Fathers

      Было поздно.       Мы с Кэрол уже лежали в постели, а Блейна всё ещё не было дома, несмотря на то, что завтра в школу.       Кэрол всегда говорила, что я чересчур переживаю о мальчиках, и что Блейн вполне способен позаботиться о себе, независимо от того, сколько времени.       Но прошло уже двадцать минут с начала его комендантского часа, и никто не знал, где он.       Курт сказал, что он гулял. Просто гулял.       И каждый раз, когда я порывался позвонить Блейну, Кэрол меня останавливала.       Она была права, я знал, что реагирую слишком остро, но мне всё равно не нравилась эта неизвестность. Я не знаю, где он сейчас, где он вообще был и когда будет дома.       Мне оставалось только прожигать взглядом часы, уверяя себя, что он в порядке.       Просто парень, который веселится где-то в будний вечер с… кем-то, думаю.       С кем-то, кто не Курт.       С кем-то, кто не Финн.       С кем-то, о ком мы не знали.       Но я держал себя в руках. Да, я был сдержан, я был спокоен, и всё было нормально.       Внизу хлопнула дверь, и Кэрол засмеялась.       — Посмотри-ка. Что я тебе говорила?       Я облегчённо выдохнул.       — И была права.       Мы оба слышали, как он тихо идёт по лестнице, стараясь никого не разбудить… или стараясь не выдать, что он вернулся домой в такое позднее время.       Мы услышали, как он прошёл мимо нашей комнаты, но замер, когда увидел свет из-под двери.       Он постучал, и Кэрол с улыбкой посмотрела на меня.       — Входи!       Блейн приоткрыл дверь и просунул голову, пытаясь определить, в каком мы настроении.       — Привет… Простите, я вас разбудил?       Кэрол улыбнулась и покачала головой.       — Нет, милый. Мы не спали.       Он улыбнулся и повернулся, чтобы уйти, но я не мог отпустить его, пока не получу ответы на парочку вопросов.       — Но ты всё равно пришёл поздно.       Он вошёл в комнату, сомневаясь, готов ли к разговору.       — Прости… пробки.       Я недоверчиво хмыкнул.       — В это время?       Он обнял себя, и я заметил, насколько же он был вымотанным. Что бы он ни делал, это не было весельем или чем-то, что ему хотелось делать.       — Просто нужно было немного прояснить голову.       Я нахмурился.       Блейн был не в порядке, и происходило что-то, о чём он не хотел говорить с Куртом.       Он скрывал это ото всех, и нам это не понравилось.       — Что-то случилось?       Он посмотрел на нас с Кэрол, пытаясь решить, хочет ли он поделиться с нами тем, что действительно случилось.       Потом вздохнул, подошёл и забрался в изножье кровати, скрестив ноги и сгорбившись.       — Да, кое-что случилось.       Кэрол нежно улыбнулась.       — Мы слушаем.       Он вздохнул и начал ковырять свои ногти.       — Я солирую на Национальных.       Я взглянул на Кэрол, выражение лица которой было таким же, как у меня.       Очевидно, только мы с ней думали, что соло на Национальных — это хорошая вещь.       Но он выглядел таким убитым, как будто в ту же секунду, что он начнёт петь, наступит конец света.       — Дорогой, прошу прощения, но… это что, плохо?       Он посмотрел на нас так, будто не понимал, как мы могли быть настолько непонятливыми.       — Я пою с Рейчел.       Он покачал головой и потёр виски.       — И Курт, он… он так разозлится. Он сойдёт с ума. Господи, и Финн!       Блейн застонал и спрыгнул с кровати.       — Мне нужно позвонить Рейчел, сказать, что я не буду…       — Эй, подожди, иди сюда. Сядь.       Он вздохнул, но сделал, как его попросили.       — Я не знаю, что мне делать.       Я посмотрел на Кэрол, которая тоже не знала, что ему делать, и скрестил руки.       — Как долго ты катаешься туда-сюда?       Он провёл рукой по волосам, очевидно, не ожидая, что я в курсе о его бесцельных катаниях в моменты, когда он расстроен и не хочет ни с кем разговаривать.       — Ты знаешь?       Я засмеялся.       — Парень, я занимаюсь твоей машиной.       