Fathers

      По словам Курта, никто не был готов к Отборочным.       — Я уже не знаю, как достучаться до них, пап! Я перепробовал всё и пусть, да, Рейчел и Финн действительно хорошо звучат вместе в своей песне, и у нас вроде как всё нормально с танцами в групповом номере, но в целом нет… фокуса.       Я вздохнул.       — Приятель, не знаю, мне кажется, я точно не тот, кому нужно рассказывать всё это.       Я настраивал Навигатор Курта, пока он разговаривал со мной с переднего сиденья. Если и существовало что-то, в чём я никогда не разбирался, так это хор. Даже если это было единственной вещью, объединявшей всех троих мальчиков, я никогда не мог понять политику, правила и фокус, очевидно, так необходимый в этом деле.       Но моё замечание, что я не тот человек, которому нужно рассказывать об этих вещах, Курта не остановило.       — Извини, пап, но раньше я никогда и не волновался насчёт Отборочных. И не думал, что нужно! Это отборочные! Но теперь метафорические швы, которые соединяли Финна и Рейчел, медленно расходятся, — серьёзно, я думаю, если бы не Отборочные, Рейчел бы уже бросила его — и у Соловьёв появился новый солист, который, если верить блогам, может составить хорошую конкуренцию Блейну, так что мы не сможем победить, пока все не начнут прикладывать хоть какие-нибудь усилия. А на данный момент, стараюсь только один я.       Я был восхищён тем, сколько информации содержалось всего лишь в одном предложении.       Курт боялся проиграть, отношения Финна разваливались, и, готов поспорить, Блейн был расстроен новостью о новом парне из Соловьёв.       Внезапно я столкнулся с тем, что у каждого из моих мальчиков была проблема, связанная с одним соревнованием хоров… что делало ещё сложнее тот факт, что я ничерта не понимал в хоре.       — Курт, разве ты не можешь обратиться к мистеру Шустеру? Сказать, что он должен что-то сделать, чтобы все начали готовиться?       Он посмотрел на меня так, словно я выжил из ума.       — Как будто он может сделать что-то с тем, что мозги Финна и Рейчел сейчас находятся абсолютно в другом месте. Он делает их центром всего выступления, затем их отношения накаливаются и портят всё снова!       Больше всего я был расстроен тем, что Курт ставил собственный успех в хоровом кружке выше счастья своего брата, но в то же время мне нужно было посмотреть на вещи с его точки зрения. Он хотел победить, что значило, что Финн и Рейчел должны быть снова вместе и счастливы.       Курту никогда не удавалось правильно озвучить подобное, но я знал, что это абсолютно точно было в его мыслях.       Или он хотел, чтобы соло Финна и Рейчел превратилось в соло Курта и Блейна.       Но я решил отталкиваться от первой мысли.       — Послушай, я уверен, что Рейчел так же сильно хочет победить, как и ты.       Он сразу же понял, к чему я веду, и закатил глаза, отрицая то, что на самом деле я привёл вполне верную точку зрения.       — Ага, уверен, что хочет.       Я улыбнулся.       — Значит она не позволит вам проиграть. И если она не позволит вам проиграть, то я думаю, что и ты тоже. Эта девочка, она… ну, давай просто назовём её решительной.       Он засмеялся.       — Это ещё легко сказано. Но… наверное, ты прав. Рейчел слишком переживает о том, чтобы ничего не встало на её пути. Даже Финн.       Он замолчал, пытаясь решить, стоит или нет говорить о том, о чём он сейчас думал.       — Ты говорил с ним об этом, пап? В смысле, о нём и Рейчел?       Я немного удивился. Конечно, не было ничего странного в том, что он сказал это, но мне было тяжело поверить, что Курт заметил, что с Финном что-то не так, а я нет.       Всё, что я знал, что ничего особо не изменилось с тех пор, как мы разговаривали в машине по пути к врачу.       — Да, вроде как, но думаю, много что изменилось с тех пор. А что, я должен?       