Морем и сталью

В спящем темном порту они пришвартовались глубокой ночью. Человек с сотней лиц — Иванков — нашел им одежду — сюртуки из грубого сукна, темные плащи, сапоги с отворотами. Теперь они были одеты как обычные буржуа, как трудяги из больших городов. Сабо пригладил вьющиеся волосы, спрятав их за темной низкой шляпой, а Драгон предпочел просто накинуть капюшон. Место, куда они приплыли, было мрачным и странным, но иного Сабо и не ждал — все-таки их орден не орден лордов, предпочитающих вечные праздники и веселые дни, все они изгнанники и беглецы, иного им и не дано. — Странное место, — сказал Сабо, сходя на берег. — Главный городской порт тонет в темноте, нигде нет ни охраны, ни стражников. И это великий западный предел, где правит отец одной из принцесс по мужу? — Тссс… — пробормотал Иванков. — Ты не прав, мальчик Сабо… Это не просто западный предел, это мрачные рудные цепи, которые лишь теоретически относятся к ним. На деле же это место обитания величайшего зла королевства — тут правят темные люди, которые предпочли алхимию вере в богов. Тут правит господин Мория, человек, с которым никто не захотел бы столкнуться в полной темноте… — Так ли он страшен? — негромко спросил Сабо. — Я слышал много легенд о нем… Говорят, он добывает золото из камня… А прислуживают ему мертвые души, так ли это? — Много чего говорят о Мории… — Драгон задумчиво оглядывал утлые полуразрушенные домишки, раскинутые на пологих горах вокруг. — Но для меня он просто лорд, который грабит своих вассалов. Превыше жизни он ценит золото, золоту он продал душу, на золоте он спит и ест. Он первый враг, которого должны мы победить. Он алчность, смертный грех в своем воплощении. — Отец наш прав, — Иназума, мужчина в женской одежде, прекрасный, как солнце, помог подняться своему господину. — Мы пришли сюда разведать тайны Мории. Говорят, он присягнул на верность королю и королеве, а значит скоро выступит с армией в бой. Его армия невелика, там мало людей, поскольку все крестьяне и землевладельцы его мест давно уже вымерли — он задушил их налогами и жестокими карами. Некоторые сбежали в глубину запада, поближе к лорду-хранителю, другие просто ушли в море, многие погибли. Ему просто не из чего собирать свою армию, но я говорю сейчас об армии живых… — Значит ли это, что есть еще и иная армия? — негромко спросил Сабо. — Может ли такое быть? В нашей крепости я читал книги о колдунах, способных подчинить себе животных, взять на службу птиц… Но способен ли на это лорд Мория, могущественный лорд-протектор? — Он лорд темных руд… — сказал Иванков. — Могущественный ученый, способный повернуть светлые веяния науки в сторону своего обогащения. Говорят, что в свои темные скрижали он записывает самые страшные рецепты и способы, узнать их и будет нашей задачей. Нам придется поторопиться. Я записался к нему на прием, но вряд ли он сам будет говорить с нами. Скорее всего нас примет Хилулук, профессор королевской академии, который много лет назад предпочел стать его личным врачом и ученым. Хилулук умен и хитер, он может легко раскусить нас, поэтому мы должны сыграть на его лучших чувствах… Сыграть на его слабостях… — Какие же у него есть слабости? — удивился Сабо. — Если он профессор и ученый, может ли он подчиниться чему-либо, кроме науки? — Он падок на юную плоть, — с сожалением сказал Иназума. — Едва видит молодое красивое тело, его сложно удержать. Не хотелось бы впутывать в это дев, но, к счастью, меня часто принимают за женщину. Я сыграю роль дочери, молодой и невинной, и, быть может, смогу выудить из него все, что нам нужно. Хотя бы постараюсь это сделать. — Но что тогда потребуется от меня? — спросил Сабо. — Ведь вы, отец, часто делали это раньше — разгадывали секреты тех, кто вам был нужен… Я неопытен и глуп, разве смогу я помочь вам? — Ты прав, вряд ли от тебя будет польза… — сказал Драгон. — Но это приключение нужно для тебя самого, сын мой. Ты ведь все еще в вечном поиске, Сабо. Ты сомневаешься, ты полон вопросов. Пусть то, что мы делаем, станет для тебя уроком, переходным звеном, тайной, на которую ты посягнешь. Мы хотим дать тебе шанс — ты станешь чуточку ближе к своим собственным решениям, и, быть может, сумеешь понять, зачем ты вышел в море и покинул родной