Покажи мне свой мир

Тацуе снилось что-то очень приятное, поэтому вставать совсем не хотелось. В спальном мешке было мягко и уютно. А ещё тепло. Очень-очень тепло. Но нужно было выбираться, иначе они с Ацуши рисковали покинуть лес только к полудню и попасть в ближайший город к закату. Занимался рассвет. За пределами уютного кокона, в котором лежал Химуро, было холодно и по-осеннему освежающе. Над травой молочной дымкой стелился туман, покрывая прелую листву. Небо над головой было затянуто сероватыми тучами, но Тацуя не переживал насчёт дождя, ведь Ацуши предсказал сухую погоду. Кстати о пророке! Химуро зашевелился в поисках Мурасакибары и нашёл его у разведённого костра. Ацуши меланхолично жевал булочку и грелся о жар огня. Рядом с ним уже стоял котелок с чистой водой. — Доброе утро, — нарушил паузу Тацуя, буквально заставляя себя выбраться из блаженного тепла. — Доброе, — буркнул Ацуши, не глядя на собеседника. Химуро неловко кашлянул, потоптался на месте и позорно ретировался. Ноги сами принесли его к лесной реке. Тацуя опустился на корточки, зачерпнул ледяную воду, плеснув её на пылающее лицо. Ну почему с Мурасакибарой всегда было так неловко?! Химуро не знал толком, о чём с ним говорить! Он, человек способный заболтать кого угодно, вдруг терялся и мямлил что-то невнятное, а порой и откровенно глупое. А ощущение того, что Ацуши об этом знает, добавляло неудобства. — Не стой там долго, заболеешь, — спокойный голос Мурасакибары заставил Тацую испуганно вздрогнуть. — Ты напугал меня, — зашипел Химуро. — Прости, — ни грамма раскаяния, — я оставил тебе булочек. Ты мелкий и тощий. Тацуя подавился воздухом от возмущения. — Благодарю за заботу, но я доволен собой! — раздражённо ответил он, намереваясь на этом закончить раздражающий разговор. Но Ацуши, вероятно, думал иначе. — Почему ты злишься на правду? Химуро иногда просто поражала эта черта провидца — непосредственная наивность, смешанная с ударной дозой искренности. — Я не злюсь. И довольно уже об этом. Расправив одежду, Тацуя обошёл Мурасакибару и направился к костру. Нужно было ещё собраться в путь, а пустые разговоры отнимали драгоценное время. Упрямо не обратив внимания на разложенные булочки, Химуро принялся за спальный мешок. — Ну поешь, я же как лучше хочу, — виновато пробормотал Ацуши. Тацуя вздохнул, делая вид, что занят складками на одеяле. Но Мурасакибару игнорировать было просто невозможно. Как и злиться на него. «Ну что мне с тобой делать, большой ребёнок?» — Спасибо, было бы здорово. Ацуши радостно улыбнулся и поднёс к носу Химуро тарелку с булочками. Тацуя не удержался от смешка, потянувшись за ванильной сдобой. — Ты сказал, что отдашь мне предсказания… Какими будут последствия твоего решения? — прожевав, поинтересовался Химуро. — Тебя это не волновало, когда ты соглашался украсть их, — хитро прищурился Ацуши. — Раньше я вообще во всё это не верил! — фыркнул Тацуя. Мурасакибара понимающе кивнул. — А зря. В тех предсказаниях, которые сейчас при мне, нет ничего секретного и важного. Я знал, что рано или поздно кто-то из магов подошлёт вора, чтобы украсть пророчества, поэтому записывал только видения, связанные с погодой. То, что действительно важно, хранится у меня в голове. Химуро застыл, переставая жевать. Отложив недоеденную булку, он разразился задорным смехом. — Здорово ты надул их! Старикашка получит предсказания о погоде за двести золотых! Ацуши примолк, залюбовавшись лицом Тацуи. «Мне нравится, когда ты вот так открыто и радостно смеёшься. Не хмурься, пожалуйста!» — Мурасакибара никогда бы не сказал этого вслух, но мысли были неудержимы. Тацуя по большей части был хмур и закрыт от внешнего