Курт прикусил нижнюю губу.       — Я не знаю. Наверное? Он мне не говорил ничего, но говорила Рейчел и, ну… ничего хорошего. Я понятия не имею, что он чувствует, но, ссылаясь на авторитетный источник, могу сказать, что она бросит его не более чем через две недели после Отборочных.       Он замолчал. Это было не то, что я был абсолютно готов услышать.       — Я знаю, что Финн иногда творит глупости, вспомни Куинн, но на этот раз он действительно влюблён, пап. На самом деле. И я не думаю, что мы сможем справиться с ещё одним разрывом в нашем доме.       Он был прав. Мы не сможем выдержать ещё один разрыв, и Финн правда любил Рейчел. Она была немного чокнутой, но каким-то образом могла достучаться до него. И он был счастлив с ней. Он не заслуживал того, что грядёт.       — Нет, нет, ты прав, и я поговорю с ним.       Курт кивнул и направился к выходу из гаража.       — И, эй, спасибо, что… что присматриваешь за братом.       Он улыбнулся.       — Ну, братья для этого и нужны, так?       Мне показалось, как будто кто-то резко включил свет в моей голове.       Всё, что Финн сказал о том, что он защищает Курта, но ничего не получает в ответ, наконец нашло отражение в моём сыне.       Не только Финн был братом Курта. Курт был его братом тоже.       Победа.       — Да, так.       Он ушёл в дом, больше ничего не говоря, а я остался один на один со своими мыслями о том, что же я должен сказать Финну.       Рейчел уже планировала бросить его, и даже если он в какой-то степени знал, что это случится, он понятия не имел, насколько скоро.       На этот момент не было для меня более выматывающей вещи, чем подростковые любовные отношения.       Но я должен был сделать хоть что-то. Если Курт говорит мне, что я должен действовать… то определённо наступило время действовать.       Так что я повёл Финна на игру. Ничего особенного, просто футбол. А Финн всегда любил футбол, независимо от того, как сильно хандрил.       Он уже говорил мне, что хотел сходить на игру, поэтому даже если я и был сфокусирован на том, чтобы получить от него признания о его чувствах по поводу всей этой ситуации с Рейчел, больше всего меня заботило, как много для него значило наше совместное времяпровождение.       Я дал ему обещание и намеревался сдержать его.       И я даже отложил разговор о Рейчел до второй части игры.       На самом деле, это он начал говорить о ней.       Он сказал, что нужно что-то делать с репетициями к Отборочным… ну, знаете, все эти вещи, связанные с хором, которые мне очень тяжело понять. Он рассказал, что во время одной из песен у него сорвался голос, из-за чего Рейчел взорвалась и заставила его заниматься вокальными распевками следующие несколько часов.       И, вероятно, он пригласил её на настоящее свидание… которое она превратила в репетицию.       И если это не было тревожными сигналами, я уже не знал, что могло быть.       — Женщины, ха?       Он засмеялся, но я не купился на это. Он, как и я, видел знаки, но не думаю, что был готов признаться в этом самому себе.       Я тоже не собирался заставлять его, но и не хотел, чтобы все каникулы он сокрушался, что она не с ним.       Всё это было так несправедливо.       — Тебе и правда нравится эта девчонка, да?       Он кивнул и улыбнулся.       — Да, нравится… Конечно, она иногда немного властная и, ты знаешь…       — Сумасшедшая? — предположил я.       Он засмеялся.       — Да, сумасшедшая, — потом задумался на какое-то время. — Но Рейчел… я не знаю, что в ней такого.       Он наклонился вперёд и начал заламывать руки в попытках решить, достаточно ли ему смелости, чтобы сказать то, о чём он думал.       — Но я думаю, что она может быть той самой, знаешь?       Он посмотрел на меня, и моё сердце разбилось.       