Fathers

      Я никогда не забуду это четырнадцатое февраля.       Воспоминания об этом дне всегда заставляют меня улыбаться и всегда напоминают мне о том, что принять Блейна в нашу семью — это лучшее решение в моей жизни.       Хотя, началось всё не очень-то и здорово.       Блейн всё ещё пытался сохранить свой большой «соловьиный» секрет, а я всё ещё пытался вывести его на чистую воду.       Мне не нравилось, что он вообще решил скрыть это от меня.       Я знал, почему он делает это, но мне всё равно не нравилось.       И, самое худшее, в тот день, когда я наконец-то поймал его, собирающегося в Вестервилль, мы оба уже были не в настроении.       Это было за неделю до дня Святого Валентина, и я, с жуткой головной болью, настраивал машину Финна на подъездной дорожке. И когда Блейн вышел на улицу, то он явно был уверен в том, что раз вышел из дома, то дальше, считай, никто про него и не вспомнит.       И поэтому он практически свалился в обморок, когда увидел меня.       — Собрался куда-то?       Он уже понял, что деваться некуда. Это было заметно по его напряжённым плечам, расширившимся глазам и по тому, как он нервно закусил внутреннюю сторону щеки.       Но сдаваться пока он готов не был, потому что был напряжён и взволнован из-за этой поездки, и готов сказать что угодно, только бы я разрешил ему поехать.       — Ага… В Вестервилль.       Я вздохнул, не отрывая взгляда от машины Финна.       Мне не нужно было и раздумывать над ответом.       — Я так не думаю. Завтра школа.       Он состроил щенячий взгляд и спрятал руки в карманы, стараясь выглядеть как можно более невинно.       — Я не собираюсь там надолго оставаться, честное слово. Если я вернусь до комендантского часа, то в чём тогда…       — Я сказал нет, Блейн.       Я не купился на его мини-представление, и был не в настроении спорить или даже просто спокойно обсуждать эту поездку.       Может, если бы это случилось в другое время, в другом месте, и моя голова не пульсировала бы так нещадно… но нет, и каждый из нас оказался по свою сторону баррикады.       И мой ответ только сильнее замотивировал его сопротивляться.       — Ты разрешил бы Курту приехать ко мне, даже если ему нужно было бы в школу на следующий день. Как это отличается?       Тон его голоса изменился, наполнившись этим подростковым чувством превосходства. В его голове я был абсолютно не прав во всём, и он был полон намерений указать мне на этот факт.       — Потому что Курт — это Курт, и он мог поехать к тебе только потому что ты — это… что ж, ты — совсем другое дело.       Моей изначальной целью было пресечь конфликт на корню, но я не стану отрицать, что также надеялся, что Блейн просто поймёт, как он важен для Курта, для всех нас, и что нужно просто вовремя остановиться и сдаться.       Но он всего лишь подросток, которому нужно, чтобы всё было так, как хочет он.       — Они мои друзья.       Я знал. Конечно, я это знал.       Но я уже принял решение. И вообще-то я был единственным, кто принимает решения. Не он.       — Они могут подождать до конца учёбы. Поедешь на следующих выходных.       Он злился и, думаю, я не вправе винить его. Всё пошло не по его плану, и он прекрасно знал, что уже и не добьётся своего, независимо от того, насколько виноватым выставит меня.       — Они не могут подождать. Это очень важно.       Было что-то, что он мне не говорил. Больше секретов — больше причин для меня сказать нет.       Я начинал раздражаться.       — Что, они все поумирают до выходных?       Это только сильнее его разозлило.       — Нет, но…       — Тогда они могут подождать.       Они и правда не могли, но я не имел понятия об этом. Потому что здесь и сейчас я злился, и Блейн злился, и всё, чего я хотел, — это закончить с машиной Финна и прилечь, чтобы наконец-то избавиться от головной боли.       Я вытянул руку.       — Давай их сюда.       