Морем и сталью

Приняв на себя благостную роль регента, принц Аокидзи решал проблемы, накопленные дядей за долгие месяцы его царствования, поскольку быть королем означало объявить о новой эпохе для целой страны и своего собственного дома. Дав новую ветвь королевской династии, он на себе ощутил свое собственное величие — он дал жизнь маленькой принцессе, будущей королеве целой страны, и готов был нести свое бремя до самого конца. Никто бы не смог поколебать его намерения. Его молодая жена, едва оправившись от родов, помогала ему — часть его обязанностей ложилась и на ее плечи, и принцесса Робин не могла найти отговорок, чтобы не сопровождать Аокидзи в его поездках или не принимать у себя гостей. Все вокруг хотели посмотреть на принцессу Куину, маленькую наследницу, и Робин отчаялась от безуспешных попыток спрятать дочь — больше всего на свете сейчас ей хотелось, чтобы мир забыл о ее маленькой девочке, но это уже не могло произойти. — Она прелестна, — говорили ей придворные дамы. — Наша принцесса… Красивее нее никого нет и не будет. — Она похожа на мою мать, — гордился крон-принц Конг. — У нее глаза ее прабабушки. Я так счастлив, что ее кровь воплотилась в этом маленьком теле… — Ей не повезло с отцом, но она хотя бы будет красива, как ее мать, — смеялся Кизару. — Если, конечно, мой брат вообще имеет отношение к ее рождению… — Надеюсь, ваше здоровье поправится скоро, — мягко напутствовала Виола. — Вы так настрадались, бедняжка. А ваш супруг не жалеет вас и вовсе. — Она всего лишь младенец… Ей нужно поскорее повзрослеть, чтобы спасти страну в это нелегкое время, — серьезно говорил Акаину. — У нее мягкие ручки, — задумчиво говорил Фуджитора. — Жаль, что я не могу увидеть, как она улыбается, я был бы счастлив понежить свою племянницу… — Это точно ваша дочь, — серьезно сказал Ло, когда в очередной раз осмотрел младенца. — По крайней мере, сомнений у меня в этом нет. Она маленькая, но сильная. Плоть от плоти вашей, ваше величество. — Никто, кроме вас, не знает, как тяжело она мне далась, — Робин погладила девочку, — Она очень дорога мне. Я готова отдать за нее все, что у меня есть и будет когда-нибудь. Неужели можно настолько любить кого-то, лорд Ло? Я больше не чувствую себя пустой или обездоленной… Отныне только счастье и желание быть рядом с ней. — Это материнство, — усмехнулся он. — Величайшая загадка в истории человечества, да и вообще в природе. Жизнь ваша изменилась полностью. Теперь вы мать, мать девочки да еще и мать принцессы… Вы больше никогда не будете принадлежать самой себе. — Но мне это и не нужно, — опустила голову Робин. — Если она будет со мной, мне ничего не нужно. Я хочу растить ее в мире и покое. Я хочу защитить ее от всего того, что видела я. Я хочу, чтобы она ни в чем не нуждалась. — Ну… С таким отцом у нее точно будет все на свете, — Ло оглядел кучу игрушек и розовых вещей в детской. — Будущий король балует свою дочь. — Она для него трофей… — серьезно сказала Робин. — Он ни разу не сказал, что хочет, чтобы она просто была счастлива. Все время твердит о том, что она принцесса, и о том, что я должна родить ему сыновей. Он не видит во мне мать, он видит только свое будущее потомство. И потому он противен мне. Как и раньше… — Но он ваш муж и наш государь, — Ло взял у Робин младенца и покачал его на вытянутой руке. — Вы умная женщина, принцесса. Вы ведь всегда знали, что ваша роль в его жизни будет крутится вокруг детской и родовой… Ну вы еще и красивы, поэтому он будет хвастать вами на балах. И, вероятно, много раз посетит вас в спальне. — Я не хочу даже думать об этом, — Робин мягко улыбнулась дочери, которая весело хватала врача за его длинные пальцы. — Я просто хочу, чтобы он забыл о нашем с ней существовании. Пусть станет королем или даже богом — я буду растить Ольвию сама… — Разве ее имя не Куина? — удивился Ло. — Сам вчера слышал, как крон-принц звал ее именно так… — Для меня она Ольвия, — Робин забрала у него ребенка. — Это имя моей матери… Оно ей идет. Она мой осенний цветок. А Куиной пусть ее зовут те, кому все равно на мою