Я не мог вымолвить ни слова. Как можно сказать своему ребёнку, что девушка, которую он любит, хочет расстаться с ним из-за, как я понял, отсутствия футбольной стипендии?       К счастью, пока мне и не пришлось ничего говорить.       — В смысле, это наверное глупо… да и она какая-то отстранённая в последнее время. Не уверен, то ли она так переживает из-за Отборочных, то ли ещё что, но я всегда знал, о чём она думает. Я думаю, именно поэтому нам было так хорошо вместе. Мы вроде как понимали друг друга без слов. Но это может быть просто фаза, так?       Я пошёл на эту игру наполовину ожидая, что он скажет мне, что знал о намерениях Рейчел расстаться с ним. Я и представить не мог, что всё с точностью да наоборот.       Поэтому я солгал ему.       — Точно, да, уверен, она переживает за Отборочные, как ты и сказал, и… да. Она скоро успокоится.       Каким образом я должен был сказать ему правду? Сказать, что Курт сказал мне, что Рейчел сказала ему, что собиралась разорвать отношения?       Только перспектива произнести всю эту неразбериху вслух заставила меня солгать ему.       Я знал, что это неправильно, но запаниковал. Сообщить подобное нелегко и не уверен, что именно я должен быть тем, кто выдаст это ему.       Он засмеялся.       — Я знаю, что ты не особо в это веришь, но всё равно спасибо, что сказал.       Он был крепким ребёнком. И очевидно намного умнее, чем думали все остальные.       Я похлопал его по плечу.       — Но я чертовски хотел бы в это поверить.       Он не взглянул на меня.       — Ага, я тоже.       Молчание.       — Не знаю, что буду делать, если она бросит меня.       Если.       Единственное слово, о котором я мог думать. Потому что, по словам Курта, это было не если. Это было когда. И это когда произойдёт очень скоро… когда он понятия не имеет, что делать без неё.       Когда он останется один.       — Будут и другие девушки, Финн. Ты найдёшь ту, в которой будет всё, что тебе нравится в Рейчел, и даже намного больше. Когда ты пойдёшь в колледж и начнёшь жить по-настоящему. Вот увидишь.       Это была ещё одна скользкая тема, которую я не намеревался поднимать.       — Ну… если я пойду в колледж.       А это была последняя вещь, которую я ожидал услышать от него.       В нашей семье даже и не поднимался вопрос о том, чтобы не идти в колледж. Мы с Кэрол много раз обсуждали это и согласились, что неважно как будет тяжело, мы отправим всех троих в те колледжи, в которые они захотят.       Они заслуживают самого лучшего, а колледж был единственным путём к этому.       Я даже немного разозлился.       — Что значит «если»?       И тогда он немного разозлился.       — Мне не обязательно идти в колледж. Вообще, я ещё не решил.       И тогда я разозлился более чем немного.       — Финн, ты пойдёшь в колледж.       Он выглядел сбитым с толку. Он не ожидал, что я буду так настаивать, но я не собирался превращать это в спор.       Финн, Курт и Блейн заслужили большего, чем то, что есть у меня. Да, двухгодичного местного колледжа было достаточно для шиномонтажного магазина. Но эти парни заслужили лучшего, чем шиномонтажный магазин. Они были талантливы, умны и им суждено было стать кем-то большим.       — Я просто подумал… знаешь, может Куинн была права. Я останусь в Лайме и когда-нибудь стану управлять…       — Нет, не станешь.       Он выглядел уязвлённо, но это не то, что я имел в виду.       — В смысле, не потому, что я не хочу, а потому, что ты не можешь. Ты не можешь бросить всё ради того, чтобы управлять шиномонтажкой, Финн. Да, это бизнес и довольно неплохой, но мы с тобой оба будем жалеть до конца наших жизней, если ты останешься здесь.       Он не казался особо убеждённым.       — Не знаю.       Нехорошо.       — Ну, зато я знаю. И ты пойдёшь в колледж, понятно?       