Сердце мирового океана

I. Неделю назад. Бристоль. Две лошади несли по улицам Бристоля за собой карету, из окошка которой выглядывал пожилой мужчина. По выражению его лица становилось сразу ясно, что он куда-то спешил. Чарльз Говард — один из влиятельных людей во всей Англии, одиннадцатый по счету герцог рода Норфолк. Как и все представители данного рода, он был человеком, тесно связанным с политикой, и оказывал огромное влияние на политическую ситуацию в стране. В молодости он женился на женщине, которая впоследствии родила ему сына. Но спустя десять лет его жена вместе с сыном трагически погибли во время пожара в родовом поместье близ Ноттингема, когда Чарльз был в Лондоне. Года два назад он женился на девятнадцатилетней девушке, Шарлотте Остин, чтобы та принесла ему наследника, и Чарльз смог бы, оформив все документы, после смерти передать все нажитое имущество. Он выбрал себе девушку из порядочной семьи, и хоть она до последнего тянула с ответом на его предложение, ей не удалось ему отказать. Ее родители сделали выбор за нее. Чарльз Говард не жалел для нее ничего, лишь только бы она сменила гнев на милость. Долгое время они жили в Лондоне, в его поместье «Риверсайд», где было все, о чем такой девушке, как Шарлотта, можно было лишь мечтать, ведь северо-запад столицы населяли самые богатые и влиятельные люди страны. Но Чарльз и Шарлотта были вынуждены покинуть Лондон и отправиться в Бристоль, потому что у герцога были дела в городе. Здоровье герцога за последние пару месяцев резко ухудшилось. И в этом не было ничего странного, ведь ему совсем недавно перевалило за пятьдесят. В свете Шарлотта всегда выглядела обаятельной леди, способной соблюдать все правила этикета, но когда она возвращалась со светских раутов в дом мужа, в свою комнату, больше всего ей хотелось уехать. Втайне она ненавидела Чарльза. Сам по себе он был человек неплохой, но ей не подходил ни по возрасту, ни по характеру. Многие мужчины восхищались ею, хоть она и не была красавицей. Ее считали одной из самых привлекательных женщин в городе, но для Чарльза и всех в поместье она так и оставалась капризной девчонкой. Она понимала, что все уважение к ней в городе не более, чем снисхождение. Окружающие говорили ее мужу, что он сделал правильный выбор, и заслуживали тем самым его улыбку и расположение. Чарльз редко мог устоять перед лестью, он был тщеславен и оттого слеп. Ведь гордость нередко застилала ему глаза. Однако сплетни среди служанок позволяли Шарлотте смотреть на окружавших ее знатных людей несколько иначе. Зная своего мужа и его дела, она и не сомневалась, что таится за пышными и увлекательными рассказами за обеденными столами, где правда была бы ложкой дегтя и лишь вынудила бы всех присутствующих поперхнуться от неслыханной дерзости капризной девчонки. Чарльз состоял на службе в Ост-Индской Торговой компании и был правой рукой лорда Дэвида Спенсера. Деятельность компании была тесно связана с торговлей и внешней политикой страны. Наибольшую прибыль компания получала от торговли рабами, которых доставляли с западного побережья Африки и из Вест-Индии, где находились самые важные базы работорговли. Эта деятельность не считалась законной, но пока «верхи» общества занимались ею, а «низы» не имели право голоса, никто не смел вставать на пути у власти. О подлинном назначении деятельности своего мужа Шарлотта узнала совсем недавно, и это ничуть не радовало. Вчера вечером она пробралась в кабинет мужа и порылась в его столе, чтобы окончательно убедиться в справедливости ее предположений. Имея на руках секретные документы и отчеты, она могла диктовать условия своему мужу. Нет, она не стремилась спасти всех рабов от гнета их хозяев. Ее цели были куда более эгоистичные. Шарлотта хотела, чтобы муж возненавидел ее за предательство, а затем отказался от нее, и она смогла бы спокойно вернуться в свою семью. Конечно, судя по тому, что в его столе хранилось несколько дорогих пистолетов, Чарльз мог пристрелить ее на месте, но она была уверена в том, что он не сможет запятнать свою репутацию истинно благородного мужчины, испачкав руки в крови собственной жены. К ее сожалению, она не нашла бумаг, которые бы подтверждали существование сделок, связанных с торговлей рабами. Но порывшись в нижних ящиках, она нашла кое-что получше: мешочек с золотыми монетами и договор о торговле опиумом в Китае. Компания сперва закупала китайский чай за золото и серебро, а потом разменной монетой стал опиум. Шарлотта была рада своей находке, забрала один пистолет и следующим же утром принялась шантажировать своего мужа. После долгих угроз и предупреждений с его стороны, Шарлотта, петляя по коридорам, убежала из дому. По дороге в конюшню она растеряла туфли и порвала свое новое кремовое платье, зацепив его за входную дверь в конюшню. Она шустро подправила подпругу и, поставив левую ступню в стремя, оттолкнулась другой ногой от земли и ловко вскочила верхом на уже готового к долгому путешествию гнедого коня, с которым в последние две недели имела удовольствие проводить верховые прогулки вдоль побережья. Жеребец мчался с такой легкостью и грацией, словно летел, пуская из-под копыт пыль в глаза прохожим. Чарльзу понадобилось время, чтобы расшевелить своих слуг, и те подготовили для него карету, поскольку ему совсем не удавалась верховая езда, и он панически боялся лошадей. За это