Покажи мне свой мир

Химуро грубо втолкнули в какую-то тёмную комнату, с громким треском захлопнув за ним дверь. По инерции он сделал несколько неловких шагов и полетел вниз. Падая, Тацуя не успел защитить наиболее уязвимые части тела и вскрикнул, рухнув на жёсткие доски. — Ублюдки! — А вот тут прошу не обобщать. Я законнорожденный, — насмешливо ответил ему кто-то. Химуро не мог видеть его из-за плотной повязки на глазах. Он обернулся на голос, попытался встать, но тело прошило болью так, что из горла вырвался стон. — Кто ты? Где Ацуши? Развяжи меня немедленно! В ответ послышался оглушительный хохот. Насмеявшись вволю, собеседник соизволил пояснить: — А сам как думаешь? Моё имя вряд ли что-то скажет тебе. Пророк сейчас на пути в Миарум. А ты пока посиди тут, как только он окажется на территории королевского замка, мы отпустим тебя. Послышалось шуршание одежды, Тацуя почувствовал дуновение ветерка, а потом к спёртому запаху сырости примешался запах еды. Проворные пальцы развязали тугой узел на затылке Химуро, позволяя ему видеть. Сперва Тацуя прикрыл глаза ладонями, щурясь от яркого света, но потом смог разглядеть собеседника. Перед ним стоял парень невысокого роста, достаточно хорошо сложенный, одетый в обычные штаны и рубаху. Лицо с острым подбородком обрамляли пшеничные волосы, торчащие во все стороны, светло-карие глаза он щурил в лёгкой насмешке. — Ты знаешь, что творишь? — низко зашипел Химуро. Вместо ответа собеседник подвинул к нему миску с едой. Тацуя не знал, чего от него ожидать, поэтому подобрался, настороженно не отводя взгляд. — Ешь, тебе нужно подкрепиться. Ну чего смотришь? Думал, мы тебя пытать и морить голодом будем? Ты нам не нужен, Химуро Тацуя. — Отвечай на вопрос! Парень тяжело вздохнул. — Более чем. — Как вы пробрались на территорию Террума? Между вашими странами нет договорённости! Вопрос Химуро насмешил парня. Его лицо тронула тень раздражающего унизительного снисхождения. — Посмотри на меня. Разве перед тобой сейчас стоит воин? Надев обычную одежду, мы затерялись в толпе людей, это ведь так просто! Тацуя зарычал сквозь зубы, бессильно дёргая прочные верёвки. Связали его на совесть! — Не трепыхайся, всё равно не развяжешь, — покачал головой парень. — Мне нужно идти. Советую всё-таки поесть, иначе доведёшь себя до голодного обморока. Он направился к двери, но Химуро не собирался просто так сдаваться. — Если вы выполните приказ короля, наш мир будет разрушен! Неужели вы не понимаете?! Пожалуйста, развяжи меня, я должен найти Ацуши! Парень не обернулся. Мышцы на спине напряглись, выдавая его состояние. Он не был таким уж безучастным, каким хотел казаться. Когда он, наконец, ответил Тацуе, голос звучал глухо и надтреснуто: — Я всё прекрасно понимаю. Это ты не знаешь, что ждёт вас в конце пути… Поверь мне, пророк не был с тобой откровенным до конца... Приятной трапезы. Дверь за парнем давно закрылась, а Тацуя всё смотрел ему вслед, растерянно сжимая складки одежды. Противный холод обжёг грудь, растекаясь дальше, по венам, замораживая внутренности. Химуро схватился за пиалу с горячим чаем, чтобы хоть как-то согреть озябшее тело. «Что он имел в виду? Неужели, Ацуши не открыл мне всю правду? Нет, не может быть! Он не мог…» — Ну берегись, Ацуши, я из тебя всю душу вытрясу! — бросил он в пустоту. Химуро не стал растрачивать себя на сомнения и подозрения, прежде стоило освободиться и сбежать, а уж потом предаваться унынию. Комната, которая играла роль его темницы, была довольно просторной и светлой. Под ногами скрипел прочный деревянный пол, доски не проломить просто так, даже если ударить по ним пудовым молотом. Окна были заколочены так, что через них едва проходил солнечный свет. Тацуя знал, что его затащили куда-то наверх, возможно, на чердак. Он пересчитал собой не меньше десятка ступеней… — Варианта два: или ломаю доски на окнах или выбираюсь через дверь… В одном собеседник Химуро был прав: следовало поесть. Руки были связаны таким образом, чтобы он мог держать в пальцах ложку, но при этом не делал лишних движений. Невесело усмехнувшись, Химуро принялся за нехитрый обед. Стоило признать, что пища была сносной, в прошлом ему приходилось питаться едой более сомнительного содержания. — Заботливые ублюдки, — выругался он. Насытившись, Химуро отполз в дальний угол комнаты, чтобы обдумать свой призрачный план. Подёргав на пробу доски на окне, он лишь ободрал кожу с пальцев. Значит, нужно было сосредоточиться на ослаблении верёвок… Химуро не знал, сколько времени он тёр злосчастные путы. Само понятие времени потеряло всякое значение, пока он сидел в этой проклятой комнате. Запястья немилосердно болели, воспалённая кожа кровоточила и чесалась, но Химуро упрямо продолжал тереть верёвки о торчащий из стены обломок доски. Наконец, чувствуя, как от боли немеют руки, Тацуя