Сердце мирового океана

      I. День седьмой. Вечер на берегу.       Огонь, разожженный пиратами, тихо трещал на песчаном берегу, догорая последние свои минуты и оставляя от сухих веток и листьев лишь тлеющие угольки да светло-серый пепел. Элизабет бездвижно сидела, обняв руками колени, и смотрела на то, как в темноте весело пританцовывали под шум прибоя языки пламени, то и дело разбрасывая в направлении ветра искры по сторонам. Элизабет подняла взгляд и увидела, как звезды, блестевшие жемчужным светом, падали, оставляя за собой яркие белые полосы. Уставшие пираты спали, лежа на песке и в траве возле деревьев. Барбосса сидел с открытыми глазами, опираясь о ствол маракуйи и поедая фрукты. Обезьянка, держа в лапках небольшой кокос, поместилась рядом, озадаченно размышляя, как ей разбить свою добычу.       Капуцин предпринимал попытки долбить кокосом об ствол дерева, а Барбосса ругался на него, потому что сухие листья падали ему прямо на шляпу и он устал смахивать их с себя. В какой-то момент Гектор не выдержал и разбил кокос об камень, а затем вернул своему питомцу. Сразу после этого на берегу настала мертвая тишина.       Элизабет боялась думать о том, что ее ждало дальше. Но тягостные мысли о будущем так и кружились в голове, терзая ее, вызывая страхи и сомнения.       Вернувшись домой, она не увидит ничего, кроме пустой, холодной, пыльной комнаты. И рядом с ней не будет никого, кроме совершенно чужих и незнакомых ей людей, живущих по соседству. Ведь как бы сильно она не хотела все изменить, дороги домой, в Порт-Ройял, для нее теперь нет.       Уилл был ее последней надеждой на спасение от опостылевшего ей одиночества. Она желала бы попытаться спасти его, но совершенно не имела представления, как это сделать.       Девушка понимала, что Джек поглощен лишь идеей вернуть «Жемчужину» и в этот раз вряд ли станет ей помогать. Да и не желала она сама просить у него помощи уже в который раз подряд. Поэтому все, что ей оставалось сейчас, так это молча грустить возле костра и злиться на собственное бессилие. Мучимая безысходностью, она время от времени протирала глаза. Элизабет просто была не в силах сдержать слез и, полностью погруженная в свои невеселые мысли, совсем не замечала, что происходило вокруг. Ей словно было все равно.       Внезапно она почувствовала, как чья-то рука легла на ее плечо. Повернув голову, Элизабет увидела руку с тремя крупными кольцами на пальцах. А затем почувствовала, как Джек придвинулся к ней справа, обнял ее за плечи и, поймав ее недоумевающий взгляд, нахально улыбнулся. Его глаза ярко блестели в темноте и, ей даже показалось, насмехались над ней. Ее сердце бешено застучало при одной только мысли, что он заметил ее слезы. Меньше всего ей сейчас хотелось видеть, как он радовался тому, что она сдалась и потеряла веру в то, что сможет спасти Уилла.       — Тёмная ночь. Необитаемый остров. Шум костра. Плеск волн… — его глаза продолжали дерзко смеяться, а она смотрела в них, затаив дыхание, не понимая, что ожидать от него дальше. — Помнишь? — добавил он, и от звука его голоса, словно по волшебству Элизабет, будто снова оказалась в прошлом, услышав, как трещит огонь, как волны плещутся возле берега и как звучат их с Джеком голоса, распевающие песню о пиратах. Как Норрингтон искал их с Джеком по всему Карибскому морю, чтобы ее спасти. Как отец волновался за нее… в этих воспоминаниях сейчас он казался ей совсем живым… И как она впервые узнала Джека. А также про то, о чем он мечтал и к чему стремился — о свободе. Тогда они были совершенно свободны: они танцевали вокруг костра и весело смеялись, и никакие классовые ограничения не стояли между ними.       — Вижу, что, конечно, помнишь, — он обнял ее покрепче, не преминув воспользоваться ее смущением. — Возьми это, вытри слезы, миссис, — он достал из кармана серебристую ткань. Тот самый клочок, оторванный Джеком от одежды вампира в ночь, когда они с Элизабет впервые встретили одного из них. Она с презрением оттолкнула его руку, не желая признавать, что плакала. Джек сделал обиженную гримаску, словно ее жест его разочаровал. И когда она снова встретилась с ним взглядом, то не смогла сдержать смешок.       — Снова печалишься о судьбе Уилла? — вдруг спросил он. Элизабет не ожидала, что Джек захочет говорить об этом, и с подозрением посмотрела на него.       — Это не имеет значения.       — Имеет, раз роняешь слезы, — холодным и уже серьезным тоном сказал он. Ему было не особо приятно видеть, как она страдала из-за мыслей о своем Уилле. Джек не понимал, как она вообще могла сходить с ума от какого-то мальчишки, который, в общем-то, тоже ничего не мог ей предложить, кроме встреч на берегу с перерывами в десять лет.       Сам Джек мог бы предложить ей гораздо больше встреч куда более ярких и незабываемых.       — Это не твое дело, — вздохнула она и отстранилась.       Воробей знал, что при таком раскладе она никогда не доверит ему тайну о местонахождении сердца Уилла, поэтому решил быть предельно осторожным с ней сейчас.       Почувствовав, что она намеревается высвободиться и уйти, крепче схватил ее за плечи и продолжил сочувствующим тоном:       — Мне правда жаль, Лиззи.       Она с недоверием посмотрела на Джека. Такие слова ему были явно несвойственны в сложившихся обстоятельствах. Но она не могла понять, говорил ли он правду или просто насмехался над ней.       — Может, я действительно мог бы помочь тебе, но раз ты действительно считаешь, что это не мое дело, — он убрал руки от нее и демонстративно отодвинулся, — тогда оставлю тебя наедине с твоими грустными мыслями, цыпа.       — Нет, Джек, постой! — она дернула его за рукав.       Подсознательно она почувствовала подвох в том, что он сам вызвался ей помочь. Это было крайне странно и не похоже на него, но она, поколебавшись в течение нескольких секунд, решила все же не обращать внимания на свой внутренний голос, и отчаянно вцепилась в его руку, как в единственную возможность все исправить.       — Ты действительно пойдешь на это?       — На что? — непонимающе ответил он вопросом на вопрос.       — Поможешь мне найти способ избавить Уилла от проклятья?       — Об этом и речи не шло, дорогая, — он поморщился как от пощечины и продолжил сухим, безучастным тоном: — Сразу, как я вернусь на «Жемчужину», я отправлюсь в Бухту Погибших Кораблей, а тебя могу закинуть домой по пути… — и чуть задумавшись, счел нужным добавить, но уже с явной издевкой: — Кстати, координаты не напишешь?       Элизабет, вспомнив их недавний разговор о будущем, в котором Джек периодически заглядывал к ней, сделала кислую мину. Ей было грустно и одиноко, а он вдобавок еще и подтрунивал над ней.       — Джек! Ты когда-нибудь перестанешь издеваться?! — она толкнула его в плечо и, теряя самообладание, внезапно впала в истерику, ощущая, как по лицу снова покатились слезы. — Я не хочу возвращаться домой! Никто меня не заставит туда вернуться! Ни за что! Я должна спасти Уилла! Я просто должна… должна… должна! Без него моя жизнь не имеет смысла!       На последней фразе Джек едва слышно цокнул языком, вздохнул и, наклонив голову, устало прикрыв глаза на несколько секунд, а потом посмотрел на нее, как на избалованную кисейную барышню, несшую откровенный бред:       — И что ты намерена предпринять, чтобы спасти возлюбленного, м?       Его слова, точно ведро холодной воды, вылившееся прямо ей прямо на голову, вдруг привели ее в чувство. В следующий момент ей стало жутко стыдно перед Джеком за то, что она повела себя, как капризная девчонка. И она, вытерев слезы рукавом, сразу же сказала сдержанным тоном:       — Придумаю что-нибудь.       Услышав ее слова, он поразился тому, сколько в ее голосе было презрения и холода.       — Не скажешь, где находится твой дом, — с некоторой тоской в голосе он жестко произнес, — оставлю тебя на первом попавшемся острове.       Элизабет, дрожа всем телом, посмотрела на него затравленным взглядом. И, увидев, как он принялся подниматься с песка, схватила его за запястье, останавливая:       — Джек, почему ты не можешь взять меня с вами в Бухту?       — Потому что от тебя, Лиззи, одни только неприятности, а я хочу вернуться домой живым, — он снова опустился, заметив, что она пришла в себя.       Элизабет, немного помедлив, спросила:       — Ты там живешь?       — Жил. До того, как сбежал. А так, в общем-то, — несколько смущенно, словно оправдываясь, ответил он, посмотрев на ее руку, все еще державшую его за запястье, — чаще всего лишь возвращался туда перекантоваться на пару дней.       — Джек, возьми меня, тебе же это ничего не стоит! — она потрясла его за плечо.       — Не здесь, цыпа. А то разбудим всех вокруг, — усмехнулся он в своей обычной манере, сверкая в темноте наглыми глазами, отражавшими пламя костра.       Элизабет набрала в ладонь песка и бросила в Джека, но тот вовремя увернулся, упав на спину.       — Я имела в виду совсем не это, капитан Воробей!       — Сладких снов, — буркнул он, зевая, и закрыл глаза, продолжая хитро улыбаться.       — Негодяй, — шикнула она, повернувшись к нему спиной, и улеглась на песок, положив голову на ладони, сложенные домиком.       II. По ту сторону моря. Другая любовь.       Уилл стоял возле фальшборта, глядя на беспечный океан, распростертый до самого горизонта. Яркий полумесяц в небе, проложив по волнам лунную дорожку, освещал путь «Голландцу». Уилл, наблюдая за волнами, думал о том, что случится дальше. Он хотел увидеть Элизабет, но прекрасно понимал, что как раньше между ними ничего уже не будет. Он заберет ее с острова и отвезет домой, чтобы потом снова попрощаться на девять долгих лет. Может быть, Калипсо и позволила бы ему увидеть ее гораздо раньше, но это все равно ничего не изменило бы. Спустя долгие годы тоскливого ожидания, пробыв один день на берегу, он снова будет вынужден вернуться, чтобы служить в потустороннем мире. Та жизнь, о которой они мечтали перед свадьбой, им не светила. Год за годом Элизабет будет стареть, одиноко проживая в доме на берегу. Она уже никогда не сможет вернуться в свою прежнюю жизнь — в Порт-Ройял, потому что там ее наверняка сразу же узнают и приговорят к виселице за связь с пиратами. И если Элизабет не удалось найти способ спасти его, он уже сейчас твердо решил, что отпустит ее. Это не будет просто, но он был убежден, что это нужно сделать. Она не должна из-за него впустую тратить лучшие годы своей жизни.       — Уилл, — прозвучал мужской голос из-за спины капитана.       — Да, отец, — Тернер младший обернулся к Биллу.       — В темноте сложно разглядеть, но мне кажется, что у нас на хвосте целый флот. Пошли, — Билл передал сыну подзорную трубу, и они вместе поднялись на квартердек.       Уильям посмотрел вдаль и действительно заметил на горизонте несколько темных точек, отдаленно напоминавших силуэты кораблей.       — Нам не нужно, чтобы они нас увидели, так что, прибавь скорости, отец.       — Как скажешь, — кивнул тот и удалился.       — Что-то случилось? — внезапно для Уилла послышался голос Шарлотты.       Он не слышал, как она поднималась по трапу.       — Да так ничего особенного, — спокойным голосом ответил он.       — Тогда почему ты взволнован? — обеспокоенно посмотрела на него, подойдя ближе.       — Что тебя так встревожило?       — Все в порядке, Шарлотта, — устало вздохнул он. — Просто переживаю, что не успеем добраться вовремя.       — Там на горизонте корабли, да? — она заправила выбившуюся прядь волос за ухо. — Я слышала.       — Да, вероятно держат путь на Карибы, но причин беспокоиться нет. Они нас не заметят.       — Ты сегодня даже не притронулся к ужину, Уилл. Тебе не понравилось?       — Просто не было аппетита.       — Уилл, — она приблизилась к нему. — Я вижу, ты сам не свой. На тебе совсем нет лица.       Он посмотрел ей в глаза, и вдруг почувствовал, как ее ладонь совершенно неожиданно коснулась его щеки.       В отношениях с Элизабет Уилл не смог припомнить моментов, когда бы она на него смотрела так же. Между ними по большей части сохранялось расстояние, у их любви всегда были преграды. Сначала она была дочкой, отец которой считал неприличным ее тесную дружбу с простым мальчиком. Затем между ними встал Норрингтон, который мечтал взять ее замуж. А после… тот злосчастный поцелуй с Джеком на палубе «Жемчужины», из-за которого между ними стало еще больше холода. Они никогда не могли открыто говорить вместе о своих проблемах, словно таили друг на друга какую-то обиду.       Элизабет была горда, она всегда ждала, когда он сам начнет разговор. И ему зачастую не хотелось идти ей навстречу, и он ждал, пока она сама начинала с ним говорить. Она лгала ему о своих чувствах, отрицала, хотя он сам отчетливо видел, что у нее появились чувства к Джеку.       