Сердце мирового океана

Not just a keel and a hull and a deck and sails, that’s what a ship needs. But what a ship is — what the Black Pearl really is, is freedom. © Джек Воробей, из ПКМ1. I. День третий. Остров «La Dernière Chance». Вся одежда промокла, а от темноты начали болеть глаза. Ледяная вода проникла в сапоги, и дрожь волнами стала охватывать тело. Он попытался дотянуться до мешка, но левая рука отказывалась подчиняться. Пришлось притянуть его другой. Стиснув зубы, старик развязывал сумку, надеясь найти в ней хоть какую-то еду. Через десять минут веревка крепко обхватила что-то крупное, и удачливый пират кое-как пополз вверх. Больная рука мешала лезть, но Витальен хотел жить. Когда пират вылез на поверхность, задыхаясь, он вопреки боли, пронзающей все тело, счастливо улыбнулся и принялся благодарить судьбу. Все, о чем он думал теперь — выбраться с этого проклятого острова и никогда не возвращаться. Старик перевязал руку тканью, чтобы остановить кровотечение, и накинул лямки мешочка на плечи. Внезапно он почуял запах гнили. Витальен пытался рассмотреть в темноте хоть что-нибудь, сердце стало бешено отбивать ритм. Что-то двигалось и шуршало, разрывая воздух. Звуки были резкими и неестественными, казалось, что поблизости кто-то держал в руке горящий факел и временами, забавляясь, размахивал им. Но света нигде не было. Старик вытер пот, проступивший на лбу. Секунды бежали, не оставляя в сердце пирата ни капли той прежней радости от спасения, а шум усиливался, наводя ужас. Еще пуще дрожь охватила Витальена, когда он увидел белесый свет, мерцающий вдали. Вдруг свет растворился в темноте — на мгновение наступила мертвая тишина. Чья-то рука легла на плечо Витальена, он ясно это видел, и в момент исчезла. Возможно, все это было лишь игрой его больного воображения? Костлявые пальцы обхватили шею старика, и что-то острое вонзилось в кожу. Жгучая боль охватила пирата, а страх сковал руки и ноги. Дышать с каждым мгновением становилось труднее, и коленки стали подкашиваться. Неведомое существо, впившегося в шею старика, постепенно приобретало человеческое обличие, и слепящий серебристый свет угасал. — Конечно же, ты знаешь, куда направились те люди… — вампир, насладившись краткой трапезой, прошептал возле уха своей жертвы. Леденящий тон его голоса заставлял холодок мурашками пробежаться по коже испуганного пирата. — Не-е-ет… — едва смог тот выговорить. — Дай его нам, Хел! Ну, дай! — умолял своего главаря какой-то мертвец, неожиданно появившийся где-то за спиной. — Разве мы не заслужили хотя бы чуть-чуть… — Забирай, — швырнул Хералд старика. — Я надеюсь, они не смогли найти тайный ход. Если они освободят Иеронима, нам никогда не исправить ошибок прошлого. *** Входная дверь Храма Времени поддалась дюжине пиратов, и некоторые из них уже оказались внутри. Длинный плохо освещенный коридор вел в непроглядную тьму. Иногда лучи просачивались через расщелины, и в их свете мерцали летающие пылинки. Давным-давно обрушившиеся каменные части стен, валявшиеся сейчас под ногами, обволакивала паутина. Раздался непонятный громкий крик и шелест крыльев. За ним последовал оглушительный выстрел. Пираты испуганно попадали один за другим, прикрывая головы руками. — Долеталась, цыпа — сказал Джек, демонстративно сдувая дым с дула пистолета. Все поднялись и гневно уставились на выстрелившего. — С твоими шуточками, — подбежал Барбосса и толкнул того в грудь, — мы сдохнем раньше, чем нас найдут нечистые силы!!! Не мог предупредить?! — Я… может быть, того и добиваюсь, — съязвил Воробей и стряхнул руку врага. — Это она не могла предупредить. — Указал он на уже дохлую летучую мышь. — Поймай себе одну такую да выучи появляться по команде, любитель зверушек! — Скорее всего, мне придется тебя самого обучать командам! — Гектор припер Воробья к стенке. — И первой из них будет команда: «Умри»! В этот раз Джек не выдержал и, ловко извернувшись, опрокинул Барбоссу на пол, а затем вытащил шпагу и приставил лезвие к горлу ненавистного врага. Элизабет, испугавшись, прикрыла рот руками. — Ты можешь высмеивать меня, выставлять, кем угодно, унижать и дразнить, — в голосе Джека неожиданно появились опасные нотки. — Мне это безразлично. Но! Что-либо запрещать мне ты не можешь. Запомни это раз и навсегда. Обычно Джек не позволял себе настолько резких действий и слов, но ему за последние несколько дней вконец осточертело увиливать, осторожничать и с фальшивой улыбкой встречать оплеухи да пощечины. К тому же, он любил «Черную Жемчужину» безумно. За нее он положил на карту всю свою карьеру, жизнь и даже душу. И чем больше жертв он приносил, тем более желал заполучить корабль. Отправляясь в путешествие, Джек не совсем ясно представлял, отчего бежит и к чему стремится. В своих рискованных планах не был достаточно уверен. Но точно определил для себя: Барбосса поплатится за все, а корабль возвратится во владение истинного его капитана. — Хватит, Джек! Успокойся, лишние кровопролития нам ни к чему, — Элизабет подбежала и схватила Воробья за рукав. Джек отдернул руку, окинув девушку презренным взглядом. — Убьешь меня прямо сейчас? — Гектор, нервно смеясь, пытался едва заметно увернуться от лезвия шпаги. — И позволишь все это увидеть женщине? — Я не настолько мерзок, как ты, чтобы бить слабаков на глазах у женщин. Тебе жутко повезло. Лучше держись от меня подальше, а то вдруг… невзначай напорешься на какую-нибудь железку. Элизабет никогда не видела Джека таким и тщетно запрещала себе даже думать о том, что могло произойти, если бы ее здесь не было. Но жестокие картинки всплывали следом за мыслями. Пираты постоянно ссорятся, убивают друг друга и пытают, это их натура. Элизабет не хотела верить, что Джек был похож на этих мерзких и грязных пиратов. Она не помнила моментов, когда бы Джек выходил из себя и убивал людей просто так. Возможно, Барбосса просто заслужил такого грубого обращения. И она заслужила. Элизабет вспомнила о вчерашнем дне, ощутив болезненный укол совести, и осознала, что ударила Джека совсем зря. *** — Что это? — взволновался Гектор. Подобно звездам в небе ночном, медленно друг за дружкой загорались тусклые огни. Парочке звезд не осветить всего неба и не развеять леденящую кровь тьму, однако с каждой секундой фонарики увеличивались в количестве. Кое-где стены потрескались, позволяя мхам обосноваться на поверхности обломков, и встречались глубокие следы когтей какого-то свирепого зверя. Каменный пол был покрыт слоем грязи, в частичках которой хранилась вечная память о прошлом. — О, освещение! — наигранно обрадовался Джек. Он и не собирался бояться Барбоссу. То, что тот злился, его только забавляло и воодушевляло на еще большие пакости. Элизабет наблюдала за огоньками, по бокам располагались высокие столбы, и на некоторых из них крепились факелы. Пинтел подошел к одному из них и попытался вытащить из каменной стены, но не смог. — Крепко вцепился! — Они не умеют цепляться, их кто-то прицепил — значит… — Раджетти повернулся ко всем и встретил испуганные взгляды. — Тут… кто-то… есть… — В… ва… вам… вампир, — пробормотал Пинтел и побежал прятаться за широкую спину Питера, но тот успел взять его за одежду и оттолкнуть. — Что за чепуха! — недоверчиво сказал Мишель и скрестил руки на груди. — Идем! — Гектор пошел вперед, перо на его шляпе плавно колебалось, а капуцин на плече смотрел на потрепанного Воробья, обнажив зубы, и показывал язычок. Пираты шли следом, опасливо поглядывая по сторонам. Джек приметил человеческий скелет у стены, прямо под тем фонарем, что пытался достать Пинтел. Кости хоть и были прогнившими, но одежда все-таки сохранилась. Несчастный погиб не так уж давно, если сравнивать сохранность его останков с другими. Положение черепа свидетельствовало о том, что на момент смерти выражение лица изображало ужас, впоследствии застывший в чертах погибшего навеки. Джек не смог удержаться и решил пошарить по карманам несчастного. Конечно, это было не совсем порядочно, но вдруг ему что-то перепадет? Ведь если рассуждать логически: за что был убит тот человек? Вторгся на чужую территорию и сам стащил что-нибудь? «Так… если в карманах ничего нет — и не надо, а если есть — то имеет смысл это реквизировать». Джек как в воду глядел, в кармане оказалась какая-то темно-коричневая ракушка, если быть точнее — раковина. Воробей аккуратно положил трофей на ладонь и попытался раскрыть. В свете лучей тускло сверкнул радужный блик, и открылась взору своего нового владельца совершенной формы жемчужина. Черна, как тягостные думы, она лежала на слегка потрескавшемся от времени ложе. Джек отвел взгляд, руки задрожали. Он испугался, что сейчас кто-то ущипнет его и вытащит из реальности такого сладкого помешательства рассудка. Воробей снова посмотрел на застывшую морскую каплю в форме полной луны, а потом быстро спрятал это чудо природы в карман. Судьба-чертовка любит подкидывать ему подарки, да не сталось бы худого. *** Зал был огромным, никогда ранее ничего подобного Элизабет не видела. Несколько мужчин припало к земле с факелами в руках. Прямоугольной формы мозаика, выполненная из цветного мрамора, раскинулась в центре холла. Высокие, широченные столбы удерживали мощь всего потолка, располагаясь по краям карты, и только внимательно присмотревшись, можно было различить за ними в стенах три двери. — Дракон, змея, тигр и рыба, — Джек, присев на корточки, провел рукой по изображению рыбы и нахмурился. — Карта, что мы нашли в Сингапуре… — шокированный Барбосса протер глаза. — Пьер, у меня зарябиль в глазах? Это действительно карта? — француз прищурил взгляд. — Фонтан был украшен фигурами этих же существ, — Раджетти расположился рядом с Джеком и посмотрел тому прямо в глаза. — Точно подмечено, приятель. — Мама