дом. — Отец верит, что у тебя есть своя миссия, мальчик Сабо, — мягко сказал Иванков. — Ты умный ребенок, который рано начал прозревать, твои глаза видели и боль, и несправедливость, и теперь настало время и для тебя найти свой путь. Мы тебе поможем, в конце концов, для того мы и стали тебе семьей. В мрачном замке Мории спрятано много тайн, но величайшая тайна таится в груди твоей. Разгадаешь ее — и найдешь свой путь, настоящий и искренний. Сабо ничего не ответил им — его взгляд бесцельно блуждал по темным холмам, пока не остановился на высоком темном замке, спрятанном высоко в горах. Он вспомнил мрачные сказки Дадан, нянюшки, которая вырастила их с Эйсом и Луффи — и ему внезапно захотелось поскорее проникнуть под темные своды замка, чтобы там попробовать понять, чего на самом деле он желает. — И тайна, ради которой я и вышел в море, станет яснее для меня, — сказал он сам себе. *** Город, в котором капитан Луффи и его команда должны были найти себе новый корабль, был большим и светлым — город воды, так он звался. Здесь был рай для молодых пиратов — этот город не принадлежал никаким пределам, он был самостоятельным и независимым, и в пределах его действовало правило нейтральности. Пираты никогда не сражались тут, а королевская гвардия обходила его стороной — начальство города исправно платило налоги королю и оберегало своих гостей. Тут же располагалось множество верфей, у которых исправные плотники строили корабли и разрушали старые. Восхищенно смотрели Луффи, Зоро и Санджи на царящее тут безумие — пиратов тут было больше, чем в небе звезд. Удивленно и бесцельно блуждали они по городу, готовые стать частью его обычной жизни. И только мысли о будущем иногда заставляли их внимательнее искать того, кто мог бы помочь им с их будущим кораблем. Намиморе устала и торопилась найти им ночлег, чтобы не возвращаться в порт. Ее маленький сын проснулся и плакал беспрестанно, требуя законные покой и тишину. Вежливый Санджи помогал ей нести ребенка, Ророноа Зоро мрачно искал повод напиться, время от времени вспоминая наполненные яростью глаза юной капитанши, которая хотела забрать себе его мечи. Хорошо бы встретиться с ней в открытом море и сразиться за них, это было бы неплохим приключением для него самого. В одном из переулков он остановился, чтобы поправить ремень на мечах, и взглядом наткнулся на молодого парня с длинным носом, который испуганно разглядывал его. — Не знаешь, где тут можно найти ночлег? — спросил он его. — Ты что — язык проглотил? — Нет, просто впервые вижу тут настоящего пирата… — усмехнулся тот. — Я и сам пират, капитан великой команды, но признаю твою силу и твои способности. — В этом городе пиратов достаточно, — хмыкнул Зоро. — Неужели я первый, кого ты увидел? — Тут много всякой дряни, — презрительно сказал паренек. — А ты выглядишь достойно, не хочешь ли вступить в мою команду? Как твое имя? — Не особо ты похож на капитана команды, если говорить откровенно, — не сдержался Зоро. — Меня зовут Ророноа Зоро. Я был пиратом долгое время, сейчас служу своему новому капитану. Он честен и не похож на других и менять его я пока не хочу. Преданность — важнейший закон для пиратов. А как твое имя, незнакомец? И как называется твоя команда? — Мое имя Усопп, — сказал парень. — С лица воду не пить, я молод, но можешь мне поверить — за мной восемь тысяч моих последователей. Я никого не боюсь, а вот эти воды полны слухов обо мне. Хорошо бы познакомиться с твоим капитаном. Я был бы рад увидеть достойного соперника. — Мы ищем место для ночлега, — признался Зоро. — Скажи мне, где нам его найти, и ты познакомишься с моим капитаном. Он будет даже рад, он рад всем, кто не несет зло его команде. Он добрый малый. — Тут недалеко есть постоялый двор, — сказал Усопп. — Там я часто отдыхаю, когда хочу, чтобы меня никто не узнал. Неплохо кормят и недорого — самое то для пиратов. И ночлежка рядом есть. Если твои друзья не особо привередливы, им там понравится. Могу проводить… — Ты, наверное, того же теста человек, что и мой капитан, — усмехнулся Усопп. — Стремишься помочь постороннему человеку… Похвально, мне приятно, мой друг. Да, пожалуй, я приму твое приглашение, потому что в нашей команде есть женщина, а у нее ребенок, и ему нужен покой и тишина. Если