Морем и сталью

— Стало быть, и вы не знаете, где сейчас леди Ребекка… — Луччи нахмурился. — Его величество и ее величество были весьма довольны ее услугами, и были бы рады, если бы она вернулась к ним… — Моя племянница весьма эксцентрична, — Виола улыбнулась. — Она влюбчива и очень юна. Скорее всего, очередной легкий роман разбил ей сердце, и теперь она залечивает свои раны в каком-нибудь монашеском ордене… — Мне она показалась целеустремленной и умной девушкой, — Луччи подозрительно посмотрел на принцессу. — Что ж… Весьма печально, что ее карьера закончится даже не начавшись. Передайте ей мои сожаления. — Как только она выйдет с нами на связь, правда, папа? — Виола обернулась на Рику, который не сводил напряженного взгляда с Луччи — старик ненавидел его за то, что именно тот подстроил связь между внучкой и принцем, из-за чего его собственное положение теперь было под ударом. — Да, — сказал он запоздало. — Как только внучка объявится, мы сразу же пошлем ее к вам. — Спасибо за ваше содействие, — Луччи поднялся, поцеловал ладонь Виолы, про себя отметив, что жена старика Фуджиторы весьма красива. За прошедший год Виола поправилась в нужных местах, отрастила волосы, начала носить дорогие платья и драгоценности. Природная красота взяла свое — красотой Виолы восхищались, пожалуй, даже больше чем красотой Робин или красотой Мариголд, других двух принцесс, жен принцев. Луччи подумал, что эта женщина не так проста — и от всей души пожелал, чтобы она никогда не попробовала даже помешать его планам. Жаль будет, если такая красавица пострадает просто так, весьма жаль… — Вы прелестны, — сказал он. — Цветете с каждым днем. — Благодарю вас, — улыбнулась Виола и вырвала руку из его рук. — Мой супруг делает все для этого. Едва он ушел, Виола тут же упала обратно в кресло, тяжело дыша. Она знала природу лорда Луччи и заранее презирала его за низость, подлость и отвратительные манеры. — Как же быть? — ее отец качался в кресле. — Если он ищет Ребекку, он ее обязательно найдет… Этот человек опасен. Мы с тобой пошли против воли без пяти минут короля и спрятали ее… — Прекрати причитать, отец, — Виола поднялась, — Это наша с тобой вина, что дочь Скарлетт пала так низко. Я никогда не позволю ей быть просто любовницей при дворе короля. Она стала шлюхой, но я перевоспитаю ее. И хватит страдать. Лучше навести Кироса и отошли гонцов в Западный Предел. Дресс Роза давно просит помощи в борьбе против засухи, и мой супруг дал согласие на послание туда денежных средств. Пора подумать о наших людях — а о Ребекке я сама позабочусь. — Конечно, — старик устало встал, — Ты очень умная. У тебя все получится, я уверен. Сделай так, чтобы он никогда не нашел ее, и никто не узнал о ее позоре, Виола. Я тебя прошу. А после мы выдадим ее замуж и забудем обо всем. — Забудем, — кивнула девушка. — Если, конечно, у нас хватит сил забыть… Она торопливо вышла из комнаты, чтобы поскорее проверить слуг или заняться домом — что угодно, лишь бы не слушать страдания отца, который и был виновен в падении Ребекки. С самого детства он внушал девочке, что ее цель — выгодно выйти замуж. Он баловал ее и делал все, что та не попросила бы, а теперь ужасался отсутствию у нее нравственности и доброты. Виола подумала, что было бы хорошо, если бы ее сестра была жива. Она бы никогда не позволила бы единственной дочери стать шлюхой. — Что мне делать? — спросила она вечером, нежась в объятьях собственного мужа. — Как мне быть? Я не хочу портить жизнь девочке, но и не могу наблюдать, как она падает так низко… Я чувствую ответственность и страх за ее будущее… Помоги мне, Фуджитора… Помоги мне. — Ты должна помочь ей выйти из этой беды, — сказал он. — Но если мы прервем ее беременность, она потеряет способность в зачатию в будущем… К тому же, любовь моя, это убийство, и я не хочу марать руки в крови ребенка… — Но если мы дадим ей родить это дитя, она обязательно попробует рассказать об этом Аокидзи… — сказала она. — И тогда он может убить ее, чтобы защитить себя от сплетен, или даже что пострашнее… — Мой брат чудовище… Но