родная! — охнул Гиббс, схватившись руками за голову. — В таком храме должно быть множество сокровищ, каких и свет не видывал! — Но что это может означать? — Пинтел почесал в затылке, обращаясь к крепко задумавшемуся Воробью. Джек поднялся и вытащил из-за пазухи какую-то вещицу. — Qu`-est-ce que c`est? (1) — повернулся к нему Мишель. — Не смог удержаться, так велик был соблазн… — Не думаль, что ты любиль читать! — Ру закатил глаза. Пираты удивленно уставились на Воробья. — Вот всегда так, почему все удивляются? Разве у старины Джека не может быть увлечений? — Так что в этой книге? — Питер подошел к Воробью и стал всматриваться в страницы. — Это я сейчас и собираюсь выяснить. Когда Мишель Ру перелистал первую страницу из пергаментной бумаги цвета потемневшего золота, на пол упала какая-то бумажка. Питер поднял ее, и они вместе с Джеком стали жадно рассматривать каждую буковку. Запекшейся кровью было подписано в самом верху: «К Иерониму Костаки». Ты напрасно так трогательно прощался со мной, мой друг! Если ты думал, что вонзив мне в грудь серебряный кинжал и спрятав в склепе глубоко под храмом, убил меня, ты сильно ошибался, Иероним. У меня специально для тебя есть несколько вестей: три плохих и ноль хороших. Во-первых, энергия моя уменьшается, но никуда не исчезает и имеет свойства накапливаться. Я слишком много пил Кровь Океана, чтобы ты мог одним ударом забрать все. Пока что я не могу воздать тебе по заслугам, однако рано или поздно найду способ возродиться, как огненная птица Феникс из самого пепла. Думаю, как бы выбраться из склепа. Плиту-то не поднять… Когда выберусь, будет нужно только, чтобы на остров ступил хоть один человек. Всего пару глотков свежей крови, и я снова в строю. Быть ходячим мертвецом, светясь подобно светлячку и питаясь кровью животных, не особо прельщает. Во-вторых, еще большей глупостью (твоей и твоих греков) было кинуть трупы моих вампиров в озерцо, что подле Водопада Жизни. Голубая кровь теперь распространяется по всем водным артериям острова, вода заражена и более не имеет целебных свойств. И в-третьих, те камни, что ты извлек из Фонтана Юности и расположил на своих местах в четырех залах Храма Времени, вскрыли глубоко под ним канал, через который вода океана, смешавшись с кристально чистыми подземными водами, пропитает целебные воды солью и найдет путь к реке. Знаю, ты хочешь совершить обряд «кровавого обращения», чтобы обрести вечную жизнь и преимущество надо мной. Но когда ты войдешь в воду, она сыграет с тобою коварную шутку. Твою затею ждет сокрушительный провал. Испорченная вода не излечит твои раны, и не подарит жизненные силы. Чем ты вообще думал, когда бросал трупы в воду? Это была гениальная идея! Чертов экспериментатор. Ну, конечно! Как жаль, что ты тогда не знал, что река, озеро и подземные воды непосредственно связаны… Да, вода лишила сил вампиров, иссушила их, но не все так просто. При попадании в нее крови вампиров, она заряжается негативной энергией и ведет себя непредсказуемо. В этом нет ничего печального (по крайней мере, для меня), мой друг, жив ты все равно останешься. Может быть, уже в другом веке, в эпоху Возрождения или просто лишишься плоти, оказавшись вне времени. Зависит от того, насколько глубоко ты полоснешь ножом по своей коже и какое количество твоей ядовитой кровушки окажется в воде. Более того, обещаю, когда проснусь, составить тебе компанию. Кстати… есть еще кое-что. Тот греческий храм, что ты возвел рядом с фонтаном и что только портил мой остров… мы там с дружками… в общем, немножко повеселились. Пока что, я прозябаю со своими полудохлыми приятелями рядом с Мертвым деревом. Если когда-нибудь надумаешь вылезти из Храма, приходи. Поболтаем. Я всегда рад встречам со старыми друзьями врагами. Хералд. — Что там? — Мишель выхватил письмо из рук Джека и Питера. — Жуть полнейшая. — Ах, какая жаль, я не уметь читать по-английски! Пьер, расскажи. — Судя по всему, это написал вампир, — добавил Питер к словам Джека. — Тут еще что-то про греков, про «кровавое обращение»… э… про четыре зала в Храме и… четыре камня. Пираты уставились на рассказчика и ни слова не поняли. Сам Питер был в таком замешательстве, будто проснулся среди ночи. Все походило на кошмарный сон и совершенно не укладывалось в голове. — Давайте я попробую объяснить, — Джек отодвинул Питера в сторону. — Мы не знаем, что это за письмо и насколько оно правдиво… Может, это всего лишь чьи-то фантазии. Поэтому отставить панику! Сейчас поясню, — он показал два пальца, — два врага: вампир и грек. Грек убил вампира, желая обрести вечную жизнь в одиночку. Так же… грек Иероним убил всех дружков-вампиров, которые населяли этот остров… команду по-нашему… и сбросил в озеро возле Водопада Жизни. Вампир чудом выжил, превратившись в некое подобие мертвеца. Целебная вода была отравлена кровью вампиров и перестала исцелять. Потом Иероним стащил четыре камня из фонтана и расположил их в четырех залах Храма Времени. Открылся какой-то канал, который помимо зараженной крови впустил океаническую воду. Все это перемешалось в гремучую смесь из-за тупости грека. Он испортил воду. И когда захотел стать могущественным, осуществить «кровавый обряд», был проклят. Хотя это точно неизвестно… — Мы не сможем теперь обрести вечную жизнь? Нам нужно возвращаться? — расстроился Пинтел. Пираты загалдели, хоть и абсолютное большинство из них так и не поняло истории. Джеку и не нужно было раскрывать все и пояснять, он хотел свои домыслы оставить при себе. Держаться на несколько шагов впереди всех остальных — это самая лучшая позиция. — Мы можем вернуть камни на место. История давнишняя. Плохая кровь могла раствориться за все эти годы, а вот закрыть канал мы в силах. Надеюсь, — Раджетти приложил руку к подбородку и уставился невидящим взглядом на мраморную карту в полу. — Ну, или в конце концов… мы можем просто взять эти камни. Их можно будет выгодно продать. А если еще они и волшебные… — Либо, — вяло подхватил его Джек, — вернуться ни с чем! — Там говорится о четырех залах? — неуверенно спросила Элизабет, обращаясь то ли к Джеку, то ли к Питеру. Воробей промолчал. — Именно так! — кивнул Питер. — Но здесь только три двери. — Разделимся на три команды, — раздраженно ответил Джек и направился к одной из дверей, слегка задев Элизабет плечом. — Моя команда, Пинтел и Раджетти отправятся со мной. Команда Ру со своим капитаном. Джек Воробей… придется тебе идти одному, — Гектор обнажил полугнилые зубы в ухмылке. — Хотя… ладно, — он кинул Воробью компас, — бери с собой Короля Совета Братства. — Что? — брови Джека поползли вверх. — Я и один справлюсь! — Тогда пусть идет с капитаном Мишелем. Так даже лучше. Француз похотливо усмехнулся, Элизабет передернуло. — Я пойду с командой «Черной Жемчужины», — она приблизилась к мистеру Гиббсу. *** — И раз, и два, и три — взяли! — пираты пытались поднять первый вход. Команда Мишеля Ру благополучно открыла ход и оказалась по ту сторону каменной двери. Барбосса бранился, пока одни члены его команды кое-как удерживали ношу, остальные по очереди, как черепахи, пролезали под ней. Потом мужчины, оказавшись по ту сторону двери, продолжали ее удерживать уже с другой стороны. Элизабет приготовилась пролезть, но послышался грохот, а затем рычание какого-то зверя. Мужчины, испугавшись, отпустили дверь. Она закрылась, и в момент удара, подобно небольшому землетрясению, задрожал пол. Из-за двери сквозь рычание слышались выстрелы, топот, ругань Барбоссы, крики Пинтела и Раджетти о помощи и бряцанье шпаг. Джек все это время не знал, как подойти к своему входу. Он все надеялся найти какую-нибудь тайную кнопочку или рычаг, а не собственноручно поднимать эту махину. — Джек, там люди умирают! Нужно что-то сделать! — закричала Элизабет, находясь в полном шоке. — И что? — невозмутимо оглянулся он. — Мы должны их спасти? Или я должен? — Как ты можешь! — разозлилась Элизабет, мгновенно вспомнив историю с островом. — Им нужна помощь! — Так помоги им! А я посмотрю, чем это для тебя обернется, — передразнил он ее. В самых сложных ситуациях Джек запрещал себе отчаиваться или еще того хуже — впадать в истерику и лить слезы, как это любят делать женщины. Воробей всегда принимал удары судьбы с готовностью их отразить. Удачно или неудачно — это уже другой вопрос. И сейчас… ему действительно было жаль всех (ну, почти всех), кто оказался в ловушке. — Люди умирают! Как это может для тебя быть неважным?! Это имеет значение, и ты прекрасно знаешь это! Из глаз ее катились слезы. Кого она жалела? Мерзких пиратов? — Уж кому-кому, а уж тебе точно не в чем меня винить. Это я должен тебя обвинять. И даже если я и хотел бы помочь им, у меня бы не получилось. Элизабет эти слова еще более рассердили. Он опять издевался над ней. — Почему ты постоянно винишь меня в своих бедах, Джек? Зачем ты хочешь, чтобы я признала, что виновата перед тобой? Мы вернулись за тобой в тайник Деви Джонса. Все думали, что ты герой, что ты пожертвовал собой ради других! Мы спасли тебя. — Спасибо, что пыталась делать из меня героя и добряка в глазах моей команды, но я не такой, все это знают. Во мне нет этого. Но я никогда бы не оставил погибать человека так, как это сделала ты со мной. — Я лишь помогла тебе принять правильное решение! — Правильное? Ты смеешься, Лиззи? — Джек, наконец, нащупал в стене подвижный камень. Он надавил на него и дверь чуть приподнялась. Тогда он изо всех сил стал толкать его. Железная дверь, скрипя цепями, стала подниматься. — А разве не так должен был поступить капитан, который души не чает в своем корабле? Джек не смог найти подходящих слов и промолчал. — Ты должен был Деви Джонсу, зачем ты впутывал всех остальных в это? Зачем отправлял Уилла вместо себя на «Голландец», скрывал от меня правду? — Потому что ты и твой евнух могли, как всегда, все испортить. Я хотел выбраться из той ситуации, а не ждать, пока кто-нибудь спасет меня. Я не твой Уильям, который вечно нуждается в помощи и которого постоянно нужно спасать. — То, что произошло тогда на «Жемчужине» — твоя вина. — Не только моя, — силы Джека были изрядно истощены, он устал одновременно толкать стену и пререкаться с раздражающей его Элизабет. Дверь смогла подняться всего лишь наполовину. — Но почему ты винишь меня до сих пор? Я хочу знать это. На самом деле он всегда знал подлинную цену себе и своим делишкам. Предавая, знал, что подлец. Убегая, знал, что трус. Возвращаясь, знал, что все-таки добряк. И самое главное: отправляясь в пасть к кракену, прекрасно понимал, кто в этом по-настоящему виновен. Но в открытую он вряд ли бы признался в этом, не рассказал бы, как все происходило в действительности. — Лезь! Пора, времени и так мало. — Скажи это… наконец! — Я не особо виню тебя в своей смерти, тем более, я жив, как видишь. Но… ты предала меня, когда я вернулся, чтобы поступить, как… — Добряк… Но ведь мы не смогли бы спастись. У нас не было шанса! — Мы могли бы рискнуть, цыпа. Но ты решила за меня. А я ненавижу, когда так делают. — И что бы ты сам решил тогда? — Лезь, черт возьми! Элизабет опустилась на колени и поползла, быстро перебирая руками и ногами. Спустя полминуты Джек последовал ее примеру. — Ты так и не ответил на мой вопрос, — вновь пристала к нему Элизабет. Джек шагнул ей навстречу, его пристальный взгляд не предвещал ничего хорошего. Она отступила, и в следующую секунду ее спина коснулась холодной стены. — Мне нужно было тоже прицепить тебя к мачте тогда, чтобы ты на собственной шкуре прочувствовала, что такое вонь тысячи трупов и как пара сотен клыков впиваются в кожу. Вот тогда бы ты по-другому взглянула на ситуацию. — Прости… я была к тебе несправедлива. — Еще добавь, что больше так не будешь. Элизабет недовольно посмотрела на него. Джек хоть и легкомысленно отнесся к ее искреннему извинению, но ему было приятно услышать это, наконец. — Мой поступок был неправильным. Мне, правда, жаль. Все происходило так быстро… ты втянул всех в беду и никому не рассказал о ней. Если бы я знала правду, Уилл бы знал, команда… все сложилось бы по-другому. Мы бы что-нибудь придумали. Почему ты не рассказал? — Ха-хах! Только соизволила извиниться и опять по новой? Милая, есть вещи, которые я бы не хотел рассказывать. Тебе их все равно не понять. Воробей никогда не любил раскрывать главных карт о себе и поэтому часто начинал кривляться, хвалиться или дразниться, сочинять всякие небылицы и преувеличивать свои подвиги, чтобы одурачить противника, избежать ненужных тем, заговорить зубы, а не для того, чтобы потешить своё самолюбие и рассказать всему миру, какой он герой. Все его бахвальство и напускная самоуверенность — сплошная мишура. Отвлекающий маневр. Маска. Однако сейчас Джек не мог врать и дурачиться. Он не хотел по какой-то причине лгать Элизабет, но и рассказать правду не решался. Ведь если Джек ей перескажет всю историю, он сам же поставит себя в неловкое положение. Разве ей нужно знать о нем так много? — Да и зачем ты хочешь знать правду? Это все равно ничего не измени… — его голос перешел на шепот и в конце оборвался. И сразу все прошлое предстало перед его глазами так ярко, словно бы это произошло только совсем недавно. Много лет назад он стащил корабль у Катлера Бекетта и провалил ему всю операцию с торговлей рабами, выставив полным идиотом своего честолюбивого начальника перед Лордом. (2) Бекетт поставил его в невыгодное положение. Зная, что он никогда бы не стал плясать под его дудку и перевозить рабов и что Воробей очень хотел выкупить у него корабль, но не имел таких денег и вряд ли бы заработал их честным путем даже за десяток лет, он предложил ему выбрать. Джек соглашается обречь сотни людей на вечные муки на плантациях, и Катлер отдает тому корабль. Джек, скрепя сердце, согласился. Но потом понял, что это было ошибкой. При одной только мысли, что этот подлый манипулятор сломил его, добился своего, Воробья стало выворачивать наизнаку. Тогда, не выдержав мук совести, Джек решил освободить рабов и стать пиратом. Этот чертов головорез в законе, Мерсер, догадался обо всем и доложил Бекетту. Тот был зол и сам клеймил Джека. А затем… на его глазах стал уничтожать корабль, наблюдая за тем, как разбивалось сердце юного капитана, до безумия влюбленного в свой первый корабль. Джек прыгнул в воду и пошел ко дну, пытаясь спасти с тонущего корабля кучу золота, которую припрятал от Бекетта, выторговал собственную жизнь и «Жемчужину» у Джонса, отдав взамен свою никчемную душонку. Такова была цена свободы. Хоть и временной. Тринадцать лет он должен был быть капитаном, но прозевал свой шанс, совершив глупую ошибку через пару лет. Треклятый Барбосса жестоко предал его и отнял корабль. И потом Воробей гонялся за ним десять лет, находясь на грани бедности, и до сих пор гоняется, чтобы вернуть «Жемчужину». Элизабет поняла по его лицу, что он вспоминал что-то не очень приятное. Джек выглядел так же, как и в тот день, когда сказал: «Всего лишь корабль». Сердце Элизабет неприятно кольнуло. «Поплывем, куда в голову взбредет…» Он несчастен потому, что полжизни гоняется за своей мечтой. «Вот что такое корабль» Но кто-то постоянно вмешивается в его планы и рушит все до основания. «Это не просто киль, палуба, паруса, хоть без них нельзя… просто корабль» Просто корабль, всего лишь корабль — это все, что ему нужно, чтобы быть тем, кто он есть. А он… капитан Джек Воробей. «Черная Жемчужина»… это… свобода» — Я бы хотела, чтобы все, что было, осталось в прошлом. Думаю, так будет легче. Для… нас. — Прекрасно! Чудно! Просто гениально! — вдруг после долгого молчания взорвался он и уже тише добавил. — Забывай, если сможешь… Разве бы он не забыл все это, если б мог? Воспоминания тянули его, подобно якорю, в прошлое. И лишь только ром позволял ему иногда полностью забываться и чувствовать себя намного лучше хотя бы пару часов. Она ничего не сказала, только слабо обняла его и положила голову ему на плечо. Он чуть вздрогнул от неожиданности, но не отпрянул. — Ты вернешь ее. Я в это верю. — Ладно, хватит на сегодня этих… э… нежностей… — через некоторое время он сказал, чувствуя себя крайне неловко. Неужели она поняла его и в дальнейшем хоть что-то изменится? Может, когда-нибудь он, кто знает, действительно расскажет ей историю? Всю. Без тени лжи. Похоже, она с каждым днем становилась ему все ближе. Все больше понимала его. И пусть он сердился на Гиббса за то, что тот совал свой нос, куда его не просили, но не мог не признать: старина был прав. Элизабет была Джеку небезразлична. И он ей. — Да, — Элизабет отстранилась и смущенно улыбнулась. — Где-то поблизости шумит вода. II. День четвертый. Первый зал. Джек, вытянув руки перед собой, шел по темному коридору. Периодически на пути попадались колонны. Воробей после того, как один раз неслабо ударился лбом об одну из них, тщательно исследовал руками все встречавшиеся ему стены и столбы. Элизабет старалась не отставать. Они решили (точнее, Джек решил), что будут пробираться в сторону, где плескалась вода. Джек не считал нужным делиться своими мыслями и планами с Элизабет, он только указывал ей, как и что нужно делать, куда можно наступать и где обязательно ползти. Первое время девушка выполняла все, что он ей советовал, но потом поняла, что он слишком сильно вжился в роль этакого вожака. Элизабет же с детства не выносила, чтобы ей командовали. Джек был капитаном, но это не давало ему право так разговаривать с ней. В конце концов, Воробей наткнулся на дверь. Он пнул ее ногой так, что та раскрылась со скрипом, но не ударилась о стену. — Кто первый пойдет? — Почему-то у меня плохое предчувствие. Не уверена, что за этой дверью кроется что-то хорошее. — Что бы там ни было, но мы пришли сюда, чтобы достать камень. Или ты хочешь подождать здесь, пока я его достану? — он наклонился ближе к ее уху. — Я думал, ты не из робкого десятка. Так ты идешь? — Только после тебя, — она рукой указала ему дорогу. — Чего ты боишься? — он скопировал ее жест. — Полный вперед, приказ капитана. Его слова заставили ее поежиться. Оказалось, что он и впрямь вжился в роль вожака их небольшой команды из двух человек. — Мы не на корабле, капитан, — Элизабет еще хотела добавить «и у тебя нет корабля», но смогла удержаться. — Учти, если я полезу за камнем, ты его не получишь! — Посмотрим, чья возьмет. — У тебя нет шанса отобрать у меня что-либо, а если попытае… — Ты сначала достань этот камень! Элизабет, не желая продолжать обмен колкостями, легко оттолкнула его и вошла первой. Большую площадь зала занимал бассейн, наполненный мутноватой водой зеленого оттенка, но сквозь нее откуда-то из глубины все-таки проникал синий свет. Края бассейна окружали кое-где треснувшие плиты. Поэтому, подумал Джек, необходимо быть осторожным, приближаясь к воде. Подойдя к бассейну со стороны, где не было ни одной трещины, он, крадучись, подобрался ближе к краю, немного попрыгал, чтобы проверить пол на прочность, и взглянул вверх. В противоположной стене прямо у потолка было проделано отверстие, откуда, создавая шум в зале и волны на водной поверхности, стекала вода. Повсюду распространялся терпкий болотный запах. Воробей бросил твердый ком земли в бассейн. Некоторое время Джек с Элизабет ходили вокруг. Он все разглядывал уступы, искал ступени и прислушивался к каждому шороху, она — ходила по пятам, думая о чем-то постороннем и задаваясь вопросами вроде: может, их совместное путешествие в этот Храм как-то связано с их изображениями на карте Сяо Фенга? «Кто поместил рисунки? Какой в