Нет никаких случайностей у судьбы

Никогда не бегайте ни за кем. Лучше просто бегите навстречу друг другу.

***

      «Как она может оставаться настолько спокойной после всего, что между нами произошло? Черт, да мы трахнулись, а она продолжает вести себя так же, как и до этого. Неужели она ничего не чувствует ко мне? Замена Грэму в моем лице? Тип просто секс без обязательств? Нет, Миллс, ты просто так от меня не отделаешься. Я видела этот страх в твоих глазах, когда мне грозила опасность. Я видела этот огонь, который бушевал в тебе, стоило мне сделать малейший шаг ближе. Ты просто боишься. Как там ты говорила? Любовь — это слабость? Тогда я стану твоей силой». — Свон, ты долго будешь тупить? — в сторону шерифа полетел очередной огненный шар, который она отвела в сторону от себя одним лишь взглядом, — Серьезно? Взглядом? Магию взгляда решила постичь? Эй, я тут как бы не с воздухом разговариваю, а к тебе обращаюсь?!       «А что если она действительно ничего не чувствует? Ладно, даже если сейчас между нами что-то завяжется, кто гарантирует, что это не просто влияние леса и после возвращения в Сторибрук мы останемся такими, какими стали? Черт, почему это так сложно. Мне в этой жизни хоть что-нибудь воздастся или я всего должна добиваться? Но я тоже не железная, я устала. Вся жизнь состоит из предательств, боли, обид, побегов, разочарований и проигрышей. А тут еще и Миллс, со всей своей дьявольской красотой и привлекательностью. Но я же никогда ничего не чувствовала к девушке. НУ, НЕ К РЕДЖИНЕ ЖЕ! Почему именно эта несносная Королева?! Ах, да, потому что ты, Свон, не ищешь легких путей. Теперь вот мучайся от безответных чувств и этой чертовой любви. Любовь — это не слабость, любовь — это боль. И любовь не выбирают, а значит, боль неизбежна». — Нет, ты издеваешься?! Свон, я не буду повторять еще раз, а просто убью тебя, — рычала Реджина, не понимая, в каких облаках летает сейчас Эмма и почему даже не слышит ее.       Ответа не последовало, потому что Спаситель глубоко увязла в собственных мыслях, чисто рефлекторно отводя в сторону от себя все огненные шары, которые запускались в нее буквально каждую секунду. Конечно, Миллс быстро надоело это. И, конечно, она не стала больше повторять. Взмах руки и Свон оказалась в воздухе. Еще взмах и ее тело было отброшено в ближайшее дерево с такой силой, что хруст костей был слышен даже Королеве. «Черт, это был перебор». Но реакция Эммы была явно чем-то из ряда вон выходящим, чем-то, чего ее Величество явно не ожидала лицезреть.       Шериф почувствовала дикую боль во всем теле, но ни один мускул на ее прекрасном лице не дрогнул. Единственное — больная губа, прокушенная насквозь не только Эммой, теперь кровоточила, а кисть левой руки явно была повреждена. Несмотря на все это, Свон просто поднялась на ноги, опираясь на дерево, и прошла к палатке, забираясь внутрь и обращая свой взор к черной сумке Румпеля. «Пожалуйста, сейчас как никогда нужен эластичный бинт, иначе у меня отвалится рука. И что-нибудь от боли. Хоть что-нибудь, Голд!» — взмолилась спасительница, зная, что Румпель в последние дни не щедр на помощь. Но все же из сумки показались нужные вещи и девушка поспешно обработала губу, затем руку и, крепко затянув эластичный бинт, упала спиной на землю, чувствуя, что не хочет сейчас разговаривать с Миллс. Которая, кстати, до сих пор пребывала в ступоре от собственных действий и от реакции Эммы. И только спустя пять минут после произошедшего Королева резко поддалась вперед, быстро дергая молнию палатки и обнаруживая Свон, лежащей в пледе, как маленький котенок, которого Редж посмела обидеть. — Эмма, прости… — начала брюнетка, забираясь внутрь, но ответа не последовало, - Эй, правда, мне жаль. Не знаю, что на меня нашло. Просто ты молчала, игнорируя все мои слова и вопросы, и я разозлилась. Разозлилась и переусердствовала. Правда…       Но Свон не собиралась ничего говорить. Не собиралась и строго следовала своему плану. «Ух, ты, Королева извиняется, сидя