Он посмотрел на ключи в своей ладони, но не пошевелился.       Он всё ещё был уверен в том, что нужно доказать мне мою неправоту, что я поступал вопиюще несправедливо, не разрешая ему покинуть Лайму на один вечер.       — Это не справедливо.       Меня не волновало, справедливо это или нет. Потому что я знал, что прав, что он не имеет права врать мне, ускользать за моей спиной и всё равно получать то, что хочет.       Вот это было несправедливо по отношению ко мне.       И это была последняя капля.       — Если я правильно помню, то мне решать. Сегодня ты в Вестервилль не едешь.       Он закатил глаза.       — Конец истории.       Он кивнул, сунул ключи мне в руку, развернулся и пошёл к дому без единого слова.       Я победил, но не собирался отпустить просто так.       — И если ты продолжишь вести себя в том же духе, Блейн?       Он повернулся ко мне лицом, уже держась за дверную ручку.       — То тебе повезёт, если я вообще разрешу тебе поехать, даже на выходных.       Среди всего, что он, должно быть, чувствовал, в его глазах я заметил проблеск сожаления. Но это была только вспышка, на смену которой снова вернулся гнев.       Он ничего не сказал. Только ворвался в дом, хлопнув дверью.       Думаю, это был первый раз, когда я действительно осознал, насколько же он подросток.       Он хотел, чтобы всё было так, как он хочет, и не собирался менять своё мнение. И будь он проклят, если не удостоверится в том, чтобы я узнал, насколько он прав, а я нет.       Обычно он был таким вежливым, понимающим и неконфликтным. Но ему всё ещё было семнадцать, и он всё ещё хранил огромный секрет.       Что могло быть настолько важным, чтобы поссориться со мной из-за этого?       В тот момент мне было всё равно. Я мучался от головной боли, а он, я уверен, был расстроен.       Да, напряжение вокруг Валентинова дня царило высокое.       И по какой-то причине Блейн всегда казался вымотанным в дни после нашей ссоры. Казалось, что я всегда натыкался на них с Куртом, спящих друг на друге на диване в гостиной.       Я думал, это мило. И это значило, что Блейн остаётся в Лайме. Он не мог соврать мне о том, где был, если каждый день после школы вырубался на диване.       Единственная проблема была в том, что не только я натыкался на спящих Курта и Блейна каждый день… и из тех пятерых людей, что жили в нашем доме, был один, кто не считал их милыми.       Я отлично помню тот самый день, когда мы с Кэрол готовили ужин на кухне, а Финн в гостиной смотрел игру, пока Курт и Блейн спали рядом.       Финн уставился в телевизор и сделал звук немного громче, чем на самом деле было необходимо.       Я повернулся к Кэрол, а она с тем же выражением взглянула на меня.       Мы подумали, что Финн просто захотел сделать погромче, или же он решил подействовать на нервы парням.       Пока не проснулся Блейн.       Он заговорил очень вежливо и при этом осторожно, стараясь не разбудить Курта.       — Эй, Финн? Можешь сделать немного тише?       Финн притворился, что не услышал, и только прибавил звук.       Кэрол прекратила резать бобы, прислушиваясь.       — Брось, чувак. Не будь засранцем, сделай тише.       Он был уставшим и не просил ничего сверхъестественного. Мы с Кэрол понимали, что назревает что-то нехорошее, особенно когда дело касается двоих упрямых, раздражённых подростков. Но мы хотели дать им шанс попытаться разрулить ситуацию самостоятельно.       — Ты… сам будь тише.       Что?       Это была какая-то глупость и, взглянув на лицо Блейна, я понял, что он думал точно так же.       — Что это вообще значит?       — Ты знаешь что.       Блейн сел, аккуратно отстранившись от Курта.       Мы с Кэрол чувствовали, как накаляется ситуация, но не вмешивались.       — Что, тебе не нравится, что мы с Куртом спим здесь?       Финн усмехнулся, не отрывая взгляда от телевизора, и сделал звук ещё громче.       — Ага, так это и назовём.       