***
После этой ночи Кэрол довольно быстро пошла на поправку. Уже через пару дней она стала настойчиво уверять Моргана и Розиту, которая зашла осмотреть ее швы на лице, что она вполне окрепла и может покинуть госпиталь. - Ты уверена? - латиноамериканка бойко обрабатывала все еще припухшую кожу антисептиком. - Тебя никто не в праве держать тут, но, если вдруг станет нехорошо, а рядом никого не будет... - Шутишь? У нас же полный дом народа. Не пропаду. Рик вон и суток не провел здесь, его же вы без проблем отпустили, - Кэрол попыталась непринужденно улыбнуться, но тут же поморщилась — Розита приложила к ее виску новый ватный тампон, вымоченный в перекиси. - Покраснение все никак не спадает, покачала головой девушка. - Придется потерпеть, - с этими словами она неторопливо завершила обработку раны и взяла в руки свежие бинты. - Постой, - остановила ее Кэрол. - Пока ты не закрыла, можно хоть в зеркало... взглянуть? Она осеклась, когда лицо Розиты стало непривычно растерянным. Девушка замялась, казалось, в поиске подходящего ответа. - Ну, только если ты носишь его с собой в сумочке, - слишком наигранно ответила она и обратилась за помощью к ассистировавшей ей Дениз. - У вас ведь тут на стене ни одного не висит? Или я не заметила? Не висит ведь? - Вообще-то в уборной есть одно... - неуверенно проговорила та, но Розита только отмахнулась и начала накладывать Кэрол новую повязку. - Поздно спохватились, я уже почти закончила. Давай в другой раз, хорошо? - Хорошо, - эхом ответила Кэрол. - Так я могу идти? - Да... Да, если хочешь, - Розита ловко наложила бинты и поспешно встала, избегая смотреть Кэрол в глаза. - Но старайся поменьше ходить, пока не будешь абсолютно уверена, что силы тебя не подведут. И на перевязку каждые два дня, пока Морган не скажет, что все затянулось. Кэрол кивала, почти не слушая. Мыслями она была уже далеко отсюда, прикидывая, чем будет заниматься следующие пару дней и как скоро сможет отправиться в путь вместе с поисковым отрядом. Розита все еще что-то щебетала, прибирая использованные медикаменты, а потом, уже почти в дверях, обернулась, вздохнула и серьезно сказала: - Все будет хорошо, Кэрол. Вот увидишь. Но та лишь рассеянно кивнула и поблагодарила за помощь. Она вспомнила, куда хотела отправиться в первую очередь после того, как встанет на ноги, и теперь ей не терпелось это сделать.***
В доме царило запустение. Пыль не только лежала тонким слоем на всех поверхностях, но и витала в воздухе. В кухонной раковине уже несколько дней стояла немытая посуда, а картофельную запеканку так никто и не догадался убрать в холодильник. Когда Кэрол вошла в дом и закрыла за собой дверь, первое, что она почувствовала — спертый, несвежий воздух. Окна здесь тоже уже несколько дней никто не открывал. Коттедж пустовал не так долго, но постороннему человеку, оказавшемуся здесь, могло показаться, что его покинули не один год назад. Кэрол немного потопталась в прихожей, успокаивая неожиданно усилившееся сердцебиение. Она несколько раз глубоко вдохнула и прошла дальше в дом. Ей все еще чудилось, что сейчас навстречу выйдет приветливая хозяйка, улыбнется и пригласит на чашку кофе. Вдобавок к волнению у Кэрол мучительно сжалось сердце. Наверное, она никогда к этому не привыкнет. Не научится не привязываться к людям, которых рано или поздно должна будет так несправедливо потерять. А может и не стоит учиться? Может быть лучше просто быть рядом с дорогими людьми, чтобы потом не мучиться сожалениями о потерянном впустую времени? Она не знала, зачем начала теперь задаваться этими вопросами, ведь уже ответила себе на них. Ответила положительно, а иначе не была бы сейчас здесь. Женщина медленно и очень тихо шагала по коридору. Нужная ей дверь была чуть-чуть приоткрыта. Прежде, чем войти, она остановилась и прислушалась. Ни звука. «А может там и правда никого нет?». Она не понимала, чего так боялась, отчего не могла совершить над собой