этом толк? И при чем здесь камни?» Пока Элизабет задумчиво молчала, в голове Джека созревал план. Сначала он оглядел воду, еще покидал камни, рассчитывая, через какое время они ударяются о дно. Воробей понял, что пускать в эту лужу Элизабет не имеет смысла. Тем более, если в воде действительно есть какая-то опасность, то он просто не сможет вытащить девушку. Хотя почему он вообще думает о том, что должен ее спасать? «Одному скучно», — оправдался он перед собой зачем-то. Интуиция и знание женской натуры подсказывали ему, что уговорить ее остаться на берегу будет не так-то просто. Ведь она наверняка наивно думала, что сама достанет то, за чем они пришли. — Думаешь, камень в воде? — Элизабет очнулась от раздумий и заметила, как Джек вглядывался в воду. — Как ты догадалась? Остался лишь вопрос в том, кто за ним отправится, — он опустил ладонь в воду и тут же резко отдернул ее. — Бр… холодная… и глубина везде около пятидесяти футов, если не больше. Что ж, насколько я помню, ты плохо плаваешь. Останешься ждать, — спокойно сказал он, снял шляпу, кафтан и сапоги, отстегнул портупею и кинул все свое оружие, кроме ножа, на землю. Джек надежно прицепил его к повязке на левой руке. — Я нормально плаваю! — она тоже стала быстро скидывать с себя все лишнее, немного завидуя тому, что у него, по всей видимости, в отличие от нее был хоть какой-то план. — Напрасное геройство, дорогая. Если ты и в этот раз пойдешь ко дну, как топор, я не смогу тебя вытащить. Посиди на берегу, это ведь не так сложно? — А вдруг там опасно, и один ты не справишься? — Элизабет начала снимать сапоги. — Ни за что не останусь, вдруг ты не поднимешь камень, кто будет тебе помогать? Возможно, он был и прав, но она не хотела, чтобы он был так уверен в том, что она не способна сама все сделать. Ей обидно было, что он сравнил ее с топором. «Я могла бы обойтись и без него», — самоуверенно подумала Элизабет. Джек уже приготовился нырять, но последняя фраза заставила его немного повременить. — Брось! Ну, чем ты можешь мне помочь? — он схватил ее за рукав и потянул за собой в воду. — Хочешь поплавать вдвоем? Так сразу и сказала бы! Джек предполагал, что Элизабет была изнеженной дамой, у которой все еще осталась сильная любовь к чистоте. Также ему было интересно посмотреть на то, как она струсит и мокрая до нитки с плотно прилипшей к телу одеждой, прямо как при их первой встрече и на острове (конечно, рубашка не полупрозрачное нижнее платье, но выбирать сейчас не приходится), вылезет на берег. Они поболтаются в воде, посмеются, и все обойдется. — Пусти меня! — только и успела вскрикнуть Элизабет, сбросив второй сапог с ноги, и затем упала вслед за Воробьем. К счастью, она вовремя догадалась закрыть глаза и глубоко вдохнуть. Под водой она некоторое время барахталась, стараясь выбраться из цепких рук Джека и вновь оказаться на поверхности. Элизабет вынырнула и стала убирать мокрые волосы с лица. Сердце бешено колотилось, холод пробирал до костей, а вода пощипывала глаза. Девушка сразу же подумала о том, как бы выбраться на сушу и побыстрее избавиться от этого ужасного запаха, исходившего от воды. Но видеть, как он смеется над тем, что она сдалась, ей совсем не хотелось. Только через секунд десять Элизабет смогла увидеть Джека прямо перед собой. Он что-то сказал, она расслышала только пару слов про «слегка прозрачную рубашку» и бросила в него так кстати попавшиеся под рукой водоросли. — Кто учил тебя меткости? Он должен сгореть со стыда, — смеялся Джек, наблюдая, как трава проплывала мимо него. Джек уже ждал, когда она скажет, что передумала купаться. — Фу! Как противно и холодно! — Элизабет пробормотала, стремясь сдержать дрожь в голосе. — Это намек? — удивился он и добавил шепотом, подплывая к ней еще ближе. — В таком случае я весь твой… хоть прямо сейчас! — О чем ты только думаешь?! — она сначала неуклюже пыталась убрать его руки от себя, а потом забрызгала его водой. — Ты совсем сошел с ума! А если здесь живет какое-нибудь опасное существо? — Типа кракена? — будто невзначай бросил Джек, приподняв брови, и настойчиво плыл за ней, чтобы она уплывала от него к берегу. — Ты… ты… ты! — она пыталась подобрать подходящее слово… — Знаю-знаю, какой. Ну, уж какой есть! А теперь, цыпа, на мой взгляд, ты хорошо промочила перышки, полезай на берег. Жди там. И не делай глупостей. Я же вижу, тебе вовсе не нравится плавать здесь. — Нет! Не дождешься! — запротестовала Элизабет, и недовольство мелькнуло в ее глазах. — Элизабет, пошутили и хватит, — Джек вдруг перестал улыбаться. — Иди на берег. По-хорошему прошу. — Плохие у тебя шутки! И не проси, — она поплыла к середине, но не смогла, потому что Джек схватил ее за рубашку. — Я не ясно выразился? — он слегка рассердился из-за ее упрямства и взволновался оттого, что слишком долго они препираются, теряя драгоценное время. — Выбирайся на берег! — Приказывать будешь своей команде, а я буду делать то, что хочу! — Неужели тебе так понравилось купаться в этом грязном, вонючем и ледяном болоте? — Джек за одежду потянул ее к берегу, несмотря на то, что она изо всех сил сопротивлялась, совсем как настырный ребенок. — Неважно сколько раз мы предавали друг друга. Я сбился со счета. Но мы не должны сейчас спорить! Потому что найти Источник Молодости нам под силу только, если мы будем действовать в согласии, — он повернул Элизабет к себе лицом. — Просто доверься мне, Лиззи. Я достану этот проклятый камень! — Почему я должна тебе доверять? — она еще больше повысила голос. — Ты постоянно лжешь, вряд ли ты поможешь мне спасти Уилла! Я извинилась совсем недавно, а ты все равно не можешь успокоиться! Джек закатил глаза и поморщился, сильнее сжал мокрую насквозь ткань ее одежды в руке и подумал, что еще одно ее слово в таком тоне, и он за шкирку вышвырнет ее на берег. Он ужасно ненавидел, когда она так с ним разговаривала, кричала и обвиняла. Порою она была так же бестолкова, как и ее ненаглядный евнух. Элизабет так сильно пеклась о своем муженьке, что у него, Джека, иногда появлялось желание сделать так, чтобы она никогда больше не встретила своего неподражаемого и… «Кажется, последняя мысль была лишней, старина», — одернул себя Джек, сам себе несколько поразившись, и грубо вытолкнул ее на сушу. Элизабет отползла от края, так что Джек до нее не мог дотянуться, и враждебно посмотрела на него. Это он должен был так смотреть на нее, когда она оставила его погибать. Джек до сих пор не мог забыть её поступка, хоть и простил и не собирался мстить, потому что тогда она не просто предала его, но и (она ведь могла остаться?) променяла. И на кого? Он терпеть не мог Уилла, и не понимал, почему она так часто говорит о нем. «И что она в нем нашла?» — Поверь, цыпа. Лучше будет, если ты останешься там. А сунешься в воду — больше из нее не выйдешь! — пригрозил он и, ловко оттолкнувшись ногами от берега, скрылся под водой. Элизабет осталось только плюнуть ему вслед, сидя на холодном полу, прижать коленки к лицу и трястись от холода и злости. Даже отец в детстве не приказывал ей так! Джек, разглядев у самого дна мерцающий камень, заточенный в большой скульптуре, поплыл в его направлении. На спине рыбы красовалась шестерка острых шипов. «Такая же, как у фонтана и на карте Сяо Фенга». Задев об шипы животом, его можно было бы легко распороть. В пасти у каменной рыбки размером с упитанную акулу и находился камушек. Воробей осторожно ухватился за него, дернул на себя, но тот не поддался. Тогда Джек наступил ногами на твердое дно, затем расположил их на передних плавниках рыбы, раздражаясь и чувствуя нехватку воздуха все больше и больше. Он яростно отталкивался до тех пор, пока сокровище не оказалось в его руках. В этот самый момент фигура начала трескаться, извиваться, двигать мощными плавниками. Каменная оболочка становилась склизкой темно-зеленой шкурой, упругой и очень мерзкой на ощупь. Крупные синие глаза судорожно зашевелились из стороны в сторону. Джек едва не глотнул воды от страха и удивления и, спрятав вещицу за шиворот, мгновенно устремился вверх. По невнимательности он задел один из шипов и почувствовал резкую боль в ноге. Элизабет, услышав шум, доносившийся с глубины, перестала про себя ругать Джека и клясться себе, что ненавидит его. Спустя еще пару секунд, увидев, что он с громким вдохом выбрался на поверхность где-то посередине, а прямо за его спиной раскрылась здоровенная пасть, девушка непроизвольно вскрикнула и кинулась к самому краю. — Джек, вправо!!! Воробей, неожиданно для самого себя (он ведь не доверял ей), и вправду двинулся вправо. Таким образом, он выиграл у беспощадного хищника, хлестнувшего его хвостом по спине, еще десяток секунд. Джек отцепил от руки нож и, когда страшная голова показалась перед самым лицом, он воткнул оружие прямо в глаз. Рев пронзил весь зал так, что Элизабет подскочила от испуга. Хищник скрылся на неопределенное время. Это чудо, что рыбине не удалось существенно ранить Воробья. Девушка все это время не находила себе места и даже думала прыгнуть в воду, чтобы помочь Джеку, но бросила эту безумную затею, вспомнив его последние слова. — Скорее, Джек, давай! — ей даже сделалось жарко, она не знала, как ему помочь, но очень хотела. Теперь Элизабет все ее недавние обиды показались пустяками. Совесть снова дала о себе знать, ведь Элизабет так плохо обращалась с ним, а он не делал ей ничего плохого. И насчет того, что она должна была остаться — был прав. Ком подступил к горлу, и глаза наливались слезами. Как будто целая вечность прошла, пока он добирался до нее. Элизабет, видя, что ему уже совершенно не хватает сил выбраться на берег, что он наглотался воды и тонет, потянула его за руку и кое-как потащила, несмотря на то, что он был довольно тяжелым для