — Хорошо, ещё кое-что, вы не втягиваете в это Финна. Это несправедливо по отношению к нему. По отношению ко всем.       Он ответил очень быстро:       — Мы не хотели ничего такого, честно. Мы понятия не имели...       — Ага, да, да, я знаю. Я знаю это. Но такого больше не случится, хорошо?       — Такого больше не случится, — повторил он.       И тогда я перешёл к серьёзному. Не то чтобы ранее я был несерьёзен, но нет ничего важнее того, что я собирался сейчас сказать.       — И, парень?       — Да?       — Ты не посмеешь разбить сердце моему сыну, понятно? И это не просьба. Это приказ.       Я понимал, что он всего лишь подросток, и я понимал, что в этом возрасте он не может принимать таких серьёзных решений, но я видел, что происходило с ними во время первого разрыва, а сейчас… ну, сейчас они занимаются сексом.       Это был совершенно новый уровень их отношений, что означает новый уровень боли, если кто-то из них снова разобьёт другому сердце.       И я отказывался позволить этому случиться.       — Я клянусь, сэр, что никогда не разобью ему сердце.       Он был серьёзен. Я знал это.       — Уважай его, делай его счастливым, води его на всякие изысканные свидания, ну, ты знаешь.       Он улыбнулся.       — Обращайся с ним как… с принцессой.       Это был первый раз, когда я сравнил своего сына с принцессой. Конечно, я и не думал о таком, когда держал его в руках первый раз в жизни, но сейчас я улыбался.       — Как Кейт Миддлтон.       Я посмеялся.       — Ему понравится.       Я встал, собираясь уходить, но Блейн остановил меня.       — Эм, Бёрт? Могу я ещё кое-что спросить?       Я уже стоял у двери, но повернулся к нему. Он выглядел так, как будто не мог понять что-то.       — Да, конечно.       — Ну… я не знаю, как сказать правильно, но как вы… как вы можете быть таким спокойным из-за всего этого? В смысле, я даже представить не могу, что сделал бы мой отец, если бы узнал что-то подобное.       Я серьёзно задумался, насколько сильно ему было страшно с того момента, как я узнал.       Ещё больше я был озабочен фактом, что он до сих пор не отделил меня от воспоминаний о том, каким был его отец. Как будто он так и не мог понять, почему я до сих пор не избил его до полусмерти, и почему я смог идти с ним по пути рациональных разговоров, а его родной отец нет.       Он так и не смог понять, почему мы различаемся.       А ответ был так прост.       — Потому что я люблю тебя. И я люблю своего сына. И я хочу, чтобы у вас было всё… за что стоит бороться.       Я помолчал.       — И вы двое стоите того, чтобы бороться.       Момент казался почти киношным, и я не хотел разрушить его. Поэтому я просто кивнул и вышел за дверь, довольный тем, как сумел всё разрешить.       И на тот момент эта тема была закрыта. Я не знал, что ещё можно сказать и на самом деле уже просто устал и был готов погрузиться в отрицание всего этого.       Так что, дальше я где-то около недели старался сфокусироваться на своей жене, на том, как сильно я люблю её, и как я взволнован провести с ней целую ночь в пустом доме, делая всё, что она захочет.       И всё это только усилилось после того, как утром в день нашей годовщины я подслушал один разговор.       Я шёл в гараж, а мальчики были на заднем дворе. Я слышал, что Финн и Блейн пинали мяч, а Курт, вероятно, расположился в шезлонге и наблюдал.       Пока я не услышал громкий шмяк, сопровождённый смехом Финна.       — Финн Хадсон, если ты сделаешь это снова, я расскажу всей школе, что у тебя генитальный герпес!       — Чувак, какого чёрта? В этом даже смысла никакого нет.       — Ага, конечно, вообще-то есть! И даже не требует богатого воображения, Финн. Все и так знают, что ты потерял девственность с Сантаной.       Финн чуть не подавился собственной слюной.       — А ещё все знают, что ты потерял девственность… с ним.       Мой живот скрутило, когда я услышал, как Финн говорит это вслух. Я никогда не думал об этом в таком ключе. И я начал ненавидеть всю эту ситуацию ещё сильнее.       Но поделать ничего не мог.       — Да, это правда. Спасибо за это… фантастическое замечание, Финн, — сказал Блейн и кинул ему мяч.       Финн поймал его и замер.       — Я бы ведь уже знал об этом, так?       — О чём? — спросил Курт.       — Ге… гени… ну, ты понял…       — Финн! — закричал Курт. — Ты не задаёшь, я повторяю, ты не задаёшь нам вопросов о том, здоровы твои гениталии или нет!       — Расслабься, бро! Это логичный вопрос!       Блейн засмеялся.       — У тебя нет генитального герпеса, Финн.       Они снова начали кидать мяч.       — Ха! Видишь, Курт? И как тебе? Спасибо, Блейн. Я ценю твою честность.       — Обращайся.       И только тогда я наконец сел в свою машину и поехал на работу. Я дождаться не мог свободного от драмы, безмятежного и идеально прекрасного вечера со своей женой.       Трое мальчишек? Никогда о них не слышал.       Трое мальчишек, разговаривающие о своей сексуальной жизни? Неа, определённо никогда о них не слышал.       На работе был довольно хороший день. Я осчастливил приличное количество людей, а ожидание вечера поднимало настроение мне.       Пока я не сел в машину, чтобы ехать домой и мне не позвонил сосед… сказать, что мой дом горел.       Я абсолютно уверен, что у меня случилась паническая атака. Я летел домой на скорости, почти на двадцать миль превышающей лимит, и я даже не смогу вспомнить, сколько светофоров, горящих красным, я проигнорировал.       Мои мальчики были дома. И там был пожар?       Ничего страшнее со мной никогда не случалось.       Поэтому, когда я свернул к дому, то был абсолютно удивлён увидеть его в том же состоянии, в котором он был, когда я уезжал.       Хотя тут и стояла одна пожарная машина, несколько полицейских, а также сожжённые остатки кофейного столика на передней лужайке.       Курт и Блейн сидели на бордюре, завёрнутые в одеяло, когда я подъезжал. Они оба сразу спрятали свои лица, как будто я появился не на самом деле, а им просто привиделось.       Я припарковал машину и увидел Финна, который, взявшись за голову, пытался рассказать что-то офицеру.       Я подбежал к ним, прерывая разговор, и увидел, насколько напуганным он был.       — Финн, ты в порядке?       Страх превратился в замешательство.       — Ч-что?       И я был ошеломлён тоже. Здесь была пожарная машина, и одеяла, и пепел, и я был в ужасе. Я думал, что Финн испуган тем, что происходит.       Но потом до меня дошло, что на самом деле он испугался, увидев меня.       — Ты в порядке? — спросил я снова очень медленно.       Его плечи расслабились, и он выглядел так, как будто сейчас заплачет.       Он кивнул.       — Ага… да, я в порядке. Мы… с нами всё нормально.       Я похлопал его по плечу.       — Эм, сэр?       Я повернулся к офицеру.       — Это ваш дом?       Почему ты вообще спрашиваешь? Чей же ещё?       — Мой.       Он попросил Финна отойти и начал рассказывать мне, что случилось. Взглянув на Финна, я увидел, что он мысленно подписывает себе смертный приговор.       По словам полицейского, идея Курта со свечами превратилась в игру, когда Финн подумал, что будет хорошей идеей научить Курта бросать фрисби. В доме. С зажжёнными свечами.       Это всё, что мне нужно было знать, в принципе, и вдруг…       — И кто из них живёт в этом доме?       — Все трое, — сказал я, как будто это самая очевидная вещь в мире.       — Все трое?       — Я так и сказал, да.       — И все ваши?       Я улыбнулся.       — Да, все мои.       Он был ошеломлён. Они были моими, и любой, у кого проблемы с этим, может пойти нахер. Это был первый раз, когда у меня случился подобный момент. И не последний, но я не мог отделаться от чувства, что я должен защитить своих мальчишек, как будто я должен гордиться, несмотря на то, что скажет полицейский.       — Эм… высокий парень сказал, что они все выпускники в МакКинли.       Я засмеялся.       — Да, это так.       Он абсолютно ничего не понимал.       — А те двое, — сказал он, намекая на Блейна и Курта.       Давай, скажи это, потому что, клянусь богом…       — Они..?       Я должен был угадать? Мы тут что, на «Колесе Фортуны»?       — Что, геи? Бойфренды? Да, они бойфренды, и если у вас есть какие-то проблемы…       — Хей, нет, просто… как ты это делаешь, парень? Я думал, растить четырнадцатилетнюю дочь тяжело, но ты? Ты меня уделал.       Он посмеялся.       — Слушай, просто скажи им убрать свечи и заниматься спортом на улице. И… удачи тебе.       