время Шарлотта уже успела домчаться до окраины города. Она соскочила с коня, похлопала его по холке и побежала вдоль улицы. В полдень, когда солнце возвышалось над городом, находясь в самом зените, экипажи самых разных видов, — от роскошно украшенных сияющих карет до темных пыльных колясок и повозок с грузами, — заполнили дороги, ведущие в порт. Две нетерпеливые лошади, фыркая и отстукивая копытами по мощеным улицам Бристоля, несли за собой карету. Светло-коричневатая шерсть животных, натертая до блеска, казалось, отливала золотом в солнечном свете. В воздухе витал запах моря, придавая горожанам, спешившим на работу, хорошее настроение. — Простите, — девушка, продираясь сквозь толпу, нечаянно задела локтем мужчину в шляпе, и тот укоризненно глянул в ее сторону. — Извините, — снова просила прощения Шарлотта у седобородого старика с клюшкой. Подол платья кремового цвета был забрызган грязью. Темные волнистые волосы чуть ниже плеч, утром собранные в пучок заколкой, теперь уже развевались на ветру. Девушка бежала так быстро, словно за ней гналась стая сорвавшихся с цепи сторожевых собак. Голые пятки уже сверкали вдали, когда две тучные лошади выскочили из-за угла. Седовласый мужчина выглядывал из кареты и что-то озлобленно кричал. Заметив, что разъяренный муж находится совсем на хвосте, Шарлотта забежала на узкую улочку. Петляя среди домов, она отыскала темный уголок, прибежище, где планировала провести несколько минут, чтобы отдохнуть после долгой пробежки. Не в силах более стоять на ногах, она села, опираясь руками о стену торговой лавки. Беглянка осмотрела свои грязные ноги в царапинах, пошевелила пальчиками ног и шумно выдохнула. — Шарлотта! Я знаю, ты где-то здесь! Немедленно вернись! — сорвавшимся голосом кричал Чарьльз Говард. — Тебе некуда бежать, Лотти. Девушка выбежала из-за угла и помчалась в сторону дороги. Мужчина бросился вдогонку и уже на предпоследнем повороте нагнал Шарлотту, он поймал ее за руку и сильно дернул. Девушка вскрикнула, попыталась укусить и отдавить ему ногу, но резкая боль в руке мешала ей даже пошевелиться. Он скрутил ей руки за спиной и прошипел на ухо: — Вернемся в карету, и ты возвратишь мне то, что должна. — Я тебе ничего не должна! — Заткнись и иди, если не хочешь лишних проблем. — Стой! — она посмотрела в его зеленые глаза, блестящие от ярости. Его лицо было красным, словно это он, а не она, мчался верхом, а затем еще и босиком по мощеным улицам. И каждый вздох давался ему с трудом. — Я отдам то, что тебе нужно. И ты забудешь меня раз и навсегда. Скажешь, что умерла или была похищена. Думаю, тебе хватит фантазии выдумать что-либо и одурачить всех вокруг, как ты обычно это делаешь! — ее голос звучал так громко, что Чарльз испугался, как бы она не привлекла внимание людей, и об этом скандале на следующий день знала бы уже вся Англия. Он вытер пот со лба, схватил ее покрепче за локоть и сказал: — Давай не здесь. Пошли в карету, приедем домой и все решим, как ты хочешь. — Ты отобрал у меня два года жизни! Я не хочу больше тратить на тебя ни секунды, мерзавец! — она вытащила из корсажа бумажку, бросила ее в лужу и, когда Чарльз побежал поднимать бумагу, от которой зависела его жизнь, с дороги, Шарлотта добавила, — забудь меня. И не ищи. С этими словами девушка побежала в сторону пристани. Ненависть Чарльза к этой девушке на тот момент оказалась столь велика, что он даже не посмотрел ей вслед. Эта чертовка ставила себя выше его жизни. А значит — ей больше не было места в его доме. Лотти всегда больше всего беспокоилась о себе и своих желаниях. Она всегда добивалась своего, любыми путями и чего бы ей это не стоило. *** Шарлотта добралась до пристани, слезла с коня, легонько ударила его по крупу, чтобы тот возвращался домой. Она договорилась с капитаном каботажного торгового судна «Морская звезда», которое направлялось в шотландский порт на западном побережье в области Северный Эйршир — Ирвин. Владелец шхуны преимущественно занимался перевозками дорогих вин и часто брал с собой пассажиров. Вначале капитан Робин Льюис не хотел брать девушку с собой, ссылаясь на то, что на борту нет свободных мест, но услышав фамилию ее мужа и звон золотых монет побоялся спорить. Хотя команда все же была недовольна, ведь женщина на борту, верили они, не к добру. В Ирвине жила семья Шарлотты: отец, мать и три брата. Она знала, что родители будут ругать ее за то, что она бросила богатого мужа, но девушка даже не хотела думать о возвращении к старику. Она была так молода и безрассудна, что ее не волновало, какие последствия за собой повлекут ее поступки. Шарлотта была рада одной только мысли, что вновь сможет совершать прогулки со своими братьями и чаще встречаться со своими друзьями детства. Все остальное ее не волновало. В течение двух дней путешествия ее мучила морская болезнь. И по правде сказать, она никогда не любила корабли и плавания. Все свое детство она провела вблизи Атлантического океана и мечтала о том, чтобы жить как можно дальше от океанов и морей. Но она понимала, что для людей Чарльза найти ее на одной из дорог Англии и убить было бы намного легче, чем в океане, поэтому приходилось переносить все невзгоды, помалкивая. Однако когда на третий день небо заволокло тучами, и взбушевался океан, Шарлотта пожалела о том, что предпочла суше океан. Посудину всю ночь бросало из стороны в сторону. Капитан