Я не понимал, что это с ним, но видел, что поняла Кэрол.       Она повернулась ко мне.       — Давай так, когда станет совсем плохо, ты возьмёшь на себя Финна, а я…       — Эй, да что, блин, с тобой не так?       Блейн сорвался с места и в пару шагов пересёк гостиную, остановившись у кресла Финна.       — …Блейна? Думаю, Финну может понадобиться твой совет.       — Со мной? Судя по тому, что вы чуть ли не трахаетесь на этом диване, тут проблемы у всех нас!       Слишком много информации, и я старался поймать и удержать каждую фразу.       Я быстро согласился с Кэрол, не только потому, что она была права, но и потому, что у неё намного лучше получалось успокаивать Блейна в подобных ситуациях.       Ещё я начал немного побаиваться за Финна. Он никогда не говорил подобной мерзости, и я понимал, что с ним что-то происходит.       — Это называется сон, Финн. И мы полностью одеты. Но я кажется понял, что дело не в этом, так?       Блейн самодовольно ухмыльнулся.       — Нам перепадает, а тебе — нет.       Дальше всё было так быстро.       Финн резко вскочил и завалил Блейна на пол, и прежде чем я успел пошевелиться, Блейн уже стоял на ногах, вцепившись в Финна и пытаясь свалить его.       Эти двое боролись посреди гостиной, и пока я пытался их разнять, только что проснувшийся и очень удивлённый Курт пытался сообразить, что же вообще происходит.       Мне понадобилось только разок хорошо потянуть Блейна за свитер, чтобы оторвать его от Финна, но потребовалось приложить довольно много усилий, чтобы удержать его и попытаться успокоить. Я чувствовал, как сумасшедше колотится его сердце и думал, всегда ли он ведёт себя так, когда защищает Курта?       Финн встал и поправил рубашку, быстро приходя в себя и осознавая, что это всё начал он сам.       — Кто-нибудь скажет мне, что здесь вообще происходит?       Курт, полусонный, сидел на диване, пытаясь пригладить волосы.       Всё тело Блейна мгновенно расслабилось, а лицо наполнилось сожалением. Я отпустил его.       Он разбудил Курта, и это была большая ошибка.       — Финн, мне правда…       — Не, чувак, это я не должен был…       — Нет, но я…       — Эй, нет. Ты ни при чём. Прости, бро.       — Ага.       Он помолчал.       — И ты меня.       Я ещё не успел сказать и слова. Эти двое понимали друг друга. Они повздорили, но тут же помирились. С ними действительно это было так просто.       В одну секунду они готовы убить друг друга, а в другую они уже снова лучшие друзья и ведут себя даже спокойнее, чем перед всей ссорой.       Я посмотрел на Кэрол, вошедшую в гостиную, которая хотела удостовериться, что я не забыл о нашей договорённости, несмотря на то, что аргумент уже был исчерпан.       Потом я посмотрел на Курта, который до сих пор ничего не понимал.       А потом на Финна, который наконец уменьшил громкость на телевизоре.       Я нарушил молчание первым.       — Эй, Финн, думаю, нам нужно…       — Ага… да, хорошая идея.       Кэрол улыбнулась и села на диван рядом с Куртом, а я повёл Финна в гараж.       Он всё ещё тяжело дышал, пытаясь успокоить себя и полностью осознать, что же произошло.       — Эй, Бёрт. Я понятия не имею, что на меня нашло, честно. Я не хотел…       — Всё из-за Рейчел, так?       На самом деле, это было очевидно.       День Святого Валентина уже не за горами, и Курт с Блейном целыми днями тискались при всех. Финн же был одинок, а быть одиноким, когда все вокруг в отношениях и невероятно счастливы, очень тяжело.       Он вздохнул и уселся на табурет.       — Да… Да, так.       Он выглядел таким расстроенным.       Эта девчонка во многом была невероятна, но единственное, что мы все ненавидели в ней — то, что она прекрасно знала, какую власть имеет над чувствами Финна, и виртуозно играла ими.       Он был влюблён, ему было плохо, и ему нужно было выместить на ком-то свою злость.       И этим кем-то оказался Блейн.       — Хочешь поговорить об этом?       