Морем и сталью

— Мы оплакиваем нашу потерю, леди Хина, — Дофламинго сжал ее ладонь — образец вечной скорби, — И приносим вам соболезнования. — Я ценю ваше участие и плачу вместе с вами, — вежливо отозвалась она, поправив копну непослушных волос. — Я плохо себя чувствую последнее время, и вряд ли смогу уделить вам достаточно времени. Прошу меня простить. Если можно, я хотела бы вернуться в свои покои как можно скорее. — Прекрати, — перебил ее Акаину, которому претила подобная наигранность, — Ты знаешь, зачем я тут. И тебе не избежать этого разговора. — Я слушаю… — Хина внимательно посмотрела на своего дядю, и ее презрение сложно было скрыть. Из всех племянников Конга более других ее пугал именно Акаину, помешанный на короне и своей власти. Он желал стать королем еще при жизни крон-принца и постоянно говорил об этом. Он отлично знал, каким человеком был Конг и хорошо представлял себе, какую роль в его жизни играла Хина, его внучатая племянница. Непонятно было одобрял он их связь или нет, но Цуру частенько ловила за локоть свою дочь в темных коридорах и шипела ей на ухо, как низко она пала, связавшись с собственным дядей, и Хина понимала, кто ее научил. Мать так же с подачи Акаину пыталась выдать ее замуж несколько раз, и женихи все были из свиты Акаину, что так же не прибавляло у Хины любви к нему. — Ты нашла крон-принца в его комнате, — уточнил Акаину. — Он был убит, но об этом знают только члены королевской семьи. Теперь расскажи мне подробнее, как это случилось и почему. — Как случилось, что его убили? — удивилась девушка, но тут же взяла себя в руки. — Вы об этом хотите узнать, дядя? Я ведь уже рассказала, что я увидела, когда пришла к нему. Я говорила это вам, его величеству, дяде Фуджиторе… Я пришла пожелать ему доброго утра, а когда отворила дверь… — Хина закрыла лицо руками, — Вся комната была в крови, даже порог, даже ковры были пропитаны ею. Я бросилась к нему… Я думала… Я думала, что он жив. Но он был уже холодным. Его тело… Оно было таким безжизненным, глаза его были закрыты. Я пыталась помочь ему, но он не слышал меня, не отзывался. — Почему ты пришла к нему в то утро именно в это время? — сузил глаза Акаину. — Разве не была с ним ты всю ночь? — Не была, — оскорбилась Хина. — Он попросил меня оставить его. Он был расстроен ссорой со всеми вами! Если, конечно, вы не позволили себе уже забыть обо всей этой безобразной сцене! Он постарел за этот вечер. Сказал, что ценность семьи исчезла в бликах золотой короны. Мне было безумно жаль его тогда, но я не знала, как мне помочь ему… Я надеялась, что смогу как-то утешить его, но он попросил меня оставить его одного. И все-таки утром я решила проверить, как он себя чувствует… Она внезапно для себя поняла, что не стоит рассказывать этому дяде и лорду Дофламинго, что провела с Конгом всю ночь, иначе первой подозреваемой для них останется она одна. К тому же Хина не доверяла ни тому, ни другому, и не желала рассказывать им всю правду, хотя бы до того времени, пока она не убедится, что эти двое не причастны к гибели Конга. — Довольно! Ты уходишь от темы, — Акаину рассердился. — Наша ссора не могла убить его так буквально. Не слова же перерезали ему горло! На нем живого места не было! — В этом-то все и дело, — девушка опустила глаза. — Его убили, и эта картина теперь никогда не покинет меня. Я хочу знать, кто посмел так поступить с ним, кто причинил ему это зло, иначе я не смогу жить дальше. — И это наше общее желание, — аккуратно вставил Дофламинго. — Вы все скорбим по потере нашего короля… Но наша роль отныне — найти убийцу или убийц и наказать их, согласны? И вы можете нам помочь… Не видели ли вы ничего странного в то утро? Не встретили ли кого-то необычного в коридорах дворца? Мы знаем, что вы часто уходили от его высочества по утрам, быть может, кто-то встречался вам, кто-то неожиданный и… — Никто, — Хина покраснела. — Никого я не видела. И больше я не хочу говорить об этом страшном утре. Если я вспомню что-то, я сообщу вам. — Ты должна помнить, что официально крон-принц умер от болезни, — напомнил ей Акаину. — Если в стране узнают о его убийстве, вспыхнет бунт, подавить который будет сложно. Мы ничего не сможет сделать в таком случае. — Я понимаю, — девушка поклонилась. — Но мне все равно на бунты и на страну. Я потеряла главного человека в своей