Морем и сталью

— Простите, что отвлекаю вас, миледи, — Виви очнулась от глубокого сна — перед ней стояла жена Вапора, красавица леди Юниверс. Высокая и стройная, она была удивительно хорошо сложена и никак не подходила к северному пределу — ее слабая кровь проигрывала рожденным в сердце зимы. Некогда здоровая и сильная, сейчас от многочисленных родов леди Юниверс стала худой и бледной, долгие годы она страдала от малокровия. Пятерых сыновей родила она мужу, четверых дочерей и последняя младшая дочь все еще нуждалась в ее молоке. И теперь она снова была беременна — небольшой живот легко выдавался вперед, обтянутый отороченным мехом платьем. Виви слышала, что хранитель севера суров с собственной женой и детьми — и нередко видела это за две недели ее пребывания здесь. Однако сейчас ее беспокоило другое. Хваленые Ишши-двадцать не могли помочь ее дочери. Маленькая Рика умирала на ее руках. Лекарства, приготовленные лордом Ло, поддержали ее здоровья для путешествия, но теперь ее жизнь снова была в опасности. — Я задремала, — призналась ей Виви. — Утомление подорвало мои силы. Простите меня. — Я могу заменить вас на время, — участливо предложила Юниверс. — Конечно, вы не оставите дочь на нянечек и кормилец, но я с радостью помогу вам, побуду подле вашего ребенка. Дам вам немного времени на отдых. Ей все нездоровится? — спросила она, кивнув на девочку. — Она так слаба… — тихо сказала Виви. — Иногда я задаю себе вопрос, почему именно на долю моего ребенка выпало такое испытание? Силы моей дочери на исходе… Я безутешна. Ваши доктора лучшие, но даже они не могут помочь ей. Я прошла такой длинный путь, и он оказался бессмысленным. Я в отчаянье, леди Юниверс. Вы тоже мать, и понимаете мои чувства… — Мои дети редко болеют, — призналась Юниверс. — Кровь их отца дает им здоровье и силу. Но я страшусь потерять любого из них. Я молилась за здоровье маленькой леди Рики, безумно мечтала, чтобы вы увезли отсюда здоровое дитя. К тому же наши врачи действительно сильны… Они спасли многих неизлечимо больных. Но если и они не могут помочь вам… — Я приехала сюда не за помощью Ишши-двадцать, — искренне сказала Виви. — То есть… Я хочу сказать… Я ценю ваше гостеприимство. Я благодарна, что вы позволили мне показать мою дочь вашим личным врачам. Но на самом деле я слышала о других двух докторах. Первая — это ваша свекровь, принцесса Куреха. Она искусный доктор и травница. О ее таланте говорят далеко на юге. А второй — это ее ученик. Некий таинственный доктор, которого она выбрала сама. Именно им я хотела показать свое дитя, никому больше. Однако ваш супруг говорил, что его мать более не принимает пациентов. Поймите мое разочарование — переплыть два океана и не увидеть доктора… — Я редко вижу принцессу Куреху, — честно сказала Юниверс, ее худые плечи сжались, дорогая кашемировая шаль сползла с них. — Она не любит семейный быт и внуков. Точнее говоря, она даже не видела двух наших младших детей. Уже около трех лет она не спускалась со своей горы к нам. И мой муж поэтому не позволяет никому говорить о матери. Это наша трагедия. Мы бы хотели жить с ней одной семьей, но ее ведет только медицина. Он был бы рад помочь вам, но на ее горе очень опасно, а добраться туда можно будет только весной. И до весны еще почти девять месяцев. — Мне нужно туда… — Виви ломала руки. — Иначе я никогда не прощу себе. Моя дочь умрет, находясь в шаге от врача. Последнего врача, который мог бы помочь ей. Я должна найти способ уговорить ее величество принять нас. — Тогда вы должны поговорить с ее сыном, — сказала леди Юниверс. — Мой муж иногда связывается с ней. Попросите его еще раз. Быть может, он уступит вам. Это единственный совет, который я могу дать вам, как мать матери. Она встала и поклонилась Виви. Та ответила ей. Маленькая Рика во сне шумно вздохнула и повернулась на бок. Ее мучили кошмары. — Хранят вас пусть боги старые и новые, — сказала хозяйка дома. *** — Как, говоришь, тебя зовут? — спросил Аокидзи, — И чья ты дочь? — Я внучка лорда Рику, — Ребекка присела. — Племянница ее величества, принцессы Виолетты. Меня зовут Ребекка. — Запад, запад… — покачал головой Аокидзи. — В моих