мира. Ацуши часто видел его с ослепительной улыбкой на губах. Неискренней. Химуро не показывал людям свои настоящие эмоции, но иногда он снимал маску. Мурасакибара видел во снах его чарующую улыбку, настоящую, тёплую, предназначенную только двум людям: Александре и Кагами. С ними Тацуя был настоящим. С ними он был собой. И как же Ацуши хотел, чтобы одна из этих мягких улыбок была предназначена ему… «Почти… ты почти показал мне её…» Химуро почувствовал смену настроения Мурасакибары. Неуловимую, невесомую, но всё-таки для него, Тацуи, заметную. Он недоумённо нахмурился и принялся зачем-то отряхивать одежду. — Что? Я накрошил на себя, да? Или лицо запачкал? — Нет, ничего. Просто за твоей спиной порхала красивая бабочка, — выкрутился Ацуши, тут же принимаясь за запихивание одеял в походный мешок. Химуро оглянулся, но никакой бабочки не увидел. Удивлённо хмыкнув, он продолжил неспешную трапезу. Мог себе позволить — он-то, в отличие от Мурасакибары, свой походный мешок собрал. Из леса они выехали спустя полчаса, накормив перед этим коней. Дальнейший путь, если верить старой потрёпанной карте, пролегал через поля и небольшой хвойный лес. Тацуя очень надеялся, что в этот раз удастся переночевать в постоялом дворе. В воздухе веяло осенней свежестью. Туман рассеялся, так что можно было видеть дорогу, усыпанную опавшей листвой. В отличие от Пиррума, в Миаруме деревья только начинали золотиться. Химуро нравилась такая погода. Можно было не скрываться от удушающей жары, но и не трястись как сурок от дикого холода. Ближайший городок находился в нескольких часах пути. Обычный, серый, мелкий. Тацуя несколько раз бывал в нём и знал один вполне приемлемый постоялый двор. Заправлял им пожилой вдовец, которому помогали дочери и их мужья. Комнаты он всегда сдавал чистые, а еда подавалась хоть и дешёвая, но сытная и всегда горячая. Так что Химуро в своём выборе был уверен. Когда путники въехали в город, на землю опустились сумерки, как Тацуя и предполагал. Мурасакибара, который в дороге расспрашивал Химуро обо всём на свете, примолк, разглядывая неказистый городок. Он ему не понравился, Тацуя почувствовал это внутренним чутьём, ведь лицо провидца по-прежнему было закрыто. — Мы тут только на ночь, — бросил Химуро. Ацуши кивнул, прекратив вертеть головой. Всё равно ничего интересного он не увидел. А вот постоялый двор Мурасакибару даже удивил. Двухэтажный, просторный, хоть и слегка покосившийся снаружи и уютный, чистый внутри. Рядом располагались конюшни и таверна, из которой доносились пьяные разговоры, смешанные с бренчанием музыкальных инструментов и откровенно фальшивым пением. Место ночлега Ацуши понравилось. В отличие от шума улицы и воплей пьяных кутил, развлекающихся в таверне, в постоялом дворе царила блаженная тишина. Впрочем, всегда должен был быть хоть один недостаток… — То есть, как одна свободная комната?! — вспылил Тацуя, выслушав хозяина постоялого двора. — Вот так, — развёл руками старик, — много путников. Тацуя даже не сразу нашёлся с ответом. Но когда он просто так сдавался?.. Золотая монета перед лицом хозяина должна была решить все проблемы. — Нет, даже за деньги, — разочарованно отказал старик, — я не выселяю людей за лишний золотой, уж простите. Химуро раздражённо выдохнул сквозь сжатые зубы. — Ну хоть кровати там две? — спустя пару минут напряжённого размышления, выпалил он. — Да! — яростно закивал хозяин. Конечно же, ему не хотелось терять лишних деньжат. — Нам подходит! — вмешался Ацуши, которому надоело наблюдать за спором старика и Тацуи. Хозяин с радостью и тайным облегчением выдал им ключ и отправил восвояси, от греха подальше. В кармане потрёпанных