нее, подальше от края. Слезы струились по щекам, но ни единого звука не сорвалось с ее губ. Элизабет стиснула зубы, прижав Джека к груди. Она совсем близко видела бесчисленные клыки этой ужасной твари, которая норовила выпрыгнуть на берег вслед за добычей. Но Элизабет не испугалась. Она боялась совсем другого… Перевернув Джека, с лица которого вместе с сурьмой стекала вода, на спину, девушка с облегчением обнаружила, что тот едва заметно дышит. Чудище несколько раз взревело и спряталось в своем водоеме. Элизабет похлопала Джека по щекам и услышала шепот: — Слезь с моей ноги, иначе она окончательно отвалится, — ему даже удалось немного улыбнуться в такой далеко не смешной ситуации. Он дышал с трудом, но не ослабевал. — Ой, прости, — подвинулась Элизабет и увидела неглубокую кровоточащую рану. — Тебе больно? Он открыл глаза и вновь прикрыл, скривившись от боли. — Чем я могу помочь? — она стала снимать с него водоросли. — Абсолютно ничем… — попытался тот сесть, но смог только повернуть голову набок. Она нашла его сухой кафтан, валявшийся неподалеку, принесла его и помогла Джеку сесть. Затем Элизабет набросила верхнюю одежду ему на плечи и встретилась с его подозрительным взглядом. — Ты такая заботливая! — съязвил он и закашлялся, отплевываясь от воды, попавшей в легкие. Потом севшим голосом добавил. — Интересно, с чего бы это? — Перестань сердиться. Ты едва не погиб! — ее рука скользнула по его холодной и влажной щеке, стирая краску. Его лицо теперь выглядело естественнее и красивее. «О чем я только думаю?» — Однажды ты сама меня убила, так какая тебе разница? — он все еще не мог остыть после их ссоры. — Зато я достал то, что тебе так необходимо! Элизабет, вцепившись пальцами в его сырую рубаху, притянула его к себе, и Джек услышал, как она зарыдала у него на груди. Сначала оттого, что он все еще издевался над ней, потом оттого, что чуть не умер. Воробей хоть и злился и не особо любил хныкающих женщин, потому что в их обществе всегда чувствовал себя крайне неловко, но ему сейчас нравилось, что она находилась так близко. Джек даже успокоился, позволив себе, наконец, расслабиться в объятиях рыдающей Элизабет. — Ох, — вздохнул он, положил руки на ее тоненькую талию и прошептал, прикоснувшись губами к ее уху, — спасибо, что помогла. Ее помощь действительно значила многое для него. Элизабет не только предупредила его об опасности и правильно подсказала ему, куда плыть, но и не позволила чудищу сожрать его почти у самого берега. Джек постоянно припоминал ей о прошлом, зная, что это задевает ее. Это выходило само собой, точно черт раздирал его. Он вспоминал, как сильно она его ударила, когда он вовсе не хотел причинить ей зла. Затем бросал в ее адрес всякие колкости, и ему почему-то от этого становилось легче. Джек нерешительно провел рукой по ее сырым волосам; он совсем не знал, как успокоить ее, не мог найти слов, да и вряд ли слова могли здесь помочь. Элизабет никак не ответила, только продолжила поливать его слезами. Ей было все равно, что он подумает, что скажет. Пускай он был и так весь сырой, а от них обоих пахло непонятно чем. Все это потеряло значение. Понимая, что она и не собирается успокаиваться, Джек отмел идею утешать её словами. Он опустил руки чуть ниже ее талии, приподнял Элизабет и усадил к себе на колени. Вероятно, всеми своими придирками он все время и добивался этого. Ему вполне пришлось по душе, что за этот день она уже во второй раз нагло приставала к нему с объятиями. И упускать свой шанс он не хотел, несмотря на боль в ноге. После того, как Джек потерпел неудачу некоторое время назад, ему не терпелось взять реванш. — Для завершения этой чудесной музыки не хватает финального аккорда, — он указательным пальцем осторожно приподнял ее подбородок и шустро прихватил влажными губами ее нижнюю губу. Элизабет не ожидала такого поворота и сама не понимала, почему отвечает ему, чувствуя привкус соленой воды. Она не успела осознать, что к чему, как он уже лег на спину, увлекая ее за собой. Этого она и опасалась, как только ей пришлось отправиться в путь вместе с ним, наедине. Что он будет приставать до тех пор, пока не заполучит свое, а она когда-нибудь не сможет найти в себе силы сопротивляться и уступит ему. Плавные движения его рук, опустившихся так недозволительно низко, дразнили ее воображение. Любопытство, вспыхнувшее еще на «Жемчужине», когда стрелка компаса впервые отказалась подчиняться ей, разгорелось с новой силой. Когда его язык коснулся ее губ, дрожь пронзила ее всю, и Элизабет испытала ощущение déjà vu, ощущение, которое часто преследовало ее во снах перед спасением Джека из Тайника Деви Джонса. Она, не собираясь останавливаться, подалась чуть вперед, ее ноги оказались по обе стороны от Джека. Так близко к нему Элизабет еще никогда не находилась. Медленные ритмичные движения его языка только сильнее заставляли ее хотеть большего… того, о чем она давно грезила, но боялась признаться в этом даже самой себе и принять это. Последнее время при виде него все чаще приятное тепло зарождалось у нее чуть ниже живота, но она умела до этого момента с этим справиться, подавить это чувство, не вызывая ни у кого подозрений. Только вчера стрелка компаса выдала все Джеку. А сейчас желание целиком охватило ее разум и тело, и скрывать его больше не хватало терпения. «Все равно он знает… нечего скрывать», — Элизабет оправдывала свои действия, получая огромное наслаждение от происходящего. Она уже готова была сдаться. Руки Джека проникли под ее рубашку и коснулись груди. Она прервала поцелуй и, позволив чувствам взять верх над разумом, выдохнула ему в губы: — Я хочу тебя… Довольная улыбка озарила его лицо, и он позволил себе уточнить: — С того самого дня, как только встретила? Я же говорил, однажды ты не сможешь устоять… в смысле… уже скорее дважды. — Что?! — Элизабет пришла в себя, потрясла головой. — О, нет! — припомнила об Уилле и залилась краской, осознав, что именно только что произошло. Девушка, отцепив его руки от себя, нелепо отскочила в сторону и, поправив рубашку, стала делать вид, что ищет что-то. Если бы она не ушла, он бы точно воспользовался ей. Элизабет и не верила в серьезность его намерений. Хоть и подсознательно ей очень хотелось думать, что все не было легкомысленно и что она не была в его глазах одной из тех женщин, которые на следующее же утро переставали его занимать. — Потеряла что-нибудь? — Джек лениво приподнялся с пола, немного расстроившись оттого, что все так быстро закончилось на самом интересном месте. Он не понимал, почему она так резко отскочила от него, словно бы он был ей противен. Что мешало ей просто расслабиться и получать удовольствие? Разумеется, этот зал — не самое подходящее место для… но он устал ждать. Никогда ни одну женщину он не добивался так долго, поэтому Элизабет вызывала в нем неподдельный интерес к себе. Каждый раз чувствуя, что наступает подходящий момент, он повторял себе, что другого может и не быть. Хотя теперь, когда Джек услышал ее признание, он все больше уверял себя, что между ними все же могло что-то получиться. — Это ты потерял! Свою совесть, — она села и принялась натягивать сапог. — У меня ее и не было, а вот ты потеряла. И контроль, и честь, и совесть, и голову… в фигуральном смысле, — он наблюдал, как она оглядывалась по сторонам, — ну… и-и-и… второй сапог! — Где камень? — строго спросила она. — Надежно спрятал, — Джек передразнил ее, поднялся, разыскав все свои вещи, вернул каждую на свои места и проверил, не пропало ли что. — Мне показалось, что это сапфир. Я все-таки рассчитываю в случае неудачи с Источником Молодости выгодно продать эту штуку. Воробей достал камень из-за пазухи, надеясь, что вновь привлечет ее внимание, и тот сразу же засверкал. Элизабет подошла, чтобы лучше разглядеть драгоценность округлой формы. У кристально чистого небесно-голубого цвета камушка было множество ровных граней. Джек не нашел ни одной царапины. Девушка задела пальцами теплую ладонь Джека, он не отдернул руку, а позволил ей взять сапфир. После произошедшего он стал ей немного доверять. — Красивый, синий, как ясное небо летом. — Говорят, он покровительствует мореплавателям и помогает им избегать кораблекрушений. — Возвращаемся? — она устало вздохнула, отдавая камень. — Может, компас укажет тебе другой путь? И приведет тебя к тому, чего… э… ах, да… правильнее говорить — «кого», ты хочешь больше всего? Элизабет взволнованно провела рукой по сырым волосам и огорчилась, потому что теперь он нашел еще одну тему для подтрунивания над ней. «Как я могла сама сказать это ему?!» — Элизабет пришла в ужас оттого, что наделала. — Я знаю, где могу найти своего мужа, — отрезала она, делая вид, что эта тема ее более не интересует. Упоминая Уилла вслух, Элизабет догадывалась, что Джеку это не было приятно. — А он знает, где ты и с кем? Что делаешь? — Джек, не отрываясь, глядел на нее и нарезал вокруг нее круги. — О, ты опять не сказала ему… Люблю браки. Всегда хочется сделать ставку, кто из двоих разлюбит первый. (3) Она, ни разу не посмотрев на него, отправилась к двери; ей не нравилось, что он лез, куда его не просили. — Нам пора, не стоит здесь долго задерживаться, — она старалась взять себя в руки, хотя румянец все еще не сошел с лица. «В следующий раз она точно не устоит», — уверил себя Джек, ухмыльнувшись, и пошел к двери. *** Они шли обратно тем же путем и, оказавшись уже возле последней двери, услышали непонятные звуки. — Слышишь? Это мне очень не нравится. — Кто-то шумит снаружи. Как мы выйдем? — Элизабет немного запаниковала. — Мы пришли оттуда, — Воробей обернулся. — А здесь… смотри, есть еще ход. — У тебя с собой была какая-то книга, может, она нам подскажет что-нибудь? — Да, но тут слишком