Морем и сталью

— И о чем же вы желали поговорить со мной? — Робин раскрыла пурпурный веер, подарок крон-принца, прежде чем позволила Крокодайлу закружить себя в вальсе. — Переживаете за здоровье единственной дочери? — Позвольте, — отмахнулся Крокодайл. — Вы прекрасно знаете, что эта девочка не жилец. Скорее всего, она уже умерла, и моя юная супруга оплакивает ее в Северном Пределе. Не думаю, что это лучшее решение нашим проблемам, особенно теперь, но таково было ее решение. Она решилась плыть одна — плыть на край света — и думаю, в этом вы сыграли свою роль, моя королева. — Я еще не королева, если говорить формально, — Робин внимательно посмотрела на своего бывшего сюзерена. — Я принцесса по супругу, моя месячная дочь куда более родовита чем я. И вы правы — я убедила принцессу Виви плыть туда, чтобы попытаться спасти леди Рику, поскольку я понимаю ее чувства и как женщина, и как мать. К тому же я долгое время служила ей… — А теперь она будет служить вам, — Крокодайл ослепительно улыбнулся. — Время сыграло со всеми нами злую шутку. Еще полтора года назад мы с вами были идеальной командой — и именно вы помогли мне стать лордом-протектором. А что теперь? Мой брак рушится, а вы превратились в тень наследного принца — разве об этом вы мечтали, моя королева? — Не об этом, — Робин хотела сказать что-то поострее, но вдруг поймала себя на мысли, что не хочет лгать. Крокодайл нашел ее восемь лет назад. Именно он помог ей прийти в себя после смерти отчима. Он заботился о ней, быть может, по-своему, но заботился. И именно он знал ее лучше, чем кто-либо из ее мужчин. Аокидзи видел в ней только свое оружие, Зоро — свой трофей, а вот лорд Крокодайл ценил ее ум и ее способности. И ей вдруг захотелось поболтать с ним как раньше — учтиво и чуть холодновато, но на равных, чтобы хотя бы чуть-чуть окунуться в старые времена. — Я не мечтала об этом, — честно сказала она. — Признаться, мой муж даже больше чудовище, чем вы. Но он подарил мне ребенка. И вернул мне мою мечту… Этого не мало для того, чтобы я пересмотрела свои взгляды. По крайней мере, я пытаюсь, милорд. Это все, что я могу дать миру, как женщина. — Вы можете дать намного больше… — сказал он. — Я, признаться, не терял все это время надежды встретиться с вами. Ваше исчезновение показалось мне дурной шуткой. Я и подумать не мог, что все это время возил с собой невесту принца. Я до конца не мог поверить, что вы позволите Аокидзи подчинить вас, я слишком хорошо вас знаю, миледи, чтобы поверить в вашу покорность. И новость о вашей беременности показалась мне ошибкой. Я вижу, что недооценил принца… Но зато я ценю вас по достоинству. Не дело вам оставаться игрушкой в доме мужчины, пусть он и король. Не дело вам рожать ему детей и петь им колыбельные. Вы по натуре своей боец и войн. И никто не переубедит меня в этом. Я уверен, тайны прошлого, которые вы можете раскрыть, еще способны перевернуть мир с ног на голову. Быть может, именно ваши знания и заставили принца сделать на вас ставку. Но если он боится вас втайне, причем боится настолько, что хочет запереть вас в замке, почему вы позволяете ему играть по своим правилам. Есть у вас еще друг, который тоже хочет перемен, не меньше вас… — Я не понимаю, к чему вы клоните… — удивилась Робин. — Вы хотите, чтобы я сбежала из столицы? Оставила тут свое дитя? Своего мужа?.. — Именно этого я и хочу… — Крокодайл легко помог ей нагнуться в танце и поставил ее на место. — Арабаста сейчас переживает не лучшие времена. Я уверен, после смерти дочери Виви не захочет больше оставаться тут. Она поедет к отцу, а старик Кобра тяжело болен. Его сын, Коза, мечтает воссоединиться со своей сестрой после его смерти — а меня оставить тут, подальше от Виви и пустынной столицы. Признаться, я и сам не хочу туда возвращаться. Мне претит утешать свою бесплодную женушку и вечно чихать от пыльных бурь. Но есть и там сокровище пустыни… Вы знаете… Древний камень, на котором написано о чудовище из прошлого, о черном боге, о Плутоне. — Разве не достояние он вашей семьи? — удивилась Робин. — Вы много раз сами говорили мне, что этот камень фальшивка, и что он не несет в себе никакого смысла. — Я лгал вам, — просто признался Крокодайл. — Я говорил все это специально. Сам я никогда не смог бы прочесть этот камень. Но вы могли… А я не доверял вам… И я не хотел, чтобы вы обманули меня и не прочли его первой, раньше меня. В то же время я знал, что только вы сможете рассказать мне тайны о черном боге, и потому отпустить вас я тоже не мог. В этом и причина моей болезни вами. Вы мне нужны, леди Робин. Эта тайна изменит мир, и мы с вами будем править им. — Это все легенды прошлого, — мягко сказала Робин. — Не думаю, что у меня получится посетить Арабасту. Больно осознавать, что вы не доверяли мне, милорд, но я тоже никогда не доверяла вам полностью. Вы использовали