последнее усилие и войти в комнату, пока не толкнула дверь и не заглянула внутрь. Открывшаяся картина хлыстом ударила ее в самое сердце, задев и вскрыв только-только начавшую заживать душевную рану, которая тут же принялась кровоточить с новой силой. Из открытого шкафа вываливалась на пол детская одежда, криво висящие занавески закрывали пол-окна, почти не пропуская в комнату и без того скудные лучи хмурого ноябрьского солнца, и от этого комната казалась почти что серой. На письменном столе разбросаны цветные карандаши и ошметки бумаги, в которых угадывался разорванный на множество кусочков знакомый рисунок. Постели были разобраны, белье неаккуратно скомкано. На одной из кроватей прямо в толстовке и джинсах лежал лицом к стене светловолосый мальчишка, рядом на табуретке стояла тарелка с заветрившимися бутербродами и стакан воды, в который тоже успела осесть пыль. Сэм лежал неподвижно, но Кэрол была уверена, что ребенок не спит. Она подошла к его кровати и, поколебавшись в последний раз, присела на краешек. Мальчик не шелохнулся. Он и дышал-то едва заметно. Кэрол в который раз тяжело вздохнула. Она не знала, что может сказать ему в утешение или в оправдание. Поэтому решила начать с другого - с благодарности. - Сэм? - она аккуратно, словно своим прикосновением могла причинить ему боль, положила руку на маленькое плечо; мальчик по-прежнему не шевелился. - Сэм, ты можешь ничего мне не отвечать, но я знаю, что ты не спишь. Так что просто выслушай. Я хотела сказать тебе спасибо. За то, что заступился за меня. Не знаю, о чем ты думал, когда бросался на этого... человека, но это был очень смелый поступок. Не думаю, что я этого заслуживала, но ты все равно это сделал. Спас мне жизнь. Совершил то, чего я не смогла сделать для твоих близких, - борясь с подступившим к горлу комом, она, возможно, слишком сильно сжала пальцы на плече Сэма. - Не знаю, сможешь ли ты простить меня. Простить за все. Но я хочу, чтобы ты знал: все, что я делала, я делала не потому что хотела напугать тебя или навредить. Совсем наоборот, - справившись с начавшим было срываться голосом, она успокоилась и начала ласково гладить Сэма по руке, удивляясь, какой поток давно забытых и усиленно сдерживаемых чувств вдруг прорвался внутри нее. Вся родительская любовь, желание защитить и обогреть, все то, что, как ей казалось, умерло в ней вместе с Софией, на самом деле просто забилось в самые глубокие уголки души, боясь снова показаться и быть раздавленным. Девочкам в свое время просто не хватило времени, чтобы эти чувства вновь ожили и явили себя в полной мере, зато сейчас они, похоже, готовы были расцвести во всю мощь. Пораженная этой эмоциональной лавиной Кэрол пыталась не сбиться с мысли и не забыть слова, которые хотела ему сказать: - Я знаю, каково тебе сейчас, поверь. Я тоже той ночью возможно потеряла самого дорогого человека и все эти дни, так же, как и ты, лежала в кровати и горевала. Я, наверное, ужасная эгоистка, но сегодня я пришла к тебе не для того, чтобы помочь, а чтобы самой просить помощи. Ты уже спас меня однажды, и я прошу, чтобы ты сделал это снова, Сэм. Ты мне очень нужен сейчас. Помоги мне. Ребенок никак не прореагировал, но дышать как будто перестал вовсе. Кэрол убрала руку с его плеча и еще некоторое время посидела рядом. Она понимала, что так быстро он не сможет отойти от шока и правильно понять ее слова. Ему, конечно же, нужно было время, много времени. Она нехотя встала, но уйти была просто не в силах. Подошла к столу, на котором валялись мелкие кусочки изрисованной бумаги, обратила внимание, что некоторые из них все еще лежат рядом так, что, если соединить их друг с другом, можно будет восстановить часть, а то и весь рисунок. Несколько минут она, словно паззл, собирала пейзаж, который они с Сэмом когда-то рисовали вместе. Она пальцем двигала клочки бумаги, перемещая их и соединяя друг с другом, до тех пор, пока почти весь рисунок не был собран