ты поможешь нам, я буду рад. — Тогда можешь идти за мной, — добродушно улыбнулся Усопп. — Я отведу тебя туда. Они быстро пошли за отдалившимися Луффи, Санджи и Намиморе с ее младенцем, не замечая, как за ними тихо устремились темные тени в широких балахонах с капюшонами. Только Усопп, обернувшись, сделал им знак идти тише, и с веселыми разговорами устремился за Зоро. *** Маленькая принцесса Скарлетт плохо переносили первые недели после рождения, и это было главной причиной, почему Виола не могла увезти Ребекку на Дресс Розу — младенцу требовалось материнское молоко. Недоношенная девочка плакала у бутылочки, отказывалась от пышной груди кормилицы, но тут же затихала, стоило ей почувствовать запах Ребекки и ее тихий голос. Тяжелые роды плохо сказались на здоровье молодой женщины, у Ребекки началась родильная горячка, и она только время от времени приходила в себя, а порой даже бредила. Виола и Фуджитора чувствовали свою вину за то, что происходит с молодой женщиной, но они не могли отказаться от своих родительских чувств — крошечная Скарлетт наполнила их жизнь смыслом. — В ней кровь твоей племянницы и моего брата, — говорил Фуджитора баюкая на руках спящую девочку. — Она наша принцесса. — Ее ждет незавидная судьба, если кто-нибудь узнает о ее родителях, — говорила Виола. — Мой долг защитить ее. Старуха-прислужница, которая одна лишь осталась живой после рождения принцессы, молча кивала, делая вид, что соглашается со своими хозяевами. В глубине души ее теплилась мысль, что мать не будут разлучать с ребенком навсегда, но глядя на то, какими безумными становятся лица принца и принцессы, когда им приходится везти младенца для кормления к лишившейся ума Ребекки, они понимала, что ее надеждам не суждено будет сбыться. Принцесса Виола уже чувствовала себя матерью девочки, и вряд ли она откажется от своего искусственного материнства, даже если это и будет ей стоить великих потерь. Старуха отлично понимала ее — на своем веку она встречала таких сумасшедших, готовых на любые жертвы ради материнства, но странно было признавать, что одна из них великая принцесса, жена великого принца, любимого своим народом. Однажды она даже застала Виолу кормящей крошечную принцессу своей пустой грудью — Виола улыбалась, и старуха сделала вид, что ничего странного в этом нет. Сердце ее сковывал ужас — она пыталась себе представить, как такое безумие могло произойти с мудрой Виолой, но отказывалась признавать его. Жалость вела ее к несчастной Ребекке — та бредила и звала во сне одного мужчину, а иногда звала и короля — и лишь, когда рассудок возвращался к ней, спрашивала о дочери, хорошо ли та спала, сыта ли… И старуха тут же убеждала ее успокоиться и поскорее поправиться, чтобы она и дальше могла видеть свою дочь. — Как только ей станет легче, — говорила Виола. — Я разлучу их навсегда. — Кому легче — Ребекке или Скарлетт? — спрашивал ее отец. — Не думаешь же ты, что мы должны рассказать правду? Ведь рано или поздно король узнает… — Король и так знает, что я родила дочь, — сердито говорила принцесса. — Это правда, отец. Никакая другая правда нам не нужна. Смирись с тем, что я родила тебе вторую внучку, однажды она может стать великой принцессой. И забудь свои глупые надежды. Грех Ребекки может привести ее на эшафот, и тебя вместе с ней. Хочешь сохранить запад и свои регалии — молчи. И будь верен мне и Фуджиторе. — Но Ребекка рано или поздно захочет увидеть ребенка… — шептал тот. — Ее разум к ней вернется, и она поймет, кто забрал ее дочь. — Когда пройдет время, я выдам ее замуж, — говорила Виола. — Она сама виновата в том, что ошиблась. Ее место — быть женой и матерью, такой же, какой была ее сестра, какой стала я. Я дам ей приданое и выдам ее замуж за далекого лорда, и она никогда не появится снова в столице. И я никому не позволю забрать у меня мое сокровище… Ее руки мягко поправляли шелковое одеяльце на девочке, принцесса улыбалась — и сердце лорда Рику сковывал ужас, вот только он не мог понять, чего он боится больше — разоблачения или несчастной судьбы своей старшей внучки… Полтора месяца спустя он увез слабую еще Ребекку на Дресс Розу — Кирос же вступил в королевскую гвардию и должен был возглавить армию запада, вооруженную на деньги принца Фуджиторы.