дочь. Они не имеют никакого отношения к нам обеим. — Красивое имя… — покачал головой Ло, — Жаль только, что ваши мечты тщетны. Никто теперь не оставит вас в покое, принцесса. Вы сами провинились тем, что стали матерью девочки королевских кровей. Это ваше великое счастье, но и проклятье тоже. Его мрачное предсказание сбылось. Вечером, когда маленькая Куина уснула у груди своей матери, а Робин уже собиралась прилечь сама, дверь в ее комнату открылась, и туда ввалился изрядно пьяный Аокидзи, которого поддерживал Луччи. — Что вы позволяете себе? — строго спросила Робин. — Ребенок спит… Вы разбудите ее… — Я хочу посмотреть на принцессу, — холодно сказал ей Аокидзи. — Я ее отец, я имею право. Ты не приходишь ко мне уже неделю, и я один решаю наши проблемы… — Его величество просто соскучился по ее высочеству, — вежливый Луччи вызывал у Робин только ненависть. — Вы ведь не будете так строги и позволите ему пообщаться с девочкой? — Она уже спит, — Робин больше всего на свете хотела выгнать их всех из комнаты, но, понимая, что сопротивление бесполезно, кивнула коротко. Она встала у изголовья колыбели, чтобы не дать Аокидзи взять спящего младенца на руки и защитить ее от его объятий. — Она такая милая, — пробормотал Аокидзи. — Красивая… Чудные темные глаза и волосы… Дядя сказал, что она похожа на их с отцом мать в молодости… Спасибо ей. — У нее твои глаза и волосы, — отрезвила его Робин. — Она рождена от твоей крови и похожа на тебя. Как и должно было быть. — Это правда, — поддакнул ей Луччи. — Она ваша дочь, мой король. Прекрасная девочка, у которой великое будущее… — Как и у ее матери… — Аокидзи оторвался от дочери и бросил на Робин недобрый взгляд. Робин готовилась ко сну, ее длинные волнистые волосы лежали на плечах, поверх ночной рубашки из белого шелка была надета отороченная мехом накидка, губы ее показались ему соблазнительными, а грудь и бедра после родов стали более округлыми и притягательными. Он вдруг вспомнил, что у него давно не было женщины — чертова Ребекка как будто провалилась, а другие его любовницы не подходили к нему из страха, что он после коронации обрушит на них свою немилость. И теперь его животные инстинкты снова повели его — к той единственной женщине, на которую он имел право претендовать. — Почему вы живете тут? — спросил он. — У нее есть покои в нашем новом замке… Я все подготовил к вашему переезду, но вы игнорируете мои слова и живете тут. Как это понимать? — Я не хочу пока менять наши покои, — Робин поджала губы и опустила кружевной полог на колыбель. — Ребенок еще слишком мал. Нам тут хорошо и уютно. Мне и Куине. — Зови ее принцессой Куиной, — рассердился Аокидзи. — Она не твоя дочь, она дочь нашего отечества. Она надежда страны. Побольше уважения, ты, плебейка! — Прежде всего, она моя дочь, — Робин подняла на него голубые глаза. — И никто не изменит этого, даже вы. — Я могу изменить это, — Аокидзи схватил Робин за плечи и встряхнул ее. — Ты уже здорова, так? Пора передать принцессу кормилицам, а тебе заняться своими прямыми обязанностями. Коронация уже через две недели. Я собираюсь стать первым настоящим королем после моего отца, а тебе предстоит стать моей королевой… И я желаю, чтобы к концу следующего года у меня уже был и второй ребенок, желательно сын и наследник. — Вы можете заводить столько детей, сколько захотите, — Робин вырвалась из его рук и гневно посмотрела на него. — А я собираюсь растить свою дочь, и вы не помешаете мне. — Ошибаешься… — зло сказал Аокидзи. — Ты будешь жить так, как того захочу я… Вся его сдерживаемая злость вырвалась наружу под влиянием алкоголя, неприязнь по отношению к Робин стала осязаемой. Он вдруг вспомнил, что несмотря на ее происхождение, она позволяет себе ставить себя выше него — и вспомнил, что именно ее знания так уважают его дядя и братья. Если бы он посещал Ребекку эти дни, он почувствовал бы себя намного лучше, но Ребекка пропала — и он был измотан и опустошен. Все эти чувства вылились теперь на его собственную жену, которая смела ослушаться его да еще и дерзила ему в присутствии