воедино. Не хватало лишь одного кусочка паззла, и на столе его не было. Женщина вдруг поняла, что сильно устала — после больничной койки она впервые была на ногах так долго. Она опустилась на пустующую кровать Рона и, поправив подушку, прилегла, подобно Сэму, прямо в одежде. За окном стремительно темнело. Кэрол закрыла глаза и почти сразу задремала. Сквозь сон ей казалось, что она слышит чьи-то тихие шаги и чувствует окутавшее ее тепло. Это был Сэм. Спустя несколько часов он все же встал со своей кровати и накрыл ее одеялом. После чего подошел к столу и долго разглядывал собранный ею рисунок, в котором не хватало одной части. Мальчик наклонился, пошарил под столом и поднял с пола маленький листок бумаги, на котором был изображен вырезанный на стволе дерева крест. Недолго думая, он положил последнюю часть паззла на место, тем самым закончив рисунок. Он почувствовал, как начал сосать желудок, вдруг потребовавший еды, и быстро проглотил бутерброд, который еще утром принесла Тара. По-прежнему хотелось есть, но мальчик не спешил покидать комнату. По крайней мере, до утра. Он достал из-под своей кровати недавно подаренный Кэрол нож, лезвие которого было густо окрашено в грязно-бардовый цвет, спрятал его запазуху, расправил одеяло, которым была укрыта женщина, и лег рядом поверх него. Душевная боль все еще не покидала его, но сейчас он чувствовал, что, возможно, сможет однажды справиться с ней, ощутил в себе силы противостоять своим внутренним страхам и тревогам. Впервые за долгое время он смог заснуть, не тревожимый чудовищными сновидениями, в которых по кругу переживал все свои кошмары. Опустевший дом заснул вместе с ним. Теперь он тоже был кому-то нужен. В эту печальную ночь заброшенный коттедж стал пристанищем для двух осиротевших душ, что, обняв друг друга, крепко спали внутри его стен.***
Вернувшийся на следующий день маленький поисковый отряд, состоявший в этот раз только из Глена и Аарона, принес будоражащую новость: они уверяли, что напали на след Дэрила. В подтверждение своих слов Глен, жадно жующий наскоро состряпанный бутерброд, с гордостью продемонстрировал арбалетный болт, найденный им на земле в семи километрах от поселения. Эти вести мужчины принесли Мишонн - именно к ней в эти смутные дни все приходили за помощью. Она руководила расчисткой городка в первые два дня после той памятной для всех ночи, занималась погребением погибших и просто оказывала посильную помощь всем, кто в ней нуждался. Даже теперь, когда вернулся Рик, люди продолжали приходить преимущественно к ней. Просто по привычке. - Прекрасно, - самурайка разглядывала болт, который отдал ей азиат, однако по ее тону нельзя было сказать, что она и правда сколько-нибудь позитивно восприняла принесенные новости. - Почему не пошли дальше? - У нас кончились припасы, мы вообще уже ехали домой и не собирались возвращаться в ту часть леса - слишком уж далеко забрались. Просто Аарону показалось, что у обочины кусты как-то странно примяты, вот мы и остановились. А потом нашли его, - парень кивком головы указал на болт. - Он торчал в стволе дерева неподалеку от обочины дороги. Мы немного походили там - вдруг еще что поблизости найдем - но больше ничего подозрительного не было. В общем, переспим ночь, наберем новых припасов - и в путь. Теперь мы хоть примерно знаем, где искать. - Хорошо. Думаю, вам стоит взять с собой еще одного человека. Эрик как раз хотел отправиться вместе с вами. В городке сейчас все более-менее утряслось, его помощь здесь пока не нужна, - Глен в ответ утвердительно кивнул. - И еще кое-что. Никому пока не говори ничего. - Даже Мэгги? - забеспокоился азиат. - Уж постарайся. Раньше времени трезвонить об этом не стоит. Сам понимаешь, неизвестно еще, что вы там можете найти. Глен как-то сразу погрустнел, будто бы эта мысль раньше не приходила ему в голову. Он положил в тарелку недоеденный сэндвич и тяжело поднялся из-за стола. - Хорошо. Пока никому