темно. Попробуем исследовать второй ход. — Джек с неким энтузиазмом поторопился в противоположную сторону. — В легенде говорилось, что в Храме Времени есть четыре зала. Возможно, мы найдем еще что-нибудь. Элизабет неохотно поплелась за ним, не понимая, как Джеку еще не надоело мотаться туда-сюда. Воробей мчался вперед, будто там его ожидали несметные богатства и бочки рома. Она только и слышала от него временами раздражающие указания: «гляди в оба», «не отставай» да «поторапливайся». III. День четвертый. Второй зал. — Пьер, attends-moi! (4) — крикнул Мишель Ру, преодолев последнюю ступень. — Подниматься, опускаться, подниматься… я усталь, — он вздохнул и облокотился о стену, пытаясь отдышаться. — Да, кэп. Я вас понимаю. Мы все очень устали, — Питер оглядел команду, которая все еще поднималась. — Но мне кажется, за этой дверью уж точно будет то, что мы ищем. — Уверен? Очень надеюсь! Питер подошел к двери, ухватился за ржавую железную ручку и потянул на себя. Деревянная дверка была не такая уж крепкая, но так легко открываться не хотела. Питеру не удалось сорвать ее с петель, тогда он попросил помощи у команды. Пятеро мужиков толкали неподдающуюся дверцу и ругались, что есть сил. — Дайте, я посмотрю… — поднялся с земли тучный капитан Ру. Он схватил ручку и попробовал проделать те же операции, что и Питер, но добился только того, что погнулась дверная ручка. Мишель разозлился и достал пистолет. — Ах, ты! Проклятый гнилушка! — он прострелил дверь и продолжил мучить ручку. Помощник капитана присел на корточки, чтобы отдохнуть и продумать план дальнейших действий. Возвращаться с пустыми руками никому не хотелось. — Парни, у кого-нибудь есть с собой топор или что-нибудь тяжелое? — спросил Питер, осознавая, что глупо было надеяться на положительный ответ. Вряд ли пираты заинтересованы в том, чтобы таскать с собой тяжести в такое путешествие. В ответ команда развела руками и зашепталась, где-то даже послышалось невнятное: «он нас за ослов держит?» Мишель Ру начал долбить ногой по изогнутой железке, не в силах предпринять что-то более разумное. Затем, не успев как следует ухватить ручку, Мишель услыхал, как та отвалилась, и железо ударилось о каменный пол. Капитан Ру разочарованно вздохнул: — Пьер, я ее слюйчано обламаль… — Спустимся вниз и поищем что-нибудь тяжелое. Я бы не хотел портить оружие об эту дверцу, оно может нам еще пригодиться, — сказал Питер. Мужчины закивали, поддакивая, и поспешили вниз. Капитан не стал спускаться и, отойдя на небольшое расстояние, решил с разгону налечь на дверь. Питер, услышав топот, от которого даже мелкие камушки подпрыгивали на полу, развернулся: затрещало дерево, дверь сорвалась с петель, а потом громкий крик и французские ругательства пронзили весь коридор. Мишель упал вместе с дверцей и покатился куда-то вниз. Питер бросился за ним, но вовремя остановился, обнаружив, что пол за порогом был скользким, а спуск слишком крутым. Мишель, крепко уцепившись за деревяшку, скользил вперед, широко раскрыв рот. Разглядев на пути глыбу, Ру оставил панику и принялся рулить. Ему удалось переместиться влево, но деревяшка все-таки задела камень, и у нее отломался край. Из стен вдруг выскочили железные клешни с острыми лезвиями. Они вращались, и от их движений и ударов исходил металлический звон и скрежет. Мишель посмотрел на них снизу вверх и приметил, что сквозь дырявый потолок храма пробирались лучи солнца, освещая весь тоннель. Он пригнулся под вертевшейся железякой, унизанной шипами и лезвиями, стиснул зубы и еще сильнее вцепился грязными ногтями в деревяшку. Примерно метров двести оставалось до темного проема в стене. Выбор был небогатый: быть раскромсанным на кусочки, разбиться, влетев в стену, или пропасть в неизвестной дыре. Ру из трех зол предпочел меньшее и двинулся чуть вправо так, что проход теперь был прямо по курсу, а беспощадные железяки смогли сорвать с него только шляпу. Проскочив сквозь дыру, капитан прокатился до самого центра зала. — Я отправляюсь за капитаном! — Питер засучил рукава и поправил оружие. — Но ты умрешь! — кинул ему пират. — Смерти боятся трусы, я себя таковым не считаю. Если умру — такова моя судьба. Я должен помочь капитану, либо умереть вместе с ним. Третьего не дано! С этими словами старпом ринулся вниз, за ним последовало еще пять мужчин, другие — остались. Железное лезвие прошло сквозь ребра одного из них, и на пол хлынула кровь. Другой ударился головой о камень и, завертевшись, его тело нашло прямо на железную клешню, которая мигом превратила его в тысячу мелких кусочков. Пираты, оставшиеся наблюдать, от ужаса отвернулись и позакрывали глаза. Трое других с высокой скоростью ударились о мощную стену, беспомощно распластавшись подле нее. Лишь только Питеру удалось выжить и исчезнуть в темноте. — Пьер! Я зналь, ты быль прав! Смотри! — Мишель указал вперед. — Это заль, а там камень! Поверхность стены украшала фреска, слегка выцветшая и поврежденная в некоторых местах. Огромная темно-бордовая змея, покрытая крупноватой чешуйкой, свернулась вокруг небольшого камня. Он был помещен в углубление в стене, от которого зигзагами вились трещины, и казалось, что если опал дернуть на себя, то стена расколется на две части. Питер встречал в своей жизни подобные камни, они достаточно хрупки, но в каждом из них есть своя прелесть. В сумерках тускловатое радужное свечение, исходившее от камня, не могло не вызывать любопытства непрошенных гостей. Они приблизились к стене, рассматривая каждый мазок столь необычной фрески. Питер провел рукой по безупречно гладкой поверхности в месте, где была изображена змея, отдаленно напоминавшая дракона. Широко раскрытый зеленый глаз наблюдал за всем происходящим в зале, где не было никаких шансов спрятаться. Старпом почувствовал, что откуда-то потянуло холодом, и обнаружил маленькое отверстие в одной из стен у самого пола. Возможно, через него даже мог пролезть человек. Ру коснулся камня кончиками пальцев, а затем двумя руками попытался ухватиться за него, желая проверить, насколько сильно опал был прикреплен к стене. Что-то хрустнуло и щели в стенке змейками поползли в разные стороны. Опал оказался в руках капитана. Питер настороженно наблюдал за тем, как через трещины стал проникать свет цвета густой крови, излучавший тепло. Мишель спрятал драгоценность за пазуху. — Нам нужно убираться отсюда, — Питер положил руку на эфес шпаги. — Но как? — Через ту дыру. Змея зашевелилась, постепенно просачивалась через расщелины и обретала плоть. В полости зева могло поместиться человек десять, прикинул Питер, утягивая за рукав капитана следом за собой. Когда существо отделилось от стены и упало на поверхность пола, он задрожал и треснул. Бетонные плиты заскользили вместе с оползнем. Зияющая огненная пропасть образовалась под плитами, готовая сию же минуту поглотить неудачников. Капитан Ру замешкался перед выходом, сомневаясь, что со своими габаритами имеет шанс проскользнуть через отверстие. Питер, забыв о субординации, пнул Ру так, что тот юркнул в нору, но, увы, только наполовину. Кормовая часть его тела ни в какую не желала продвигаться, как бы сильно Питер не толкал капитана. Старпом обернулся: змейка, петляя между полуразрушенными плитами, подползала к ним все ближе. С импровизацией у него всегда были проблемы, посему в столь неподходящий момент вышла опрометочка. — Уцепитесь за что-нибудь, кэп, и тянитесь! — Питер изо всех сил пытался протолкнуть зад Ру. — Я застряль! — прокряхтел Мишель. — Вам не говорила votre mère (5), что кушать надо в меру? — не смог удержаться старпом, поскольку это был далеко не первый раз, когда зад (в буквальном и переносном смыслах) капитана Ру оказывался в беде, а кашу расхлебывать всегда приходилось верному помощнику. — Говориля… а еще, что если есть мало, тогда силенок не будет хватать… — Мишель с помощью Питера прополз через проход и подал ему руку. Змея напала на Питера, но тот успел так отпрыгнуть, что зубастая морда врезалась в стенку. Старпом вынул из ножен шпагу и рубанул ею по шее монстра. Змеюка, ловко вывернувшись зашипела, высунув длинный черный язык, раздвоенный на конце. Челюсть рассекла сталь, подобно тому, как ножницы режут бумагу. — Пьер! Держись за мою руку! Питер кувырнулся в сторону прохода и пополз через него, не оборачиваясь. Голова монстра была слишком крупной для того, чтобы достать добычу, но гадюке удалось порвать верхнюю одежду беглеца. Из пасти шел отвратительный запах, а по зубам стекала жидкость, скорее всего, ядовитая. Мишель вытащил обессиленного Питера из-под носа у той твари и положил на пол. Огромная змея шипела и била хвостом по стене, но она, к счастью, оказалась крепче. — Где мы? — выдохнул Питер, с каждым вдохом ощущая, что силы к нему возвращаются, а страх уходит. — Надеюсь, мы почти снаружи. Я видеть свет в конце тоннеля! — обрадовался Ру. Питер глянул вперед: через проломанную стену вдали проникал дневной свет, и слышалось веселое щебетание птиц. — А как же остальная команда? — Вернутся обратным путем, если им хватить ума. IV. День четвертый. Третий зал. Сразу как только пираты оказались в зале, на них накинулась пара тигров, готовых разодрать любого, кто бы попался им на пути. Раджетти от страха спрятался за колонной. Пинтел пытался втиснуться за ним, но не успел добежать; как раз в тот момент за ним погнался тигр и едва ли не загнал в угол их обоих. Они разбежались по сторонам, а зверь помчался за тучным Пинтелом. Барбосса выстрелил в тигра, но попал лишь в ухо и ему пришлось вынуть шпагу из ножен, чтобы через секунду хоть как-то защититься от лап бежавшего на него животного. Как раз кстати на помощь капитану пришел мистер Гиббс. Спина к спине они отражали все нападения. Тигру распороли брюхо; кровь