Морем и сталью

Луффи и его команда вышли встречать свой новый корабль на рассвете. Френки и его люди уже ждали на причале, довольные донельзя. Четыре дня и четыре ночи они трудились над кораблем для первого победителя древнего спора. Френки уважал Луффи — до него никто никогда и не пытался выиграть его спор. Сомнений не было, море само отпустило мальчика в соломенной шляпе, оно выбрало его. Кто такой тогда Френки, чтобы противостоять морю? Разве имеет он право на то, чтобы идти против его начал? Лучшую древесину использовал Френки и все силы своей команды — и корабль получился самым лучшим на свете. Большой, светлый с оскаленной львиной головой впереди. Удобный и легкий, чтобы мог пройти через любые рифы и скалы. А мачты были выкрашены в золото — словно само солнце расцеловало их. — Это удивительно… — сказал Луффи. — Я не ожидал увидеть такой вот корабль. Он прекрасен. — Я вложил в него душу, — признался Френки. — Вряд ли у меня получится когда-нибудь построить что-то подобное. Я сделал все, что мог, Мугивара Луффи. Это мое признание твоих сил. И мое признание моей вины. Я был не прав, когда бросил тебе вызов. Я рад, что ты выжил и победил меня. — Я не держу на тебя зла, — сказал Луффи. — Жизнь пирата полна мгновений. Мне помогла удача. Ничего больше. Ну и вера моей команды. Я не могу их бросить, я дал им клятву открыть новый мир. Теперь у меня есть одно-единственное желание поскорее найти этот новый мир. Я выхожу в море с чистой совестью и желанием стать самым свободным на свете. Этого я желаю и тебе. — Я и так свободен, — Френки гордо кивнул на свои доки. — Я богат, меня любят и уважают. Вокруг меня моя лучшая команда… Я подчинил себе этот город, могу подчинить и другие. Я свободен, Мугивара. Я построил лучший корабль, чтобы ты открыл мир заново и вернул его. Чем же тогда ты отличаешься от меня? Разве мы не одинаково свободны? — Но ты сидишь на одном месте, — пожал плечами Луффи. — Ты привязан к докам и старому городу. А ведь сердце твое — в море. Тебе пора выйти в море, Френки. Не мне, конечно, учить тебя новому, но подумать тебе стоит. Разве хотел бы ты провести всю свою жизнь тут, среди досок и споров на жизнь? — Мой отец был пиратом, парень, — сказал Френки. — Он сделал несчастной мою мать и никогда не интересовался мной. Холодные люди эти пираты, вместо крови у них море. — Но море волнуется и волнует нас… — пожал плечами Луффи. — Грядет война, как говорят. Король Аокидзи хочет покорить ближайших соседей, расширить королевство. Я бы предпочел, чтобы меня считали пиратом, нежели солдатом. Вскоре все эти места станут пристанищем для королевских солдат, и я постараюсь уплыть в мир новый, пока эти времена не наступят. А ты? — А я… — Френки посмотрел на свой корабль. — Я останусь тут… — упрямо сказал он. — Я буду тут, пока не умру. — Но ты не должен умирать, хозяин, — Замбай положил руку ему на плечо. — Этот корабль твое величайшее творение. Ты достиг своего предела — и как мастер, и как человек. Сегодня этот паренек доказал нам, что есть нечто сильнее ненависти и боли. Что мы способны носить в себе эмоции и верить способны. И то, что любовь и вера выигрывают у смерти в любом случае. Разве не этот урок должен вынести ты… Разве не море будет тянуть тебя к себе, если ты останешься с нами… — Что ты говоришь… — Френки поморщился. — Гонишь меня из моих доков? — Но тебе пора их покинуть, — Киви и Мозу подошли к своему хозяину со спины. — Ты уже не станешь прежним, даже если и постараешься. Прежний ты исчерпал себя — новый ты остался на плаву. Тебе нужно поверить в себя, хозяин. Только так ты и сможешь восстать из пепла. Этот корабль чудесен, но он пойдет ко дну, если о нем не будут заботиться. А кто способен позаботиться о нем?.. — Я… — глухо сказал Френки. — Ведь он мое творение. Я не в силах расстаться с ним, а он не протянет долго без меня. — Я это предвидел, — сказал Джимбей. — Тебе стоит плыть с нами, Френки из доков. Стать корабельным плотником и нашим товарищем. Мир новый манит и тебя. Просто ты не хочешь признаться себе в этом, но если ты будешь честен сам с собой… — А что будет, когда я состарюсь? Что будет, когда мое приключение подойдет к концу? — ужаснулся Френки. — Кому я оставлю этот свой мир? Я собственными руками возвел его! Это мои доки, мои корабли и моя команда! Куда я оставлю все свои амбиции и мечты? У меня нет ничего, кроме этого города, и я… — Мы будем тут, — сказал Замбай. — И будем ждать твоего возвращения. Ничего не изменится. Мы будем строить новые корабли и разрушать старые. Будем жить так, как мы жили раньше, и надеяться на встречу с тобой, хозяин. Но ты не должен сидеть здесь с нами. И мы больше не хотим брать рабов. Люди должны оставаться в доках по собственному желанию. Если