Undisclosed Desire. WOAS.

— Да ты, блядь, надо мной прикалываешься, что ли?!. — трудно сказать, чего было больше в голосе Мэнди — открытого возмущения, или все же недоверчивого восхищения, когда она распахнула дверь и увидела перед собой эту ненормальную сталкершу с очередным презентом. — Скоро Рождество, — из-за огромной яркой коробки с розовым бантом высунулась довольная физиономия Коры Хэйл и, заговорщицки подмигнув, она продолжила: — Разве могу я оставить свою любовь без подарков? — Слушай, ты явно попутала, — проворчала Мэнди, чувствуя, как ее щеки заливает предательская краска. У нее за спиной стоял Микки, и сукин сын посмеивался, ожидая развития событий. — У нас из гомосеков в доме только Мик, а я как-то не по этой части. — А я тебя и не принуждаю, — добродушно отозвалась Кора, впихивая таки свою необъятную коробку в руки Мэнди. — К тому же, тот факт, что ты не лесбиянка, еще не означает, что ты не хочешь получить от лесбиянки в подарок свитер с оленем. — Чего, блять? .. — непонимающе уставилась на шурящуюся от зимнего солнца и радостно улыбающуюся при этом Кору Мэнди. Ебаный Микки прыснул таки со смеху и Мэнди, чувствуя, что и так уже опозорена навеки, с грохотом захлопнула дверь перед носом у своей пизданутой соседки. Но коробку с подарком оставила себе. — Меркантильная гомофобка, — обвинил ее Мик и получил пинок под зад. — Будь я гомофобкой, давно бы уже придушила ночью и тебя, и твоего рыжего любовничка, — буркнула она и смылась в свою комнату, прижимая к себе коробку. — Ты похожа на ебучего Голума! — захохотал ей вслед Мик, потирая ушибленную задницу. — Иди на хер, — пробубнела Мэнди себе под нос, уже закрывая дверь своей спальни ногой. Руки-то были заняты. С оберточной бумагой она разделалась в два счета, а затем принялась азартно потрошить содержимое коробки. Не то, чтобы ей были приятны знаки внимания от Коры. Просто ей никто никогда не дарил подарки, и тем более — на Рождество.А в этой коробке был целый склад сокровищ — веточка омелы, и набор ярких, разноцветных елочных шаров, а еще куча сладостей и, конечно же, тот самый свитер с оленями, о котором упомянула Хэйл. Ох уж эта Хэйл! Ее семья была куда благополучнее, чем Милковичи, и Мэнди могла лишь гадать, что занесло их в этот район — гребанная жопа мира, не иначе. И уж тем более ей был непонятен интерес улыбчивой, невесомо-легкой Коры к ней самой, угрюмой грубиянке из долбанного гетто. Но Кора проявляла интерес — при чем, совсем его не скрывая. Кажется, она просто была ебонутой на всю голову. Однажды она написала красной краской у дома Милковичей «Мэнди — самая красивая». Микки тогда ужасно заебал сестру подколами и шуточками, да и соседские мудаки тоже тыкали в нее пальцем целую неделю, пока она не пошла и не закрасила эту сраную надпись. Но, как ни крути, в глубине души было чертовски приятно знать, что кто-то считает ее самой красивой. Пусть даже и эта странная Кора Хэйл. А свитер с оленями был мягенький — у Мэнди в жизни не было такой приятной наощупь вещи! И цвет его очень шел к ее глазам — наверное, Кора специально подбирала… Интересно, а Лип в это Рождество хотя бы вспомнит о ней, м? О подарках и мечтать не приходится… — Ох ты, ебучая горячая цыпочка, — отвесил ей комплимент Мик, когда следующим утром она вышла на кухню, чтобы выпить кофе перед уходом на работу. — Тебе очень даже идет. Может, тебе модничать почаще? — Это просто потому, что на улице холодно, — с постным лицом оправдалась Мэнди. Но она наврала. Свитер с оленями она надела вовсе не потому, что замерзло ее тело. Она надела его потому, что замерзла ее душа. И Мэнди ужасно заебалась прозябать, если честно. Так что когда она вышла на крыльцо и увидела Кору, которая тоже вышла из дома, чтобы куда-то отправиться, она улыбнулась соседке первой. Робко, неуверенно и очень скованно, но все же — искренне. У нее теперь был свитер с оленями, и это было только начало.