А ещё я отслеживаю их километры, но это ему знать необязательно.       Он снова вздохнул, испугавшись, как я отреагирую на то, что он собирался сказать.       — Я возможно… съездил до Вестервилля?       Он вздрогнул, ожидая, что я взорвусь.       Мы так много раз говорили об этом. Это была та тема, которую, я надеялся, мы больше никогда не поднимем, потому что с этим было покончено.       И он знал это. Он знал, что не рассказывать нам о поездке в Вестервилль было неприемлемо.       Я был больше разочарован, чем зол.       — Блейн, ты не можешь…       — Я знаю, и мне жаль. Я должен был сказать тебе, где был, знаю. Просто я… так переживал, что просто сел в машину, а когда очнулся… уже был в Вестервилле. Это было неосознанно, и я даже не выходил из машины, клянусь! Просто постоял десять минут на парковке Далтона под «Teenage dream», развернулся и поехал домой.       Я знал, что он говорит чистую правду.       Он не стал бы сидеть здесь и лгать нам в лицо. Это было не в его характере.       Но он упомянул кое-что очень важное. За тот год, что он живёт с нами, он ни разу не употреблял слово «дом». Он поехал из Вестервилля домой. Не из дома в Лайму, а наоборот.       Я знал, что нарочно Блейн не стал бы избегать тот факт, что Лайма стала его домом, но раньше я никогда не слышал, чтобы он говорил это так спокойно, как будто это всегда было частью его жизнью.       Конечно, я всё ещё не доволен тем, что он провёл в машине около четырёх часов, раздумывая о ситуации, которая не укладывалась у меня в голове. И я честно не понимал, почему он вообще так переживал об этом.       Но он переживал, и ему нужен был от нас хоть какой-нибудь совет.       — Ты ведь хочешь этого? Хочешь петь соло?       Он не понимал, к чему я веду.       — Да, но…       — Тогда не отказывайся от этого. Шустер ведь выбрал тебя?       Он кивнул.       — Тогда ты должен сделать это. Это замечательное достижение, и ты заслужил это.       Кэрол наклонилась, чтобы погладить его по колену, добавив:       — И ты должен рассказать Курту и Финну. Они будут рады за тебя.       Блейн мило улыбнулся, но покачал головой.       — В этом я не уверен.       Он вздохнул.       — Но я попробую.       Он хотя бы попытается. Но в итоге окажется прав.       Курт и Финн были далеко не рады за него, и наш дом разделился на несколько баррикад, как только они узнали.       Мы с Кэрол терпеть не могли ввязываться в подобные ситуации.       Это была их проблема, и никто из нас не хотел вмешиваться. Потому что как только мы вмешаемся, придётся занять чью-то сторону, и каким-то образом это сделает всё только хуже.       Но в конце концов… пассивная агрессия наравне с явной враждебностью выводили из себя всех.       И это не прекращалось ни на секунду.       Куда ни посмотри — кто-то закатывал глаза или преувеличенно громко вздыхал.       И Курт едва разговаривал с Блейном, а Блейн проводил больше времени с Рейчел, чем Финн, и я частенько слышал едкие комментарии о том, кто же жертвует больше всего времени Новым Направлениям.       Думаю, всё это прекратилось, когда Блейн наконец решил ответить.       Они все были в гостиной, когда я пришёл домой и чуть не оглох от криков.       — Мы можем уже честно сказать, что здесь на самом деле происходит? Вы завидуете. Вы оба завидуете, что я получил соло, а не вы! И знаете что? Да, я получил его. Мистер Шу выбрал меня, а не кого-то из вас!       Они все сидели, хоть и кричали друг на друга.       Как будто они, хоть и ругались, но не до конца верили в то, что говорят, как будто у них не хватает уверенности встать лицом к лицу и высказаться.       — Он выбрал тебя, чтобы внести немного разнообразия, Блейн. У нас с Финном ничуть не меньше таланта и амбиций, чем у тебя. Плюсом к этому, мы посвятили этому кружку три года, и я не думаю…       — И с каких это пор стало важным, кто оказался там первым? По этой логике Тина должна получать каждое соло тоже!       Финн хмыкнул.       — Курт пытается сказать…       — Я знаю, что он пытается сказать, Финн!       Никто из них всё ещё меня не заметил.       Вся эта ерунда длилась уже около недели, и мы с Кэрол устали. Я понимал, что настало время мне сделать хоть что-то.       — Эй!       Никто не пошевелился.       — Господи, Блейн, тебе не нужно…       — Эй!       Они одновременно повернулись и уставились на меня с такими лицами, как будто поверить не могли, что я так бесцеремонно посмел прервать такой важный спор.       Я был злым, уставшим, и мне выше крыши хватало всей этой ерунды с хором, которая вставала у них на пути и мешала всему остальному.       Я подошёл к ним.       — Итак, парни… знаете, что? С меня хватит. С нас всех хватит.       Курт скрестил руки.       — Следующий, кто хотя бы упомянет эти соревнования, вообще не попадёт на них, а останется в Огайо, вы поняли?       Я развернулся и пошёл к кухне, но Курт окликнул меня.       — Папа, ты не можешь…       Я резко повернулся.       — Ты думаешь?       Я улыбнулся.       — Курт, у меня наверху лежат ваши билеты на самолёт. И я могу сделать с ними всё, что захочу.       Собирался ли я не пустить их на соревнования? Конечно, нет. После такого они бы точно не разговаривали со мной до конца жизни.       Но это была весомая причина, важность которой могла заставить их одуматься.       И я знал, что они согласятся.       — Вы трое уже едва с ума не сходите. До конца школы осталось всего-ничего. Не портите это время всяким дерьмом.       Они сконфуженно посмотрели друг на друга.       Финн глубоко вздохнул и поднял руку.       Мы все повернулись, ожидая, что он скажет что-то, но Финн, не опуская руки, просто смотрел на нас.       — Ты хочешь что-то сказать, Финн?       Он опустил руку.       — Ну, скорее спросить.       Я улыбнулся.       — Так спрашивай.       Он нахмурился.       — Можно… можно Рейчел придёт к нам на пятничный ужин завтра?       Никто из нас не знал, как на это реагировать.       Это был внезапный вопрос, но Финн был очень решителен.       — Ты хочешь, чтобы Рейчел пришла на пятничный ужин?       Он кивнул и попытался подобрать нужные слова, чтобы убедить нас.       — Ну, да. Хочу. Она никогда не была на пятничном ужине, и я подумал… я подумал, что это было бы неплохо.       Финн улыбнулся, но Курта это ни на каплю не убедило.       — Ты подумал, или она подумала?       Финн бросил на Курта яростный взгляд, и даже если я был уверен, что именно Рейчел подвела Финна к этой мысли, то продолжать разговор на эту тему не собирался.       — Курт.       Он откинулся на спинку кресла, скрестил руки и плотно сжал губы.       — Ты хочешь, чтобы она пришла, Финн?       Он кивнул.       — Ага… ладно. Передай, что она может прийти. В семь тридцать.       Его лицо озарилось счастьем.       — Спасибо!       Он убежал наверх, чтобы поговорить с Рейчел, а Курт с Блейном просто смотрели друг на друга, думая о том, во что же мы только что себя втянули.       И в итоге это вылилось во что-то, больше похожее на то, что представляли себе Курт и Блейн, а не что представлял себе Финн.       Она появилась на два часа раньше (даже раньше, чем Курт, который ходил по магазинам с Мерседес) с тарелкой лимонных пирожных, которые сделали её отцы, и огромной улыбкой.       Рейчел была милой девушкой и на самом деле всем нравилась.       Она была одной из лучших подруг Курта и Блейна. Она была девушкой Финна.       Она была частью наших жизней, и было естественно и правильно пригласить её на семейный ужин.       Просто иногда она может быть чересчур… властной.       Она раз сорок-пятьдесят спросила у Кэрол, нужна ли ей помощь на кухне, а в перерывах между этим без остановки разговаривала.       И у девчонки реально талант к разговорам, скажу я вам.       Если она начала, то её уже не остановить.       Финн лишь глазел на неё с глупой улыбкой, как будто просто впитывал в себя то, что она говорит, а не на самом деле слушал.       