и команда сопротивлялись изо всех сил, а Лотти спряталась в кубрике. Она никогда ранее не попадала в шторм, и не знала, насколько это опасно и как положено себя вести. Капитан приказал ей спрятаться в каюте, но из-за своего страха, людских криков и завываний ветра она не расслышала и побежала скрываться в «кухне». Девушка никогда и не интересовалась жизнью моряков, никогда не мечтала о путешествиях и приключениях. Она думала всю жизнь провести на суше, в родном доме, среди друзей и родных. Многие удивлялись ее приземленности и стремлению к обычной жизни, но ей казалось, что это было вполне нормально, естественно. Шторм произвел на нее неизгладимое впечатление. Впервые в жизни ей пришлось так сильно переживать и винить себя. У нее возникало ощущение, что это Бог наказывал всех на борту за ее поступок с мужем. Шарлотта всегда верила в то, что природные явления зависели от воли Господа. Да и родители с детства внушали ей веру, заставляя посещать англиканскую церковь в выходные. Темный океан бушевал, гребни волн поднимались выше десяти футов и подкидывали и вертели корабль, как ветер кружит сорвавшийся с ветки лист. Ураган едва ли не рвал паруса, заставляя натужно скрипеть мачты, путаться и купаться в волнах шкоты. Отовсюду летели брызги и с поразительной частотой сверкали вспышки молнии. Вода вымывала все еще живых людей с палубы, оставляя ее чистой и скользкой. Люди, пытаясь справиться с качкой, цеплялись за такелаж и за все, что только можно было, лишь бы остаться в живых. Но в этот раз судьба не была благосклонна к мореплавателям. Удар молнии повредил фок-мачту, и та с диким скрежетом упала прямо на капитана и трех матросов. На борт с новой силой хлынула вода, унеся с собой десяток моряков. Трехмачтовая шхуна стала погружаться на дно. И всего через несколько минут она словно растворилась в волнах. II. По ту сторону моря. «Летучий Голландец». Каждый день капитан «Летучего Голландца» был вынужден подбирать погибших в море и переправлять их на ту сторону. Он сам не мог понять, где находилась «та сторона», а Калипсо не любила, когда он задавал много лишних вопросов. Она часто навещала его, и ее визиты с каждым разом заставляли Уильяма нервничать все больше. Калипсо была слишком назойлива. Задавала вопросы и давала настойчивые советы, о которых он и не просил. Уилл старался не обращать внимания на ее взгляды и попытки одурманить его. За несколько месяцев он наловчился в мореплавании и теперь знал каждый уголок корабля. Тем не менее, он был уверен, что «Голландец» таил в себе гораздо больше секретов, чем те, что ему были уже известны. Парусник имел возможность возвращаться в Мир Живых по желанию капитана, но при этом время пребывания было строго ограничено. Калипсо предупреждала Уилла, что когда он возвращается в Мир смертных, души утонувших в море могут затеряться между мирами. С каждой секундой их может появляться все больше и больше, и в случае, если их станет так много, что Уилл не сможет с ними справиться, он и вся команда навсегда останутся частью корабля без возможности выйти на берег. Последние две недели обеспокоенный капитан Тернер все чаще поднимал корабль в Мир Живых, отправлял свои письма вместе с матросом и возвращался к работе. Калипсо попросила его разобраться с Тайником Деви Джонса. Души мертвецов, застрявшие на этом островке, должны были быть освобождены. В награду за выполненную работу, богиня пообещала Уиллу Тернеру взять оттуда все, что тот пожелает. Уилл писал Элизабет каждый день после их встречи на берегу, но большинство писем так и не доходило до нее. И это было мучением для него осознавать, что ее больше нет на острове. Он безрезультатно слал ежедневно одно письмо за другим, подвергая себя опасности, но так и не получал положительных вестей от своих матросов. Уилл думал о том, как она живет и где, на какие средства покупает себе продукты и одежду и в одном из последних писем рассказывал, что нашел в Тайнике золото и хочет при следующей встрече отдать его ей, чтобы она смогла купить хороший дом и нанять прислугу. — Уильям, не истязай себя так. Все будет хорошо, — Билл Прихлоп зашел в капитанскую каюту и сел за стол напротив сына. — Что если она в опасности? — Уилл ударил кулаком по столу и встал так, что стул опрокинулся. — Может, ее похитили или она умерла?! Почему я должен быть спокоен, если моя жена покинула остров и ничего не сказала об этом мне?! — Успокойся и вспомни, что она говорила тебе в последний раз. Возможно, это и поможет тебе понять, куда она направилась, — тихо сказал Билл, ловя пристальный взгляд Уилла. — Да, она хотела спасти меня. Но разве я не запрещал ей?! — А что ты ей сказал? Уилл вспомнил ее слова, как будто они звучали всего секунду назад. Он слышал, точно наяву заплаканный голос Элизабет, который безостановочно твердил: «Я не верю в это. Это не справедливо». И тут Уилла осенило, он осознал, что она в их последнюю встречу и не собиралась его слушать. А он ей доверял… — Неважно. Она наверняка отправилась спасать меня. — Но это же невозможно! — обреченно вздохнул отец. — Знаю. Я ей говорил. Она не стала слушать! Как всегда… — Может, Калипсо сможет помочь нам разыскать Элизабет? — Я не хочу ее просить, она никогда ничего не делает просто так. А мне, ты знаешь, нечего ей отдать, кроме еще нескольких десятков лет каторжной службы! — Не думаю, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы говорить тебе это. Но я хочу, чтобы ты знал. Элизабет мне не понравилась еще при первой нашей с ней встрече на этом корабле. — Как ты можешь так говорить? — не на шутку разозлился Уилл и сжал руки в кулаки. Он не собирался причинить вред отцу или кому бы то ни было еще и старался держать себя под контролем. Просто его чувства к Элизабет были настолько сильны, что он беспокоился о ней больше, чем о себе. — Она чрезмерно своевольна, склонна многие вопросы решать сама. Мне никогда не нравилась это черта в женщинах. — Мы должны уважать выбор наших близких, — сквозь зубы процедил Уильям. Он не злился на отца, тот имел право относиться к Элизабет, как хотел. Уилл больше всего на свете боялся потерять ее навсегда. Ведь без нее терялся смысл всего, что он делал. Ему было сложно представить, как он мог бы жить, понимая, что его жены больше нет в живых или она нашла себе другого мужчину. В мыслях мелькали десятки всевозможных предположений о том, в какую беду попала его возлюбленная. — И прощать им их ошибки, сделанные в прошлом. В этом и состоит смысл любви — уметь прощать. — Думаю, Калипсо давно знает о случившемся. Ты уже около недели избегаешь ее. Она всегда смотрит на тебя так, словно все знает. Разве от нее можно хоть что-то скрыть? Ты можешь спросить ее. — Но что я ей скажу? Чем она поможет? — Она должна знать, где находится Элизабет. — Кажется, кто-то здесь вспоминал обо мне, м? — Калипсо в обличии Тиа Далмы зашла в каюту. Уилл вздрогнул и ничего не сказал, а лишь взглянул на носок своего сапога. Он избегал взгляда Калипсо, ему не хотелось с ней разговаривать, однако понимал, что ее помощь ему бы не помешала. — Я пришла сообщить тебе одну интересную новость. Но для начала тебе нужно бросить все свои дела и направиться в направлении Северного моря. Там во время шторма погибло много людей. Тебе нужно спасти их души. Уилл взволнованно посмотрел на нее; Калипсо хитро улыбалась. «Она что-то знает про Элизабет», — с этой мыслью он вышел из каюты, слыша позади шаги своего отца. Уильям взобрался по трапу и подошел к штурвалу, у которого стоял один из членов его многочисленной команды. Схватившись за штурвал, Уилл скомандовал: «Дно!» В следующую секунду «Голландец» полностью скрылся под водой. III. День четвертый. Встреча с привидением. Постепенно путь становился все более затруднительным. Дорога впереди оказалась засыпана затвердевшими земляными комьями. Джеку и Элизабет приходилось карабкаться по ним и пролезать через проемы в стенах. Джек держал в одной руке факел, а другой разгребал себе путь. Воробей посветил огнем возле большого камня и увидел за ним тропу, ведущую глубоко вниз. Повсюду пахло сыростью, и когда Джек, спустившись по тропинке, угодил сапогом в какую-то лужу, он не был удивлен. Он предполагал, что здесь под землей также находится вода. Пока Элизабет не решалась прийти вниз, Воробей смог зачерпнуть воду ладонью. Жидкость оказалась багрового цвета. — Джек, мы идем уже так долго… Ни конца ни краю этому тоннелю. Почему бы нам не остановиться на время? — жалобно проговорила Элизабет, потирая ногу. — Нет, это ты идешь долго, — сказал Джек и принялся разгребать путь, — не вижу смысла останавливаться. Элизабет понимала, что он не будет ее слушать, поэтому уже искала иные способы, как убедить его. Ноги ужасно болели, во рту пересохло от жажды. Всюду было душно, одежда уже почти высохла, но разило от нее невыносимо. — Подумай сам. Если мы совсем уставшие придем в следующий зал, то нам не хватит сил, чтобы справиться с очередным чудовищем. Нужно отдохнуть всего лишь полчаса! И ты, наверное, устал… — Элизабет обеспокоенно посмотрела на него. — Вот только не надо делать вид, что тебя волнует, плохо мне или хорошо, — Джек развернулся к ней. — Я устала… и, кажется, подвернула ногу! — слегка рассердилась она. — Это ты хотел услышать? — Под ноги нужно смотреть лучше, а не ныть. — Всего пять минут отдыха! — она посмотрела на него так, словно уже все решила сама. — Пошли направо, дойдем до конца и там отдохнём. — Я не могу идти! — Ползи! — передразнил ее Джек, улыбнувшись. Элизабет ускорила шаг, пытаясь догнать Воробья. Они шли осторожно, лавируя между камнями, то поднимаясь, то спускаясь по склонам. Заметив что впереди их ожидает тупик, Джек остановился перед стеной и развернулся. Девушка врезалась прямо в него, прижав к стене. — Тише, Лиззи. А говорила, не можешь идти… — прошептал он ей на ухо, а его руки уже заскользили по ее спине. Дыхание Элизабет сбилось, а коленки подкашивались. Элизабет легко ущипнула его за руку и отошла в сторону. — И что теперь? — Бежать обратно, — подмигнул Джек. — Вот чему ты улыбаешься? Я устала и не сдвинусь с места в ближайшие пятнадцать минут, — она села на корточки, одной рукой облокотившись о стену. — Ты завел нас непонятно куда! И теперь еще предлагаешь идти обратно?! — Я тебе еще ничего не предлагал! Но… — Джек углядел в стене на высоте пяти футов небольшое отверстие, откуда шел тусклый свет, — могу предложить кое-что не менее увлекательное, чем бег. — О чем ты? Джек указал наверх, и Элизабет подняла голову. — И как мы туда залезем? Что-то я не вижу лестницы… — Все просто. Я тебя подкину, а ты залезешь, подашь мне руку. — А ты уверен, что не застрянешь в проеме? — съязвила Элизабет, все еще тяжело дыша. — Я скорее оторву тебе руку или уроню тебя вон в