Морем и сталью

— Зоро злится, — говорил Луффи уже несколько дней. — Лучше обходить его стороной… Несмотря на свою юность и наивность, молодой капитан сразу понял, что именно случилось с его первым помощником. В свое время Ророноа Зоро сам попросился в его команду в обмен на возможность увести из столицы свою женщину. И произошло то, чего никто не ожидал — женщина не пришла на пирс плыть вместе с ним, а ждать дольше они не могли. На рассвете «Красотка» уплыла из порта, забрав с собой рыжую Намиморе из дома Гензо, беглого солдата королевской стражи Джимбея и младенца, о котором говорили, что его отец — сам наследный принц. — Ты не боишься такой компании? — спрашивал Санджи, куря свою трубку. — Эти люди не лучшее окружение для тебя, капитан. — Я беру на борт того, кто хочет плыть со мной, — мирно говорил Луффи. — Какая мне разница, кто они?.. Они поклялись мне в верности, и я защищу их. — О леди не беспокойся, — говорил Санджи. — Я позабочусь о ней… Я забочусь обо всех леди в дань памяти моей матери. Беспокойся лучше о нем… — он мрачно показал на Зоро, сидящем на палубе. — У него проблем больше, чем у любого из нас. — Кто была его леди, которая не пришла к нему? — спросил Луффи. — Очень красивая? — Неважно, кем она была… — вздыхал Санджи. — Важнее, кем она может стать теперь, когда отказалась от него… Возможно, она будущая королева… «Красотка» быстро вышла в море, оторвавшись от короткой погони в виде береговой охраны — теперь она набирала скорость под порывистым северным ветром, и Луффи в очередной раз понял, что ему не нравится имя шхуны. Каравелла, которую он обманом получил у госпожи Альвиды, была намного более серьезным кораблем, нежели та думала. Наивное глуповатое имя не совсем подходило ей, гораздо лучше было бы дать ей сильное имя, наполненное страстью и смелостью. Однако фантазии у Луффи не было вовсе, к тому же его беспокоило, что Зоро может вернуться в столицу — таким подавленным был пират последние дни. — Желаешь, чтобы мы похитили ее? — спросил Санджи спустя неделю от отплытия. — Она, скорее всего, просто не смогла сбежать из рук своего мужа… — Она смогла бы уйти… — Зоро пригубил эль из бутыли. — Скорее всего, она просто поняла, насколько большая разница между нами. Я просто пират, а она теперь принцесса. Ее свадебное платье было таким тонким, что я боялся к нему прикоснуться — казалось, ткань рассыплется под моей ладонью. — Быстро же ты потерял веру… — вздохнул Санджи. — Леди Робин и сама нежное существо. О ней нужно заботиться. Жаль, она не отдала свое сердце мне, я бы просто выкрал ее до свадьбы, чтобы не подвергать ее жизнь опасности… — Она носит под сердцем ребенка… — признался Зоро. — Мне сказала эта рыжая девчонка. Потому-то столица и славит имя Аокидзи. Если она родит ему живого ребенка, он станет королем, а она — королевой. И, быть может, она никогда и вспомнит, как обещала мне свою верность. — Тогда почему ты не пошел за ней в замок? — рассердился Санджи. — Ты должен был сделать что-то, что бы убедило ее, насколько ты предан ей. Ты должен был сделать хоть что-то, что могло бы заставить ее понять, насколько ты и то, что ты готов ей предложить, лучше короны и статуса… Однако пираты не любят добиваться женщин, особенно, если женщины необычны, и сила их не только в красоте… — Я могу украсть ее, но не могу изменить судьбу ее ребенка, как ты не понимаешь? — Зоро стукнул по столу. — Как я могу увезти в море чужого ребенка? Или оставить ребенка без матери? Я пират, я беру то, что мне нравится — но я не ублюдок, который решает чужие судьбы по собственной воле. Король он или нет — но он отец ее ребенка, и я хочу, чтобы этот ребенок рос в руках своего отца… — Где же был твой отец? — спросил Санджи. — Ты знал своего отца, пират? — Он был пиратом, как и я… — усмехнулся Зоро, — Заделал меня моей матери в дешевом салуне. Она была островитянкой — от нее мои волосы такого цвета, а кожа темная и грубая. Ее народ выгнал ее, когда она родила меня — и она подбросила меня на один из кораблей, мне тогда было четыре года. Тот корабль мог быть полон головорезов или быть кораблем рабовладельцев, но мне повезло — он плыл в новый свет. Какой-то пьяный моряк подобрал меня и растил меня до десяти лет, а потом я удрал от него к пиратам. Мыл палубу, поднимал флаг, натирал посуду… Капитан того корабля всегда говорил, что я сын пирата, и я сам поверил в это. Я никогда не сидел на коленях у отца, никогда не знал своего дома, у меня не было красивых игрушек, и никто не пел мне колыбельные перед сном. Быть может, поэтому я и не хочу детей — я знаю, что у моего ребенка никогда не будет всего этого, а повторения своей судьбы я не хочу. — Ты спал с этой женщиной? — Санджи задумчиво посмотрел на него. — Если спал, тогда этот ребенок может быть и твоим ребенком. Такой вероятности ты не предусмотрел, правда? Но даже если это и не так, ты мог дать этому ребенку свою любовь