Морем и сталью

— Болезнь этой девочки неизлечима, — спокойно сказала Куреха. — И ты прекрасно знаешь об этом. Она ранена в самое сердце, оно слабо и едва ли выдержит еще полгода. Если хочешь, чтобы она не жалела о том, что родилась на свет, подари ей спокойные месяцы в теплой Арабасте, так ведь зовется твоя родина?.. — Я не могу принять этот ответ, — Виви опустила руки. — Посмотрите на нее еще раз, ваше высочество. Не может быть, чтобы у вас не было способа спасти ребенка. Ей даже нет двух лет. Она мое единственное дитя. Я готова умереть сама несколько раз, лишь бы вы спасли ее. Я согласна на любой страшный способ, на любую жертву, на любое колдовство. — Ты еще молода… — покачала головой старуха. — И муж твой могуч и здоров. У вас будут еще дети. Не прячь слезы в кулак, леди Виви, ты ведь родня королевской семье. Ты еще покачаешь на коленях других своих детей, а своего первенца отпусти с миром. Боги позаботятся о ней. — Посмотрите на нее еще раз, — настаивала мать. — Я соглашусь на любое лечение. Я отдам вам все, что у меня есть, включая мою свободу и мой народ. Весь мир за жизнь моей дочери… — Но мир тебе не принадлежит, — усмехнулась та. — Ты слишком много готова отдать за жизнь одной девочки. А каково тем, чьими жизнями ты так легко разбрасываешься, принцесса? Сколько кораблей ты потопила, пока плыла сюда? Кого обманула? Кого обрекла на гибель? Они тоже чьи-то дети и тоже заслуживают жизни. — Меня это не волнует, — Виви тщетно искала в себе силы сказать правильные слова, достойные принцессы. — Я готова убить и умереть ради своей дочери. Она должна жить. Она мое единственное счастье. — Ты прекрасно знаешь, почему ты платишь такую цену, — нахмурилась сумасшедшая старуха. — Ибо это ты виновна в ее болезни и никто больше. Ты ведь видела других врачей? Кто-то из них должен был сказать тебе — рожденное из-за блуда дитя обречено нести в себе болезни… Ведь ее отец не твой законный муж, так? Тебе пришлось пасть на самое дно, чтобы стать матерью… — Вы правы, — Виви обняла ребенка, сидящего на ее коленях. — Я родила ее во грехе. Мое чрево было глухо к ласкам моего мужа, я ненавидела его, а от ненависти не рождаются дети. И тогда я обратила свой взгляд к тому, кого любила. Так у меня появилась дочь. Но сейчас ничего не имеет значения для меня кроме нее… Я отказалась от всего — от Арабасты, от мужа, от любви, от власти. Я принадлежу этой девочке, я люблю только ее. И я проделала этот путь не для того, чтобы выслушивать ваши оскорбления. Я согласна познать боль и унижения — сделайте со мной все, что хотите, но спасите Рику. Она моя дочь, мое дитя. Только это важно. — Ты неробкого десятка, — Куреха сплюнула в огонь и поставила котелок на него. — Я могу помочь тебе только в одном случае — я сварю целебные отвары, которые помогут твоей дочери ходить и бегать, которые подарят ей счастье и забвение, которые скрасят ее часы. Но спасти ее не получится даже у меня, принцесса. Я искусный врач, но я не бог. Никогда в жизни не смогу я обойти престол богов старых и новых. Я проиграла этот бой. Я рада была бы помочь тебе — тебе и твоей девочке, но даже я, даже Ишши-двадцать, даже мои ученики не смогут этого сделать. — Попробуйте, — упрямо повторила Виви. — Я проведу тут месяцы и годы, даже всю свою жизнь, лишь бы дать ей шанс. — Глупая, глупая девочка… — погладила ее по голове Куреха. — Хорошо, будь по-твоему. Я попробую. Изучу старые книги и обследую ребенка. Но не держи потом зла на меня, если я не смогу спасти ее. Я даю тебе шанс, но он совсем мал. Вернее — нет его. Но во имя твоей материнской любви, во имя твоего счастья я помогу тебе. Попробую помочь. — Я благодарна вам, — низко поклонилась Виви. За дверью что-то громыхнуло, и темная тень пролетела мимо щели — маленькая Рика проснулась и потянулась ручками туда. — Не пугайся, маленькая принцесса ласково сказала Куреха. — Это мой ученик. Лицом он не вышел, но сердцем превзошел всех в этой стране. Однажды он превзойдет всех и по своим знаниям. Только у него великое будущее настоящего врача, только ему я передам все свои навыки и умения. — Я