Он, тяжело вздохнув, запрокинул голову, раздумывая, стоит ли вообще говорить.       Но он уже понимал, что стоит. Мы оба это понимали.       И ему нужно было, чтобы я сказал ему это.       — Она… она сделала кое-что серьёзное сегодня в хоре. Она спела мне любовную песню, Бёрт.       Он посмотрел мне прямо в глаза.       — Она пыталась вернуть меня.       Судя по тому, что произошло, и по тому, как он сейчас выглядел, я понял, что она не преуспела.       — И ты ей не позволил, так?       Он покачал головой.       — Нет, я просто ушёл, но получается, что я вообще не дал ей никакого ответа.       Тяжело быть влюблённым подростком. А он действительно любил её. Он знал это. Я знал это. Но это не отменяло того факта, что она разбила ему сердце, разорвав отношения, и нисколько не умаляло злость Финна на неё за это.       Но ещё я мог сказать, что он не уверен.       — Как будто… пришло время двигаться дальше, сделать что-то ради меня самого, а не ради неё. Но я не знаю, как. Я не знаю, как быть без неё.       Он не знал, правильно ли поступил.       Потому что любил её. И хотел вернуть.       Он просто… не мог.       Всё встало на свои места. Его сердце хотело одного, но разум останавливал.       И я, надо признаться, был впечатлён. В его возрасте я бы принял её с распростёртыми объятиями даже не раздумывая, но Финн? Он думал об этом. Он решил дать шанс настоящему Финну, тому Финну, рядом с которым нет Рейчел.       Но ему всё ещё нужна была моя помощь.       А я понятия не имел, что сказать.       — Ты сможешь двигаться дальше… когда вспомнишь, что ты лучше неё.       Он не понял, что это вообще значит.       Да и я не до конца понял сам, но решил продолжать.       — Ты сильнее, Финн, и заслуживаешь быть счастливым отдельно от неё.       Я прислонился к своему грузовику.       — Ты заслуживаешь быть… быть Финном, понимаешь? Никто не имеет права забирать это у тебя и лишать тебя возможности быть самим собой.       Он прищурился, сфокусировавшись на том, что я говорю, но я видел, что он всё ещё сомневается.       — Слушай, я не говорю, что ты должен насовсем вычеркнуть её из своей жизни.       Он удивлённо дёрнул головой.       — Потому что я знаю, что ты любишь её, и что она может сделать тебя счастливым.       Он ждал, пока я скажу но.       — Но, знаешь…       Он вздохнул.       — …я думаю, не повредит узнать, каково быть счастливым без неё.       Он знал, что я прав.       — Удели немного времени себе. Наслаждайся выпускным годом, потому что осталось не так много времени, знаешь ли.       Я первый раз сказал это вслух, и внезапно меня охватил страх от мысли, что все трое мальчишек скоро покинут дом.       Но сейчас было не время для этого разговора, поэтому я затолкнул подобные мысли подальше в свой разум.       — И если она правда любит тебя, то подождёт, пока ты не будешь готов.       Я замолчал.       — И если ты правда любишь её, то ты будешь готов… прежде, чем станет слишком поздно.       По нему было видно, что он не особо хотел думать о том, что же на самом деле значит «слишком поздно».       Я похлопал его по спине, и он встал.       — Да, однажды ты будешь готов. Просто помни, что это не обязательно должно быть сегодня, хорошо?       Он улыбнулся и кивнул.       Он был простым, но вместе с этим сложным. Ему хотелось быть одному, но ещё ему хотелось быть с Рейчел.       И я знал, что он примет правильное решение.       Он был умным парнем.       И на следующий день, когда мне на работу позвонили из МакКинли, я подумал, что между ним и Блейном, именно в Финне была капля здравого смысла.       Я был злее некуда.       Я даже думаю, что это был тот момент, когда я злился на Блейна сильнее всего.       Когда я вошёл в школу и увидел его, потирающего виски, сквозь стеклянную стену кабинета директора, то понял, что он уже был готов принять всё, что его ожидает.       