галереях всюду запад. — Она назначена новой фрейлиной ее величества, принцессы Робин, — сказал Луччи. — Ее тетя попросила о должности для нее, но сейчас больше всех помощь требуется именно вашей супруге. И пока ее величества нет в столице, позвольте леди Ребекке помогать вам. — Мне фрейлины не нужны, — хмыкнул Аокидзи. — Надо было бы прислать ее к Робин, — добавил он, — Моя беременная жена сейчас окружена учеными и прочими скучными лицами. Ей бы не помешало иногда видеть розовое личико и чужие локоны. Зачем ей быть тут без ее хозяйки? — О, прошу вас, ваше величество, не отсылайте меня из столицы… Я отлично играю и пою романсы, а также я знаю множество веселых историй, — нелепо сказала красавица и очаровательно улыбнулась. — И приготовлю галереи к возвращению ее величества. Ребекка не была хорошо образована, и в обществе вела себя явно натянуто и глупо, однако ее очаровательная внешность сыграла свою роль. Привыкший к молчаливому присутствию и равнодушию Робин, Аокидзи внезапно поймал на себе игривый взгляд молодой красивой женщины — и вдруг почувствовал себя снова молодым и свободным. Когда-то, очень давно, он уже заводил роман с красавицей-фрейлиной своей старшей сестры. Она дарила ему горячие поцелуи, а иногда позволяла и прочие вольности — и эта короткая связь скрашивала его солдатские дни. Рядом с Робин у него не было надежды почувствовать себя счастливым и влюбленным. А ведь он еще не так стар… — Хорошо, пусть остается, — нахмурился он. — Будет помогать другим оставшимся фрейлинам. Но не вздумай лезть в дела или мешать мне. Я люблю тишину. И покой. — Слушаюсь, ваше величество, — низко поклонилась красавица, изящно приподняв свои юбки. — Обещаю, вы и не заметите моего присутствия. Уже через несколько дней она выполнила то, для чего ее и прислал Луччи — Ребекка заняла свое место в постели принца. Изящная, безупречно красивая и очень умелая любовница — она знала свои преимущества и пользовалась ими. Аокидзи, привыкший к насилию, грубости и принуждению женщин, впервые чувствовал себя ведомым в постели — к тому же искренне верил в то, что он нравится юной фрейлине — и был доволен этим. — Твоя тетя знает, что ты потеряла невинность? — спрашивал он, лежа на мятых простынях, любуясь нагим телом красавицы, которая ела виноград прямо из блюда, не стесняясь своей наготы. — Скорее всего, — хихикнула девушка. — Я должна была быть на ее месте, — прибавила она. — Меня привезли, чтобы отдать за Фуджитору. Но он слеп и потому выбрал мою тетю. — Скорее всего, ты поразила его своим поведением, — предположил Аокидзи, — Он уважает целомудренных женщин. А ты любишь танцы и мужчин. — Я люблю ваше величество, — Ребекка задорно прыгнула в постель — и ее кудри рассыпались по нагим плечам. — Я люблю любить и быть любимой. В ваши руках я чувствую себя очень любимой, — добавила она. — Испорченная девчонка… — Аокидзи шлепнул ее по округлому заду, не забыв провести рукой вдоль позвоночника — в Ребекке не было неправильных черт, изъянов, свежая чистая кровь, молодость и страсть, которых так не хватало ему. — А когда ее величество вернется… — улыбнулась Ребекка, — Будем ли мы еще проводить время вместе, мой принц? — Она беременна, — Аокидзи нахмурился. — Я не могу вредить своему ребенку. Скорее всего, я буду заводить любовниц, чтобы Робин могла просто вынашивать моих детей и наследников. Но не думай, что ты займешь особенное место в моем сердце. Я никогда не полюблю никого, кроме моих детей. Наслаждайся моей благосклонностью и не проси большего. — Я хочу серьги с бриллиантами, — надула губу Ребекка. — Подарок на праздники… Это не большее? — Это можно, — рассмеялся Аокидзи. — Выбери любые. Я подарю их тебе… Он ласково погладил девчонку по волосам — а та легко улыбнулась ему. Ребекка знала себе цену и знала, что добьется всего, чего захочет. Если мужчина однажды уже уступил ей, она найдет способ заставить его сделать это снова. *** — Таким образом, вы хотите, чтобы я послал за вашей сестрой? Искал пиратов в море? — уточнил Акаину. — Леди Маригольд, вы действительно нуждаетесь в моей помощи? — Ваше величество… — заплакала юная принцесса. — У этого человека две мои