ту лужу с грязью, чем застряну там, дорогая, — Джек, ухватив ее за локоть, резко дернул на себя. — Только попробуй! Воробей повернул Элизабет лицом к стене и подошел сзади. — Пусти! Ты мне руку так вывернешь! — На счет три я подкидываю тебя вверх, а ты цепляешься за уступ, идет? Учти, если не уцепишься, упадешь в лужу. Раз, два… — он ухватился обеими руками за ее талию и подкинул вверх. — Три! Элизабет с трудом зацепилась за край и повисла, болтая ногами в воздухе: — Ты сказал… на счет «три»! — Всегда нужно быть готовой к непредвиденным обстоятельствам! — заключил Джек и стал подталкивать Элизабет за ноги до тех пор, пока та не забралась внутрь проема в стене. Девушка развернулась, уперлась ногами и рукой в поверхность, а другую руку подала Джеку. Он ухватился за нее, встал одной ногой на небольшой выступ в стене и сильно оттолкнулся. Воробей закинул ногу на уступ и почти мгновенно оказался рядом с Элизабет. Он опустил взгляд: она все еще держала его руку. Элизабет резко выпустила его ладонь и глянула вперед. — Еще одна дверь, — вздохнула она и поднялась с колен. — Вряд ли там последний зал, — встал Джек и, отряхиваясь, добавил равнодушным тоном. — А что же? Комната? Подвал? Еще один бесконечный тоннель в никуда? — Мне не нравится ход твоих мыслей, цыпа. Любой тоннель в этом храме куда-нибудь да ведет. Думаю, что место, где мы можем найти еще один камень, будет мрачнее и опаснее. Видишь, эти черепа и кости на полу? Если здесь кто-то и есть, то он явно голодный. — Все-таки есть шанс на то, что этот «кто-то» уже давно подох. — Не будь так строга с монстрами, — издевался Джек, следуя по направлению к двери. — Я бы хотел себе завести какого-нибудь сверхъестественного питомца. У Деви Джонса же был кракен, — подмигнул ей Джек. — Смотри, как бы этот питомец тебя не проглотил вместе с твоей «Черной Жем…» — зло сказала Лиззи. — Так мне с кораблем не в первой, а все благодаря тебе, — Джек открыл дверь и пригласил Элизабет войти первой. — Ты злопамятный, — она зашла в комнату; по всему полу были разбросаны книги, карты и ткани. — Нет, просто такое не забывается. Разве можно забыть? Теперь пираты пересказывают друг другу в тавернах по всему миру занимательные легенды о том, как капитан Джек Воробей победил кракена, распорол тому брюхо и выбрался, а безжизненную зверушку унесло на берег, — самодовольно ухмыльнулся Воробей и посмотрел на свое отражение в разбитом зеркале возле шкафа. — Легенды и правда — иногда имеют мало общего, — Элизабет подошла сзади и выглянула из-за его плеча. — У меня был такой же шкаф с платьями в Порт-Ройяле. В этот же момент стекло потемнело, в нем уже ничего не отражалось, кроме незнакомца в черной мантии. За капюшоном не было видно лица, словно бы его и вовсе не было. Джек и Элизабет с недоумением посмотрели друг на друга. Воробей едва слышно прошептал дрожащим голосом: — Ущипни меня, это ведь всего лишь сон, да? Элизабет резко обернулась, Джек все еще стоял лицом к зеркалу, не понимая, куда делись их с Элизабет отражения. — Добро пожаловать в мой храм, любопытные странники. Позвольте представиться… Иероним Костаки. Вашим друзьям удалось выбраться и утащить с собой два камня. Вы, как я понимаю, при себе имеете третий? Остался всего один, и вы пришли сюда за ним. — Что вам надо? — насторожилась Элизабет, пока Воробей скромно помалкивал, прячась у нее за спиной. — Верните мне мой дневник, он вам уже все равно не поможет, — прозвучала фраза точно приговор. — А зачем он тебе? Хочешь сделать пару записей спустя пару столетий о впечатлениях от встречи с нами? — съязвил Джек, не желая расставаться с вещичкой, которая еще могла бы пригодиться. Тяжелый вздох незнакомца в мантии в ответ на колкую фразу все же заставил Джека вытащить из-за пазухи тетрадь. Он отдал ее Элизабет и повернулся к привидению лицом. Она дрожащей рукой положила дневник на пыльный стол. — Хералд выкрал мой дневник, это давняя история. Где вы его нашли? — В склепе, — ответил Воробей, — но в гробу никого не было. — Он освободился уже давно и это явно плохо для вас при сложившихся обстоятельствах. На острове ведь полно живых людей. Думаю, что он уже успел вернуть себе и своим приятелям жизненные силы. Я не могу выйти из Храма Времени, его стены не отпускают меня. Но я могу наблюдать с помощью этого зеркала за всем, что происходит на острове. Можете ли вы себе представить, что такое быть проклятым на протяжении сотен лет? Я не имею возможности даже прикоснуться к предметам. Все, что я могу — это лишь не выпускать отсюда всех, кто попадает в Храм. Вы пытаетесь вернуть все четыре камня в фонтан? Я бы попытался сделать то же самое. Это позволило бы мне выбраться из храма. — У нас есть общая цель — значит... мы не враги! — воскликнул Джек и улыбнулся Элизабет. Оба вздохнули спокойно. Смерть им пока что не грозит. — Вам осталось добыть последний камень. Это будет нелегко. Кстати, о питомцах. Камень охраняет спящий дракон. И поверьте: плавание в болоте — это лучше, чем то, в чем вам придется искупаться. — Мы поможем тебе освободиться от проклятья — это все благородно, конечно. И иногда я не прочь совершить благородный поступок, чтобы произвести впечатление и вызвать восхищение, но, а как же вознаграждение? — Когда вы заберете последний камень, глубоко под землей закроется канал. Если камни окажутся на своих местах, вода в фонтане вновь приобретет