это дитя невинно… — Фуджитора коснулся гладкого живота своей жены — боль от отсутствия ребенка ранила их обоих. — А что если мы заберем этого ребенка себе, моя принцесса? У нас с тобой нет ребенка, но много любви. В нем, в этом дитя, наша с тобой кровь. Кровь моего брата и кровь твоей племянницы. Мы сможем одарить его любовью и заботой. — Но она никогда не отдаст ребенка… — Виола задумалась. — У Ребекки нет к нему материнских чувств, но она считает, что ребенок даст ей право на трон или власть… Она рада этой беременности. — Значит, она должна забыть о ней… — сказал Фуджитора. — Забыть о том, что происходило с ней эти месяцы. Забыть о ребенке. Забыть о родах. Обо всем забыть. И тогда она тоже сумеет начать новую жизнь, возможно, вернуться на запад или завести семью, мужа, детей… — Я должна обдумать этот вариант, — Виола прижалась к мужу. — Как думаешь, мы сможем стать счастливыми родителями? Будем ли мы счастливее, чем сейчас? — Я готов на любой путь, если ты последуешь за мной, — сказал ее муж. — Только теперь я начинаю понимать, душа моя, что мое сердце полно любовью к единственной сильной и красивой женщине… К тебе. *** Робин осторожно качала засыпающего младенца на коленях. Теплый свет лампы мягко бросал тени на девочку — Куина казалась спокойной и счастливой. — Моя доченька, — мягко сказала она. — Мое счастье… В свете приглушенных светильников лицо девочки недавно еще совсем младенческое показалось Робин осознанным и немного другим. С интересом она всматривалась в черты ребенка — ничего в Куине не было от матери, ничего не было и от отца. Только глаза большие как у самой Робин, но темные, словно ночное море. Можно будет провалиться в эти глаза и уснуть там. А черты правильные и красивые — наверное, такие были у матери Аокидзи… — Ты совсем не похожа на меня, — сказала Робин. — Пусть и судьба твоя станет другой, не такой, как моя… — Печально слышать такое от будущей королевы… — Ло вошел незамеченным и сел рядом, глядя на Робин. — Ваш супруг разрешил мне навестить вас, чтобы проверить, как растет принцесса. После ваших тяжелых родов он допускает к дочери только меня и придворного доктора. — Мы можем доверить вам нашу дочь, — сказала Робин. — Вы спасли ее еще до рождения. — Она здоровый и красивый ребенок, — Ло хмыкнул, — Я не люблю детей, но, быть может, лет через пятнадцать она вызовет у меня интерес… — Глупый… — Робин рассмеялась, прикрывая веером бледное лицо. От глаз Ло не укрылось то, что последние дни принцесса похудела и осунулась, скулы будто обтянуты тонкой кожей, голубые глаза казались почти прозрачными. Ло вдруг почувствовал, что почти ничего не осталось от сильной и красивой женщины, которая отчаянно противостояла глупым поступкам своего принца и мечтала изучить историю старой столицы. Его ладонь легла на ее бледную руку и сжала ее. Робин поймала его взгляд и улыбнулась ему тепло и осторожно — так женщины улыбаются только особенным людям. — Я, быть может, перееду после коронации во дворец, — сказала она. — Ближе к дочери. Ее точно перевезут туда — старик Конг хочет видеть, как Куина растет… Он отнимает ее у меня, лорд Ло. И отнимет других моих детей. Он доведет меня до того, что я заболею и умру — и тогда моя Куина останется совсем одна, как и я. Но у меня был мой отчим. Лорд Саул научил меня истории… Лорд Саул научил меня верить… Лорд Саул научил меня смеяться во все горло, когда страшно и больно… Обещайте мне… — Я пообещаю вам все, что захотите, — печально сказал Ло. — Моя королева… — Пообещайте мне, что если меня не будет рядом с Куиной, вы научите ее всему этому, — Робин улыбнулась. — Научите ее читать… Научите ее лечить… Научите ее хамить всем неприятным людям, особенно лорду Луччи… И защитите ее… Я попрошу вас об этом, поскольку у меня нет других друзей здесь. — Я отказываюсь слышать такое, — Ло нахмурился. — Вы слышите себя сами? Я обещаю защищать Куину, потому что я был тем, кто принял ее, кто дал ей первое омовение, но всему этому мы научим ее вместе. Ей нужна мать, принцесса. Ей нужны вы. И даже такой замечательный