видела его вчера, — призналась Виви. — Я была напугана, потому что много страшного слышала о нем в замке лорда Вапора. Правда ли, что он наполовину зверь? — Правда лишь в том, что он мне дороже всех вас, люди Конга, — Куреха взяла ребенка у нее из рук. — Именно благодаря ему я еще не потеряла веру в вас и в себя. Не говори плохого о Тони Тони Чоппере, принцесса, иначе я выгоню тебя отсюда. Ты тут гость, а он живет здесь. И я не потерплю оскорблений от гостя… — Я прошу меня простить, — Виви растерялась. — Я ничего плохого не подумала, ваше высочество. И мне все равно, кто будет лечить мою дочь — лишь бы ее спасли. К тому же я никогда не судила людей по их внешности. Для меня не так важно, как выглядит человек, важнее то, что он из себя представляет. И вы правы, я тут всего лишь гость. Я не позволю себе оскорблений, ни словом, ни взглядом. — Я верю в то, что твои мысли чище, чем у моего сына, — Куреха усмехнулась. — Он-то ненавидит Чоппера за все то, что я сделала для него. Пару раз он пытался даже убить его, и мне пришлось покинуть замок. Не будь я его матерью, давно бы разрушил мою башню. Он желает, чтобы я поехала в столицу — защищать его права на Север, напоминая своему брату о том, что я дочь предпоследнего короля и сестра последнего. Но я не собираюсь посвящать ему свою жизнь. Достаточно того, что я родила этого эгоиста. Пусть живет так, как хочет — его жизнь меня не волнует. Я все еще леди-мать этого предела, и имею право на свободу и чистоту. Я буду жить тут и лечить всех, кто нуждается во мне. И Чоппер будет жить со мной, как мой ученик и мой сын, и никто никогда не посмеет навредить ему. — Чоппер? — Виви удивилась. — Какое странное имя. — Так меня назвал мой отец, — услышала она тихий голос за своей спиной. — Я дорожу этим именем, потому что его придумал именно он. Виви обернулась — и едва сдержала таящийся в груди крик. Прямо перед ней возвышался огромный человек — в два метра ростом — с лицом и руками, покрытыми темной шерстью. Огненные глаза, казалось, прожигали ее насквозь. Большие руки опирались на спинку ее кресла. Виви вспомнила все страшные сказки, которые мать рассказывала ей в детстве. Ее кошмар стал явью. Чудовище пришло к ней. — Это мой Чоппер, — сказала старуха Куреха. — Мой ученик. И мой настоящий сын. — Леди Виви, — еле вымолвила испуганная принцесса. — А это моя дочь. И только переливами колокольчиков раздался счастливый смех маленькой Рики. Та радостно тянула ручонки к темному чудовищу, не замечая, как напугана ее мать. *** Акаину осторожно приподнял свадебное покрывало — на него смотрели оттуда теплые глаза его невесты, теперь, жены. Сбылось то, о чем мечтал дядя. Он стал мужем. И мужем достойной девушки. Вот только чувств особенных не было ни у него, ни у нее — но кого это теперь волновало?.. — Я даже не удивлен, — почти уже король Аокидзи усмехнулся, проходя мимо. — Боишься, что не успеешь догнать меня, брат? Жаль, что я давно уже женат, и у меня родилась дочь. — А я вот удивлен, — в тон ему ответил Кизару. — Леди Маригольд красавица, как она не испугалась нашего уродливого сурового брата? — Успокойтесь, — мирный Фуджитора мягко увещевал всех. — В нашей семье счастливое событие. Теперь и Акаину обрел семью. Разве это не повод примириться? — Я никогда не примирюсь с этими лицемерами, — Кизару поправил воротничок камзола. — Они мечтают только о власти, и нет в них желания спасти страну или защитить ее. Один готовится стать королем, когда способен только быть солдафоном. Другой обманул одну сестру и женился на другой. Хорошо хоть бедный наш отец не застал такого позора. — Зато ты сделал ребенка замужней женщине, которая от тебя сбежала, — Аокидзи рассмеялся. — Велика важность, подвиг совершил. Ничтожество. Из всех нас ты пал ниже других, Кизару. Я-то выполнил условие дяди, и даже старшие братья решили создать семьи. А ты так и будешь ходить по нашим домам и надеяться на крохи с нашего стола. — Успокойтесь, я прошу вас… — принцесса Виола в открытом платье, сшитом специально для свадебного бала, держала на руках принцессу Куину, которой исполнилось