А Блейн смотрел на меня, как будто говоря: «Прости, что тебе приходится проходить через это, но ты привыкнешь. Обычно она не настолько ужасна. Думаю, она просто нервничает».       Но я абсолютно не поспевал за тем, что говорила Рейчел. Не помогало и то, что я не понимал и половины.       Он просто говорила и говорила, совершенно не уставая.       Мы все пытались улыбаться и поддакивать, но это было тяжело, особенно при том, что она была единственной, кто слушал саму себя.       В конце концов она спросила, где ванная, и когда Финн предложил проводить её, они оба сбежали наверх.       Мы обрадовались долгожданной тишине.       Рейчел и правда была неплохой… просто слишком чересчур для меня.       Я взглянул на Блейна, который выжидающе смотрел на меня, выбивая ногой по полу нервный ритм.       — Ты ведь знаешь, что они сейчас делают, да?       Я вздохнул.       — Да, Блейн. Очень даже знаю.       Он продолжал стучать ногой по полу.       — Я могу подняться туда?       Я засмеялся и попытался вспомнить количество раз, когда я разрешал и даже заставлял Финна прерывать Блейна и Курта, когда они были в комнате одни.       — Дай им ещё пару минут.       Он вздохнул и откинулся на спинку дивана, стараясь сохранять терпение.       — Ладно, иди. Развлекайся.       Он засмеялся, подскочил с места и убежал наверх.       И мы были так благодарны Курту, что тот пришёл домой, потому что каким-то образом он сделал присутствие Рейчел менее невыносимым.       Он умел разговаривать с ней так, как не умел никто из нас. Он успокоил её и помог понять, что она только усложняет ситуацию для самой себя, нервничая и пытаясь произвести хорошее впечатление на нас.       А она помогла мальчишкам осознать, что все их ссоры из-за того, кто поёт или не поёт на Национальных, не имеют никакого смысла.       Её сумасшествие на самом деле помогло всё исправить.       Потому что всё, о чём она хотела говорить на ужине — это Национальные, именно та тема, которая для всех троих мальчишек была запрещена к обсуждению. И, думаю, именно это всё в каком-то смысле прояснило.       Последний человек, которого они хотели вовлекать во все эти обсуждения, не затыкаясь рассуждал об этом прямо перед ними.       Они хотели победить, и все они хотели быть звёздами, но быть настолько одержимыми этим, как Рейчел, им не хотелось. И они решили больше не терять времени.       Так что, на следующий день они улетели на Национальные, а мы с Кэрол остались дома одни.       Это было странно.       Мы никогда не оставались дома без мальчишек на такое долгое время.       Это было похоже на пробную версию того, что ждало нас через несколько месяцев.       Был вечер соревнований, когда я принёс ужин в нашу с Кэрол комнату. Мы ещё ничего не слышали от мальчишек, и нам отчаянно хотелось уже узнать хоть что-нибудь.       Я забрался в кровать к Кэрол, и нам было так комфортно. Так уютно и идеально, и наш ужин пах великолепно.       — Посмотри на нас… ужинаем в кровати, и никто нам не помешает. Как будто это наши родители уехали и оставили нас одних!       Она засмеялась.       — Ты прав, знаешь. Думаю, что в конце концов я смогу привыкнуть к этому. Ни музыки, ни видеоигр. Только ты и я, я и ты.       Я поцеловал её.       — Мне определённо это нравится!       Мы начали ужинать. Я думал о том, что хочу, чтобы каждый вечер был таким, как только мальчишки уедут.       Это казалось правильным и прекрасным.       Но меня всё ещё беспокоил один вопрос.       — Интересно, что они сейчас делают.       Я засмеялся. Кэрол как будто читала мои мысли.       — Ну, при всей удаче, надеюсь, выигрывают своё соревнование.       Она вздохнула.       — Боже, надеюсь. Прошлый год был трагедией.       Я покачал головой.       — Да, не думаю, что мы снова готовы столкнуться с чем-то подобным.       Я совершенно не мог представить, на что будет похож наш дом, если они проиграют. Особенно если за проигрыш будет ответственен один из них.       