учитель, как я, никогда не даст ей всего того, что можете дать вы. Он внимательно посмотрел на Робин, и они оба рассмеялись — Ло был настолько самовлюбленным, что даже в самые трогательные минуты не мог не похвалить себя. Робин хлопнула его по руке, Ло поймал ее ладонь и поцеловал ее. — Я обещаю хранить нашу дружбу, — сказал он. — Я уважаю вас и восхищаюсь вами. Однажды мы продолжим наше путешествие в прошлое. — А я обещаю вам забыть все самые темные и страшные мысли, — сказала она. — Я больше не перестану бороться. Вы правы — я нужна Куине. И я сделаю все, чтобы быть рядом с ней. — Выглядишь лучше, чем вчера, — сказал Аокидзи, готовясь ко сну. — Твоя головная боль прошла? — Мне намного лучше, — Робин старалась не смотреть на мужа. — Доктор Ло прописал мне пилюли для сна, и я буду спать сегодня спокойно. — Я собираюсь завтра прислать к тебе своих людей, — Аокидзи внимательно смотрел, как его жена расчесывает волосы перед сном. — Пора выбрать платье для коронации… Надень что-нибудь красивое. И с вырезом — подобное надевала моя мать на коронацию отца. И побольше драгоценностей. — Такая безвкусица, — улыбнулась Робин. — Но мне все равно. Надену то, что подберет мне модельер. И волосы завью… — Так-то лучше, — удовлетворенный ее ответом, — Аокидзи закрыл глаза, чтобы уснуть, но вдруг почувствовал маленькую руку Робин на своем плече. — Я буду хорошей королевой, — твердо сказала Робин. — И не буду противостоять тебе. Не разлучай меня с Куиной, муж мой. Не причиняй мне боль. — Пугаешь меня? — сонно рассмеялся тот. — Если будешь послушной, сможешь растить дочь сама. И дочь, и других наших детей. Но не смей угрожать мне, иначе это плохо кончится. Не успел он закрыть глаза, как вдруг острая боль пронзила его плечо — и Аокидзи едва сдержал крик. С нежнейшей улыбкой его молодая жена вонзила ему в плечо свои острые ногти, грубая кожа, закаленная в боях, не выдержала и тонкие струйки крови залили белые простыни. — Я не угрожаю тебе, мой король, — Робин улыбнулась ему. — Я предлагаю тебе сделку. Ты не делаешь больно мне, я не делаю больно тебе. А иначе… Я найду способ отомстить. Ты, видно, забыл о том, что меня называли Дитя Демона… И чья я дочь… Моя мать разрушила символику нескольких стран, именем моего отчима твой отец пугал тебя перед сном. Я плоть от плоти их. Я их дочь. Я дочь с запада. Мои знания могут погубить не только тебя, но и всю твою династию… Я многое узнала, пока была на руинах старой столицы. Я много поняла, пока ты издевался надо мной. Мой отчим отдал меня тебе. Я твоя жена и требую уважения. Если ты не будешь портить мою жизнь, я не буду вмешиваться в твою. Я никогда не опозорю тебя и позабочусь о твоих детях. Но если ты попробуешь причинить боль мне снова… — ее пальцы согнулись, и Аокидзи содрогнулся от боли. — И я отомщу. Я жестоко отомщу тебе за все мои слезы. — Демон, — прошептал он. — Дьявольское отродье… Надо было уничтожить тебя еще в колыбели. — Надо было, — Робин отпустила его руку и вытерла ногти о его одеяло. — Но теперь я сама качаю колыбель. Не разлучай меня с Куиной, мой король. Это все, о чем я прошу сейчас. Она выглядела невинно и в то же время Аокидзи почувствовал страх, глядя на ее окровавленную руку и алые пятна на ее сорочке. Он вспомнил страшное воспоминание из детства, которое часто отгонял прочь — Акаину сжимает его руку в своей, пряча младшего брата за спину, а перед ними их любимая королева-мать, которая смеется так громко и страшно, что кровь стынет в жилах… — Черт с тобой, — сказал он. — Постарайся не попадаться мне на глаза, глупая женщина. И заботься о ребенке. Иначе я с тебя шкуру спущу. — Позабочусь обязательно, — прошептала Робин, укрываясь одеялом. Она вдруг почувствовала себя хорошо и спокойно, впервые за долгое время. С теплым сердцем она проспала всю ночь, не просыпаясь даже тогда, когда Аокидзи ушел на утренний моцион свой и на охоту. А когда проснулась, почувствовала себя необыкновенно сильной и счастливой. — Ророноа Зоро бы гордился мною, — сказала она сама себе, прежде чем заплакать. — Он бы похвалил меня.