рядом со мной, да еще и называет меня по имени. Эмма… Мне нравится, как она это говорит. С придыханием, с непривычной для нее мягкостью, словно пробует на вкус, как это будет звучать. Каждый раз как по новой. Но мне, что, всегда нужно получать травмы, чтобы эта чертовка обращала на меня свое внимание? Отлично, может еще на рельсы лечь, глядишь, в любви признается. Хотя… Какая любовь? Думаешь, тебя, Свон, кто-то полюбит? Веришь в сказки, как маленькая девочка. Все тот же ребенок из детского дома, которому внушили, что найдется кто-то, кто заберет тебя и примет, как родную. Но этого не будет. Родители тебя предали, отправив одну в этот мир. Август бросил при первом же удобном случае. Допустила самую большую ошибку в своей жизни, отправив Генри в другую семью. Еще и приемная мать оказалось той, которую ты полюбила безответно. Грэма, единственного, кто хоть как-то отвлекал от мира, убили. Все, к чему ты прикасаешься, все, что ты любишь — все летит в никуда. Решится, ломается, исчезает и причиняет боль. Это невыносимо» — Эмма не заметила, как по щеке прокатилась маленькая одинокая слеза, которая утонула где-то в тепле пледа и горячем дыхании. Реджина все так же сидела и смотрела на Свон. Следила за каждым, даже неуловимым движением, каждым вздохом, каждым содроганием тела. — Поговори со мной, — вновь не выдержала Королева, надеясь, что ее слова будут услышаны, — Эмма, пожалуйста, не молчи. Я причинила тебе боль, я знаю и сожалею, позволь тогда хотя бы помочь. Дай руку, я уберу это, пожалуйста, позволь… — Нет, — несмотря на ураган эмоций, ее голос даже не дрогнул. — Ты не хочешь со мной разговаривать? — А какой в том толк? — Тебе так станет легче, да и мы должны, думаю, во всем разобраться… Эмма, посмотри на меня, — Реджина слегка потянула шерифа за плечо на себя, чувствуя сильный укол вины, как только посмотрела в эти серые глаза. Один взгляд порой может так много сказать. Ответить на все вопросы, показать, что человек на самом деле не такой уж и сильный, не такой бесчувственный. Все видно по глазам. Так и в этих серых омутах было спрятано столько эмоций, что Королева невольно напряглась. Боль, обида, сожаление, злость и … любовь? «Этого не может быть… Или может? Стоп, Миллс, не поднимай эту тему. Ты только свыклась с мыслью, что ты не можешь любить. Ты Злая Королева. Злая. А любовь ослабит тебя. Кора, Голд, да кто угодно сразу начнут манипулировать тобой. Навредить Эмме я не за что не хочу. Я не позволю и не допущу этого. Но ты сама делаешь это, Редж. Ты глупая, очень глупая. Боже, как же тяжело», — мысленно паниковала брюнетка, не разрывая зрительного контакта с шерифом. — Разобраться? А в чем разбираться? Твое поведение говорит о многом. В принципе, обо всем, о чем нам нужно было поговорить, — Свон закипала обидой за такое грубое действие, за то, что ее любимый человек поднял на нее руку, смог причинить боль. — Эмма, не… нет. Это не так. Я просто… не знаю, пожалуйста, прости. Не знаю, что на меня нашло. Расскажи мне, что тебя мучает, я же вижу, что ты сама не своя последние дни. Все время, пока мы тут. — С чего мне доверять тебе? Знаешь, я расскажу тебе, а потом ты обратишь это против меня. Воспользуешься этим, а затем уничтожишь меня. Так ты всегда делаешь? Ты же боишься любви, Миллс. Серьезно думаешь, что любовь сделает тебя слабой?! — Да. Все, кого я любила — мертвы. И я не хочу новых жертв. Не хочу новой боли. Любовь есть слабость, моя мать была права. — Нет, это не так. — Почему? Что ты хочешь этим сказать? — Реджина знала, что имеет ввиду Спаситель, просто до сих пор не могла поверить в любовь и в то, что она приносит не только несчастье. — ДА ПОТОМУ ЧТО ЭТО ПРАВДА! — крикнула Свон, зная, что теперь ее терпение треснуло и ее будет трудно остановить, — Потому что любовь — это сила. Сила в том, кого ты любишь, потому что вы вместе и вы можете преодолеть все, главное быть рядом. Плечом к плечу, понимаешь? Если это действительно сильная любовь, сильная духовная связь — ее ничто не сможет разрушить. Но ты, наверное, думаешь, что мне этого не знать. Ведь я никогда никого не любила по-настоящему крепко, так же, как и меня никто не любил. Но даже если поставить в пример Прекрасных. Мэри-Маргарет всегда рядом с Дэвидом, даже если их разделяет расстояние. Они мысленно рядом, они друг у друга в сердце. Любовь — это не только слабость. Любовь — это сила, если в нее верить.       