Тогда это будет брат против брата и парень против парня и парень против девушки.       Я и думать об этом не мог без лёгкой тошноты.       Нет, такого нам точно не нужно.       Я просто не могу допустить этого.       Вот почему нам жизненно необходим всего один телефонный звонок.       — Ну, ты знаешь… в этот раз Блейн и Рейчел на сцене, так что думаю, мы можем не волноваться, что они втянут себя во что-то похожее на прошлогодний «поцелуй века».       Я засмеялся. Она была права. Здесь нам не о чем было волноваться.       — Я думаю, что уже смирился бы с проигрышем, если они снова решат пойти по этой дорожке.       Мы посмеялись, и я взял её за руку.       — Я люблю тебя.       Она улыбнулась.       — Я тоже тебя люблю.       Она помедлила.       — …но я скучаю по ним.       Я засмеялся, и мы оба почувствовали небольшое облегчение от этого признания.       Мы уже скучали, хотя мальчики будут дома всего через пару дней!       Никто из нас не хотел признавать это, но я рад, что Кэрол это сделала. Мы можем наслаждаться друг другом сильнее, когда знаем, что чувствуем одно и то же.       — Слава богу, ты сказала это. Я тоже скучаю.       Она засмеялась.       — Хотя я и не знаю, почему мы так накрутили себя. Они уехали всего на несколько дней. А скоро вообще уедут насовсем!       Насовсем.       Ненавижу это слово. И отказываюсь принимать его, как единственное подходящее.       — Ну… не насовсем. У нас ещё есть Дни Благодарения, Рождество, дни рождения и… мы можем заставлять их приезжать на любой праздник, какой только захотим.       Она засмеялась.       — Как насчёт Месяца афроамериканской истории?       — О, они определённо будут дома в Месяц афроамериканской истории.       Я посмотрел в её глаза и понял, что всё у нас будет хорошо.       Потому что, пока она рядом, каждый мой день будет наполнен смехом, и мы можем скучать по мальчикам вместе. Пока мы — это мы, у нас ещё много всего впереди.       Мой телефон зазвонил, и я быстро взял его и показал Кэрол, кто звонит.       — Легки на помине.       Я ответил, но услышал только невероятный шум.       Столько шума, криков и сумасшествия, и я понятия не имел, что происходит.       Они победили? Проиграли? Как я должен был понять, если слышу только крики?       Кэрол сжала мою руку.       — Что он говорит?       Я поставил телефон на громкоговоритель.       Кэрол выглядела ещё более запутанной, чем я.       Мы просто сидели и ждали хоть чего-нибудь, что даст нам понять, что происходило.       Пока наконец не услышали, так громко и высоко, что перебило всё остальное.       — МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО!       Мы с Кэрол обрадовались вместе с Куртом, и моё сердце затрепетало.       Они вернутся домой счастливыми победителями. Это были лучшие новости.       — Папа? Ты меня слышишь?       Я засмеялся.       — Да, вроде как, приятель… поздравляю!       — Эй, дай мне телефон!       — Нет, Блейн, дай я…       — Курт, с кем ты говоришь?       — С нашими родителями, Финн.       — О, дай мне…       — Нет, ты можешь…       — Курт!       — Да?       — Позвони позже, когда будет меньше шума, хорошо?       На заднем фоне кто-то закричал во весь голос, Курт посмеялся и пообещал перезвонить.       Я повесил трубку. Мы с Кэрол почувствовали себя вымотанными.       — Вау… боже, откуда в них столько энергии?       Я засмеялся.       — Хотел бы я знать.       Она положила голову мне на плечо.       — Хотя я честно могу сказать, что рада, что мы не там.       Это было правдивее некуда.       — Как и я.       Я поцеловал её.       — Сейчас и здесь мне намного приятнее.       Она улыбнулась.       — Думаю, мне начинает нравиться эта тишина.       Я засмеялся.       — Мне тоже.       И следующие несколько дней без мальчишек были не менее приятными.       Мы с Кэрол наслаждались нашим временем наедине и приятной тишиной.       И вместе с остальными родителями мы ждали наших детей в аэропорту.       