Они скоропалительно женились, не успев даже объясниться, думая, что после этого события все, как по волшебству, изменится — они резко станут счастливы. Но кто знал, что свадьба по сути ничего не решала? Все обернулось совершенно иначе. Судьба разъединила их, словно не хотела, чтобы они были рядом.       А Шарлотта… она была другой. Она всегда заботилась о нем, в ней практически не было ни капли гордости. Если она обижалась на какую-то мелочь, на его излишнюю молчаливость и холодность, то очень быстро отходила. И, как ни в чем не бывало, снова веселилась и готовила завтрак. Она всегда была рядом и старалась развеселить его, а когда он уставал часто навещала его с охапкой всяких вкусностей, которые находила и готовила на камбузе. Шарлотта постоянно что-то придумывала, крутилась возле него и рассказывала всякие небылицы. И ее глаза так сверкали счастьем, когда они проводили время вместе. Казалось, словно на «Голландце» ее жизни началась заново. И сам Уилл почувствовал, как сильно все изменилось, когда она появилась на борту. Сначала она боялась всех и одиноко гуляла по палубе, а затем стала приобщаться к команде, устраивать вечерние посиделки, за которыми каждый рассказывал историю о себе. Члены команды, довольно разные по своим ценностям и взглядам, далекие друг для друга, стали сближаться. Ради этой девчонки многие были готовы сплясать нелепый танец под глупую музыку и даже украшать мачты забавными по форме ракушками. Она была похожа на девчонку: чистую и светлую, без тени зла и эгоизма в душе, совершенно правильную, заботливую и чуткую.       Всякий раз когда Шарлотта смотрела на него, то не могла поверить своим глазам. В своей жизни она никогда не встречала мужчин, подобных Уиллу, но с самого детства безумно мечтала о такой встрече. Она смотрела на него с восхищением, как бы со стороны, боясь приблизиться. Он был благороден, и в нем гармонично сочетались доброта и самоотверженность, чувство ответственности и смелость, романтичность и решительность — в общем, все то, о чем мечтала бы почти каждая женщина. И она отказывалась понимать, как какая-то Элизабет могла поставить под сомнения свои чувства к такому мужчине, разбив ему сердце. Для него такие понятия, как долг и совесть были священны. Он нес свое бремя, не сетуя на усталость. Для нее Уилл был, словно герой из сказки. И его сказочный корабль был также прекрасен, как и сам капитан. Внутри и снаружи. Вспомнив о своем муже, Чарльзе Говарде, она содрогнулась от неприязни. Уилл был во много раз лучше. О таком мужчине она мечтала всю свою жизнь.       Девушка опустила взгляд, убрав свою ладонь с щеки Уилла, а тот внимательно посмотрел на нее. Он заметил, как в ее темных глазах промелькнула тоска. Совершенно несвойственная ей печаль, которую он увидел только сейчас и удивился.       — Что такое? — он решительно посмотрел на нее.       — Ничего, — отвернулась она, и он мог слышать ее взволнованное дыхание. — Просто.       Ее длинные волнистые темные каштановые волосы блестели синим блеском в свете луны. Подол ее светло-зеленого платья развевался на ветру. Она сложила руки перед собой, словно они у нее замерзли. Ее обнаженные плечи слегка подрагивали, а голова была опущена.       Уилл развернул ее к себе, положив руку на плечо. А затем нерешительно коснулся своими губами ее губ. Спустя мгновение она подалась ему навстречу, отчаянно обхватив его за шею. Нахлынувшие чувства вихрем закружили в голове. Она закрыла глаза. Ее ноги словно подкашивались, и она отчаянно цеплялась за него, чтобы удержать равновесие.       Когда он отстранился от нее, она смущенно глянула ему в глаза и поспешила удалиться.       III. День восьмой. Сделка с совестью.       Как только пираты добрались до кораблей, Барбосса сразу же дал команду набрать в пустые бочки воды из реки. Часть команды отправилась за волшебной водицей, а часть хлопотала на борту. Поэтому об отплытии речи пока не шло. Капуцин Джек весело проскакал по палубе «Жемчужины», следуя за своим хозяином.       Гектор приоткрыл дверь в каюту и увидел, как Джек вальяжно и по-хозяйски расселся на стуле, жуя яблоко.       — Ты узнал, где она хранит сердце? — настойчиво он спросил у Воробья.       — Нет еще, — с набитым ртом проговорил Воробей.       — Так о чем же ты ночью с ней болтал? Про звезды на небе что ли?! Пустозвон чертов! — Гектор слегка вышел из себя.       — Не кипятись, приятель, — Воробей со стуком положил огрызок на стол. — Всему свое время. Сегодня я непременно узнаю.       — Уж постарайся, сделай одолжение, иначе выметайся с корабля!       — Позволь поинтересоваться, — Джек приложил указательный палец с кольцом к своей щеке, — что же ты намерен делать с сердцем евнуха… ой… э-э-э, кузнеца… нет не то… — словно с трудом он пытался припомнить имя капитана «Голландца». — Ах да! — он щелкнул пальцами, — Уильяма Тернера. Собираешься убить его, да?       — Не твое собачье дело! — Барбосса улыбнулся во все тридцать два зуба.       Отчего Джек испуганно поморщился.       — Ну, я же должен знать, на что обрекаю человека.       — Ах, совесть, значит, заела? — съехидничал Барбосса, сочувственно покачав головой.       — У меня ее нет, ты же знаешь, — усмехнулся Джек, оставив попытки допрашивать его.       — Но ведь ты уже согласился на сделку, так что, какая тебе разница?       — Я собираюсь вести «Жемчужину» в Бухту, Гектор. И если тебе со мной не по пути, тогда так уж и быть забирай «Призрак Полуночи» себе и катись ко всем чертям.       — Ох, какая щедрость, Воробей, — Гектор снял шляпу, коварно улыбнувшись, и положил на стол. — Будто я сам не догадался бы увести его у тебя. Два корабля для тебя слишком много. Ты-то с одним никак не управишься — вечно теряешь да топишь. Тебе и попугайчика доверить страшно, да, Джекки? — Барбосса погладил своего капуцина по шерстке, на что тот активно закивал, словно соглашаясь с его словами.       — Буэ, — Воробей высунул язык, глядя на то, как Барбосса ласкает зверька.       — Я жду до вечера, Джек, тебя вместе с сердцем Уильяма. Найдешь меня в капитанской каюте на «Призраке». Только не вздумай делать глупости, — с этими словами Барбосса вышел из помещения и распорядился, чтобы большая часть команды отправилась с ним проведать обстановку на «Призраке».       В это время Пинтел и Раджетти катили бочку с кровью океана по палубе, чтобы спустить ее в трюм. По пути они все время натыкались на препятствия и спорили.       На баке «Жемчужины» восседали два бывших гвардейца, пристально наблюдавших за происходившим.       — Как думаешь, им удалось стать бессмертными? — спросил Мёртогг. — Они притащили с собой бочки.       — Не знаю, никто об этом не говорит, словно это какая-то тайна, а спрашивать я не решился. Барбосса явно не в духе, — ответил ему Маллрой.       — Может, тогда спустимся и спросим у Воробья? Он-то точно знает все про всех.       — Знать-то он знает, но скажет ли правду?       — Да, верно. Как обычно только солжет да запутает нас. Тогда мы можем спросить вон у тех пиратов, что катят бочку? Они-то точно знают, что тащат! — Мёртогга осенила гениальная мысль.       После этих слов они вместе шустро спустились по трапу, стараясь догнать Пинтела и Раджетти. Когда они поравнялись с ними, Пинтел поднял взгляд и грубо крикнул:       — Что крутитесь вокруг?! Не мешайте нам. Раджетти, перестав катить бочку, посмотрел на двух пиратов, которые совсем не походили на таковых. У них была слишком чистенькая и опрятная одежда, совсем как у людей Беккета.       — Слушай, Пинтел, а это случаем не те прихвостни Беккета, которые переметнулись на сторону пиратов после поражения Ост-Индской компании? Мёртогг посмотрел на Раджетти с вызовом:       — Мы не переметнулись, а выбрали сторону. Это деловой подход!       — Что вы тащите в бочке? — поинтересовался Маллрой у Пинтела.       — Это не твоего ума дела, толстяк, мы эту бочку сами тащили, и она наша.       — На себя бы посмотрел, жирный боров! — тот не остался в долгу. — А мы охраняли корабль, пока вы путешествовали, так что — нам тоже полагается доля!       — Твоя доля вот! — Пинтел протянул кулак перед лицом Маллроя. — Получишь прямо в рожу, если не отстанешь.       — Да что ты себе позволяешь? — возмутился последний и уже было кинулся на него, но его худощавый приятель его вовремя остановил.       