они захотят — мы будем работать с ними, если же нет — отпустим их. Твоя команда все равно останется тут, и однажды ты сможешь приехать сюда, чтобы повидаться с нами. Мы починим весла и покрасим мачты в золото снова… Но до тех пор ты должен следовать за своими мечтами, хозяин. И не оглядываться назад. Френки устало посмотрел на свой лучший корабль, на золото в его мачтах, на драгоценную львиную голову и белоснежные паруса. Закрыл глаза, ощущая запах и вкус моря на собственном лице, задумался и попытался представить себе свои грядущие приключения, полные волн и свободы. А когда открыл глаза, увидел Нами, стоящую на берегу, с ее младенцем на руках, красивую и молодую. — Я покрасил мачты в золото, когда думал о твоих волосах, — признался он ей. — Я знаю, — сказала она просто. — Мужчины всегда замечают только золото моих волос. Но никто никогда не говорил о моих глазах или моей смелости. Это мир мужчин, и я привыкла. — Но посмотри на паруса… — попросил он. — Они цвета твоего платья. Такие же белоснежные. И доски на палубе я выкрасил в цвет твоей загорелой кожи. Я думал о тебе, рыжая женщина, когда делал этот корабль. Не потому что влюблен — а потому что восхищен твоей смелостью и отвагой. Ты особенная, как и твой капитан. — Как и ты, — в тон ему ответила Нами. — Если ты последуешь за нами, жизнь твоя изменится, но разве так сильно была нужна тебе твоя прежняя жизнь?.. Она рассмеялась — и он рассмеялся ей вслед. В тот же вечер Френки дал клятву Мугивара Луффи, что он станет пиратом его команды и выйдет в море под его флагом — и ничьим другим. *** Виви исследовала пустынные гробницы, а когда вернулась, не нашла ни мужа, ни брата в Алубарне. Никого не было — только престарелый отец был в своих постелях, здоровье изменило ему. — Куда ты отправил их? — удивленно спрашивала она, но старик лишь молчал, изучая дочь взглядом. Прошлой ночью Крокодайл все-таки рассказал ему, как сильно провинилась его дочь перед ним — и Кобра не мог поверить до конца, что его дети согрешили в доме своего отца. — Ты не скажешь мне? — спросила она. — Почему? — Знала ли ты, что дети из близкородственных семей умирают рано? — спросил ее Кобра. — Знала? — Знала, — ответила Виви. — Но не все. И в сути своей они такие же дети. — Я отдал тебя в жены войну… А ты стала любовницей брата… — покачал он головой. — Твоя мать бы умерла от горя, если бы узнала. — Моя мать была тебе двоюродной сестрой, — напомнила Виви. — В наших семьях братья нередко любили своих сестер. Это наши обычаи, отец, тебе ли не знать о них. — Но не родных братьев… — он вскипел. — И не на глазах у мужа и отца! — Я любила Козу, а он любил меня, — Виви задумчиво покачала головой. — Я знаю, что ошиблась, моя Рика прожила слишком мало, но я не жалею, что любила его. Теперь это в прошлом. Мое сердце отныне заперто. Я буду жить ради Алубарны, ради Восточного предела. — Ради мужа будешь жить, — сурово сказал Кобра. — Сядешь дома и никакой столицы. Будешь ждать возвращения Крокодайла, а когда он вернется, постараешься зачать дитя. Я запрещаю тебе покидать Алубарну. — Так значит он в столицу отбыл… — Виви покачала головой. — Вот как, отец… Ты все-таки будешь участвовать в войне. Но я хранительница Востока, а не Крокодайл, и не ты! — Ты грешна, — Кобра отвернулся. — Я больше не признаю тебя наследницей матери. Ни тебя, ни Козу. Я признаю наследником только твое дитя, безгрешное новое дитя, которое ты родишь в браке. Ему я и оставлю Алубарну. И в войне мы будем участвовать. Нам нужны ближайшие земли. За пустыней нет ничего живого, а нам нужна вода и драгоценные металлы. Король Аокидзи поможет нам. — Король жаден и потерял разум, — сказала Виви. — Я не позволю, чтобы мои подданные страдали за его мечты. Мы отзовем войска, это мое решение. И твое признание, отец, мне не требуется. — Я ожидал такого ответа… — Кобра хлопнул в ладоши. — Стража! В комнату немедленно вбежали стражники из личной охраны старого лорда. Они окружили Виви, захватив ее в кольцо. — Что это значит? — спросила она. — Чего ты добиваешься, отец? — Ты будешь сидеть под замком, — строго сказал он. — До тех пор, пока не образумишься. Я заставлю тебя измениться, может, я и упустил тебя, но ты все еще моя дочь. Никто не позволит тебе уехать отсюда. Твой муж отныне будет нашим представителем, а твой брат поможет ему. Когда они вернутся, я заставлю тебя подчиниться Крокодайлу. А до тех пор — посидишь в темноте и подумаешь над своим поведением. — Отец… — Виви покачала головой. — Это низко даже для того, кто продал свою дочь чужеземцу… Я покорюсь тебе. Но держать меня в цепях ты не сможешь. Не пытайся даже. Не позволяя никому коснуться себя, Виви гордо покинула комнату. В ее голове уже зрело решение, которое она хранила до этого дня.