не звука. Глен ушел, оставив Мишонн наедине со своими мыслями. Она чувствовала себя паршиво. В благополучный исход истории с Дэрилом ей категорически не верилось. Рик поначалу пытался убедить ее в обратном, но после всех ее доводов сдался. Позже они обсуждали эту ситуацию, и оба сошлись на том, что, будь Дэрил жив, он уже давно вернулся бы назад. Если даже рассматривать такой маловероятный вариант, как похищение, к ним уже давно прислали бы делегата с требованиями. К слову, без вести пропал не один Дэрил. Саша тоже не вернулась. У Рика на этот счет было вполне определенное мнение: молодая женщина решила ехать вместе с Алексом и Уолтом, так как в Александрии ей не нравилось настолько явно, что замечали это даже местные. Мишонн возражала, говорила, что, помимо Александрии, есть еще их семья, но Рик только отмахнулся: настоящей семьей Саши был Тайриз, может, Боб, но они оба теперь мертвы, и, возможно, Саше легче было попробовать найти новую группу и начать новую жизнь вместо того, чтобы продолжать окружать себя воспоминаниями и горевать о своих потерях. По крайней мере, она была из тех людей, что предпочтут разорвать связь с болезненным прошлым, чем понемногу растворяться в мучительной боли воспоминаний. Говорил Рик убедительно, но Мишонн все равно оставалась при своем мнении. Она считала, что Саша сгинула так же, как и Дэрил, возможно, вместе со своими спутниками. Они запросто могли натолкнуться на стадо ходячих, что как раз той ночью двигалось в сторону Александрии. Но самурайка предпочитала держать это мнение при себе, чтобы не усугублять своими привычно мрачными мыслями и предположениями и без того крайне слабый боевой дух друзей и соседей. Она просто все эти дни делала то, что должна была. Работала почти без сна, отключив личные эмоции и приведя свое тело в режим чрезвычайной ситуации. Когда нашелся Рик, она уже не знала, чему рада больше: тому, что он жив, или тому, что он снимет с нее обязанности главного, и она наконец-то сможет передохнуть. Но прошло уже несколько дней с того момента, как он встал с кровати, а она все еще была ответственна за все. Поначалу Мишонн решила, что лидеру все еще нужно немного времени, чтобы окончательно оклематься, осмотреться, еще разок выспаться, и попросила свой истощенный организм поработать еще немного. Благо, некоторые вопросы закрывались без ее участия, сами по себе: Марвин, например, который раньше был заместителем и первым помощником Тобина, теперь стал прорабом и, собрав бригаду, взялся за починку забора в том злополучном месте, где ходячие смогли деформировать пластины и прорваться внутрь, а расчистка городка была практически окончена, оставалось лишь убрать мусор и местами отмыть асфальт, что жители и делали каждый у своего участка. Но лучше всего разрешился вопрос с младшим сынишкой Джесси, который все эти дни ни с кем не говорил, не выходил из комнаты и отказывался от еды. Немудрено. Мишонн до сих пор отчасти винила себя в этом, ведь она руководила поиском и помощью раненым в первые сутки после трагедии, а про маленького Сэма вспомнила только под вечер. Как оказалось, мальчишка весь день просидел там же, куда запрятался после своей сумасшедшей выходки с волком, то есть в кустах у дома Персивалей. Нашли его быстро, но за его детскую психику Мишонн переживала не на шутку. Она и Дениз к нему присылала, и сама поговорить пыталась — все без толку. Он днями лежал в своей комнате и таял на глазах. А сегодня с утра пораньше пришла взволнованная Кэрол и сказала, что забирает его себе и что, если никто из жильцов не против, мальчик будет жить в комнате Дэрила, пока охотник не вернется. Мишонн, у которой словно камень с сердца упал, радостно дала добро. И поняла, что по сей день именно она принимает ответственные решения. Рик продолжал витать в облаках, задумчиво бродил по улицам и выглядел крайне рассеянным. С этим пора было заканчивать. Мишонн не нанималась быть его замом, не говоря уже о том, чтобы всецело принять на себя обязанности лидера. Завтра она непременно поговорит с Риком и положит конец его затянувшемуся отпуску.***