свои целебные свойства. — Погоди-ка, целебные? А что насчет бессмертия? — Джек встал рядом с Иеронимом и нахмурил брови. — Вы можете рискнуть, как я в свое время… но как видите это неоправданный риск. — Можно отсюда поподробнее? — Глубоко под землей находится канал. Вода в этом канале связана со временем. Добавишь пару капель крови в такую воду, и тебя перенесет во времени. Если расположить все камни по залам на свои места, канал открывается и вода из него смешивается с подземными водами и поступает в реку. Если вы совершите обряд «кровавого обращения» сейчас, используя такую воду — вас перенесет во времени, как того француза или еще чего хуже. — Кровавое обращение? — поморщился Джек. — Что это значит? — На самом деле ничего сложного, просто звучит жутковато. Чем больше твоей крови смешается с водой в реке, тем сильней эффект. Французу еще повезло, что его не отнесло в прошлое на несколько тысячелетий. — Иероним засмеялся. — Но если бы канал был закрыт, он бы исцелился от ран. Вода в реке и озере сама по себе способна лишь заживлять раны. А вот волшебные подземные воды, которые имеют багровый цвет, способны переносить во времени и омолаживать. Они не теряют своих свойств, даже если их разбавить с водой, однако их эффект слабее в этом случае. -А что случилось с тобой? Почему ты… э… — Джек попытался ухватиться за мантию, но увидел лишь, что его пальцы прошли сквозь ее ткань и сомкнулись. — Привидение? — Иероним Костаки снял капюшон, и на месте головы не было ровным счетом ничего. Джек и Элизабет молча переглянулись, и снова повернулись к привидению. — На тот момент в воде была кровь вампиров, когда я решил совершить «обращение». Это все мой враг, Хералд, меня попутал. С ним тоже предстоит расправиться… — Что ж… — оживился Воробей. — Давай подытожим. Если все камни в залах на своих местах, канал открыт, мы добавляем в воду пару капель своей крови, это нас перебросит во времени в прошлое, так? — Так! — кивнул Иероним. — Если все камни забрать из залов, это закроет канал. Вампиры нам не страшны, они держатся от воды подальше и пока не собираются там умирать. Мы вставим камни в фонтан, и вода из него, — Джек медленно шагал вокруг Иеронима, — или из реки или из Водопада Жизни при смещении с нашей кровью, исцелит нас от ран, так? — Так! — Но что-то я ничего не помню, чтобы ты говорил про вечную жизнь, о которой гласила легенда, — Воробей явно был расстроен. Ему казалось, что он уже близок к разгадке всей истории, но оказалось все сложнее. — Как вы поняли, все не так просто. Природа устроена мудро, она всем отводит определенный срок. И если кто-то хочет изменить свой срок жизни, ему придется многое преодолеть и быть умнее, чем сама природа. -Это слишком длинно. Можно проще? Кровь вампиров плюс твоя кровь смешались с водой из реки и из канала и превратила тебя в привидение? — Да, так. Вода из канала отвечает за Время, кровь вампиров — за плоть, багровые подземные воды — лечат раны. Все это вместе заставило меня оказаться вне времени и лишиться плоти. — Зараза, все это слишком сложно. Это проклятье, но где же тут обещание счастливой вечной жизни? — Я тоже все эти годы долго размышлял над этим вопросом и пришел к выводу, что Фонтан Жизни, Джек Воробей — и есть ключ к вечности. Кровавое обращение в реке или в озере возле водопада — это все лишь излечит от ран, но не дарует вечность. Воробей с интересом посмотрел на Элизабет и снова повернулся к Иерониму. — Достань последний камень — канал закроется. Вода в реке через несколько дней станет чистой. В ней можно будет излечить свои раны и не потеряться во времени. Размести все камни в фонтане по своим местам. В него устремятся подземные воды. Они имеют багровый цвет. Поэтому эту воду назвали «кровь океана». Зачерпни воды из магического фонтана и добавь туда пару капель своей крови. Выпей и живи вечно. Именно магические камни и несколько каплей крови делают целебную воду сильной настолько, что она не только лечит раны, но и делает живое существо бессмертным. — Такая сложная задача — в жизни бы не отправился сюда, если бы знал ее изначальное условие, — пробубнил Джек. — Что насчет Хералда? — вдруг встряла Элизабет, все это время молчавшая в стороне. — Он превратился со своими друзьями в вампиров. — Не хочу спрашивать, как это произошло, потому что боюсь, что у этой задачки еще более сложный ответ, — хмыкнул Воробей. — Лет триста назад он и его команда взяли меня с собой на этот остров. Я много времени изучал эту легенду, и мне хотелось возглавить экспедицию. Но Хералд сказал, что он будет капитаном и нашел нам корабль. Мы купили его за мои деньги. На его стороне были люди, на моей — деньги и знания. Мы достали камни из Храма, и я расположил их в фонтане. Но ошибся с их расположением. Накануне перед превращением, они обсуждали мою судьбу и решили избавиться от меня, потому что Хералд не хотел видеть меня в своей бессмертной команде. На следующий день они все отравились водой из фонтана. И я сбросил их тела в реку, не подозревая, что все воды на этом острове взаимосвязаны. Вампиры не любят воду, я думал, она их уничтожит. Я пришел к выводу, что вода в фонтане — это злая шутка нечистых сил, и решил совершить «обращение» в озере возле водопада. Думал, Водопад Жизни как-то связан со всем этим. Только после превращения в привидение вернулся и обнаружил неправильное расположение