Только в этом году мы были счастливы, потому что они были счастливы.       В этом году я не стоял здесь в неловкости с трясущимся Блейном, ожидая Курта, который придёт и успокоит своего бойфренда, паренька, которого я едва знал, но помог перебраться из дома его отца в свой.       В этом году я со своей прекрасной женой ждал троих своих улыбающихся сыновей.       Многое поменялось в этом году, но я обожал каждую его минуту.       Когда мы наконец увидели их, Блейн и Курт шли, держась за руки, не обращая ни малейшего внимания ни на что и ни на кого.       Финн же шёл рядом с Паком… без Рейчел, которая была позади, спокойно переговариваясь с Куинн.       Когда Курт и Блейн дошли до нас, Кэрол сразу же заключила их обоих в крепкие объятия, немного сбивая с толку.       — Поздравляю!       Она отстранилась, но не убрала рук, хорошенько разглядывая мальчишек.       Они улыбнулись, и она обняла их ещё раз.       Подошедший Финн закатил глаза на эту семейную сцену.       Я похлопал его по плечу.       — Поздравляю, Финн.       Он засмеялся и кивнул.       Кэрол наконец оторвалась от Блейна и Курта и одарила объятием Финна.       Мы все отправились за багажом, Кэрол, Блейн и Курт впереди, а мы с Финном немного позади.       Блейн и Курт посвящали Кэрол во все детали того, что произошло с тех пор, как они видели её в последний раз, а Финн выглядел так, как будто не особо желает разговаривать.       Он выглядел довольно угрюмо для человека, чья мечта только что сбылась.       И я знал, что это каким-то образом касалось Рейчел.       Но я должен был немного развеять обстановку.       — Как прошёл полёт?       — О, неплохо. Думаю, мы были слишком счастливы, чтобы сильно переживать.       Он вымученно мне улыбнулся.       — Рад слышать.       Я не мог позволить ему дуться всю дорогу до дома. И видя то, как он сдерживает в себе эмоции, я понял, что Курт и Блейн тоже не знали, что происходит.       — Что с настроением?       Он вскинул голову, глядя на меня с удивлением.       — Ничего. Всё хорошо. Мы победили, помнишь?       Он посмеялся.       — Всё хорошо, да? А с Рейчел? Тоже всё хорошо?       Он вздохнул и улыбнулся.       Он понимал, что я не мог не спросить, и он понимал, что я знал, почему он такой угрюмый, с того момента, как он прошёл через ворота без симпатичной девушки рядом.       — Я не знаю.       Я ждал.       — Она сказала мне кое-что в эти выходные.       Кое-что редко означало что-то хорошее в нашем доме.       — И я не думаю, что я… Я понятия не имею, что делать.       Он посмотрел на меня убитым взглядом, что заставило меня немного запаниковать.       Этот взгляд и Рейчел… Это могло означать только одно.       Она была беременна.       Она ждала ребёнка, он уже проходил подобное. Всё встало на свои места. Вот почему она разговаривала с Куинн. Естественно, теперь они лучшие подружки — обе были беременны и связаны с Финном, хоть в случае с Куинн не он оказался отцом. Ему снова придётся пройти через это, и кто в итоге будет расплачиваться? Кто будет растить этого ребёнка? Что насчёт колледжа? Что насчёт Нью-Йоркского университета и его мечты? Когда это произошло? В моём доме? Разве Блейн не должен был предотвратить подобное? Нет, не может быть…       — Она использовала связи своих отцов, чтобы меня взяли в Нью-Йоркский.       Я облегчённо выдохнул.       Сейчас мне казалось, что это лучшая новость, которую я получал.       — Они оба учились там и знают людей из приёмной комиссии, поэтому замолвили за меня словечко или типа того. Не совсем уверен, что она сделала, но…       Он вздохнул.       Я всё ещё старался отойти от своей первоначальной мысли, чтобы посочувствовать ему.       — Я так хотел попасть туда своими силами, понимаешь?       Нью-Йоркский университет был одной из самых важных вещей для него.       Он неделями сходил с ума из-за этих писем.       