К машине мы шли в тишине, он на несколько шагов позади, спрятав руки в карманы.       Я старался успокоить себя, чтобы, как только мы сядем в машину, поговорить с ним как можно более адекватно и не взорваться, вне зависимости от того, насколько он это заслужил.       Я знал, что существует какое-никакое логическое объяснение всему произошедшему, и что я ни в коем случае не услышу его, если мы потеряемся в самом начале разговора.       Но когда мы сели в машину, он даже не посмотрел на меня.       Его взгляд был прикован к рукам на коленях.       И я знал, что не смогу даже завести машину, пока он не начнёт говорить со мной.       — Хочешь что-нибудь сказать?       Он зажмурился и покачал головой.       Что бы это ни было, он не собирался рассказывать мне. Сохранить это в секрете было важнее того, что я буду свирепствовать.       И этот факт делал меня только злее.       — Знаешь, было бы неплохо объясниться, Блейн.       Мой голос прозвучал громче, чем я планировал, а Блейн уже начал дрожать от холода.       Он знал, что должен сказать хоть что-нибудь, если хотел, чтобы мы наконец выехали с парковки.       — Я хотел уехать в Вестервилль. Тренер Сильвестр меня поймала. Они позвонили тебе, и теперь мы здесь.       Он замолчал, пытаясь отважиться выдать мне что-то, чего я ещё не знал.       Но вместо этого…       — Мне жаль, такого больше не повторится.       Он сказал это абсолютно ровно и без эмоций, как будто репетировал эту небольшую речь перед тем, как я приехал.       Я понимал, что вытащить из него настоящую причину, по которой он пытался прогулять школу, будет довольно проблематично, так что вместо этого я попытался сделать кое-что другое.       Кое-что такое же важное.       — Знаешь, мы ведь уже говорили об этом, Блейн.       Он замер.       — Мы сели, и ты пообещал, что подобного с нами никогда не случится. Ты обещал, что никогда не солжёшь мне. Помнишь это? Потому что до этого момента я был уверен, что мы с тобой не нарушаем наши обещания.       Он наконец-то взглянул на меня, и я был потрясён тем Блейном, которого увидел перед собой.       Он был таким напуганным, таким уставшим и уже на грани того, чтобы заплакать.       — Я никогда тебе не лгал.       Я видел, что он действительно верил в это, что не видел ничего неправильного в том, что сотворил.       И, исходя из этого, я знал, что мне требуется быть как можно более спокойным и рациональным.       Он был напуган и понятия не имел, как уладить подобную ситуацию, поэтому я должен был напомнить себе, что как бы он ни подражал Финну и Курту, он не был ни тем, ни другим. Он был Блейном, и я не мог позволить себе забыть об этом.       — Тогда как ты назовёшь всё это?       Он очень сильно старался найти подходящее слово.       — Хранение секретов?       Я вздохнул, и он запаниковал.       — Мне жаль, ясно?       Слова продирались сквозь горло, словно шипы. Он был очень расстроен и уже не мог сдерживать слёзы.       — Но ты не поймёшь. А я не смогу объяснить. Так что можешь делать со мной всё, что захочешь, но я не скажу, что происходит. Мне просто нужно, чтобы ты… чтобы ты мне доверял.       Он посмотрел на меня самым искренним взглядом из всех.       — Пожалуйста.       Я понимал, что у меня только два варианта.       Я могу ему довериться, или я не могу ему довериться. И на самом деле это был даже не вопрос. Ему нужно было, чтобы я верил ему, и хоть я и не был счастлив, я знал, что рано или поздно получу все ответы.       И я знал, что в ближайшее время он больше не выкинет ничего подобного.       Потому что на этой неделе День Святого Валентина, и у него были грандиозные планы с Куртом. Он не собирался делать что-то, что поставит их под угрозу.       Мне просто нужно быть терпеливым.       Я решил, что попытаюсь поговорить с ним позже, когда мы оба будем в настроении и не на парковке МакКинли, и когда мне не нужно будет возвращаться на работу.       