Пинтел, скорчив лицо, показал тому язык. Тогда Маллрой, не выдержав, вырвался из рук Мёртогга и изо всей силы вцепился в толстого пирата. Развязалась драка, в ходе которой все четверо мутузили друг друга до тех пор, пока не услышали выстрел.       — Какого черта? — злой голос Воробья послышался с квартердека. — Кто посмел нарушить дисциплину на моем корабле? — он медленно и с некоторым пафосом в своих движениях спускался по трапу, убирая пистолет.       Пираты обернулись на звук его голоса и встали в шеренгу.       — А, — кивнул Воробей, увидев бесхозную бочку, прислонившуюся к борту. — Вижу, что вы четверо настолько преданы своему делу, что никак не можете решить, кто из вас будет тащить эту бочку в трюм? Тогда позвольте, я, как капитан этого корабля, разрешу ваш спор.       — Разумеется, кэп, — неуверенно произнес Мёртогг, не понимая, почему Воробей, а не Барбосса теперь назывался капитаном «Жемчужины». — Мы в общем-то ни на что не претендуем, пусть они продолжают тащить бочку. Нам всего лишь хотелось узнать, что находится в ней.       — Вода. Там находится вода, — безучастно сказал Джек, задумавшись. — Эй, вы — двое! — он обратился к Пинтелу и Раджетти. — Покажите товарищам, где находится еще одна бочка, пусть помогут загрузить в трюм.       Раджетти повел Мёртогга ко второй бочке, а Пинтел с Маллроем, толкая друг друга пятыми точками, покатили бочонок с кровью океана в трюм.       — Мистер Гиббс! — крикнул Джек, заметив старпома возле фок-мачты, а затем направился к нему. — Решили остаться, мистер Гиббс?       — Да, Джек, на «Жемчужине» мне как-то привычнее. Да Барбосса и без меня справится на новом корабле, а тебе помощь бы не помещала.       Воробей, прищурившись глянул на него. Гиббс, осознав, что своими словами ненароком задел его, потупил виноватый взгляд в доски. В этот момент Джек увидел, как мистер Коттон вместе с попугаем сходил с корабля.       — Что ж, невелика потеря. Его попугай меня раздражал, а Барбоссе будет с кем поболтать, — высказал Джек вслух свои мысли.       — У нас не так много людей, Джек. Нам не хватает еще десяти, как минимум, чтобы привести «Жемчужину» в Бухту. А если встретим по пути Королевский флот или испанцев?       — Вот, мистер Гиббс, этим и займитесь сейчас же. Пообещайте им, что они получат двойную порцию похлебки и ром вечером.       Джошами побежал искать людей в команду, радостно размахивая руками.       В следующую секунду Джек краем глаза заметил, как Элизабет прошмыгнула в его каюту. Он должен был что-то придумать, чтобы заставить ее выдать ему местонахождение сердца Уилла.       Воробей отправился в трюм, чтобы проверить запасы провианта и цельность драгоценностей, а также захватить пару бутылок рома.       Весь день пираты суетились, заполняя трюмы кораблей до отвала драгоценными камнями, фруктами и пресной водой. Солнце уже клонилось к горизонту, когда Джек осознал, что «Жемчужина» была практически подготовлена к отплытию и что через несколько часов он должен уже передать Барбоссе сердце Тернера.       Джек безумно любил «Жемчужину». И, казалось бы, готов был на все ради того, чтобы вернуть ее. Но, тем не менее, сейчас он чувствовал себя не совсем хорошо при одной только мысли, что собирался сделать. Его терзали сомнения. Да, Элизабет предавала его, за что он был вправе ненавидеть ее и не считаться с ее чувствами и желаниями. Отнять у нее Уилла было жестоким решением, которое далось ему не так уж просто. Он знал, что она никогда не выберет его, Джека, если бы выбор перед ней встал сейчас: между ним и Уиллом. Она бы до последнего цеплялась за своего Уилли, совершенно наплевав на то, что чувствовал сам Джек. Он уже даже перестал отрицать перед собой, что она ему была нужна. И не хотел отступать от своего. Насколько долго он смог бы играть с ней в любовь, Джек не мог сказать. Может быть, ему хватило бы одной ночи, а может… двух месяцев. Он сам не понимал — просто хотел ее заполучить во что бы то ни стало.       Он некоторое время стоял возле грот-мачты, глядя на штурвал и держа в руках бутылки, а затем, не спеша, направился к двери. Когда он зашел внутрь помещения, то увидел, что девушка, переодетая в нежно-розовое платье, сидела за столом, с аппетитом поедая хлеб и фрукты. При виде нее в соблазнительно тонком платьице Джек даже замер на пару секунд, явно радуясь тому, что видел.       — Платье тебе к лицу, — кинул он, присаживаясь напротив, и поставил бутылки на стол. — Эти кружевные вставки просто прелесть, — Джек прожег взглядом зону ее декольте, мысленно отметив, что платье выгодно подчеркивало ее небольшую грудь. — Я слышал, во Франции сейчас такие в моде, — он открыл бутылку и принялся пить из горла.       — Не буду спрашивать, от кого слышал, — проговорила она с некоторым ехидством и продолжила поедать виноград. — Когда мы отправляемся в Бухту? — спросила Элизабет требовательным тоном, словно весь их ночной разговор о том, что Джек ее с собой не возьмет, бесследно выветрился из ее девичьей головки.       — Не буду спрашивать, как ты заполучила это платье, — ловко парировал Джек.       Что вполне могло быть правдой, потому что вряд ли одинокая женщина, нигде не работавшая, могла купить себе такую дорогую вещь. Ее последний вопрос он намеренно оставил без ответа, сделав вид, что не слышал.       Элизабет, увидев, что он не собирался отвечать на ее вопрос, сказала:       — Барбосса так легко расстался с «Жемчужиной». Это как-то странно, не находишь? Джек слегка вздрогнул, но вовремя взял себя в руки, чтобы ответить:       — Старый черт, поди его разбери. Может хмель в голову ударила.       Элизабет с подозрением посмотрела на него.       — Мы отправимся в Бухту на рассвете, — он переключился на другую тему, чтобы отвлечь ее внимание. Правда я не понимаю, зачем тебе туда, но раз ты так решила, то не буду тебя останавливать, Лиззи. Может, осядешь там и со временем купишь дом. Сейчас это самое безопасное место для пиратов….       Элизабет, обрадованная тем, что он изменил свое решение, взяла бутылку и плеснула немного рома в кружку. Джек заговорщически улыбнулся, наблюдая за тем, как она пила. Когда-то эта бестия опоила его на острове, и он уже давно ждал случая отплатить ей взаимностью.       Девушка встала со стула, чтобы пройтись по каюте и стала разглядывать всякий хлам, разбросанный повсюду. Это были различные старые навигационные приборы: карты, секстант, хронометр, лежавшие на небольшом столике, а также циркуль, книги, разбросанные по полу, смятые записки, полураскрытый судовой журнал, пыльное оружие, обгоревшие фитили, поломанные свечки, грязная посуда, бутылки — в общем, чего только не было.       — Ищешь что-то определенное?       — Нет, просто смотрю, — пожала она плечами в ответ.       Джек прекрасно понимал, что напрямую спрашивать про сердце смысла не было, потому что, когда она обнаружит, что оно пропало, она сразу же поймет, в чем дело. Он хотел подстроить все так, словно Барбосса сам украл сердце Уилла. Ну как бы нечаянно нашел, пока рылся в каюте или там, где она прятала его.       — Знаешь, я вот думаю, — он снова пригубил рома из горлышка. — Действительно, Барбосса какой-то подозрительный. Просто взял и свалил, оставив всякие попытки бороться за «Жемчужину». Что если он что-то задумал? Очевидно, «Призрак Полуночи» — это просто утлое суденышко в сравнении с ней. Он не мог просто взять и забыть о ней. для этого должна быть веская причина.       — Что ты хочешь этим сказать? — она обеспокоенно посмотрела на него.       — Что если он хочет заполучить «Летучий Голландец»? Я надеюсь, ты надежно спрятала сердце своего возлюбленного?       Глаза Элизабет забегали из стороны в сторону, она прикусила нижнюю губу.       — Вряд ли. Он даже туда не заходил сегодня.       Джек мысленно пытался припомнить, в какой части «Жемчужины» Барбосса успел побывать за день, чтобы вычислить место, куда конкретно он не дошел.       А ведь Гектор мог бы сам пригрозить Лиззи, чтобы та отдала ему сердце Тернера, но почему-то не пошел на это — послал его, Джека, выполнять грязную работу. Испугался женских слез? Что не сможет так жестоко поступить с ней?       