Это была награда за всё, чего он достиг… но Рейчел превратила это в благотворительность, по крайней мере, он видел это именно так.       — И она не сказала мне раньше, потому что думала, из-за победы на Национальных мне не будет дела до этого.       Если и было что-то, чему я научился за этот год, так это то, что невозможно хранить секреты от своей второй половинки. И глупо.       — В каком-то смысле, конечно, так и вышло. Но я не знаю, что теперь чувствовать. Я поступил в Нью-Йоркский, победил на Национальных, у меня прекрасная девушка… в чём подвох?       Это был внушительный список, и в его вопросе был смысл.       — Но я не могу избавиться от чувства, что… я не знаю, как описать. Что она манипулировала мной? Солгала мне? Должен ли я злиться на нее?       Я молчал, позволяя ему выговариваться.       — Я так не думаю. Не, не думаю, что я зол. Это не то слово. Так, что в итоге я чувствую? Я не знаю, и в этом проблема. Она пыталась сделать что-то хорошее, но всё равно…       — Финн?       Он сделал первый полноценный вдох за всё время, что говорил.       Я ещё не сказал ни слова, а он уже практически ответил на свои вопросы.       — Да?       Я вздохнул.       — Я думаю, что ты накручиваешь себя из-за абсолютно не стоящей того вещи.       Его лицо погрустнело.       — Ты попал бы в Нью-Йоркский и без Рейчел. Посмотри на себя, Финн. Ты выиграл Национальные!       Он засмеялся.       — Я не хочу, чтобы ты разрушил это. Ты заслужил наслаждаться моментом без всяких задних мыслей. Так наслаждайся, Финн.       Он улыбнулся и кивнул.       — А если ты не можешь наслаждаться, не думая об этом, что ж…       Он медленно повернулся, и я печально улыбнулся ему.       — Думаю, это и есть ответ на твой вопрос, парень.       Он вздохнул и кивнул, размышляя, получил ли он всё же свои ответы.       — Нет, знаешь, что?       Я улыбнулся.       — Я буду веселиться сегодня. Сегодня всё будет здорово, и ничего не встанет на пути у веселья.       Я посмеялся и похлопал его по плечу.       Становилось легче справляться.       Я не мог поверить, что год назад мне было тяжело понять этих мальчишек и придумать нужные слова в подобных ситуациях.       И даже больше, им было некомфортно говорить со мной о таком.       Столько всего потребовалось, чтобы расположить их просто к разговорам со мной, и вот он Финн, готовый изложить мне всё до последней детали только при упоминании одного-единственного имени.       Мне это нравилось.       Мне нравилось, что эти мальчики со мной, готовы разговаривать обо всём сумасшествии, что происходит в их жизнях и их мыслях.       Я был не просто их отцом. Я стал кем-то, кому они доверяют.       И нам всем это было нужно.       И в этот вечер, когда все трое отправились праздновать к Паку, Финн действительно выглядел счастливым.       Ничего больше не могло помешать Финну быть Финном.       Или Блейну быть Блейном.       Или Курту быть Куртом.       Именно поэтому мне особенно понравилось, что он вернулся домой намного раньше, чем я ожидал.       — Один сегодня, Курт?       Я сидел в своём кресле в гостиной, читая газету, и он был рад увидеть меня.       — Финн и Блейн решили остаться у Пака на ночь, а я чересчур вымотался за эти выходные.       — Представляю.       Он подошёл и сел на диван.       Я любил своего сына, и мне нравилось, что он был рядом со мной в этот вечер.       Он улыбнулся мне.       — Это было великолепно, пап. Он был великолепен.       Я засмеялся.       — Блейн?       Он кивнул, и его улыбка стала ещё шире.       — Он действительно… не знаю. Он чертовски талантливый!       Мы оба засмеялись.       — Они с Рейчел были прекрасны, серьёзно. Мы и так были в этом уверены, но… да, конечно. Зеленоглазый монстр ненадолго овладел мной, но я был неправ.       Признаваться в собственной зависти было редкостью для Курта.       Я наслаждался моментом.       — И они были великолепны.       Я улыбнулся ему, и мне захотелось сидеть вот так вечность.       