Поэтому я завёл машину, и мы больше не сказали ни слова.       И когда мы приехали домой, он молча протянул мне свои ключи от машины.       — Такого больше не повторится.       Он открыл дверь и вылез из грузовика.       — Я пообещал, и я сдержу обещание.       Он захлопнул дверь, и я подождал, пока он не зайдёт в дом.       Я действительно верил, что он сказал мне правду. Потому что мы не рушим свои обещания, а он был слишком хорошим ребёнком, чтобы рисковать моим доверием.       И когда я вернулся домой вечером, он уже спал в своей кровати.       И хоть я и планировал поговорить с ним на следующий день, когда я проснулся, он уже уехал куда-то с Кэрол и Куртом.       Финн же, с другой стороны, сгорал от нетерпения поговорить со мной, и уже ждал внизу.       — Бёрт, эй. Есть минута?       Он никогда не был так воодушевлён разговором со мной, особенно утром субботы.       У меня было столько минут, сколько он захочет.       Я поджарил нам тосты, а он рассказал мне о Рейчел.       — Ты был прав. Она… она замечательная. Она классная, честно, но настало время Финна. И знаешь что? Думаю, что мне это понравится.       Он улыбнулся и откусил гигантский кусок тоста.       Я не смог сдержать смех.       — Это здорово, Финн.       Я помолчал.       — Знаешь, я горжусь тобой. Я действительно считаю, что ты принял правильное решение.       Это был первый раз, когда я увидел, что его глаза так загорелись, первый раз в его взгляде не было и следа той боли, что преследовала его постоянно.       Он улыбнулся, жуя свой тост, и я знал, что мои слова много для него значат, больше, чем я мог осознать.       — Я думаю, проведу этот Валентинов День сам по себе. Устрою себе ужин в Бредстикс и может даже куплю коробку конфет на обратной дороге.       Он засмеялся и откусил ещё один кусок тоста.       — Скажи, а что вы с мамой будете делать в День Святого Валентина?       Вы с мамой. Не «ты и моя мама». Как будто я был его отцом.       Но я не строил особых планов на этот день. Я собирался отвести Кэрол на ужин в её любимый ресторан и постараться уговорить мальчишек держаться подальше от дома как можно дольше.       На самом деле, всё.       — О, ничего особенно, просто, но приятно. Почему ты спрашиваешь?       Он не ожидал моего вопроса.       — Ох, эм… Просто думал, может я мог бы… Ну, знаешь, помочь или что-то такое. Сделать вечер особенным. Точно, я поговорю с мамой, и раз мне нечем будет заняться, то я могу спланировать для вас что-нибудь грандиозное.       Я не был уверен в способностях Финна планировать мероприятия.       В смысле, он забыл смыть с руки штамп клуба и выдал всех, ради бога.       — Ну, Курт поможет мне, так что всё правда будет, знаешь… грандиозным.       Я засмеялся и согласился.       Пусть он отвлечётся от Рейчел. Пусть придумает один из своих фирменных планов. Пусть просто побудет Финном.       И когда День Святого Валентина настал, я был поражён до глубины души.       Курт и Блейн уже уехали праздновать вдвоём, а нас с Кэрол встретил Финн в чёрном костюме и шофёрской фуражке.       Он казался довольно серьёзным, и я ни в коем случае не собирался его останавливать.       Пока не осознал, что он проехал тот самый ресторан, где мы собирались ужинать.       Я наклонился к нему с заднего сиденья.       — Эм, приятель, не хочешь рассказать, куда мы едем?       Он улыбнулся.       — Это часть плана, расслабьтесь. Финн обо всём позаботится.       Всё, о чём я мог тогда подумать, — это как Кэрол рассказала мне, что однажды Финн сбил почтальона.       Но всё же… я постарался расслабиться.       Пока мы не припарковались у закрытого склада с затемнёнными окнами.       Я посмотрел на Кэрол, но она была удивлена не меньше моего.       — Ладно, вот мы и приехали.       Финн заглушил машину, и прежде чем мы успели возразить, уже открывал пассажирскую дверь для Кэрол.       Нас и правда ждало что-то необычное.       