Undisclosed Desire. WOAS.

Ты либо признаешь это, либо нет. Кажется, Дэни тогда задвигал ему что-то вроде этого — Стайлз не ручался, что понял его правильно. Он и слушал-то вполуха — слишком боялся, что если кто-то (Скотт, например. Или сука Джексон, что еще страшнее) застигнет его, ведущим философские беседы с открытым геем, то неловких вопросов избежать не удастся. Да и, честно говоря, на момент того разговора, Стайлз даже не был уверен, правильно ли истолковывает свои чувства, эмоции и желания… Он просто на секундочку предположил, что если бы он мог оказаться геем, то тот, кто был настоящим геем и принял это как данность, наслаждаясь этим фактом, мог бы наверняка сказать ему, гей он, или все-таки не гей… Когда Стилински думал об этом, у него начинала болеть голова. Черт побери, да он даже в мыслях все это сформулировать не мог, куда уж обсуждать это вслух! Он тогда подстерег Дэни одного в раздевалке после тренировки и задал тупой и заставивший его покраснеть, как чертова свекла, вопрос: — Чувак, как думаешь, я похож на гея? Дэни окинул его долгим, задумчивым взглядом, а затем выдал длиннющую такую тираду. Как раз о том, что нужно примириться с собой, достичь гармонии и бла-бла-бла. Если честно, Стайлз удрал, даже не дослушав. Вся эта пространственная речь ни капли не помогла ему понять, делают ли его геем неконтролируемые фантазии, в которых главную роль с некоторых пор занимает вовсе не томная и сексуальная красотка Лидия Мартин, а небритый сукин сын и тот еще подонок Питер Хэйл. Он посоветовался бы со Скоттом, но как-то это было не с руки. Не то, чтобы Скотт был таким уж ханжой, нет. Просто Питер был, как бы, скорее врагом, чем другом. Был еще вариант задушевной беседы с отцом, но Стайлз подозревал, что шерифа может несколько шокировать тот факт, что его единственный сын по ночам грезит о широкоплечих мужиках с наглыми мордами и непомерными амбициями. При чем грезит в самых мокрых, блин, снах. И вот, теперь Дэни уехал, и других знакомых геев у Стайлза не осталось, так что единственным способом выяснить свою сексуальную ориентацию остался лишь прямой разговор с предметом своих мечтаний. Ну, Стилински так искренне казалось — до тех самых пор, пока он не приперся в лофт, где теперь обитал Питер, и пока старший Хэйл не открыл ему дверь и с непередаваемо-скучающей миной не поинтересовался: — Ну чего тебе, мальчик? — М-меня Стайлз зовут, — страшно смутился и одновременно обиделся Стилински, переминаясь с ноги на ногу в дверном проеме. — Я помню, — несколько высокомерно отозвался дядюшка Дерека. — Так чего ты хотел? — Э-э-э… — многозначительно ответил Стайлз и, не придумав ничего кроме этого, приготовился бежать. Ничего другого он как-то придумать не смог. Вот только Питер, предугадав его маневр, схватил его за шкирку и, приподняв в воздухе, несколько мгновений наблюдал, как Стилински по инерции перебирает на весу ногами, а затем как-то устало вздохнул и втащил паренька внутрь своего волчьего логова. — Так и знал, что у меня с тобой будут проблемы, — проворчал он, сгружая Стайлза на диван. — Нет, не будут. Честно. Я уже ухожу! — Стилински пружиной подскочил с места, но тяжелая ладонь легла на его плечо. — Расслабься, — велел Питер Хэйл подозрительно добреньким голосом. — И раздевайся. — Разде… ЧТО?!. — заорал Стайлз, явно не ожидавший такого поворота событий. — Неужели ты думаешь, что я не знаю, зачем ты пришел? — снисходительно вскинул бровь Питер. — Да я сам-то не очень знаю, зачем я пришел, — сознался Стилински, состроив постную мину. — Раздевайся, — повторил Питер уже более повелительным тоном. — Будем узнавать. Стоит признать, с помощью Питера выяснить свою ориентацию оказалось гораздо проще, чем с помощью Дэни. И гораздо приятнее, да.