Морем и сталью

Аокидзи мог спать спокойно — первые победы окрылили его. Королевский флот захватил два острова и подошел к границам моря, пехота перешла за горные кряжи, а южный предел присоединился к его войне. Он мог мечтать о разном, но теперь его мечты стали сбываться. Наконец, тревожных вестей о Кизару не было, Акаину спокойно воевал на передовой, Фуджитора обещал взять на себя продовольственные вопросы. И самый главный подарок ему сделала Робин — немного смущаясь, она сообщила ему, что беременна во второй раз — счастье, о котором он давно мечтал. Сын, драгоценный наследник, главная его опора — вот, что он должен будет сберечь. Помимо любимой дочери с самым сердитым взглядом красивых глаз, у него будет и сын, наследник. — Но это может быть вторая девочка, — возразила ему Робин, когда он до глубокой ночи восторгался будущим ребенком. Аокидзи задумчиво посмотрел на свою супругу и махнул рукой — какая разница. То, что он плодовит, то, что у него будет второй ребенок — вот что важно. Его дерево не только пустило глубокие корни, но дало первые плоды. Он будет воспитывать много детей — наследников и защитников стране, в этом не будет сомнений. — Значит, у Куины появится сестренка, — сказал он. — Это здорово, что у нас будут сразу две принцессы в семье. Старшая и младшая. И если ты родишь второго ребенка, значит, у нас появится и третий в скором времени. Разве это не радость? — Радость, — улыбнулась Робин, мысли ее были далеки от мыслей мужа. — Радость, разумеется. Для меня и для всей страны. Ее ладонь легла на живот, мыслями она вернулась к Ло, уплывшему от нее, она обещала сберечь его ребенка — и она это сделает. — Я посвящу победу своим детям, — решился Аокидзи. — Ближайшей победой станут островные государства, затем я вторгнусь в северные пределы, далее останется только юг, и запад, разумеется, запад с его богатствами. Границ нашей страны больше не будет, Робин, весь мир станет нашей родиной, слышишь? Наши дети будут править целым миром. И ты поймешь, наконец, мои мотивы, осознаешь, зачем я все это придумал и… — Я боюсь за себя, — сказала ему Робин. — Прошлая беременность едва не закончилась трагедией, эта тоже может быть опасна для меня и ребенка. Я хочу покинуть столицу. Позволь мне… Здесь все разговоры только о войне, о гибели и сражениях — а я вынашиваю ребенка под сердцем, мне нужна свобода и тишина. — И куда ты хочешь поехать? — спросил Аокидзи недовольно. — Ты ведь увезешь с собой и Куину, и я буду тосковать по ней. — Я буду не так далеко от тебя, — пообещала Робин. — В развалинах Рафтеля. Там, где я бывала в первый раз. Буду изучать старинные тексты и растить Куину, а когда родится наш сын или дочь, я вернусь во дворец. Ты можешь отправить со мной охрану или фрейлин, кого пожелаешь. — Я отправлю с тобой Виолу, — сказал ее муж. — Фуджитора помогает мне в организационных вопросах, но от Виолы особой пользы нет. Она вся в любви к своей дочери — так пусть растит ее вместе с тобой. Вы все-таки почти как сестры. К тому же она тоже член нашей семьи. — Я буду рада провести время с ней, — сказала Робин. — Мне так нравится Виола и ее маленькая дочь, к тому же она добра к Куине и ко мне. — У меня есть для тебя задание, раз уж ты снова просишься в развалины Рафтеля… — Аокидзи внимательно посмотрел на жену. — Говорят, в подвальных помещениях хранилось много огромных камней — понеглифов. Я никогда их не видел, но отец рассказывал, что они достояние нашей семьи от предков. Раньше члены королевской семьи умели читать их, теперь же нет. Однако ты моя жена, а знания твои несомненны. Быть может, ты сможешь сделать это. Я вполне могу поверить в это. — О чем же скажут эти камни? — Робин вспомнила, что читала о них в книгах, которые давал ей приемный отец. — История страны? Тайные знания? — Именно, — сказал Аокидзи. — Что-то важное написано на них, но что именно я не знаю. Я даю согласие на твой отъезд, Робин, но пусть он принесет пользу нам обоим. Ты получишь свою свободу, а я получу, наконец, обещанную тобой историю. Почему бы и нет?.. *** Хэнкок и Соня не сразу поняли, что, наконец, вернулись домой — родная Амазон Лили превратилась в пепелище. Вместо огромных деревьев и легких плетеных домов — пожарища, никого нет ни на обгорелых кораблях, ни на огромной площади. Родной остров словно вымер — и никто не спасся в этом безумии. Вне себя от ужаса и горя сестры шли по острову, пытаясь не потерять рассудок от увиденного. — Это наши войны, — Соня отходила от одного горелого тела к другому. — Они погибли от огня. Посмотри, сестра, на их лица… — Я не могу смотреть, — тихо приговаривала Хэнкок, Соран спала за ее спиной. — Вдруг среди них я увижу Мари? Я боюсь даже