Воробей был уверен, что Элизабет ни за что не расскажет ему о местонахождении сердца, понимая, что это может быть опасно. Она все же не настолько сильно ему доверяла. Да и он не хотел спрашивать, чтобы в случае пропажи, она не бросилась на него вся в слезах и с кулаками, ведь именно на него упадут все ее подозрения: она его просто возненавидит. Джек содрогнулся при мысли о том, что почувствует Элизабет, когда обнаружит, что сердце украли. Но его желание вернуть «Жемчужину» и презрение к Уильяму перевешивали все его страхи и сомнения. Поплачет она по Уиллу и рано или поздно забудет его (по крайней мере, на последнее он очень надеялся, как бы подло и эгоистично это не было). Глядя на ее точеную женственную фигурку в платьице, расхаживающую по его каюте, он думал лишь о том, что совершенно не хотел, чтобы такое сокровище уплыло из его рук, а он так и не смог его заполучить в свою коллекцию, хотя очень страстно, неистово желал этого.       Воробей осознавал, что есть единственный способ выведать у нее про сердце — это вызвать в ней сомнения в отношении Барбоссы, убедить ее, что он стащил сердце, поэтому она просто должна кинуться, чтобы проверить это. И вот когда она тихо прокрадется в тайник, он ее и выследит.       — Тем не менее, Элизабет, — сказал он серьезно и с нотками крайней обеспокоенности. — На твоем месте я бы не был так уверен. У Гектора никогда и ничего не бывает просто так. Он умыкнет у тебя из-под носа целый корабль, а ты даже не заметишь этого! Поверь мне, я через это не раз проходил.       Элизабет взволнованно обхватила себя руками, словно холод пробежал мурашками по всему ее телу, и срочно нужно было согреться. Она задумчиво постояла на месте, а затем уверенно спросила:       — Можно я прилягу на кровати? Я так давно нормально не спала.       — Конечно, дорогая. Я даже могу составить тебе компанию, — он уже было встал из-за стола. — Чтобы тебе не было холодно и скучно, хочешь? — он неспешно покрался к ней.       — Нет, Джек. Лучше не надо, — она сняла ботинки и улеглась.       Воробей обиженно надул губы, изогнув бровки домиком, разочарованно плюхнулся в кресло, стоявшее в углу каюты, и спустя полчаса задремал. Точнее притворился, что спал, потому что он знал, что Элизабет не сможет заснуть и непременно пойдет проверить, не пропало ли сердце из тайника. Она то и дело ворочалась и будто решала: пойти или нет.       Вдруг она аккуратно опустила ноги на пол, надев свою обувь, и приглядевшись к нему, удостоверившись, что Джек крепко спит, крадучись вышла на палубу.       Элизабет спускалась вниз по трапам, чтобы добраться до трюма, ведь именно там она спрятала сердце Уилла, завернутое в ткань. Воробей пробрался вслед за ней, скрывшись за ящиками и бочками. Он увидел, как она достала сердце из маленького ящичка и некоторое время разглядывала его, а затем снова убрала на место.       «Верное решение, цыпа. Нет смысла таскать его с собой», — подумал Джек, наблюдая за тем, как она удалялась.       И тут его осенила мысль, что сейчас она вернется в каюту, а его там не обнаружит. Поэтому он, не мешкая, бросился за сердцем и положил его к себе за пазуху. Затем взял бутылку рома, чтобы притвориться, будто он вышел ночью, чтобы выпить рома на свежем воздухе.       Элизабет с тревогой посмотрела на кресло, в котором не было Джека, и выбежала из каюты. Джек, укрыв сердце в одном из ящиков с фруктами, оставшемся на палубе, беззаботно стоял подле фальшборта, держа в руках бутылку.       — Что ты здесь делаешь? — спросила она.       — А я смотрю — тебе тоже не спится. Вышел погулять. Не могу заснуть. Скорей бы убраться отсюда.       Джеку хотелось провалиться сквозь землю оттого, что приходилось ей врать, но иного выхода не было. Так было правильно. Для него.       Элизабет зевнула и пошла обратно в каюту.       «Нет, Джек не мог меня выследить. Я бы заметила. Да и зачем ему это? Он на такое не пошел бы», — успокоила она себя и легла спать.       Тем временем Джек уже добрался на борт «Призрака» и вошел в каюту Гектора.       — Вот то, что ты просил, — он бросил мешочек на стол.       Барбосса ухмыльнулся, поглаживая капуцина.       — Что скажет Элизабет, когда узнает, на что ты решился, чтобы заполучить «Жемчужину» и ее саму? Признаться честно, я сначала не был уверен, что ты будешь готов пойти на такую сделку со своей совестью. Но ты оказался хуже, чем я о тебе думал.       — Уж точно не хуже тебя, приятель. Если Уильям умрет, то только от твоей руки.       — Однако ты все же приложил к этому и свою руку, — заметил Барбосса. — Но я не осуждаю, истинно пиратский поступок.