Он повёл нас прямо к складу, и я услышал, что внутри играла музыка.       Финн улыбался так широко, как мог, и, к моему удивлению, все кусочки пазла встали на свои места, когда он открыл дверь.       Это было просто пустое помещение, но украшенное так идеально, так романтично.       И они были там.       — Тебе правда нравится?       Курт выглядел так, как будто собирался свалиться в обморок.       — Нравится? Блейн, я… я не знаю даже, что сказать. Это… идеально. Идеальнее быть не может. Ты идеальный, ты знаешь это?       Они поцеловались, даже не замечая нас.       И каким-то образом я до сих пор не заметил, что было источником музыки. А точнее, кто был.       Соловьи стояли у дальней стены, допевая последние ноты песни, которой, я уверен, была «Silly Love Songs».       Финн прочистил горло, привлекая внимание.       Блейн резко повернулся и улыбнулся мне.       Это была идеально подходящая к случаю улыбка. Улыбка «теперь ты понимаешь?».       И я понял. И Курт был прав, идеальнее быть не могло.       Они подошли ко мне и абсолютно ошеломлённой Кэрол.       — Ребята, что это такое?       Финн посмотрел на Блейна, и они улыбнулись друг другу.       — Ну, — начал Блейн, — во-первых, я бы не смог сделать это без помощи Финна.       — Ни в коем случае. Это всё ты, чувак.       — Нет, правда. Ты держался молодцом всё это время и смог привезти их сюда. Ты был неподражаем.       Финн засмеялся, и они стукнулись кулаками.       Блейн повернулся к нам.       — Кэрол, ты как-то сказала мне, что уже давно мечтаешь потанцевать, но у тебя не было свободного времени.       Она была восхищена тем, что он запомнил.       — И эти парни в каком-то смысле мне задолжали.       Он засмеялся.       — Это для тебя.       Он взглянул на меня.       — Это для всех нас.       Он был невероятным ребёнком, и он постарался изо всех сил, и всё наконец-то обрело смысл.       Вот почему он был таким уставшим, почему так отчаянно старался попасть в Вестервилль, почему хранил секреты…       Он делал это не для себя. Он делал это для нас.       Он делал это, потому что заботился о нашей семье, потому что хотел, чтобы мы были счастливы, и чтобы это был наш лучший День Святого Валентина.       И вечер шёл своим чередом, Финн присоединился к Соловьям на место, которое всегда принадлежало Блейну, и мы танцевали, смеялись и с наслаждением проводили время.       Я наблюдал, как мой сын заново влюбляется в Блейна, как растворяются все воспоминания о прошлогоднем Валентиновом дне, как Блейн поёт все слова любви в мире только одному Курту.       Они спели нашу свадебную песню, и я знал, что это было оно.       Вот, что такое День Святого Валентина.       Не глупые открытки или дорогие розы, а любовь.       И это была любовь.       Любовь к жене, любовь к детям, любовь к каждому шагу, который привёл меня к этому моменту.       И когда мы с Кэрол наконец собирались оставить Блейна и Курта наедине и отправиться на запланированный ужин, Блейн прибежал к нам с другого конца склада.       — Бёрт, я хотел сказать…       Я протянул ему руку и засмеялся.       — Ты победил, окей?       Он улыбнулся и пожал мою ладонь.       — Согласен.       Мы оба были так счастливы, что я не смог сдержать чувств.       — Люблю тебя, ребёнок.       И в эту секунду я осознал, что никогда ещё не говорил этого Блейну, по крайней мере не так, как всегда говорил Курту. Я всегда говорил это в серьёзные моменты, никогда ещё так непредсказуемо, никогда ещё так, как будто он мой сын и всегда им был.       Я видел это в его глазах.       Как будто что-то недосягаемое, невозможное наконец оказалось в его руках.       — Да, я… тоже люблю тебя.       Он улыбался от уха до уха, не веря в происходящее.       Это был День Святого Валентина, и он был окружён любящими его людьми.       И среди прочего, всё остальное в мире казалось таким простым… и приятным.