камней. — Да… не повезло, — Элизабет вздохнула. — Это еще слабо сказано! — добавил Воробей. — Я вернул камни в залы, когда Хералд и его команда оказались вампирами и стали преследовать меня. Я прочитал на одной из стен в Храме Времени, что могу обезопасить себя от нечистой силы, если размещу все камни в залах. Вампиры не могут находиться в этом Храме, пока хоть один камень на своем месте. Видимо, кто-то из высших сил, зная побочный эффект при неправильном расположении камней в фонтане создал этот Храм, чтобы защититься и управлять водным каналом времени, но так и не выжил. Судя по разбросанным в разных уголках здания скелетам. Хералда мне удалось заманить в ловушку и вонзить ему серебряный кол в сердце. Я похоронил его в склепе. Когда этот несчастный француз со своей командой двадцать лет назад прибыл на остров, они покормили вампиров своей кровью. Француза переправило во времени. Команда вампиров освободила Хералда. И все эти двадцать лет они ожидали, когда же на острове появится хотя бы одна живая душа. Все это время они употребляли в пищу светящиеся цветы и спали в мертвом дереве возле Водопада Жизни, сливаясь с природой. Это поддерживало их жизнь и не позволяло иссохнуть в ожидании. — Во времени мы не собираемся переноситься, — Джек посмотрел на Элизабет.- Мы уже давно простили друг другу все ошибки. Нам не нужно возвращаться в прошлое, чтобы изменить его, да, Элизабет? — Если я заберу воду из фонтана с собой, и ее выпьет бессмертный капитан «Летучего Голландца», который способен умереть только, если кто-то пронзит его сердце, что хранится в сундуке? Вода сделает его жизнь вечной? — девушка пристально посмотрела на Иеронима. Джек опустил взгляд, а потом повернулся к столу, делая вид, что рассматривает вещи, лежащие на нем. — Не могу знать ответа на этот вопрос. Высшие силы, которые создали тот корабль вряд ли имеют связь с теми, кто создал все на этом острове. И как видите, смешивая одно с другим, мы можем получать самые разные и неожиданные результаты. — Может быть, выпив водички, дорогой Уильям превратится в монстра? — улыбнулся Джек. — Зато он сможет стать сверхъестественным питомцем Элизабет. Элизабет закатила глаза и, по всей видимости, не оценила чувство юмора Джека. — Одно я знаю совершенно точно: тот, кто рисовал карту к этому острову, неслучайно изобразил две ваших фигуры. Принесите мне воды из фонтана, излечите и заберите с собой путешествовать по миру и наслаждаться вечностью. — А ты поможешь нам справиться с драконом? — подмигнул Иерониму Джек. — Хоть я и вне времени и не отношусь ни к демонам, ни к ангелам, Дракон все равно меня уничтожит в два счета, приняв за нечистую силу. Я могу наблюдать, но очень осторожно. И молиться за ваши души, — Иероним надел капюшон. — Хоть на этом спасибо, — Воробей направился к двери и натянуто произнес, — прошу, дорогая. После тебя. — Я пойду первым и провожу вас до последнего зала, — последовал Иероним вперед. IV. День четвертый. Последний зал. Путь до последнего зала занял около двадцати минут. Иероним шел по тоннелю, указывая путь и зажигая на стенах свечи, а Джек и Элизабет плелись позади, стараясь не отставать. Она что-то пыталась доказать Воробью, а тот лишь посмеивался над ней. — Мы пришли, — остановился Иероним и указал на дверь. — Даже не знаю, хорошо это или плохо, что она открыта, — Воробей быстро окинул взглядом дверь и приметил небольшой проем.  — Я выполнил свою часть уговора. Когда стены храма отпустят меня, я буду ждать вас у фонтана и наблюдать за дальнейшими событиями, — с этими словами Иероним скинул с себя мантию и исчез. — На чем мы остановились? — повернулся он к Элизабет. — Ах, да. Ты можешь сколько угодно доказывать мне, что знаешь, на что идешь. Но Барбосса никогда и ничего не делает просто так. Пообещать ему «Летучий Голландец» было глупостью с твоей стороны. Он бесчестен, крайне редко держит слово. — Мне нужна была надежда, Джек. Почему ты сам оказался здесь? Кто из всех нас пришел на этот остров просто так? Мы все преследуем свои цели, — она встала рядом и поймала его взгляд. На мгновенье ей показалось, что Джека всерьез заняла какая-то мысль, закралось сомнение в его расчетах и планах, но в следующую секунду он как ни в чем не бывало уверенно улыбнулся и сказал: — Вот как мы, например. Ты используешь меня с целью спасти Уилла. Мы союзники. Но я не получаю никакой выгоды от нашего союза. Ты это понимаешь, но умалчиваешь об этом, думая, что я соглашусь помогать вам по старой дружбе. Хотя слово «дружба» слишком громкое и неуместное для нас. — Нам надо спешить, к чему этот разговор? — Гектор берет тебя с собой на борт «Жемчужины» и получает «Летучий Голландец», а я? Помогаю тебе лишь потому, что по натуре я добряк? — Давай закроем эту тему! — Мы все равно к ней вернемся. Обычно я никого не посвящаю в свои планы, но подозреваю, что если заранее не продумать некоторые детали, ты все испортишь, — он подошел к двери и заглянул в проем, а потом стал толкать ее. Дверь со скрипом раскрылась. — Что тебе нужно, Джек? — Обещание, что ты будешь на моей стороне, что бы ни случилось, сделаешь все, чтобы никто не встал у меня на пути. — Что ты задумал? — Так мы в одной команде? — Да, — она постаралась скрыть сомнение в голосе. — Я не говорил этого раньше, но мне это было ясно с самого начала, Элизабет. Уилла не спасет вода из Источника, а Калипсо просто