брызнула фонтаном, попадая на всех кто был поблизости. Барбосса поморщился и отошел в сторону. А к другому зверю Гиббс подскочил сзади, схватил камень, пока тот преследовал Раджетти, и ударил по голове. Тигр зарычал от боли, а потом тяжело вздохнул и развалился прямо посреди зала возле статуи. Гектор подошел к нему, вытащил нож из сапога и перерезал горло. Его одежда оказалась насквозь пропитана кровью, словно после морского сражения. Джошами выглядел не лучше. Пытаясь отдышаться, он облокотился о стену и глянул на капитана. Во взгляде Барбоссы не было ни капли страха, только лишь безразличие и усталость. Барбосса похлопал по плечу мистера Гиббса, а тот, улыбаясь, вытер пот со лба. Пираты зашумели и двинулись в центр зала, к бронзовой статуе. Она повторяла фигуру у фонтана. В пасти зверя виднелся ярко-оранжевый гранат. Гектор хорошо разбирался в драгоценных камнях, ведь всю свою пиратскую жизнь был охотником до сокровищ. Он считал деньги лучше и куда быстрее, чем читал. Барбосса всегда думал, что в таких вещах, как драгоценности и золото, должен разбираться любой уважающий себя пират, иначе его одурачат в первой же таверне. Камень, который видел перед собой Гектор, был гранатом и представлял собой ценность не только как предмет продажи, но и как ключ к разгадке. «Четыре камня, четыре зала, четыре фигуры, фонтан, — проговорил про себя Барбосса. — Если мы достанем все камни, и вернем их на места, фонтан заработает. Мы выпьем воду из источника. Возможно, обретем бессмертие. При удачном стечении обстоятельств мы сможем победить нечистую силу на острове и отразить нападение любого встречного судна. А когда вернемся на Тортугу, о нас начнут слагать легенды по всему миру. — Он ухмыльнулся и дотронулся до носа тигра. Касаться камня Гектор еще не решался. — Но главная загвоздка в том, как помешать Воробью и Мишелю Ру заполучить бессмертие. Их необходимо стравить, в этом нет ничего сложного, ведь я знаю, что может послужить яблоком раздора». Барбосса хотел, чтобы бессмертие досталось только ему с командой, все остальные, став бессмертными, могли стать для него помехой. Особенно в карибских водах. Тем более, Воробей и француз были его врагами и жутко раздражали его. Если они умрут, ему от этого будет только радостней. — Пинтел, глянь! Как думаешь, за сколько купят этот камень? — Раджетти выглянул из-за плеча Барбоссы. Капуцин встревожился и попытался ухватить за нос этого вездесущего дурачка. — А зачем продавать? Разве не помнишь статую возле фонтана? Ты говорил, что там чего-то не хватает. Может, этот камень нужно отнести туда? — Думаю, так нам и надо сделать, — сказал Барбосса и коснулся камня. В следующий момент яркая вспышка света озарила весь зал, и Гектор отлетел вместе с капуцином назад; оба с размаху ударились о стену. *** Пинтел и Раджетти бегали вокруг скульптуры, размахивая руками, и визжали. От камня в пасти статуи исходил яркий оранжевый свет. Тигр, выпрыгнувший из гранатового камня двумя секундами ранее, был копией бронзового собрата. Но у огненного зверя не было плоти, его тело и конечности состояли из некоего подобия пламени. Шпаги могли пройти сквозь него, как если бы это была вода, но огонь вновь стремился заполнить собою пространство, возвращая животному прежнюю форму. Огненный хищник никак не мог определиться, какой завтрак на сегодня он бы предпочел. По всему залу забегали мужчины. Зверь стремился сжечь живую плоть, от этого он становился активнее. В темном уголке что-то тускло светилось белесым светом, и по всему залу слышался шепот. Слова, точно заклинание на каком-то непонятном древнем языке, заставляли животное свирепствовать при виде врагов и нападать на каждого, кто попадется на пути. Сколько бы пираты не стреляли, тигру все было нипочем: всякая пуля пролетала сквозь него. Да и не хватало пиратам времени, чтобы заряжать оружие. Поэтому они дрались всем, что попадалось под руки. Кто-то даже снимал с себя верхнюю одежду, успевшую загореться, кто-то умудрялся вылить на тигра последние запасы воды. А Гектор, когда на него напал тигр, яростно размахивал шпагой перед его мордой до тех пор, пока острие не раскалилось до такой степени, что от него летели искры. Огненный зверь замахнулся лапой на Барбоссу и задел того за плечо. Гектор ощутил, точно раскаленный стальной клинок прошел сквозь одежду и оставил следы от когтей на его коже. Барбосса отбросил шпагу в сторону, отчаявшись бороться со сверхъестественным существом, и спрятался в углу за столбом вместе со своей обезьянкой. Из ран засочилась кровь, и он начал терять сознание. Все плыло перед глазами, но Гектор не желал сдаваться. Неприятные воспоминания о скелетах на несколько мгновений захватили его сознание, когда он видел, как расплывчатые очертания его товарищей мгновенно загорались. Гектор пытался сосредоточиться и придумать план дальнейших действий. Он оторвал кусок ткани от своей рубахи и принялся перетягивать им себе рану, понимая что если это и поможет, то совсем не надолго. И в этот момент ему стало жаль, что рядом с ним нет Воробья, в чьей голове точно бы родился какой-нибудь план. Раны кровоточили, и Гектор всеми силами пытался остановить кровотечение, боясь и вовсе остаться без руки. «Воробей бы обязательно сделал что-нибудь… особо не раздумывая… Хм…» Возле стены его взгляд приметил рычаг неизвестного назначения. Барбоссе редко представлялся случай участвовать в подобных путешествиях, полных загадок и ловушек, а воспоминания об Исла-де-Муэрто вызывали у него ощущения, сравнимые с зубной болью. Гектор предпочитал заниматься обычным пиратским разбоем: грабить богатых людей, захватывать порты, топить корабли, обманывать врагов, обсчитывать владельцев таверн, убивать назойливых конкурентов. Он испытывал неприязнь к сверхъестественным силам, поскольку их действия сложнее предугадать. Они зачастую были не только могущественнее смертных, но и коварнее. «И способны предать, обернуться против тех, кто на их стороне», — он вспомнил о Калипсо. Барбосса не любил непредсказуемых ситуаций, потому что, увы, редко умел с ними справиться. Он во многом полагался не на удачу, а на успех и тщательно спланированные действия. В молодости он был гораздо шустрее, и мог встретить любую неожиданность, смеясь в лицо опасности. А сейчас он уже не тот. Гектор и пришел на этот остров, чтобы испытать судьбу в последний раз и вернуть былую молодость, поэтому готов был сражаться, несмотря ни на что, до последнего вздоха. Барбосса завязал узел покрепче, помогая себе зубами, а затем, со вздохом прислонив голову к стенке, вновь посмотрел на рычаг. «Нажать? Но я же не знаю, что случится потом… Что если всё станет только хуже?» Капуцин спрыгнул с плеча хозяина и потянул за одежду в сторону рычага. «Тот, кто придумал этого тигра, сам сильнее его и знает, как его уничтожить. Если вдруг нечистая сила откажется ему подчиняться или станет могущественнее его самого, он должен уметь обезвредить порожденное им же зло. Что если рычаг и есть — способ подчинить себе зверя?» Все это время пока Барбосса приходил в себя и решал, что делать дальше, тигр бросался на мужчин, обжигая им руки и ноги, толкая в напольные люки, крышки которых были хорошо замаскированы и открывались, когда кто-то ступал на них. Вопящие от страха пираты падали на дно ловушек, испещренное острыми деревянными штыками. Когда огонь сжигал их одежду, они пронзительно кричали. Пинтел и Раджетти, минуя все препятствия, добежали до стены и разбежались в разные стороны. Хищный кот, не успев притормозить когтями, ударился о холодную стену и на секунду потускнел, потеряв свою форму. — Выкуси! — Раджетти достал свою флягу с водой и прыснул в морду животному. Зверя на время парализовало. — Чтоб тебя, безмозглая тварь! — задыхаясь от усталости, Пинтел побежал к Раджетти. — Бр… мерзкая кошка! — Раджетти посмотрел на Пинтела, стараясь скрыть страх и дрожь в голосе. Затем они помчались к двери, которую несколько пиратов уже успели приподнять. Оба выскочили из зала, как ошпаренные. А пламенный тигр вернулся в форму и кинулся на следующую жертву. Барбосса наблюдал, как теперь уже мистер Гиббс, обжигаясь, пинал сапогами рассвирепевшую кошку в морду и звал на помощь. Джошами уже успел получить пару ожогов, отбиваясь кулаками: кожа рук сильно покраснела. Он задыхался, попав в самое пекло. Гиббс не был способен более выносить жар и уже не знал, как отогнать от себя это чудище, оставалось лишь толкаться ногами. Все же его ступни как-никак были защищены сапогами. Гектору было жаль, но он ничем не мог помочь товарищу, более всего его беспокоила собственная участь. Хотя, если ему удастся совершить задуманное, то и остальные будут спасены. Главной целью для него сейчас было — нажать рычаг и вытащить ярко-оранжевый гранат. Барбосса мог бы спасаться вместе с Пинтелом и Раджетти, но… он не мог уйти без камня. — Эй, огненная дрянь, сюда глянь! — выкрикнул Раджетти, высовываясь из-под двери. Он хотел отвлечь внимание зверя от капитана. Животное повернулось в сторону корчащего рожи чудака. Гектор, не теряя ни секунды, пополз в сторону рычага, который находился совсем близко, и, ухватившись обеими руками, потянул вниз. Тигр сразу же обернулся к пирату в шляпе, и кинулся к нему. Где-то под плитами зашумели механизмы и зазвенели цепи. Металлическая пасть тигра-статуи раскрылась, и камень упал на плиты. Купол храма слегка приоткрылся; солнечный свет развеял тьму в зале. Барбосса обернулся и прямо перед своим лицом увидел глаза пламенного тигра. Широкие желтые зрачки обратились в два магических шара в одно мгновение и отобразили несколько эпизодов из прошлого Гектора. Ему казалось, что сама смерть предстала перед его глазами, как в тот самый день, когда его убил Воробей. Моменты