Он уже открыл рот, чтобы оспорить это, но подумал, что лучше не нужно. Он просто кивнул головой, не говоря ни слова. Часть меня знала, что я никогда не смогу заставить его ходить в колледж. Если он был готов найти работу и обеспечивать себя, это было его решением.       Но моим решением было отправить его в колледж. И будь я проклят, если не сделаю этого.       Оставшуюся часть игры мы смотрели в неловком молчании.       Он ничего не говорил, пока мы не сели в машину. Мы ехали домой, и я с уверенностью мог сказать, что он обдумывает что-то, но больше я не хотел давить на него. Если он захочет что-то сказать, то сделает это, и если он захочет поспорить, мы поспорим.       — Эй, а ты разговаривал с Блейном о всей этой ерунде с Соловьями?       Прошу прощения, можешь повторить ещё раз?       Что это за петля, в которой Курт подталкивает меня к Финну, а Финн говорит, что я должен поговорить с Блейном?       У этого мальчишки столько всего происходит в жизни, а он хочет, чтобы я помог Блейну с его проблемами?       Не могу поверить, как далеко продвинулись эти трое за такое короткое время. Они понимают друг друга намного лучше, чем могу я, несмотря на всю их невероятную непохожесть.       Может, это была заслуга хора.       Но моей реальной проблемой было то, что нет, я не разговаривал с Блейном ни о какой ерунде с Соловьями. Я пытался жонглировать тремя проблемами и решил, что Блейн на самом деле расстроился только после того, как они увидели выступление Соловьёв на Отборочных.       Я решил неверно.       — Я думаю, что он принимает это близко к сердцу… делает врагов из тех ребят. И ещё этот новый чувак… Серьёзно, Бёрт, я думаю, это самый высокомерный…       — Подожди, вы встречали этого парня?       Я заметил его непонимающий взгляд.       — Они тебе не рассказывали?       Как так вышло, что я остался в неведении о стольких вещах, о которых должен был знать?       Я чувствовал себя потерянным.       — Нет, никто мне ничего не рассказывал. Что-то произошло?       Он вздохнул и провёл рукой по волосам.       — Ну, мы недавно были в торговом центре. Помнишь, Курт решил, что мне срочно нужна новая куртка?       Я кивнул, сдержав смех от воспоминания, когда Курт угрожал разрезать на куски ножом дутые жилеты Финна, если он хотя бы не попытается сходить в магазин за нормальным пальто хотя бы раз.       — Вот, они взяли меня с собой в торговый центр и оказалось, что в это же время там выступали Соловьи. Они были в Лайме… и не сказали Блейну. Но, знаешь, мы посмотрели кусочек выступления издалека, и, ну, он выглядел не очень довольным. Я не думаю, что он ожидал, как будто они будут, ну, хороши без него. А они были хороши, должен признать.       Я не хотел знать, куда вела эта история.       — Мы подождали до конца выступления, чтобы Блейн мог поговорить с ними. Но этот новенький сказал ему уйти, иначе он пожалуется, что мы мошенничаем. А самым худшим было то, что остальные Соловьи не возразили ему. Блейн и этот парень сказали друг другу кучу всего такого, что… эм, ради Блейна я не буду повторять это, но мы успели оттащить его, прежде чем произошло что-нибудь плохое.       Он вздохнул.       — Это было ужасно. Он реально взбесился и теперь он, Курт и Рейчел выступают за то, чтобы репетиции хора длились в два раза дольше обычного, чтобы мы наверняка смогли победить тех ребят. Но это всё, что я знаю.       Он замолчал, ожидая реакции от меня, но я не мог сказать ни слова.       — Я думаю, что ему нужна какая-то… перспектива, наверное. И всё.       Финн был прав. Поверить не могу, что никто не рассказал мне об этом. В смысле, Курт и Блейн были друг у друга, и, думаю, Финн предположил, что один из них уже рассказал мне. А я всегда хотел, чтобы они для начала старались разбираться со своими проблемами настолько самостоятельно, насколько могут. Но Соловьи, и Вестервилль, и старая жизнь Блейна… это было что-то, в чём я должен участвовать.       