К утру решимость Мишонн никуда не исчезла. Даже укрепилась после того, как с утра пораньше прибежала Оливия и умоляла найти ей помощника для ревизии на складе. Заламывая руки, она сетовала на то, что сама ни с чем не справляется, работы непочатый край, а сроки поджимают. Мишонн сама поручила ей эту ревизию, чтобы понять, за какими припасами в первую очередь отправлять добытчиков. До этого времени она не хотела гонять людей без строго определенной цели, тем более, что городку тогда еще требовалось как можно больше рабочих рук. Благо, с вывозом ходячих было наконец-то покончено. Двое суток потребовалось на то, чтобы полностью расчистить улицы от их останков: тела складывали в пикапы и единственный имеющийся у общины грузовик и свозили к пепелищу на месте колокольни. Рабочие, что трудились уже на месте, засыпали новенькую партию ходячих, брошенную поверх предыдущей, землей. Куча росла. Ходячих продолжали подвозить. В итоге получился гигантских размеров курган, похоронивший под собой около тысячи тел вместе с обвалившимся колоколом. Мишонн, помогавшая возить останки, одобрительно кивнула, когда взглянула со стороны на результат многочасовых трудов: теперь у них будет вечный памятник той жуткой ночи, который никогда не позволит забыть о ее причинах и последствиях. Пообещав Оливии к обеду прислать кого-нибудь на склад, Мишонн отправилась искать Рика, которого уже с утра не было в доме, и почему-то ни капли не удивилась, когда поняла, что быстро сделать это не получится. Зато у ворот она нашла Диану. Та сидела на скамейке с кружкой кофе в руках и приветливо улыбнулась самурайке. Дежуривший в это время Абрахам странно косился на бывшую губернаторшу. У Мишонн сжалось сердце, но она все же подошла к Диане, чтобы поздороваться. Ей было не по себе находиться рядом с человеком, пережившим такую страшную трагедию, как утрата всех своих близких за какие-то несколько дней, она не знала, что сказать, чтобы не ранить ее и без того истерзанное сердце, не знала даже, стоит ли вообще что-то ей говорить. Может куда лучше просто вместе помолчать? Но, подойдя ближе, Мишонн к своему немалому изумлению увидела, что Диана выглядит если не счастливой, то как минимум довольной жизнью. Она была опрятно одета, причесана и выглядела вполне здоровой. - Прекрасный день, неправда ли? - спросила женщина, когда Мишонн опустилась рядом с ней на скамейку. - Неплохой, - осторожно ответила та и задала встречный вопрос: - С вами все в порядке? Помощь не нужна? - О нет, спасибо, милая. Только немного прохладно, но это ничего, кофе меня согревает. Надеюсь, они уже вот-вот приедут, и мне не придется сидеть до вечера на улице. - Кого-то ждете? О, не может быть, Глен разболтал про... - Глен? - на лице женщины отразилось искреннее недоумение. - Нет, нет, милая. Я жду своих сыновей. Ты не знаешь, когда они вернутся? Мишонн показалось, что на нее вылили ушат кипятка. - Ваши... - она замялась, не в силах придумать ответ, - ...сыновья? - Да, - Диана бодро кивнула и еще теплее улыбнулась ей. - Они оба высокие и статные, настоящие красавцы, - в ее голосе явственно послышалась гордость, а Мишонн опустила глаза вниз и немного отвернулась в сторону. - Я уже не помню, сколько времени жду их, но точно знаю, что они вот-вот вернутся. - Мне пора идти, - не в силах больше слушать то, что с уверенным видом и радостной улыбкой твердила несчастная женщина, Мишонн резко встала со своего места, но тут же устыдилась и, чтобы смягчить момент, положила руку Диане на плечо и посмотрела в глаза: - Не сидите долго на улице, мэм. Сейчас холодно, вы можете заболеть. Сказав это, она не стала дожидаться ответа и повернулась в противоположную воротам сторону, поймала взгляд Эйба, который при этом лишь растерянно пожал плечами, и быстрым шагом пошла прочь.