жизни, и эту брешь тяжело будет восстановить. Прошу меня простить. Мне пора идти. — Я также попрошу вас быть осторожнее, — сказал Дофламинго, улыбаясь ей. — Раз убийца среди нас, то все члены королевской семьи могут быть в опасности… Я не хотел бы, чтобы ваша жизнь была под угрозой, вы дороги этому королевству. Ради памяти о его высочестве, я… — Я все поняла, — кивнула девушка. — Прошу меня простить. Мне пора. Она поклонилась и подошла к двери, но обернулась, глядя на Акаину слишком открыто и слишком спокойно, словно была ему равной. — Я попрошу и вас — найдите убийцу, — сказала она. — Этот человек забрал не только крон-принца у страны, он украл и наше будущее. Вскоре эта страна изменится до неузнаваемости, и эта боль заранее пронзает мое сердце. — Она права, — пробормотал Акаину, когда Хина ушла. — Теперь моих братьев будет некому сдерживать, — он усмехнулся, глядя на Дофламинго, — И меня тоже. Пусть ваш племянник осмотрит мою жену. Ей было плохо этим утром, быть может, у меня вскоре будет ребенок… — Непременно, — кивнул Дофламинго. — И если это будет так… — Тогда я тоже пожелаю себе начать все заново, — рассмеялся Акаину. — Если на руках у меня будет наследный принц, настало мое время стать королем. *** Последний удар был самым сильным — но маленький капитан «Красотки» остался на ногах. Разбитое лицо и сломанные ребра, Луффи оказался намного прочнее и устойчивее, чем казался со стороны. Фишер Тайгер избивал его — а иначе этот бой назвать было нельзя — изо всех сил снова и снова, но малец постоянно поднимался на ноги снова и снова, отчаянно пытаясь дать отпор. Он был намного слабее капитана пиратского корабля — тут даже сравнивать было не с чем, тощий жилистый мальчишка не мог бы дать ему достойный бой при любых условиях, и все же он и не думал сдаться, попросить прощения или пощады и прервать это избиение. Тайгер слышал роптание в толпе — его пираты уважали прежде всего смелость и отвагу, но какая отвага в том, чтобы выбивать все дерьмо из мальчишки, который при лучшем раскладе мог бы быть ему сыном, избивать его с силой и ненавистью, недостойными его, капитана корабля, и кромсать его слабое тельце снова и снова. Тайгер уже жалел, что предложил спор парню, а не отпустил его просто и с миром — и только огненные глаза прекрасной рыжей девки заставляли его снова и снова поднимать руку на вчерашнего ребенка. — Это ужасно, — сказал Санджи. — Я не могу на это смотреть. Мое сердце остановится в груди, если он еще раз ударит его по голове. Наш маленький капитан умрет после этого боя. — Если больно — отвернись, — грубовато перебил его Зоро. В отличие от Санджи, он много раз видел подобное и раньше, и поэтому не чувствовал в себе жалость — только гнев за нарочитую смелость Луффи и страх за возможные последствия. — Он наш капитан, — прибавил он. — Мы должны верить в него. — Я все понимаю, но верить в подобное… — Санджи сплюнул. — Этот мальчишка явно переоценил свою силу. Из него выбивают душу, а он упорно считает себя всесильным. Я не хочу встать под крыло этого Тайгера, но это явно лучше, чем смерть Луффи. — Он не умрет, — перебила их Нами. Она не сводила напряженного взгляда с Луффи и Тайгера, ребенок на ее груди мирно спал. — Он не умрет, — повторила она. — Он уже победил, если вы не видите. Я останусь в его команде. Он приведет нас к истине. Она обернулась и ослепительно улыбнулась и Санджи, и Зоро, и никому из них — и сердца их сжались, настолько хороша она была. Подобрав свои юбки, Нами легко ушла с палубы, скрывшись в каюте. Ее младенец был голоден, ей пора было покормить его, и не было на земле ничего важнее этого. — Луффи… — с жалостью сказал Санджи, глядя на то, как в очередной раз пытался встать на ноги его капитан. — Луффи… Де… — Держись, Луффи! — услышал он громкий голос с палубы соседнего корабля, и тут же обернулся. Одна из рабынь Тайгера, вероятно, самая красивая из них, смотрела на Луффи, вцепившись в борта корабля. — Ты сильнее, чем кажешься! Я верю в тебя! Ты обязательно победишь! — Ты с ума сошла, женщина? — один из пиратов Тайгера попытался бросить в нее пустой бутылью от эля. — Закрой рот! Наш капитан сейчас убьет мальчишку! Убей его капитан! Чтобы больше никто не мог бросить тебе вызов! — Замолчи! — грубо перебил его Алладин. — Тайгер сам знает, как ему закончить бой. Он не убийца, он пират! Это