подумать о таком. Они все блуждали среди кострищ и пепла, пока не нашли то самое место, которое раньше было главным домом — в нем жили сестры Боа. Ничего теперь не напоминало о нем — горелый остов и много пепла. Однако внутреннее помещение не так сильно пострадало. Это были покои дочерей Хэнкок, в былые времена, именно туда и прошли сестры, оставляя следы босых ног на пепле. — Это Афеляндра, — счастливо воскликнула Соня, увидев в единственном помещение лежащую на полу девушку. — Она жива… Но ранена. Сестра, помоги мне! — Тут еще Маргарет… И другие девушки… — Хэнкок аккуратно положила спящую дочь в целую детскую кроватку, стряхнув с нее пепел. — Они целы… Нужна вода и лекарства, которых нет. Их нужно найти, Соня, найти… — Принцесса Мари, — пробормотала Маргарет, еле шевеля обожженными губами. — Она тут? Спасайтесь, Хебехиме… Бегите. — Что с тобой? — Хэнкок положила голову девушки на свои колени. — Успокойся немного. Моя Мари тут? Она была здесь? Она жива? — Она сожгла Амазон Лили, — ответила за нее другая девушка, охотница Свитпи, предложенная Соней вода освежила ее. — Это все ее рук дело, Хебехиме. — Этого не может быть… — Хэнкок печально посмотрела вокруг. — Мари еще почти ребенок. Она бы никогда не поступила так с нашим домом. Она была в отчаянье, когда мы пропали, но она ребенок, и сердце ее доброе, она любит Амазон Лили, любит всех нас. — Любила, — поправила ее Маргарет. — Она была тут со своим мужем, Акаину. Предложила нам стать частью флота и дала ночь на раздумье. Мы отказались — не дело нам служить королю, который хочет утопить море в крови, и тогда она сказала, что мы понесем заслуженную кару. После этого на наши дома посыпались стрелы с огнем — и все сгорело. Этот пожар длился два дня и две ночи, пока ливень не потушил его. Все наши дома сгорели, погиб наш скот, умерли наши подруги. Вот что произошло тут, Хебехиме. — Но разве Мари не пыталась помочь вам? — Соня не выдержала. — Мари никогда бы не смотрела на то, как гибнет Амазон Лили. Она всегда любила это место. — Теперь она любит своего мужа-убийцу, Хебехиме… — Афеляндра едва поднимала обожженные руки. — Она жестоко поступила с нами. Мы не можем простить ей такого. Ни ей, ни ему. — Вот как… — Хэнкок задумчиво смотрела на свой мертвый ныне дом, вспоминая, как хорошо и уютно бывало тут в прежние времена. Она сама построила эту хижину, чтобы жить в ней комфортно и растить своих девочек. Теперь ее дома нет, он сгорел, и виновата в этом Мари, маленькая сестренка. — Они не врут, сестра, — грустно сказала Соня. — Они все еще твои подданные. Даже теперь, когда пламя забрало у нас все, они пришли к нашему дому, чтобы дождаться нас… Они тут. Наши люди с нами. — Мари не могла поступить так без причины, — твердо сказала Хэнкок. — И я никогда не поверю, что она просто поддалась на уговоры Акаину. Он жестокий человек, но не наша сестра. — Разве не должны мы тогда спросить у нее, почему она так поступила? — Соня потеряла самообладание. — И если есть причина, отомстить за Мари? А если причины нет… — Тогда отомстить самой Мари, — Хэнкок опустила глаза. — Я не смогу просто смотреть на то, что произошло с моим домом. Я любила это место. И подчиняться убийцам я не буду. Никогда, пока я жива… Я готова умереть вместо этого, но я никогда не позволю никому думать, что он сможет безнаказанно творить такое бесчестье. Я выйду в море, Соня. Это мой долг. — Я пойду с тобой, — твердо сказала ее сестра. — Конечно, я теперь не принцесса этого острова больше, но я твоя сестра, а еще я сестра Мари, и я люблю вас обеих. Я обязана пойти вместе с тобой, чтобы сотворить мое правосудие. Это и мой долг, Хэнкок. И я не приму отказа. — Позвольте тогда и нам пойти вместе с вами, — Маргарет подняла голову. — Мы излечим наши раны и выведем на воду наши корабли. Мы спрятали их в глубине джунглей, когда узнали, что у нам плывет принц, думали, он попросит именно их. Мы были пиратками, Хебехиме, ты ведь помнишь? Настало время и нам спросить с тех, кто сжег остров. — Я согласна, — сказала Афеляндра, — Некоторые из девочек сбежали в джунгли. Вероятно, они до сих пор там, прячутся и ждут. Если собрать всех выживших, получится пиратская команда. Нам все равно нечего делать тут, на мертвом острове, но море-то живо, и оно ждет нас. — Тогда позвольте нам отплатить вам за вашу верность, — сказала Хэнкок. — Мы будем ухаживать за вами, пока не заживут ваши раны. А когда они заживут, мы покинем насиженные места и отомстим нашим обидчикам. Подчиняться — не наша работа, а вот взять спрос с тех, кто заслужил, мы сможем. К тому же они сами вынудили нас выйти в море… Огнем за огонь мы ответим. Будут гореть их каменные города так же, как горели наши хижины.