два месяца. Она обожала племянницу и готова была сердце ради нее вынуть из груди — какое счастье, что Робин позволяла ей заботиться о ребенке. — Не стоит ссориться тут, — мягко сказала она. — У нас праздник. — Принцесса Виола права, — Аокидзи знал, что он станет королем, поэтому для него все уже было решено, и он мог сыпать крохами со своего стола. — На самом деле, мне нечего делить с вами, братья. Я, как будущий король, прощаю вам ваше честолюбие. А теперь иди ко мне, моя доченька. Пора показать тебя твоим будущим подданным. Он взял из рук Виолы девочку, которая радостно залепетала, когда увидела его — Аокидзи слыл хорошим отцом и проводил много времени с дочерью. Виола покачала головой, провожая его, тенью за ними следовала принцесса Робин, будущая королева. По королевскому дворцу ходили слухи, что Аокидзи жестоко обращается с матерью своего ребенка — и Виола им верила. Робин после родов похудела, стала бледной и чаще молчала, стараясь не привлекать к себе внимания. Все еще очень красивая — темные волосы, голубые потухшие глаза и бледная кожа — она всюду следовала за мужем и дочерью. Виола вспоминала, как тяжело ей далась принцесса, как и где она нашла новоиспеченного отца в день рождения Куины, и сердце ее дрожало от ненависти и боли. Хорошо, что Фуджитора не был таким… Хорошо, что у него было доброе сердце… Как жаль, что у них нет ребенка… — Ты выглядишь уставшей, — сказал Аокидзи Робин. — Надо было наложить яркий макияж. — Я плохо себя чувствую, ты знаешь, — Робин вытерла платком личико дочери. — К тому же я еще кормлю ее грудью. И вчера ты… — Вчера я навестил тебя, как и положено мне, твоему мужу… — отмахнулся от нее Аокидзи. — Ты должна постараться и родить ребенка, глупая женщина. Через неделю нас с тобой коронуют, и я хочу подарить твою вторую беременность нашим подданным. Будет здорово, если в этот раз родится сын. Робин не слушала его, она покорно заняла свое место возле Аокидзи, расправив пышные юбки. Принцессе Куине пора было лечь спать, и ее нянечки взяли ее у отца, чтобы унести ребенка. Проводив их взглядом, Робин посмотрела на довольное лицо своего мужа. Она не испытывала к нему ненависти — но как же ей хотелось, чтобы он, наконец, понял всю глубину ее боли и тоски, когда он разлучал ее с ребенком. — Благодарю вас за ваши дары, ваше величество, — леди Маригольд подбирала слова. — Сундук с лилиями был просто чудесен… — Чудесен, как наша будущая королева, — подсказывала ей старая фрейлина Ньен, которая специально приехала с Амазон Лили, чтобы пестовать юную принцессу. Эта старуха когда-то служила самой Хэнкок во время короткого ее брака с Конгом. Теперь она собиралась вырастить из младшей сестры хорошую жену и мать. — Я надеюсь, вам понравились и другие мои дары, — Робин мягко пожала ладонь девушки. — Мы подбирали украшения, основываясь на ваших портретах. Если цвет вам не понравится, мы можем изменить… — Нет, благодарю вас, — мялась Маригольд, посматривая на леди Ньен, — Вы напоминаете мне моих сестер, такая же добрая. Я рада, что увидела принцессу Куину. Она достояние нашей семьи… Робин поклонилась ей и отошла, чтобы не смущать молодую жену Акаину. Она хорошо понимала ее чувства и жалела ее — теперь ей тоже придется провести всю свою жизнь тут. — Миледи, — услышала она и обернулась — лорд Крокодайл внимательно смотрел на нее. — То есть — ваше величество. Разрешите пригласить вас на танец. — Лорд Крокодайл… — Робин смутилась. — Давно не видела вас. Как поживает леди Виви? — Она еще в пути, иначе присоединилась бы к празднику, — сказал он. — А я мечтаю потанцевать с вами еще раз, пока вы не стали королевой недосягаемой для нас. — Мой муж будет против, — Робин раскрыла веер. — Он ревнив. — Я просил его разрешения, — Крокодайл усмехнулся. — Когда вы стали прилежной женой? Неужели даже танец не разрешен вам? Слухи не врут… А я помню время, когда вы слыли лучшей танцовщицей Арабасты и… — Хорошо, — Робин перебила его. — Один вальс, не больше. Только во имя нашей прежней дружбы. — Отлично, — просиял Крокодайл, — Как раз мне нужно было поговорить с вами на одну тему…