пиратский спор! Незачем кровью заливать его! — Ты сильнее, чем кажешься, — упрямо повторила женщина, темные ее волосы распустились и падали вниз. — Ты лучшее, что море увидело. Необыкновенный смельчак… Она улыбнулась, откидывая непослушные пряди назад, и Санджи с удивлением заметил, что она плачет, крупные слезы заливают ее красивое лицо, оставляя влажные дорожки на щеках. Никогда раньше он видел, чтобы плакали из-за чужих мужчин, и это поразило его до глубины души. Он был удивлен — нет, он был поражен. — Что такого в этом мальчике, что некоторые готовы за него душу вынуть и отдать, а женщины бросают своих мужчин после одной встречи? — чертыхнулся он. — Давайте, ребята! — крикнул он команде. — Надо поддержать нашего капитана! Каким бы ни был исход боя, что бы не ждало Луффи, он наш капитан, и мы любим его! Именно он вывел нас в море! Поддержим его! За его смелость! За отчаянность! За желание победить! — Луффи… — закричала толпа. — Луффи! Луффи! Луффи! — Видимо, он умеет захватывать внимание толпы, этого у него не отнять, — усмехнулся Зоро. — Но ты, кок-завитушка, прав. Он наш капитан! Он обязательно победит! У него просто нет другого выбора! Счастливый от услышанного Луффи рассмеялся и встал на ноги снова. Он уже плохо чувствовал свое тело, настолько сильно потрепал его в драке Тайгер, но он чувствовал поддержку толпы и прекрасно слышал — ощутил — каждое слово Боа Хэнкок. Невыносимо идти в бой, зная, что все просто знают, как ты силен, но как удивительно тепло сражаться, когда все осознают твою силу и верят в то, что ты можешь победить. Он мог победить, он тонко чувствовал это, и теперь победа казалась ему нечто заслуженным и ощутимым, почти его собственностью. Он поднялся на ноги, с силой, чтобы не чувствовать боль, распрямил плечи и поднял глаза на Тайгера, готовый снова отразить его удары или ударить первому. И его соперник в очередной раз задался вопросом — кто он, этот мальчик, и почему ему так важно устоять на ногах… — Зачем тебе все это? — спросил он. — Я ведь и убить тебя могу. Ненароком. Я планировал просто отобрать у тебя рыжую девку, но ты не оставляешь мне никакого выбора. — Я не отдам тебе Нами, — спокойно сказал Луффи. — Ни Нами, ни Санджи, ни Зоро, ни одного из моих матросов, ни «Красотку». Это моя команда, и я уплыву вместе с ними. Даже если умру. — И смерть не пугает тебя? — спросил Тайгер. — Ведь это жизнь одна, после нее ничего не будет. — Не пугает нисколько, — хмыкнул Луффи. — Я для того, быть может, и вышел в море, чтобы встретить смерть в твоих руках. Или подарить смерть тебе. Такое тоже бывает. Я умру или не умру. В любом случае, я не отступлю ни на шаг, пока я жив. Я буду снова и снова подниматься на ноги. — Хорошо же… — Тайгер внимательно посмотрел в глаза мальчишки и усмехнулся. — Хорошо. Я больше не буду продолжать этот бой. Ты сумасшедшее дитя, но у тебя есть твоя смелость. Пока она с тобой, я не могу отобрать твою жизнь. Та похож на моего младшего брата. На обоих моих младших братьев. Страшна судьба твоя, мальчик, и страшен тот выбор, что ты сделал. Но не я буду прерывать ее. — Тогда закончим бой? — спросил Луффи. — Я победил? Или ты победил? — Мы оба проиграли, — хмыкнул Тайгер. — Я отпускаю вас. Тебя и рыжую девку. А ты взамен отпустишь нас. Не сейчас — сейчас мы намного сильнее тебя — но однажды. Когда ты будешь способен сокрушить меня одной рукой. Я вдруг понял, что однажды это время наступит, и я хочу, чтобы ты тогда отпустил нас. Меня и мою команду. — Хорошо, — кивнул Луффи. — Пусть будет так. Он счастливо рассмеялся и рухнул на палубу — раны его раскрылись, и дыхание стало редким и прерывистым. — Доктора сюда! — закричал Тайгер. — Мальчишка победил… Упал только после того, как я отказался от боя… Заберите его и подлатайте. Иначе он не сможет встать за штурвал корабля. Однажды мы с тобой увидимся, Мугивара Луффи. Очень скоро. И тогда я с радостью посмотрю на того, кем ты станешь… И на рыжую леди-солнце посмотрю… У вас у обоих есть будущее. Он поднялся на капитанский мостик, оставляя своим людям возможность спасти жизнь Луффи. Хэнкок стояла напротив него и смотрела вниз, не поднимая своих глаз. — Ты свободна, — сказал он ей. — Больше ты не принадлежишь мне. Твоя сестра и твой ребенок могут плыть с тобой. Мы никогда не увидимся больше, Боа Хэнкок. Я отпускаю тебя.