Я чуть не начал драку с человеком, которому просто было любопытно. Мы были необычной семьёй. Он имел право спрашивать.       В следующий же раз, когда кто-то задавал вопросы… ну, это уже совсем другая история.       Но этот парень просто офицер полиции, у которого есть дочь, и которому стало немного легче оттого, что ему не придётся ругать трёх подростков за то, что чуть не спалили дом.       И хоть он и был прав в том, что разговор будет тяжёлым, я ни на каплю не завидовал ему.       Да, было сложно, каждый день и каждый час, но я люблю своих мальчиков и ни за что не откажусь от них, несмотря на то, что мне придётся усадить в их в гостиной, в которой теперь нет журнального столика, и напинать им задницы.       — Ты можешь убить нас как можно быстрее, пожалуйста? — спросил Финн.       И я думаю, это именно тот момент, когда моя чаша переполнилась. Я думал, что они все погибли. На ковре было огромное выжженное пятно. Мои дети занимаются сексом друг с другом. А всё, чего я хотел, это провести вечер наедине со своей женой.       Это произошло так быстро. Я просто начал смеяться и не мог остановиться.       Все трое выпучили глаза.       — Это не очень хорошо, — прошептал Блейн.       — Эм, папа? Ты в порядке?       Я на секунду успокоился.       — Да, да, всё в порядке, знаете. У меня здесь трое мальчишек, которые чуть не сожгли дом, но я в порядке. Превосходно, Курт!       Это был укол сарказма, но Курт проигнорировал.       — Хорошо, тогда, эм, я должен сказать кое-что, если можно.       Я всё ещё вроде как смеялся.       — Давай.       Он собрал всю свою храбрость.       — Я просто хотел сказать, что… это моя вина и только моя. Блейн и Финн совершенно ни при чём, и я приму любое наказание.       Блейн и Финн выглядели ещё более удивлёнными, чем когда я начал смеяться.       И думаю, я тоже.       Смотрите, я не буду однозначно утверждать, что Курт абсолютно эгоистичный человек. Да, он знает, чего хочет, и да, он точно знает, что сделать или сказать, чтобы получить это.       Но были подобные моменты, когда его настоящее «я» выходило наружу, когда он понимал, что напортачил и было бы несправедливо утаскивать за собой двух любимых людей.       — Нет, мы совершенно при чём. Он бросал фрисби мне.       — А я попросил его бросить.       За исключением того, что они были братьями. И они были в одной лодке, независимо от того, кто в чью голову кинул мяч или кто кому отказывался помочь с возможным ЗППП.       И я чертовски ими гордился.       — Что ж… тогда вы все имеете честь получить старый добрый домашний арест на… о, даже не знаю? Давай скажем, месяц или… может, шесть? И оплатить то, что будет буквально самым дорогим обедом на двоих в Лайме, который вы можете себе позволить на ваши карманные. И вечный запрет на все свечи и летающие диски в радиусе двухсот ярдов от дома!       Они начали внезапно рассматривать свои колени, за исключением Блейна, который выглядел на удивление весёлым.       — Вполне справедливо, как по мне.       Я был в замешательстве. Это не должно было звучать справедливо, и он должен быть в ярости. Вот что происходит, когда ты наказываешь подростка. Так было всегда!       И хоть оставшиеся двое не спорили со мной, они смотрели на Блейна так, как будто он бредил.       — А теперь выметайтесь. Мне обещали дом в полном моём распоряжении.       Они все разбрелись, и только сидя вечером на диване с Кэрол я наконец-то понял, чего я вроде как ждал.       Жизнь всегда бьёт тебя по лицу. У меня была великолепная жена, и у нас с ней был великолепный вечер, но мальчишки вернутся на следующий день, и всё закрутится снова.       И ничего другого мне было не нужно.       Потому что я люблю своих мальчишек, даже если они точно знают, как вывести меня из себя такими способами, которые не приснятся мне и в кошмарах, но ты должен любить их.       Ты придумываешь им адское наказание за то, что они вели себя как тупые задницы, бросая фрисби в свечи, но ты любишь их, просто любишь, и невозможность объяснить это заставляет тебя любить их ещё сильнее.       Ты любишь их, потому что они твои, несмотря ни на что, и позвольте сказать… это чертовски приятное чувство.