Луччи. Аокидзи схватил ее за руки, встряхнул и залепил ей такую пощечину, что Робин ахнула и осела на пол в немом крике — чтобы не напугать спящую Куину. — Я тебе много позволял, дрянь, — процедил Аокидзи сквозь зубы, — Потому что ты вынашивала мою дочь. Но пока внутри тебя нет моих детей, ты познаешь мой гнев. — Мой принц… — Луччи попытался вмешаться, но, уловив злость принца, остановился. — Я не думаю… Что тут… Принцесса испугается… — Ты прав… — Аокидзи дернул Робин за руку, принуждая ее встать, взвалил ее себе на плечо, — Я и не собираюсь пугать свою дочь криками этой женщины. Позови ее кормилец и нянек. Пусть охраняют сон моей дочери. И с завтрашнего дня позаботься о переезде принцессы в новый замок. Туда, где ей и положено быть. Рядом с ее августейшими родственниками, подальше от этой женщины. — Ты не поступишь так, — Робин захлебывалась слезами. — Ты не посмеешь… Это мой ребенок… — Заткнись, — Аокидзи легко вышел из комнаты, неся свою жену по темному коридору. — Сейчас я покажу тебе, что такое быть женой настоящего короля… И не думай, что твоя временная индульгенция поможет тебе… Два часа спустя он, наконец, обессилел и сполз со своей супруги. Избитая и изнасилованная Робин молча захлебывалась слезами бессилия, умирая от ненависти к самой себе и к своей жизни. Аокидзи допил вино, которое принесли ему слуги, посмотрел на мокрое тело своей жены, погладил ее волосы и усмехнулся. — Я говорил тебе однажды, что я сильнее тебя, — спокойно сказал он. — Тебе же лучше поверить в это, моя королева. Если ты еще раз ослушаешься меня, я заберу принцессу из твоей жизни, а тебя запру в этих темных комнатах, чтобы ты могла только тешить мою плоть и рожать мне принцев и принцесс. Подчинись мне — и твоя жизнь станет приятной. Продолжай противостоять мне — и я выполню свои угрозы. *** — Брат Сабо, — Хак тихо постучался в дверь кельи, где тот молился. — Настало время для всех нас. Отец зовет тебя. Знамение пришло к нему. — Я иду… — отозвался Сабо, перебрасывая длинные отросшие волосы за спину. Он сильно изменился за пережитые на утлом острове месяцы — похудел и окреп, простая пища и ежедневные упражнения вкупе с молитвами сделали свое дело. Теперь он был похож на прочих братьев — крепкий и слаженный, ни одного лишнего килограмма, светлые от книг и молитв глаза и разум, чистый от мирского. Ничего не выдавало в нем знатного лорда, которому судьбой было уготовлено наслаждаться благами мира и счастьем, ведомым лишь немногим. Бедная келья, суровая пища, вода и грубые холстинные одежды — это все, что теперь требовалось Сабо, ничего больше. — Отец мой, — сказал он у входа в обсерваторию, обдуваемой всеми ветрами. Драгон уже ждал его внутри, над толстыми книгами, опустив низко свой темный капюшон. — Сабо, — кивнул он ему. — Я получил вести из-за моря. Я редко когда верю тому, что слышу, но эти вести внушили мне надежду на перемены. Думаю, время, которое мы так ждали, пришло. Мы должны разрушить мир старый и построить мир новый, справедливый и чистый мир, в котором каждому живому существу будет хорошо и светло. Мир, который боги старые и новые хотели бы подарить нам всем. — О чем ты, отец? — Сабо подошел ближе, и Драгон сам пододвинул ему газетный листок. Тот самый, на котором было написано о грядущей коронации принца Аокидзи и принцессы Робин, подаривших миру первую наследницу третьей ветви — принцессу Куину. — Новый король будет править миром, — горестно вздохнул Сабо. — Новая власть и новая сила, которой нет конца… Это ли то, о чем мы мечтали? — Читай внимательнее, дитя, — Драгон улыбнулся. — Посмотри на это изображение… — и он прикоснулся ладонью к карандашному наброску, за которым следовал и взгляд Сабо. — Это… — прошептал Сабо, очарованный картиной. — Это она?.. — Это она, — улыбнулся Драгон. — Свет нашего братства. Дочь человека, которого я уважал. Цветок с Запада. Носительница древних знаний. Я говорил — время наше придет, когда цветок даст плоды. Сбылось предсказание. У нее родилась дочь. Значит, нам пора покинуть наш остров. Настало время нам самим творить нашу историю.