Но оставалось не так уж много времени до Отборочных.       Да, в итоге они победили, но видеть Соловьёв снова на вершине очень задевало Блейна. Эти парни были счастливы, талантливы, важны — и всё без него.       Он был им больше не нужен, и из того, что сказал мне Финн, я понял, что Блейн и предположить такого не мог. Он как будто оказался в замкнутом круге и не мог смириться с тем, что его снова бросили.       Он не заслуживал, чтобы его снова бросили.       Единственной проблемой было, что он не показывал этого. Снаружи он был счастлив, что они победили и были на шаг ближе к Национальным. Но можно было точно сказать, что происходило что-то ещё. Он не был счастлив, и он не был удовлетворён победой, одновременно связанной с потерей.       Одним вечером я застал его одного на кухне, и у меня появился шанс поговорить с ним. Он медленно попивал из кружки горячий шоколад, и я знал, что должен действовать.       — Эй.       Он подпрыгнул и едва не пролил на себя напиток.       — Прости, не хотел напугать.       Он улыбнулся, очевидно всё же немного испуганный.       — Вы не напугали.       Он встал, собираясь уйти.       — Извините… Я не должен сидеть тут так поздно. Я просто…       — Сядь на место.       Я расположился на стуле напротив него, наблюдая, как успокаивается его лицо. Думаю, он ожидал, что я рассержусь за то, что он не спит так поздно, но это волновало меня меньше всего. Я просто хотел поговорить.       Он послушался и сел.       И внезапно, мы начали разговаривать. Прошло достаточно времени с тех пор, как мы спокойно обсуждали, что происходит в его жизни.       Это было приятно и, должен признать, я скучал по этому. После той истории с крикуном он был очень отстранён. Не думаю, что он на сто процентов поверил в мою искренность, когда мы разговаривали об этом.       Я имею в виду, что тоже не смог бы смотреть на себя после чего-то подобного. Представляю, как это стыдно и унизительно… но я всё равно чувствую, что есть ещё что-то помимо этого.       Думаю, это был первый раз, когда я осознал, насколько хорошо теперь могу прочитать его. Он улыбался и веселился, но я мог видеть сквозь это.       Что-то более серьёзное беспокоило его.       И я в каком-то смысле гордился тем, что знал, что это было.       — Вся эта ситуация с Соловьями всё ещё беспокоит тебя?       Он так взглянул на меня, что на секунду я пожалел, что спросил.       — Курт рассказал о торговом центре?       Но он был готов поговорить об этом, и я не сдержал улыбки.       — Финн.       Он помолчал, пытаясь определить, что я хотел услышать от него.       — Мне очень жаль за это. Не знаю, что на меня нашло.       Он определил неправильно. Я просто пытался помочь ему почувствовать себя лучше, а он подумал, что я собираюсь злиться на него за то, то произошло. Я знал, что должен был что-то сказать, чтобы он понял, что мы просто разговариваем, и этот разговор не приведёт ни к каким последствиям.       — Блейн, ты знаешь, что бы я сделал, будь я на твоём месте?       Он покачал головой и сделал глоток шоколада.       — Я бы врезал ему по лицу.       Он чуть не выплюнул свой напиток.       — И не один раз!       Он убрал кружку, и мы оба засмеялись.       — Слушай, я пытаюсь сказать, что ты не должен позволять этому парню доставать тебя. Из того что я слышал, он полный придурок, а ты, Блейн… ты замечательный ребёнок.       Он взглянул на меня с улыбкой, но сразу же быстро опустил глаза, сосредоточившись на своём пальце, потирающем край кружки.       — Тебе не нужно всё это дерьмо.       Он кивнул, но я знал, что не убедил его. Как будто он стыдился того, что на самом деле беспокоило его.       