и защиту. Неужели ты думаешь, что золото и прислуга способны заменить ему море или свободу?.. Она бы никогда не связалась с тобой, если бы желала именно этого. — В любом случае, она сделала свой выбор… — сказал Зоро. — Я не могу заставить ее уплыть со мной. Она не прислала даже письма. Вероятно, ей будет лучше там… А если этот ребенок от меня… Не знаю, быть может, в таком случае даже лучше, чтобы он остался с ней в столице… Здесь он был бы в постоянной опасности. — Странно, что леди Намиморе решила иначе для своего ребенка… — Санджи посмотрел на запертую дверь ее каюты. — Она ведь решилась бежать с ребенком, а не оставила его отцу… Хотя сложно понять, что в мыслях у женщин, особенно, когда они потеряли свой ориентир и запутались. *** Хэнкок проснулась только к вечеру — и тело ее приятно тянуло от долгой бесконечной любви. Она была пленницей тут — на корабле Фишера Тайгера, пирата — но теперь, спустя две недели, такой поворот событий больше радовал ее, нежели приносил ей боль. Впервые встретив на своем пути мужчину сильнее себя, дочь семьи Боа нашла в подчинении счастье и удовольствие — никогда раньше она не испытывала ничего подобного с другими мужчинами. Фишер Тайгер сдержал свое слово — ее сестру, Мари, высадили с небольшой свитой на крохотном островке. Если получится, Мари сумеет добраться до Амазон Лили и передать подчиненным о том, что случилось с королевой островного народа. Сандерсонию должны были подарить кому-то, но Хэнкок очень просила об ее участи — и Соня ушла жить на второй корабль из четырех, принадлежавший первому помощнику — с ней обращались хорошо, и на свою судьбу Соня не жаловалась. Маленькая Соран стала любимицей всех местных рабынь — о ребенке всегда заботились, и жизни ее ничего не угрожало. Сама же Хэнкок потеряла голову от нежности, которой окружил ее Фишер Тайгер, и готова была отдать душу за эти дни, наполненные любовью. Конечно, днем, в окружении своих пиратов, он казался жестким и холодным — постоянные сражения и нападения на портовые города и суда, однако ночью Фишер Тайгер становился заботливым и нежным, мягким и откровенно страстным любовником, готовы на все, чтобы принести удовольствие женщине. Будь Хэнкок настоящей леди, рожденной в знатной семье, она бы возненавидела запах моря и пота, канаты и скрип постели во время шторма — но Хэнкок была из островного народа. Она сама родилась во время бури у матери, которая полюбила чужого мужчину, и оставила себе дочь во имя этой любви. И Хэнкок понравилась свобода и страсть, которой окружил ее Фишер Тайгер, понравилось отношение его к ее дочери, понравилась его справедливость и нежность — понравилась ей и жизнь, не обремененная обязательствами и войнами, и она даже подумывала убедить любовника однажды отвезти ее на Амазон Лили, чтобы поделиться и с ним кусочком своей родины. — Думаешь, мне бы понравилось на твоем острове? — спрашивал он по ночам, когда она кормила его с руки виноградом, чтобы у него появились силы любить ее еще. — Ты бы мог стать моим мужем… — говорила она. — Я была замужем однажды, но мой муж заставлял меня носить узкие корсеты и рожать ему детей, и я бросила его. — Бросила, чтобы стать свободной… В твоем духе… — говорил Фишер Тайгер. — И ты не любила его? Совсем? — Нет, любила… — сказала Хэнкок. — Я любила всех своих мужчин, а его особенно. Он обещал сделать меня настоящей королевой. А я обещала подарить ему дитя. Он свое обещание не сдержал — и тогда я решила, что не сдержу свое. — Крон-принц Конг… — задумчиво сказал Фишер Тайгер. — Не думал никогда, что он просто так отпустит тебя из своей жизни. — Он отчаялся… Посчитал меня пустоцветом… — Хэнкок рассмеялась. — Но я увезла его семя. Оно расцвело на моем острове. Я родила ему дочь, о которой он ничего не знает. Красивую здоровую девочку… Будь она полностью моей, она была бы второй Хэнкок. Но у нее глаза ее отца, его чувство справедливости, и его характер. Я назвала ее Ташиги. Год назад я отпустила ее в море. Она знает, чья она дочь, но она презирает власть и корону больше всего. Я думаю, моей крови больше в ее венах — и она найдет свой путь. — А вторая дочь? — Тайгер наматывал волосы Хэнкок на палец. — От кого ты родила это маленькое чудо? — Полюбила слабого незнакомца… — Хэнкок села в постели, разглядывая могучую руку своего любовника. — Он был так прекрасен… У Соран красивое лицо. Однажды она станет настоящей красавицей и королевой островного народа. Когда Мари и мои подданные найдут нас — я передам Соран им. — А сама? — Тайгер легко поймал женщину и подмял ее под себя. — Покинешь меня с ними, если они победят моих солдат? — Я подумаю об этом чуть позже… — улыбнулась лукаво красавица. — Пока же я просто хочу наслаждаться этим временем. Мне хорошо с тобой, Фишер Тайгер. А когда станет плохо — я просто уйду дальше. Не думай, что ты взял меня в плен. Женщины попадают в плен, только когда сами хотят этого.