так не отпустит капитана «Летучего Голландца». — Ты не хочешь его спасать, поэтому так говоришь, — повторила она недовольным тоном. — Я согласился помочь тебе, потому что знал, что ничего не смогу сделать, — улыбнулся он. — Ты лжешь. Чего ты добиваешься? — Сейчас я честен с тобой как никогда. Ты сама это понимаешь, особенно после того, что сказал наш новый знакомый, но до последнего держишься за ложную надежду. Только Калипсо знает, как вернуть сердце Уиллу, без нее ничего не получится. — А что мне еще остается? — Обрести вечную жизнь, пожертвовать жизнью на суше и отправиться на борт «Летучего Голландца». Подумай об этом, пока я буду доставать последний камень. Старайся держаться подальше от Гектора. «Голландец» не должен попасть в его лапы. — Ты пойдешь один? — возмутилась Элизабет. Ей совсем не нравилось, когда он решал все сам, без нее. — Не беспокойся за меня, я выживу, — холодно произнес он. — Не решай за меня, я пойду, — передразнила она его. — Мне это в тебе нравится, — Воробей повел плечами и улыбнулся. — Не стану возражать. Просто хотел, как лучше. Четвертый зал оказался самым просторным из всех, какие встречались у них на пути. Багровая вода мелким водопадом стекала с уступа у самого потолка и попадала в маленькое отверстие в полу. Возле противоположной стены возвышалась скульптура дракона из нефрита высотой примерно в десять футов. Он держал в лапах нефритовый камень. Джек подошел к воде, зачерпнул ее в ладонь и стал разглядывать. Элизабет коснулась рукой лапы дракона, почувствовав холод то ли от страха, то ли от того, что сделанный из нефрита дракон действительно был холодным как глыба льда. В зале сохранялась низкая температура, хотя вода не замерзала. Свет просачивался сквозь решетку на потолке. Судя по всему, на улице начинало светать. Пол и все стены отливали красным цветом. Вероятно, когда-то здесь повсюду была та необычная вода. — Как долго ты можешь задерживать дыхание? — Джек вытер руки об себя и будто невзначай спросил, оглядываясь по сторонам. — А что? — Канал закроется, и вся вода начнет скапливаться в этом зале, цыпа. В ней нам предстоит плавать, как и обещал Иероним. — Без проблем. Я смогу. — Сомневаюсь, что ты сможешь выбраться отсюда. Видишь? — он посмотрел наверх и указал на решетку, — это светлый луч надежды. Но как сдвинуть решетку, еще предстоит поломать голову. — Что делать будем? — она скрестила руки на груди и посмотрела ему в глаза. Ей не нравилось, что он веселился и дразнил ее. — Или… — продолжил он, пытаясь оттереть ладонь от красной воды. — Мы можем стащить камень и побежать назад. — Первый вариант мне нравится больше. Дракон нас настигнет. — Не все так просто, — Джек перестал улыбаться и положил руки ей на плечи и поймал ее взгляд. — Элизабет, понимаю, что ты как всегда начнешь спорить со мной, но я считаю, что тебе нужно идти обратным путем. Возьмешь камень и побежишь, а я отвлеку дракона и выберусь через верх. Элизабет отрицательно покачала головой, но он не дал ей сказать и слова. — Не факт, что получится, цыпа. Я согласен. Но это единственный шанс выжить нам обоим. Найдешь путь обратно? — он взял ее руки и положил в ладони сапфир, который они достали в первом зале. Элизабет кивнула в ответ. — Зачем мне сапфир? — На случай, если мне не повезет, — подмигнул ей Джек. — Тебе нравится это, — заметила Элизабет, пристально наблюдая за каждым движением его глаз. — Что нравится? — Совершать хорошие поступки, рисковать своей жизнью, чтобы не подвергать меня опасности. — Нет, просто я не хочу, чтобы ты мешалась под ногами и путала все планы. — У тебя ведь все получится? — спросила она, по-прежнему не спуская с него взгляда. — Жди меня возле храма, буду через час. Может, дольше. Зависит от обстоятельств. — Спасибо, Джек, — Элизабет улыбнулась. Ей совсем не хотелось оставлять Джека одного, хотя что-то в его взгляде говорило ей, что он знает, на что идет. Они подошли к скульптуре, Воробей легко вытащил камень из лап, передал Элизабет и в следующую минуту пол задрожал, все стены затряслись и с потолка хлынула вода. Джек подтолкнул Элизабет в сторону двери и повернулся к скульптуре. Нефритовая шкура дракона потрескалась, и он стал оживать. Джек выхватил нож, который все это время держал наготове и попытался вонзить его в горло монстру, но промахнулся. Брызги от воды летели во все стороны, кровь океана заполняла собою пространство помещения. Крылья и лапы с длинными когтями зашевелились, и уже через минуту Воробей нанес второй удар в горло. Глаза дракона раскрылись, и он заревел. Элизабет услышала этот рев, когда бежала по тоннелю, ее сердце бешено билось, но она дала себе обещание не оглядываться. Около часа она петляла в тоннелях, пытаясь вспомнить дорогу и, в конце концов, оказалась там, где начался их с Джеком совместный путь. Элизабет потянула за рычаг возле двери и попала в холл, в центре которого была карта, выполненная из цветного мрамора. Она склонилась возле своего изображения и провела рукой. — Ты ведь знаешь, Элизабет, это путешествие многое изменит. Уже чувствуешь это, но пока боишься признать, — прозвучал голос Иеронима из-за спины. — Мне пора. Много раз она оглядывалась в сторону двери в надежде увидеть Джека, но там никого не было. «Джек выберется. Обязательно. Иначе и быть не может», — Элизабет успокаивала себя. И, подождав минут пятнадцать, направилась к выходу.