Итак, я знал, что должен был сказать ему, даже если не хотел признаваться в этом даже самому себе.       Думаю, в каком-то смысле я был поглощён заблуждением, что теперь он мой ребёнок, и прошлое должно остаться в прошлом. Я понятия не имел, как ошибался.       — Но ты правда по ним скучаешь, да?       Он посмотрел на меня, грустно улыбаясь.       — Так очевидно, ха?       Я улыбнулся.       — Они были твоими лучшими друзьями, Блейн. И даже со временем это всё ещё… ну, это полный отстой.       Он засмеялся.       — Я даже не думаю, что дело в них. В смысле… в них, конечно, но и в чём-то ещё. Не знаю, наверное, я отчасти соскучился по тому, чтобы быть лидером чего-то. От того, как эти парни смотрели на меня, я чувствовал себя… нужным. Это глупо, конечно.       Он снова опустил взгляд на кружку, и я знал, что должен был завладеть его вниманием.       — Это совсем не глупо, сын.       Он медленно поднял голову, отваживаясь взглянуть мне прямо в глаза и пытаясь решить, готов ли он сказать то, о чём раздумывал уже долгое время.       — Я никогда в жизни не был счастливее, чем в то время, что живу здесь. Я и пожелать не мог лучшего, чем то, что есть у меня сейчас, — он помолчал. — Как будто… я знаю, что я самый счастливый парень в мире, который оказался там, где и должен быть. Вы и ваша семья — самое замечательное, что случалось со мной, и мне кажется глупым скучать по чему-то из тех времён, когда у меня не было всего, что я имею сейчас… Вы понимаете, о чём я говорю?       Я понимал. Хотел бы не понимать, но понимал.       Я хотел притвориться, что Блейн рос в моей семье всю жизнь. Что он абсолютно уравновешен и хорошо знает всех в МакКинли с начальной школы. Что у него нет за плечами жизни в Вестервилле, которая постоянно напоминает о себе. Что у него нет друзей, которые двигаются дальше в то время, как у него с этим большие проблемы.       Что он всегда был самым счастливым парнем в мире.       Это разбивало мне сердце.       — Понимаю. И ты не должен переживать об этом, понятно? У тебя есть абсолютное право скучать по этим парням, по хору и всему остальному.       Он улыбнулся, оценив мою попытку упомянуть хор.       — Я бы больше переживал, если бы ты не скучал по ним, на самом деле. Это была вся твоя жизнь раньше, и нельзя просто включать и выключать воспоминания о ней.       Я помолчал.       — Но я дам тебе совет.       Он внимательно меня слушал.       — Жизнь пролетает очень быстро, сынок. И если они не ценят тебя, то они и не стоят того, понимаешь?       Он без энтузиазма кивнул.       — Поговори с ними ещё раз. И скажи, пусть выкинут того парня к чёртовой матери.       Он улыбнулся.       — Потому что так или иначе ты всегда будешь лучше, чем он. И они никогда не найдут солиста с таким обаянием и талантом как у единственного и неповторимого Блейна Соловья, я прав?       Он засмеялся.       — Теперь вы говорите как Курт.       Я засмеялся вместе с ним.       — На это я и наделся.       Он посмотрел на меня уверенным взглядом.       — Спасибо, Бёрт.       Он встал, чтобы уйти, но в его глазах осталось что-то, чем я не был доволен.       — Эй, ты ведь знаешь, что если захочешь поговорить о чём угодно… правда, о чём хочешь, то я здесь, так?       Он замялся.       — Ага, я знаю.       Через силу улыбнулся.       — Спокойной ночи.       Он ушёл наверх, а я остался неподвижно сидеть.       Я знал, как тяжело ему было видеть всё, что напоминало о Вестервилле. Но было что-то ещё. Я не знал, что, точно, но с уверенностью могу сказать, что это не то, что он расскажет Финну, а если расскажет Курту, это останется только между ними двумя.       Я точно знал, что без его помощи никогда не узнаю, в чём дело, и у меня ушло несколько дней, чтобы осознать, что всё, что мне было нужно, это моё личное рождественское чудо.