устало повалился на пол и скрутился в клубок. Было холодно и сыро, рубаха совсем не грела, а плащ с него сняли ещё у входа в комнату. Мысли крутились вокруг Ацуши. Где он сейчас? Как себя чувствует? Всё ли с ним в порядке? Химуро сглотнул ледяной ком, ставший попрёк горла, тихо и глубоко хватая ртом воздух, чтобы не зарычать от бессилия. Глотая крики, он попытался остановить нервную дрожь тела. Неужели всё зря? Неужели им не суждено было спастись?.. — Ну уж нет! Я буду бороться, — прошептал в пустоту Тацуя. Усталость взяла своё, и вскоре он не заметил, как уснул. Тацую разбудил какой-то шорох. Он не успел закричать, крепкая рука зажала рот, а вторая перехватила руки, обездвижив его. — Не дёргайся и не кричи! Я отпущу тебя, — зашептал знакомый голос. Химуро с готовностью закивал, а его неожиданный союзник ловко разрезал верёвки. Получив свободу, Тацуя растёр ноющие запястья, но солдат не дал ему перевести дыхание, потащив за собой вниз. Они миновали полутёмный коридор и вышли через неприметную дверь. В полной тишине прокрались в конюшню, где Химуро смог, наконец, осмыслить происходящее. — Бери Бурю! Эта кобыла обставит самого проворного и быстрого жеребца! — посоветовал воин. Химуро проследил за направлением его взгляда и увидел смирную вороную лошадь, спокойно пощипывающую траву. — Ну чего опять так смотришь? У нас мало времени, поэтому уж прости, но я не смогу ответить на все твои вопросы. На самом деле Ацуши уже на пути в Эллиум, так что поезжай за ним. Никто не должен узнать о том, что я помог вам, иначе все усилия пропадут впустую! — Зачем ты делаешь это? — опешил Тацуя. Воин замер на миг и Химуро увидел, как мягкая улыбка тронула его губы. — Ацуши мой единственный друг, я не могу предать его. Мне пришлось разыграть этот спектакль, чтобы не вызвать подозрения у солдат короля. Я и так слишком долго водил их за нос и путал следы. А теперь забирайся на лошадь и поезжай в Эллиум, пока они не проснулись! Тацую не пришлось просить ещё раз. Вскочив в седло, он похлопал кобылку по холке. Сбоку он нащупал седельную сумку, полную метательных ножей. — Не буду врать, я с трудом верю в твои добрые мотивы, но ты прав, у нас мало времени. Скажи хотя бы, как тебя зовут? Солдат ухмыльнулся, отчего его хмурое лицо приобрело несколько ехидное выражение. — Фукуи Кенсуки. Прощаться не буду, скоро мы встретимся снова! Химуро кивнул и вывел лошадь из конюшни. Подстегнув кобылу, он понял, что Фукуи не врал. Эта красавица была с норовом, настоящая демоница, летящая так, словно за ней гнались свирепые волки. Она скакала не зная усталости, и к утру следующего дня Тацуя подъезжал к границе Террума. К счастью, солдаты не увели его далеко, в чём, наверняка, была заслуга Кенсуки. Новость о том, что у Ацуши был друг, неприятно кольнула Химуро. Значит, он действительно что-то недоговаривал? Зачем нужно было скрывать часть правды? Зачем он делал всё это? — На этот раз тебе не отвертеться от ответов! — шипение Тацуи вышло на редкость ядовитым. На самом деле он был страшно зол. Сердце билось заполошно, неровно, так, словно пыталось избежать знакомого холода предательства, растекающегося по телу. Химуро всеми силами пытался избежать этого чувства, но, видимо, плохо у него получалось. Неужели проклятая доверчивость снова сыграла с ним злую шутку?.. — Муро-чин! — Ацуши уже ждал его на причале. Граница с Эллиумом пролегала через Хрустальное море, знаменитое своими чистейшими водами и безупречно округлыми камнями. На этот раз им нужно было переплыть его, чтобы оказаться в этой удивительной стране. — Муро-чин, я так боялся за тебя! Химуро всё смотрел на него и не мог понять, как этот большой ребёнок мог, глядя ему в глаза, врать? Врать так долго и методично? Ацуши не чувствовал его смятения. Он подбежал к Химуро и горячо обнял, счастливо посапывая на ухо. Тепло его тела передалось Тацуе, но теперь оно не могло согреть… — Пожалуйста, ответь мне на один вопрос: что должно случиться в конце? — тихо спросил Химуро. Мурасакибара заметно напрягся. Конечно же, он понял, что именно имел в виду Тацуя. Объятья ослабли. Ацуши отошёл на шаг, но, вопреки ожиданиям Химуро, не отвёл взгляд. В лиловых глазах мелькнул откровенный испуг, смешанный с виной и бесконечным раскаянием. — Я не могу. Тацую будто ударили кинжалом. Медленно, наслаждаясь его болью, кромсая изнутри. — Почему? Что мешает тебе сделать это? Я имею право знать правду, ты так не думаешь? Мурасакибара потерянно вплёл пальцы в волосы, всё ещё открыто глядя ему в глаза. Стоило признать, он не скрывался. — Правда причинит тебе боль… — Пусть, я готов, — смягчился Химуро. Неужели Ацуши берёг его от чего-то пугающего и причиняющего страдания?.. Неужели?.. — Я должен умереть, Муро-чин… — прошептал Мурасакибара, и Тацуя почувствовал, как грудь пронзает ещё одно ледяное лезвие…