Мне хотелось разговаривать со своим сыном обо всех прекрасных вещах и о той любви, что окружает его, до конца его жизни.       — Я рад это слышать, Курт.       Он улыбнулся, а я с удовлетворением отметил, что он подвинулся поближе ко мне.       — Этот год был идеальным.       Его глаза расширились, и он подпёр голову рукой.       — Боже, так странно произносить это вслух. Ты можешь поверить, что прошёл целый год?       Я покачал головой.       — Вау… но так оно и есть.       Он посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся той самой улыбкой, которую я не видел с тех пор, как он был маленьким мальчиком.       — И для него, и для меня, и для всех нас. Я не чувствовал себя таким счастливым с тех пор…       Он задержал дыхание.       — Кажется, я никогда не чувствовал себя таким счастливым.       Его выдох превратился в смех, а я изо всех сил держался, чтобы не расплакаться от радости прямо здесь и сейчас.       Мой сын был счастлив.       Это был ребёнок, который, я уверен, практически не улыбался тех пор, как стал подростком и до того дня, как встретил Блейна.       И вот он, смотрит мне в глаза и говорит, что счастлив.       Это была такая обычная и простая вещь, но она так много для меня значила.       Всё, чего я хотел — это чтобы он был счастлив, и после всего дерьма, что вывалил на него мир, он оказался на вершине.       Он справился, и мой сын был счастлив.       — Я знаю, что нечасто говорю это, но спасибо тебе, пап.       Я уже чувствовал ком в горле.       — Знаешь, не было бы никаких Курта и Блейна, если бы не ты.       Его глаза тоже заслезились, но он всё ещё широко и открыто улыбался.       — Курт, это не…       — Да, это так. На самом деле.       Он вытер глаза.       — Ты… ты помог ему как никто другой.       Он засмеялся.       — Ты сохранил наши отношения, и ты не…       Он сделал глубокий вдох, сдерживаясь, что не расплакаться.       — Ты позволял нам быть собой и никогда не видел в наших отношениях ничего неправильного, как, казалось, видят все остальные.       Он снова посмеялся, а я был уже практически на грани рыдания.       — Это то самое, что, ожидается, родители должны делать для своих детей, понимаешь? Но столько родителей… не делают.       Он кивнул.       — Посмотри, что ты сделал, пап!       Я засмеялся.       — Ты мог когда-нибудь представить, что твоя жизнь будет такой?       Я не мог, и знаю, что он тоже.       — Всего лишь за год! Как это тебе ещё медаль не выдали?       Мы оба засмеялись.       — Ещё, ты знаешь… если бы Блейн не был частью нашей семьи… мы бы не выиграли Национальные! Так что, ты… это ты практически выиграл Национальные! Нужно предостеречь Рейчел!       Он был забавным ребёнком, и я с радостью наблюдал, как снова сияет его чувство юмора. Я так привык, что Курт грустил или был расстроен из-за чего-то, что иногда забывал, как здорово у него получалось рассмешить меня.       — Но серьёзно, пап. Просто… спасибо.       Я вздохнул.       — Тебе больше не нужно ничего говорить, Курт. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?       Он кивнул, и я наклонился вперёд.       — Тогда я обещаю тебе, что сделаю всё, чтобы Курт и Блейн были всегда, столько, сколько они этого хотят. Вы слишком особенные, чтобы потерять это.       Он улыбнулся и покачал головой.       — Что ж, думаю, это обещание тебе придётся сдерживать очень долго, пап.       Я кивнул и внезапно мне захотелось удостовериться, что мой Тони-Орландо-смокинг всё ещё мне подходит.       — Тогда так оно и будет.       Он улыбнулся, и я встал, чтобы обнять его.       — Я люблю тебя, папа.       — Я тоже люблю тебя, Курт.       Он отстранился, и я сел обратно в кресло, наблюдая, как он уходит наверх.       Тишина вернулась. И я сидел в гостиной в своём кресле, просто слушая её.       Мой сын был счастлив. Все мои сыновья были счастливы.       И это всё, что мне было нужно.       Потому что пока счастливы они… счастлив и я.       Даже в тишине.