шерстяных брюк осели желанные монеты, приятно греющие душу и кошелёк. Химуро варварски расправился с хлипким замком, чудом не сломав при этом ключ. Раздражённо толкнув дверь, он сбросил мешок на пол и обошёл «владения». «Хоть чисто и на том спасибо!» Мурасакибара обречённо вздохнул, предчувствуя не самую лучшую ночь в своей жизни. И поспособствуют ей отнюдь не жёсткий матрас и скрипучая кровать, а глухое раздражение Тацуи и его негодование. Впрочем, оно и понятно. Химуро не привык сосуществовать с кем-то настолько близко и долго. Тацуя был одиночкой. Даже Алекс и Кагами он держал на некотором расстоянии. И вот Ацуши довольно болезненно нарушил его привычный уклад жизни. — Мы тут только на ночь, — напомнил Мурасакибара, процитировав самого Тацую. — Идём вниз, ты, верно, голоден? Поедим. С утра во рту крошки не было, — чуть поостыв, предложил Химуро. Ацуши согласно кивнул, тайно радуясь его спокойствию. Значит, не всё потеряно. Ужин Тацуя проглотил почти не жуя. Только тогда он понял, насколько на самом деле проголодался и продрог. Горячая пища не только насытила его, но и согрела изнутри. Для полного счастья не хватало только ванны с дымящейся водой. Химуро быстренько договорился со слугами и вскоре уже блаженствовал в ароматной пене, пока Мурасакибара доедал свою порцию жареного цыплёнка. Ноющие от долгой скачки мышцы приятно расслабились, а тело получило долгожданное тепло. — Блаженство, — простонал Химуро, вытираясь пушистым полотенцем. — Ацуши, наверное, уже поел, нужно спешить… Веду себя как девственница, идиот! Тацуя никогда не был излишне стеснительным. Эта черта в его «профессии» только вредила. Но с Мурасакибарой Тацуя просто не мог вести себя как обычно. И это тревожило его. «Что же в тебе такого?..» Предмет его отнюдь не радужных мыслей появился в комнате, когда Химуро уже вытерся и оделся. — Я выйду ненадолго, нужно договориться с конюхом и угостить лошадей лакомством. А ты искупайся пока. Не буду мешать, — поспешно брякнул Тацуя и бочком-бочком протиснулся мимо Ацуши. Мурасакибара проводил его понимающим взглядом с долей скептицизма и насмешки. «Ну беги, беги… далеко ли?..» Сам Ацуши неспешно принял ванну, не беспокоясь о том, что Химуро придёт не вовремя. Наконец-то ароматное масло смыло налипшую пыль, а горячая вода ласково убаюкала тихим плеском. Мурасакибара едва ли не замурлыкал, но заставил себя выйти и обтереться. — Перестань уже трястись на холоде, — попросил он Тацую, хоть тот, конечно не услышал. — Возвращайся. Устало опустившись на жестковатую кровать, Ацуши замотался в чистое, пахнущее травами одеяло и постарался притвориться спящим, чтобы Химуро лёг, наконец, и уснул. Тацуя просочился в комнату спустя несколько минут. Судя по шуршанию одежды, он разделся и плюхнулся на кровать. Ещё пару минут Мурасакибара слушал скрип кровати и возню Тацуи. Но терпение его было вознаграждено. Химуро уснул довольно быстро, дыша глубоко и размеренно. Ацуши подождал ещё минут пять для верности и осторожно выбрался из постели. Расстояние между кроватями было чертовски огромным. По крайней мере, так казалось Мурасакибаре, когда он двигал свою вплотную к кровати Тацуи. — А вот нечего было торчать на улице! — сердито пропыхтел провидец, ложась рядом с Химуро. Тацуя не шевельнулся, слава Богам! Мурасакибара уже привычно обнял его как мягкую игрушку и притиснул к себе, согревая озябшее тело. Счастливо улыбнувшись, он зарылся лицом в мягкие, пахнущие ночной свежестью волосы Тацуи. Неожиданно Химуро что-то забормотал и, повернувшись к Ацуши, свернулся у него в руках клубком. — Спи, трусливый зверёк. Я согрею тебя, — уже засыпая, пробормотал Мурасакибара.