Миллс внимательно слушала Эмму, понимая, что она права. Да, каждое ее слово было истиной. Но было ли здесь что-то большее, чем просто слова о настоящей истинной любви? «Это ты сейчас, Свон, попыталась сказать, что любишь меня? Бред, не должно быть такого. Хотя, черт… Перестань уже себя обманывать и обманывать ее. Но так будет лучше. Будет лучше ее оттолкнуть и забыть, чтобы никто не пострадал. Хочешь разбить ей сердце? Боже, Миллс, не стоит эта игра свеч. Ты сама разрушишь свое счастье, причинив ей боль. И ты разделишь эту боль на двоих, потому что любишь ее. Дааа, поздравляю, призналась. Но что теперь делать с Эммой? Чертова жизнь, почему все так сложно?» — судорожно думала Реджи, следя за шерифом и понимая, что еще капля и та сорвется. — Эмма… Ты же любила Нила, почему ты говоришь, что ты не знаешь ничего о любви? — спросила и осеклась, потому что буквально воткнула нож в старую едва затянувшуюся рану. — Потому что я действительно ничего не знаю. Все свое детство меня никто не любил по-настоящему, я побывала ни в одной семье, но нигде не была принята, как родная. Потом побеги, которые стали моим стилем жизни, моей привычкой. Жить от города к городу, от переезда к переезду. Нил был тем, кого я любила, но он предал меня. Бросил, оставив на радость полиции. Тюрьма, ребенок, которого я предала. Генри никогда не простит мне этого. Да и ты была права насчет него и меня, ведь я никогда не была настоящей мамой. В отличие от тебя. Ты стала его семьей, обеспечила его всем, чем могла и отдала часть себя. Я благодарна за это, но моя благодарность — ничто. Как и я сама. Обиженная, загнанная, вечно сбегающая ото всех девушка, которая якобы является «Спасителем». Но как я могу кому-то помочь, если не могу помочь даже самой себе?       Да, это была определенно последняя капля. Винить ли в этом сам Зачарованный лес, напряженность последних дней, внутреннюю боль и эмоции или что-то другое — каждый решает для себя. Миллс определенно не знала, что сказать и чем оправдать все то, что происходило и происходит, ведь все это было действительно тяжело. Пожалуй, Эмма действительно пережила столько же боли, сколько и Королева, если не больше. Все, что смогла сейчас сделать Реджи, так это просто вовлечь в свои теплые уютные объятия блондинку и попытаться успокоить, согреть. — Тшшш, все будет хорошо, — шептала куда-то в белокурые локоны Королева, осторожно и мягко перебирая их свободной рукой, — Ты справишься… Мы справимся.       Никаких слов, никаких действий. Свон просто обмякла в этих объятиях, беззвучно плача и вжимаясь в такое необходимое сейчас тело рядом. Словно так она могла спрятаться от проблем, словно так вся боль могла пройти, словно так будет всегда. — Так же не будет всегда, верно? — практически неслышно говорила спасительница, чуть отстраняясь от Реджины и глядя в карие глаза, которые сейчас растерянно смотрели в серые. — Что? Ты о чем? — Ты не всегда будешь вот так со мной, верно? Мы вернемся в Сторибрук, и все вернется на круги своя… Ты снова будешь меня ненавидеть, желая, чтобы я исчезла из города и никогда больше не возвращалась, а все, что было тут, только тут и останется… — Какая же ты глупышка, — Миллс тяжело выдохнула, понимая, что больше так себя вести не сможет, — Глупышка…       Медленно приблизившись к губам напротив, Королева нежно и мягко накрыла их своими, надеясь, что сможет ответить на все не заданные и заданные вопросы лишь этим поцелуем, в который вложила все свои эмоции. Начиная от волнения и заканчивая любовью. Да, она чувствовала это, просто отказывалась признавать. Пока отказывалась.