сестры. Я осталась одна. Ваша невеста в его руках. Верните их мне — и я буду вечно предана вам. Клянусь, я подпишу любые договоры от имени островного народа. — Я не думаю, что я смогу сделать это, — нахмурился он. — Для того я и просил вашего сотрудничества, чтобы ваши корабли могли обеспечить мне контроль над морями. Но, видимо, я переоценил островной народ. — Прошу вас… — Мари вытирала слезы, — Позвольте мне хотя бы поговорить с крон-принцем… Он помнит мою сестру… Я уверена, он… — Его величество занят, — отрезал Акаину. — Ваше поведение недопустимо. Я помогу вам вернуться домой, но и только. Ваша сестра уже отвергла мое предложение, она играла со мной и навязывала свои условия. Если бы она и моя невеста прибыли бы раньше, этого бы не случилось с ними. Сейчас я в праве отменить нашу помолвку. И предать забвению отношения с вашей семьей. Мари разрыдалась еще сильнее — Дофламинго легко появился из-за двери, накинув на плечи девушке плащ, помог ей подняться. — Полно, леди Мари, — сказал он. — Хватит плакать. Вам стоит сейчас уступить его величеству и успокоиться. Моя прислуга проводит вас в ваши покои. Вытрите слезы и подождите меня там. — Милорды… — Мари терла глаза, но тут же бессильно уступила ему. — Я прошу вас, ваше величество, — сказала она, уходя. — Подумайте… Дофламинго проводил ее взглядом и сел напротив Акаину. Его лицо сияло. — Вы отказали ей в помощи? — спросил он. — Женщине? — Да, — кивнул тот. — Она и ее сестра мне неинтересны более. Я все равно проиграл. Мой брат родит ребенка уже через три месяца. Он станет королем. А я останусь вечным принцем. Пусть же эта женщина познает тяжесть судьбы. — Судьба благосклонна к вам обоим, мой принц, — сказал Дофламинго. — Леди Мари всю жизнь прожила под гнетом двух сестер… Она сейчас очень уязвима. Она боится остаться без защиты. Ей нужен муж, и вы отлично подойдете на эту роль. Она истинная красавица, к тому же, в отличие от сестер, ведет себя скромно. И сейчас она наследница островной империи. В ее лице вы получите выгодную партию. Она поможет вам сделать то, что не смог сделать ваш дядя — присоединить островные земли к королевству. — Выгодный брак хочешь заключить? — усмехнулся Акаину. — Выдать мне в жены младшую сестру? Ее сестры живы. Они вернутся — и заберут ее домой. Как уехала домой сама Боа Хэнкок. — Боа Хэнкок — змея, — сказал Дофламинго. — Она ужалит, если захочет. Она своевольна и сильна. Ей негоже подчиняться мужчине, даже и мужу. И, конечно, она никогда бы не стала жить в столице. Но ее младшая сестра другая… Ее можно еще воспитать. Из нее можно вылепить милую принцессу, которая в приданом принесет вам ту часть мира, о которой мечтал ваш дядя. Разве это плохо? Подумайте, мой принц. Если ваш дядя узнает, что вы склонили к браку одну из сестер Горгон… Он может и изменить свое решение о наследнике. И тогда королем станете вы, а не ваш брат. — Ты думаешь так? — Акаину вспомнил свой недавний разговор с Аокидзи. — Мой брат уже уверен, что победа на его стороне. Он даже отослал свою беременную жену читать древние скрижали… Уверен, что на его стороне и прошлое, и будущее. — Он слишком уверен, — лаконично сказал Дофламинго. — Но мир смотрит на все иначе. Все можно изменить. И это тоже. Я отлично знаю крон-принца… Он не уверен, что принц Аокидзи достойнейший. Он считает таковым и вас тоже. Его можно переубедить, главное, найти резонные аргументы. И брак с Боа Маригольд таковым является. — Я не думаю, что мне нравится эта девочка… — Акаину вспомнил ее мокрое от слез личико. — Мне нравилась Хэнкок. Она сильная и красивая. Она делала, что хотела. От нее можно было ждать всего. Она не боялась разозлить мужчину — и не боялась злиться сама. Горячая, как кровь. Мой дядя до сих пор вспоминает ее. Она увезла с собой его сердце. — Тем лучше… — Дофламинго улыбнулся. — Он с радостью примет тот факт, что вы смогли склонить к браку ее младшую сестру. — Но как я это сделаю? — Акаину задумался. — Я уже отказал этой девочке. Она ненавидит меня, скорее всего. — Я помогу вам, мой принц, — Дофламинго улыбнулся. — В конце концов, она женщина. А обманывать женщин — это как раз то, что я умею лучше всего.