меня не раз — и не спасли меня, когда принц предъявил на меня права, хотя могли, ведь я была вашей вассалкой. Теперь уже поздно. На вашу беду, Аокидзи тоже знает, что я могу прочесть древние языки. И если вам известно о черном боге — то ему известно о других тайнах. Ему проще держать меня под замком, нежели отпустить. Он опасен, и вам стоит забыть о вашем плане, если вы хотите остаться тут. — Я понимаю, — музыка кончилась, и Крокодайл проводил ее к месту, не забыв поцеловать ее руку. — Вы правы, моя королева, — сказал он. — Но обещайте мне, что подумаете над моими словами. Я брошу все и поеду с вами в поисках тайн прошлого, если вы дадите мне шанс. Я много думал о нашей с вами дружбе, и я жалею, что не сделал ничего для вас… — Лорд Крокодайл не упустил возможности потанцевать с ее величеством, — ехидно пропел Дофламинго, подходя к ним. — Но теперь я украду у вас принцессу… Самое время вернуться за ваш стол, ваше величество, — сказал он Робин, — Принц Акаину собирается сказать свою свадебную клятву. — Вы правы… — Робин вежливо поклонилась Крокодайлу. — Спасибо за хороший вечер, милорд. Буду рада видеть вас на нашей коронации. — И я приду… — с грустью сказал Крокодайл, провожая ее взглядом. — Приду, мое Вечное Воскресенье… Пусть даже это и будет твоим последним днем свободы. Но я точно знаю, что зародил в тебе сомнения. Ты будешь думать о моих словах, и жажда правды и свободы возьмет вверх. Ты придешь ко мне — ведь тебе больше некуда идти. И тогда мы с тобой изменим мир. *** Хэнкок тяжело заболела близ экватора — подхватила лихорадку, и Сандерсонии пришлось забрать у нее Соран — малышка могла заразиться от матери и умереть. С тяжелым сердцем смотрел на пылающее лицо любимой женщины Тайгер — он уже потерял от лихорадки первую любимую, и не мог признать, что и эта женщина уйдет от него так. Когда же, наконец, лихорадка минула, и выздоровление стало вопросом времени, он на время отдалился от нее, чтобы своими ласками и горячей страстью не мешать ей восстанавливать силы. — Я была беременна, — грустно рассказывала Хэнкок сестре. — Ребенок вышел из меня в третью ночь моей лихорадки. — Маленький и спящий… — Ты не говорила мне… — Соня с жалостью смотрела на бледное лицо сестры. — Разве ты желала ребенка от этого варвара, сестра? — Он не просто варвар, — Хэнкок заплетала тяжелые волосы в косу. — Он сильный и смелый варвар. Именно от таких мужчин и стоило рожать… У меня две дочери, Соня. И я хотела бы родить сына. Настоящего правителя наших островных земель. Сильного и дерзкого с его кровью в жилах. Как ты думаешь, на кого был бы похож мой сын? Каким бы он был? Она вздыхала и смотрела мимо себя, пытаясь поймать пальцами собственные волосы. — Я больше не стану матерью, — сказала она. — Мое чрево иссохло и умерло. — Я слышала новости о Мари… — шептала ей Соня. — Мари поехала в столицу, и Акаину обещал ей послать за нами морские гвардии, чтобы спасти нас. Взамен наша глупая сестра отдалась ему. Она его жена, жена этого мерзавца и солдафона. — Значит, теперь у нас больше нет Мари… — Хэнкок молча водила пальцем по стеклу. — Теперь она член королевской семьи, и нам больше некуда возвращаться. — А наши островные города? — удивилась Соня. — Мы же отстроили их, сестра. Пусть Мари и сделала другой выбор, но мы с тобой однажды… — Он не из-за ее красоты на ней женился, Соня, — мудрая Хэнкок улыбнулась ей. — А ради наших островных земель. Они последний оплот королевства. Наша армия сильна, а теперь там нет сестер Горгон — только Мари и осталась. Люди пойдут за Мари, а она подчиниться своему мужу. Можешь считать, что наша родина сгорела в пламени ее глупости, когда мы придем туда, нас с собой назовут мятежницами и предательницами, и прогонят прочь. — Я сама прогоню прочь любого, кто обидит тебя, сестра, — Соня гордо улыбнулась. — Не сердись на Мари. Она младшая. Она привыкла быть за нашей с тобой спиной. Ей некуда было идти, кроме как к Акаину. Я думаю, он обманул ее ожидания и ее саму. Но зато теперь за нее можно не беспокоиться. Пока мы здесь, у Мари появилась семья и шанс начать все заново. Пусть и без нас. — По крайней мере, она жива и невредима, — Хэнкок погладила влажные волосы сестры. — Не говори Тайгеру, что наш с ним сын умер. Я не хочу, чтобы он знал, что я бесплодна. — Но это ведь неправда… — возмущалась Соня. — Ты моя императрица, ты лучшее, что ему могли послать моря… — Лучшее ему еще пошлют боги, — сказала Хэнкок. — Я видела сон — солнце вышло из воды и озарило его корабли… Я думаю, вскоре он разлюбит меня. Хэнкок не обманула саму себя — она была права. Через пару дней после ее выздоровления корабли Тайгера увидели подходящую к ним пиратскую шхуну. На палубе ее был брат Тайгера — сам Джимбей. А возле него стояла удивительной красоты женщина с горящими, как показалось всем, волосами. — Солнце вышло из воды…