мелькали, следуя один за другим с бешеной скоростью. Падение с обрыва, ножевое ранение в таверне, оглушительный взрыв трюма его давнего корабля… Сверкающее ацтекское золото, полнолуние в жаркую карибскую ночь, исчезновение кожи и оголенные кости… Мучительная жажда, шелест черных изорванных парусов, безвкусное яблоко, полетевшее за борт… Лязг шпаг, выстрел в сердце, хладнокровный взгляд врага, кровь, пропитывающаяся сквозь льняную рубаху… «Я чувствую… холод», — глухо прозвенело в ушах, отдаваясь эхом. Огненный зверь, вспыхнув в последний раз, лег на пол и погас, как будто кто-то одним разом задул большое количество свечей. Гектор сделал глубокий вдох и положил руку на левую сторону груди, словно бы проверяя: не течет ли оттуда кровь. — Мистер Гиббс, мы идем наверх. Скажите остальным, чтобы следовали за нами, — с гордостью произнес Гектор и поднял с пола ограненный гранат. «Все хорошо. Все кончилось. Я жив», — еще раз вдохнул Барбосса и крепко сжал камень в руке. Теперь когда в зале стало светло и безопасно, Гиббс смог разглядеть покореженную металлическую лестницу у стены, по которой начал подниматься Барбосса. Воспоминания волной накатили на Джошами, шум в висках мешал ему отчетливо слышать слова, однажды прозвучавшие несколько дней назад, когда он подслушивал. В воображении смутно представились Джек и капитан Ру, изучавшие карту. — Смерть являться всегда лестницей позади… — Лестницей позади… хм… — Лестница означать ступени. Человек подниматься по ступеням и в любой момент он есть способный упасть и умереть. Раджетти, Пинтел и еще пятеро мужчин вернулись в зал, и все подошли к лестнице. Гектор решил подниматься первым, стараясь беречь свою раненую руку. За ним, толкаясь и отпихивая друг друга, поспешили все остальные пираты. Джошами пришлось лезть последним. Он пожал плечами, занес ногу на ступень и поднял взгляд: лестница вела к небольшому уступу, позволявшему добраться до прохода в стене. Не спеша Джошами достиг середины, когда невнятный шепот вновь зазвучал, и лесенка задвигалась, мощно ударяясь о стену. Гиббс еще не успел забраться выше, поэтому соскочил, но не упал. Он ухватился двумя руками за ступень и повис. Только Барбосса сумел достигнуть самого верха. Пинтел крепко вцепился за лестницу и, стиснув зубы, полз вверх, несмотря на то, что сил уже не оставалось. Гибсс старался не оглядываться. Страшный шепот становился все громче, но разглядеть, кто его издавал, было трудно. Незнакомец был одет в черную мантию, на голове был капюшон. Его силуэт странным образом сливался со стеной, как если бы это был не обычный человек, а его дух или тень. Металлическая лесенка, способная отвалиться в любой момент, заскрежетала и затряслась. Джошами ухватился за ступень, а та, заскрежетав, погнулась. На лесенке не хватало нескольких ступеней, поэтому дотянуться до следующей ступени теперь стало еще труднее. Лестница раскачивалась и с все большей силой ударялась о стену. В последнюю секунду Гиббс одной рукой дотянулся до ступени и тогда же почувствовал, как его тянет вверх. Барбосса схватил его за жилет, помогая подтянуться. Оказавшись наверху, Джошами услышал удар железа о пол: лестница переломилась и нижняя ее часть отвалилась. В этот же момент дух исчез, не оставив и следа. — Что ж, — вздохнул Гектор. — Теперь нам предстоит выбираться отсюда. — Что-то подсказывает мне, что путь будет долгий, — добавил Гиббс, указав в сторону длинного темного тоннеля. — У нас нет ни еды, ни воды, ни огня. Шесть человек погибло, трое ранены. — Это не помешает нам достигнуть заветной цели, мистер Гиббс, — с уверенностью произнес капитан. — Даже если нам придется до полуночи петлять в этих лабиринтах, мы все равно выберемся отсюда. Бывают ситуации, из которых выход нужно сделать самим. Непробиваемых стен не бывает. В действительности же Гектор не знал, что будет дальше, но не хотел, чтобы команда видела, что он растерян. Барбосса не позволял страху брать над собой верх. Ведь неуверенность капитана и страхи передаются и его команде, людям, которых он ведет за собой. Гектор не желал сдаваться ни при каких условиях. *** Прошло уже около четырех часов, солнце неспешно клонилось к закату. Француз с кислым выражением лица сидел возле костра на берегу небольшого болота и отмахивался от москитов. Змея недвижно лежала на песке, иногда высовывая язык и приподнимая голову. Птицы, прыгали с ветки на ветку и щебетали, передразнивая и копируя друг друга. Неподалеку жаба на кувшинке надувала зоб, иногда громко квакала и, казалось, пристально наблюдала за стариком. — Пьер, ты там где? Я есть хотеть! — окрикнул старпома капитан Ру, помахивая веткой у лица, как дама веером. — Здесь, за кустами. — Ты нашел лягушек? — нетерпеливо спросил Ру и, отмахнувшись веточкой от москитов, вытер пот с лица старым платком. — Всего семь штук. Погодите, кэп, скоро их будет больше. — Как думаешь, мы сможем достигнуть цели? Остальных все еще нет. Найдут ли они нас? — Найдут, если выживут. Давайте надеяться на лучшее, кэп. Как говорится, нетерпеливые платят дорого за то, что терпеливым достается бесплатно. — Да, mon capitaine так говориль перед всяким сражением, — зевнул Мишель и потянулся. Питер пришел к капитану и сел рядом, вытаскивая из карманов лягушек разных размеров и цветов. — Выглядят съедобными, но вот эту лучше выкинуть. Я таких не любить. Она есть отравленная, — показал он на темно-красную лягушку с черными, как пуговки, глазами. — Извините, не заметил. Давайте ужинать! — Проклятый москитишка! — вдруг закричал Мишель Ру и неуклюже замахнулся на насекомое веткой, когда-то село на цветок. Лепестки и пыльца разлетелись, а москит исчез в неизвестном направлении. — Пьер, они меня досталь! Апчхи! Они такие противные! Всего меня искусаль. — Тс-с-с! Вы что-нибудь слышите? — Где? — Мишель проткнул лягушку палкой и поднес будущий ужин к костру. — Кажется, по крыше храма кто-то лазает, — Питер привстал. — Я пойду прослежу, а вы готовьте ужин. — Будь осторожнее. Я за тебя переживать, мой друг, — кинул ему вслед Ру. — Ай-ай-ай! Что за лягушки?! Они все распрыгалься. — Мишель стал с палкой бегать по всему берегу за убегавшим ужином. — Куда пошлепаль, нещасная гадина?! *** Барбосса полз по крыше, а за ним плелась и вся его команда. Склон был достаточно крутой, поэтому идти по нему представлялось трудным делом. Впереди всех карабкался капуцин, будто указывая всем путь. Джек мягко ступал по поверхности и двигался ловчее любого кота. Достигнув края крыши, капуцин стал пищать, предупреждая капитана о том, что дальше нет хода. Барбосса опасливо посмотрел вниз. — Эдак мы все кости переломаем. У кого есть какие идеи? — Мы можем дотянуться до той ветки и притянуть дерево. По нему можно сползти вниз, — сказал Раджетти. — Прекрасно! Начинайте. — Умник, — сквозь зубы процедил Пинтел и грозно посмотрел на своего друга. — Вот теперь сам и лезь. — А как иначе ты собирался спускаться? — План такой: я буду держать тебя за ноги, а ты попытаешься схватить ветку, — проговорил Пинтел, присматриваясь к дереву. — Почему я? — Это твоя идея! — раздраженным голосом пробасил Пинтел. — Ты вечно лезешь, куда не просят! — Ты просто завидуешь мне, ведь сам до такого никогда бы не додумался! — Если вы немедленно не заткнетесь, я спихну вас с крыши! — разозлился Гектор. — Заткнитесь и делайте, что вам приказано. У кого еще есть идеи? В ответ на его вопрос — где-то далеко заквакали лягушки. Барбосса повернулся в сторону, откуда издавались звуки и только сейчас приметил как за ветвями деревьев засветился костер. — Там кто-то есть в кустах, — опустившись на локти, прошептал Раджетти. — Это чудище пришло тебя сожрать! — Пинтел крепко взял приятеля за ноги. — Тянись, я держу. Раджетти, покряхтывая, пытался дотянуться до ветки: — Иди сюда, веточка. Я до тебя доберусь! «Ох, придурки…» — тяжко вздохнул Барбосса и переглянулся с Джошами. Тот лишь пожал плечами. — Вы что здесь делаете? — внезапно прозвучал чей-то мужской голос. Раджетти вздрогнул и с криком заскользил вниз по крыше. Пинтел не успел вовремя потянуть растяпу на себя, поэтому через несколько мгновений Раджетти уже болтался кверх ногами и кричал. — Не ешьте меня, не ешьте! Я невкусный, у меня одни кости! — Как ты здесь оказался? — Питер поднял голову и заглянул висевшему вверх тормашками и испугавшемуся пирату в глаза. Деревянный глаз Раджетти словно от удивления выпал и укатился куда-то в траву. — Ах, гла-азик! — Кончайте базар… разводи-и-ить. Я долго не продержу-у-усь! — предупредил Пинтел за две секунды до того, как в его руках остались только сапоги. — Фу-у-у! Ну, и… — он забросил сапоги в заросли, — запах! — Гы-ы-ы! Ты спас мне жизнь, громила, — улыбнулся Раджетти, оказавшись на руках у Питера. Сапоги с грохотом скатились по ветхой крыше, и один из них попал Раджетти прямо по голове, тот ойкнул и свалился на землю. — Не за что, — улыбнулся Питер. — О, как хорошо, что вы здесь, может, поможете нам как-нибудь спуститься отсюда? — нарочито вежливым тоном обратился к нему Барбосса. — Мой глаз! Я его нашел! — Раджетти вернул свое сокровище на место. — На той стене есть окно и множество уступов. Там спуститься будет проще, — предложил Питер. — Благодарю! — кивнул Гектор и велел команде ползти к другому краю крыши. _____________________________ (1) Qu`-est-ce que c`est? (фр.) — что это такое? (2) Имя Лорда, о котором идет речь в оригинале такое: «Lord Reginald Marmaduke Bracegirdle-Penwallow», the EITC’s Director of African Affairs. Весь эпизод о прошлом взят из книги А. К. Криспин «The Price of Freedom» (3) «I love marriage, it’s like a wager to see who will fall out of love first.» © фраза Джека, невошедшая в пкм2. (4) attends-moi! (фр.) — подожди меня! (5) votre mère (фр.) — ваша мать